На свои места. Ничего не проходит бесследно...

— Дим, — ты рубашку забыл, — громко прокричала Пелагея, выныривая из глубин шкафа.  — Вообще-то, я давно уже сложил две других, — с улыбкой на лице сказал мужчина, появившийся на пороге комнаты. Кажется, суета царила в этом доме вечно.  — Я уезжаю на день. День, Полюш, а ты как будто бы провожаешь меня месяца на два, — подходя ближе к возлюбленной и обнимая её, сказал брюнет.  — Ты не понимаешь, Дим… Целый день я без тебя.  — Ой, По-олька, — невольно умилился Билан, глядя на возлюбленную. — Ты как ребёнок, которого разлучают с мамой. Только подумай, как это ты раньше без меня жила? И ведь, как ни странно, вполне весело.  — Знаешь, — расслабляясь в его руках, прошептала блондинка, — одно дело засыпать у себя дома, прекрасно понимая, что ты мой друг и не более того, но совсем другое — жить с тобой, привыкать к твоим объятиям. Все зависимые люди сначала прекрасно справляются без объекта своей зависимости. До той поры, пока не определяют его для себя. Вот и я определила. Ты. Слишком разбаловал ты меня, Дим. Слишком привыкла я засыпать в твоих объятьях, а просыпаться от нежных поцелуев.  — От любой зависимости можно вылечиться, — спокойно заключил Дима, поправляя волосы любимой, — значит, и от меня тоже. Считай завтра курсом лечения. Или каким-нибудь квестом, испытанием для чувств. Позови, в конце то концов кого-нибудь, Светлану Геннадьевну, Полину, Катю, да кого хочешь, чтоб не скучно было.  — Никто тут не поможет, Дим, — грустно заключила блондинка, — ты прав, я переживу и одна. После всех слов возлюбленной, в душе Димы поселился противненький червячок, что всё грыз и грыз его изнутри, не оставляя ничего, кроме оболочки известного всем певца. Сейчас уже казалось, что он поступает крайне некрасиво, не по-мужски, да и вообще, как последняя тварь на этой планете. Оставляя Пелагею одну, он не только обрекал её на одиночество, но ещё и посеял миллионы сомнений где-то внутри себя. Часы на стене мерно тикали, неуклонно приближая время, когда Билан будет вынужден покинуть дом. И теперь уже не казалось, что один день — это не так уж и много. Теперь казалось, что с каждым тихим щелчком, что происходил каждую секунду, от сердца мужчины откалывается небольшой кусочек, летит вниз с немыслимой скоростью и разбивается о холодный бетон, пролетев метров тридцать, не меньше, разлетаясь на миллиарды осколков.  — А зубную щётку не забыл? — снова вспоминает о сборах девушка, что вызывает лишь смех у него.  — Поль, это такая мелочь, продающаяся в каждом попутном магазине, что ты не должна бы переживать.  — А я не могу, — снова близко-близко подходя к возлюбленному жалобно проскулила Пелагея, стряхивая с его плеч невидимые пылинки. — Не могу не переживать, когда ты не рядом.  — Так, подруга, — начал Дима, наверное не замечая абсурдность этого произнесённого им слова, — тебя одну так оставлять нельзя. Сейчас я всё-таки кому-нибудь позвоню… Нет, ну сами подумайте, каково это — оставить девушку совсем одну, наедине со всяческими нехорошими мыслями? Только вот Полю такая забота совсем не трогала. Пусть рядом с Биланом она и как-то изменилась, её привычка быть «сильной и независимой» никуда не делась. Слишком ей не хотелось кого-то тревожить. Она же взрослая и самостоятельная. Она же тридцатилетняя женщина. Она же мисс независимость две тысячи всегда и праздник со странным названием «день независимости» тоже для неё.  — Алло, Кать, — тем временем дозвонился до подруги Билан. Только толку не было. Катя лишь посочувствовала и сказала, что освободится от дел часам так к десяти вечера. Да за это время можно трижды с ума сойти, уж не говоря о чём-то ещё другом. Полину они отмели как вариант ещё изначально. Как ни крути, у неё своя семья. Оставался лишь последний, самый беспроигрышный вариант — Светлана Геннадьевна. Набрав номер женщины, брюнет долго-долго вслушивался в монотонные гудки. Не отвечает. Этим самым последние нити надежды в его голове рвутся. И когда остаётся лишь одна целая: такая маленькая и тоненькая, женщина наконец-то отвечает.  — Да, Дим, чего ты звонишь?  — Светлана Геннадьевна, — неуверенно начал Дима, сталкиваясь с полными отчаяния глазами Пелагеи и понимая, что он всё делает правильно, — понимаете… Вы же помните, да, что завтра у меня концерт… Так вот, мне очень не хочется оставлять Полю одну. Не могли бы вы…  — Хорошо, сейчас приеду, — коротко ответила женщина. — И да, Дим, что за официоз, зови меня тётей Светой, или ещё лучше — мамой. Снова услышав в трубке гудки, мужчина облегчённо выдохнул. Кажется, он поступил правильно.  — Не надо было, Дим, — тихо прошептала блондинка, опуская глаза. И уже не потому, что не хотела остаться одна, наоборот она поняла, что в одиночестве однозначно доведёт себя до ручки. Гораздо больше её страшило остаться наедине с мамой. С человеком, который знает её куда лучше всех остальных. Конечно же она заметит странное настроение дочери и придётся выносить в свет всю ситуацию с Мариной, чего девушке очень-очень не хотелось.  — Надо, Полюш, — улыбнулся Билан, прижав девушку к себе и поцеловав в висок. Побудешь с мамой, тебе пойдёт только на пользу. Неужели ты, такая мамина дочка, совсем не соскучилась? Видимо, молодой человек совсем не понимал волнения возлюбленной. Да и со Светланой Геннадьевной эта хрупкая мадам однозначно останется под защитой. Женщина не заставила себя ждать. Ну, представляете же мам, которые чувствуют, что с их кровинушкой что-то не так и на полной скорости мчатся на помощь. Светлана Геннадьевна была именно из таких.  — Здравствуй, Дим, — коротко кивнула она будущему зятю, когда тот открыл дверь. Ни секунды не постояв на пороге дома, не дожидаясь какого-то приглашения, женщина ринулась в гостиную на поиски дочери.  — Поль, ты как? — задала волнующий её вопрос женщина.  — Мам, со мной всё в порядке вообще-то, — недоумённо взглянула на неё девушка, — Ты могла бы вообще не приезжать.  — И всё-таки, по-моему, что-то не то, — прищурилась женщина, пытаясь понять, что же происходит в жизни её дочери.

***

Пелагея сидела одна на огромной кровати, покрытой мягким пледом, поджав под себя ноги. В таком положении девушка находилась уже второй час. Невидящим взглядом она уткнулась в какую-то точку на стене, уже в тысячный раз обдумывая данную ситуацию. С кухни до неё доносились какие-то приглушённые звуки: звяканье, шипение. Оно и неудивительно, сегодня же ведь в доме была Светлана Геннадьевна, приехавшая сюда с твёрдым решением изменить рацион Поли. «Как ни крути, — говорила она, сейчас тебе надо как можно больше кушать, иначе моя внучка не будет получать всех необходимых для неё витаминов». Несмотря на то, что дома она осталась не одна, всё-таки, надо отдать должное Светлане Геннадьевной, ведь по возможности она всячески подбадривала дочь и даже оставила попытки узнать причину такого её поведения, девушку всё больше и больше одолевали странные мысли. На этом свете есть ещё одна девушка, которая родила ребёнка от Димы. Мальчика. Не это ли мечта каждой девушки — подарить любимому мужчина сына. А у неё будет дочь. И не факт, что Димина. От былой уверенности не осталось и следа. Вдруг всё-таки что-то пошло не так? Вдруг всё-таки всевозможные процедуры и исследования ошиблись? Она просто не имеет права разлучать ребёнка с родным отцом. Ещё порцию таких бешеных угрызений совести она не выдержит. В её жизни была подобная ситуация, больше не хочется. Блондинка откинулась назад, упав на мягкую кровать. Перед её глазами снова белый потолок. Говорят, белый внушает надежду? Да ни-хе-ра он не внушает. Сплошная безысходность. Везде. Вся комната пропитана ей. Ещё немножечко и эта густая субстанция навсегда въестся в стены и будет мешать жить. Не ей, Диме. И от того ещё хуже и хочется выть, но нельзя. Где-то в доме же Светлана Геннадьевна.  — Через двадцать минут ужин будет готов, — улыбнулась вышеупомянутая женщина, открыв дверь. — Поль, может, всё-таки расскажешь мне что происходит в твоей жизни? Блондинка в ответ лишь молча всхлипнула и помотала головой. Тогда женщина осторожно присела рядом с ней и погладила дочь по волосам.  — Всё образумится, Полюнечка, не переживай, — тихо сказала она. — В твоём положении этого вообще делать нельзя. И от такого необычного уменьшительно-ласкательного сразу повеяло детством. Только мама называла её так. Поддаваясь порывам, девушка резко (насколько позволяла ей малышка, конечно) села на кровати рядом с мамой, приобняв её и уложив голову на плечо. Хорошо, спокойно. Рядом с мамой проблемам и плохим мыслям не место, они сразу же собирают свои чемоданы и отправляются в далёкое-далёкое путешествие. Это просто был какой-то особый вид магии. Материнский. И Поля очень сильно надеялась, что она тоже когда-то сможет стать такой же опорой и поддержкой для своей доченьки.

***

В сотый раз повернувшись на кровати, Поля поняла, что однозначно не сможет заснуть. Тогда, осторожно сев на кровати, девушка решила пройтись по дому. Опустив ноги на невыносимо холодный (интересно почему?) паркет, она тихо прошествовала к двери, осторожно открывая дверь. Ти-ши-на. Такая, что закладывает уши, что хочется закрыть их руками и напевать бессмысленное «ля-ля-ля».  — Ди-им? — громко прокричала Пелагея, но ответа не последовало. — Ма-ам? Кто-нибудь?! Но её окружала лишь тишина и кромешная тьма. Больше ничего. В каком-то странном состоянии возвращаясь в комнату, блондинка с трудом нашла свой мобильный, судорожно набирая номер возлюбленного. Но нет. Длинные гудки. Безжизненные, монотонные. Противные. Вторая попытка — всё то же самое. А вот на третью её ждёт куда больший сюрприз. Трубка была наконец поднята.  — Ну привет, Пелагея, — коварно произнёс кто-то на том конце воображаемого провода, а она мгновенно узнала голос. Марина!  — П… привет, — выдавила из себя девушка, явно не ожидая, что эта мадам ответит на звонок. Телефон то Димы.  — Звонишь, да, — продолжала злорадствовать брюнетка, — а зря. Потому что нахер ты Диме не нужна. У него же есть мы. И только в этот момент Пелагея поняла, что именно смущало её в обстановке вокруг. Она была совсем не у Димы. Это была её квартира. Но… они же были с Димой и… Руки блондинки сами по себе опустились на округлый животик.  — Ничего, малышка, папа нас не забыл, — прошептала она, глотая солёные слёзы. Идя на поводу у своих чувств, девушка на скорую руку собирается и садится за руль. Дима на одобрил бы. А кто его знает, Диму то? Что там у него забыла эта Марина? Не обращая внимание ни на что, блондинка мчится по всей ночной Москве к дому своего (?) мужчины. Припарковавшись у ворот, Пелагея обратила внимание на яркий свет в окнах дома. Там мелькали какие-то силуэты, явно показывая, что дома Дима не один. Набравшись смелости, девушка дошла до двери и нажала на дверной звонок.  — Ну кого там принесло посреди ночи? — послышалось слишком родное бормотание по ту сторону двери, после чего она распахнулась. — Ну и чего припёрлась? Поля так и осталась стоять на пороге, вглядываясь в лицо Димы. Это был совсем другой Билан, не тот, которого она знала. От прежнего Димы осталась лишь оболочка.  — Димусь, кого там принесло? — из нашей (!) гостиной с довольной улыбочкой выползла Марина. Ну точно не человек — змея!  — Да так, — махнул рукой мужчина. — Родная, иди, я сам разберусь. «Родная», вы слышали это?  — Чё припёрлась то? — грубо выплюнул брюнет, окинув стоящую перед ним девушку презрительным взглядом. — Нахер ты тут никому со своим отпрыском не нужна!  — Но… Дим… — попыталась вставить свои несколько копеек девушка, но входная дверь захлопнулась прямо перед её носом. А она так и осталась стоять на дорожке, вглядываясь в его окно, где почему-то не были задёрнуты шторы. Вот силуэт этой самой Марины с малышом на руках… А это… О нет, это силуэт Димы, что подошёл к брюнетке со спины, приобнял её и, склонившись, нежно поцеловал девушку в шею. По коже Пелагеи невольно побежали мурашки — слишком живо она представила данную ситуацию на себе, снова вспомнила те волшебные ощущения тех времён, когда на месте этой дамы была она. Слёзы сразу же заструились по её щекам, от чего морозец уходящего февраля стал ещё сильнее пощипывать нежную кожу на её лице. Казалось, эти мокрые дорожки с лёгкостью превратились бы в лёд, но ведь солёная жидкость не замерзает. Физика.

Слезы по щекам И на сердце рана Мой окончен бал Только очень рано Ты меня увел из этой сказки В мир без ласки Я не могу так больше жить Мне надо любить Припев: Ты, она и я — все ясно Ты, она и я — напрасно Думать, что не я А кто-то лишний В нашей сказке книжной Ты, она и я — так сложно Может даже невозможно Что-то изменить Ведь говорят нельзя насильно милым быть… Жду звонка И в тайне тихо плачу Я люблю И не могу иначе Почему все в жизни так не складно? Ладно — ладно! Я уйду, Но буду жить мечтою Что однажды встретимся с тобою Я лишь за — а на яву она, Что больше всех тебе нужна*

Широко распахнув глаза, девушка упёрлась взглядом всё в тот же белый потолок. Она дома. У Димы. Это был просто сон. Но кто сказал, что сон не может быть вещим? Тем более, Пелагея очень в это всё верила. Может, таким образом высшие силы решили послать ей предупреждение? Ведь Дима по-прежнему не в Москве… К её горлу подступил какой-то непонятный ком. Поднявшись с постели и стараясь тихо ступать по тёплому (слава Богу!) паркету. Ведь в одной из комнат по-прежнему находилась Светлана Геннадьевна, а будить маму ей не хотелось. Совершенно забыв о том, что на улице не май месяц, а февраль, девушка в одной своей ночной сорочке вышла на балкон, вдыхая морозный воздух. Ни с того ни с сего у неё закружилась голова (скорее всего, от недосыпа), вынуждая ухватиться мгновенно закоченевшими пальцами за край подоконника. Тихо. Лёгкий морозный ветерок в одно мгновение покрыл кожу Пелагеи мурашками, а через несколько секунд девушку и вовсе била крупная дрожь, но она так и не спешила уходить в тепло. Мороз хорошо отрезвлял её разум, а неприятные ощущения хоть как-то да отвлекали от бесконечных переживаний о Диме и совместном будущем.  — Пелагея, у тебя голова есть вообще?! — на балкон влетела Светлана Геннадьевна с каким-то пледом в руках. В долю секунды укутав в него дочь, она едва ли не силой затащила её назад в дом. — Ну и куда тебя понесло? В твоём-то положении… Но девушка ответить так и не смогла, ведь у неё зуб на зуб не попадал!  — М… мам… я. я не могу спать одна… — выдавила она наконец из себя. — Меня кошмары мучают…  — Ага, одна ты не можешь, а потому решила, что ОРЗ и ОРВИ составят тебе чудесную компанию, — хмыкнула Светлана Геннадьевна. — Пойдём, полежу со своей маленькой Полюнечкой, глазки которой не хотят спать… А Пелагея даже и не пыталась сопротивляться. Совершенно спокойно она прошествовала в спальню, блаженно прикрыв глаза, когда мама поправляла её одеяло. Сон, как ни странно, не заставил себя ждать и больше ничего плохого ей не снилось. Осталось протерпеть ещё полдня и Дима будет здесь. Тогда, быть может, в последний раз, но она насладится его обществом по полной.