Разноцветный

С того дня прошла неделя, мы с Сашей общаемся как и общались, иногда мои бессонница и больное воображение воспроизводят ту ночь, в его доме, и я, безусловно, тону, понимая, что совсем схожу сума. Неделя, как я начал встречаться с человеком, в которого так безнадежно влюблен, которого так ждал… а в итоге, думаю не только о нём одном. Сегодня — День Рождение Ториса, и я в 7:20 натягиваю черные кожаные ботинки, отправляюсь за подарком для этого чуда. Я еще вчера решил, что подарю ему красивые наручные часы, что смотря на время он вспоминал меня, и звал чаще гулять что ли… Подарок уже куплен и упакован в красивую праздничную коробочку малахитового цвета. По дороге я встретил Кетиля, сначала мы обронили пару фраз и шли молча, я ел мороженное, а он что-то активно печатал в смартфоне, но потом отвлекся и повернул лицо ко мне: — Артур хочет подружиться с тобой. Я чуть не подавился мороженным, открыв рот и посмотрел глазами-блюдечками на норвежца. — Ну, мы с ним стали немного ближе… и я сумел его переубедить, что ты не такая и мразь. На этот раз я закрыл рот и уронил мороженное. Кетиль закатил глаза. — Т-ты и этот, — я попытался не скривиться, — англичанин. — Ну… он не такой кретин, просто иногда находит, ты же знаешь. В общем, ты не против? — Да нет, не против. Норвежец почти улыбнулся и стер платочком с моего носа мороженное. Я уже просто не знал как мне реагировать на это все. — Слушай, а ты хороший психолог? — я посмотрел на него с долей надежды, — а то я думаю уже Таро кинуть. — Суицид — выход. — Э, я не об этом. — А… — Короче, мне кажется, что я влюблен в двоих сразу, — я опустил голову, — такое вообще бывает? — Бывает, полиаморией называется. — Звучит как болячка. — В случае Ториса, суицид — выход. — Не шути так, а то он немного похож на суицидального подростка. — Тогда, почему бы тебе не использовать магию, что бы убить влюбленность к одному из них? — Точно! А ты мне поможешь. — Я так понял это не вопрос, да. Я лишь лучезарно улыбнулся и похлопал блондина по плечу. Попрощавшись с одноклассником, мои тонкие ножки в красных джинсах решили занести меня к моему болгарину. Я заметил его возле его же двора; незаметно подкравшись, я, максимально профессиональный ниндзя-вампир, приблизился к его уху и цокнул зубами с воплем «КУСЬ». — Ебучий случай, Калиш! — Ты так мило хмуришь брови, — хихикнул я. — Да я… да ты… так хватит! Свои голубые приколы на мне не применяй, окей. Чё пришёл, ты же должен быть со своим патлатым весь день. — Я зашел поприветствовать своего любимого друга, — я потискал его за щёчку, за что получил «шлёп» по руке, — нельзя что ли. — С каких пор я тебе любимый друг, — Саша немного смутился и поправил чёлку, — так чё у вас там. — Да вот подарок купил, думаю переодеться и пойти вручить. — Это сколько ему годиков? — Пятнадцать… — Круто, презервативы нужны? — Александр! — Ну, удачи там, — он таки мне засунул эти штуковины в карман куртки, — дерзай, пока уголовный вас не касается. — Ага, — я помахал болгарину рукой и поспешно удалился. С одной стороны, это так мило, что мой друг принял это, и даже волнуется за мою сексуальную жизнь, а с другой, даже немного горько, что он сам меня на это толкает. Вот я сижу дома у своего чуда и довольно смотрю на то, как он вертит в руках мой подарок, счастливо улыбается и мило краснеет. Я улыбаюсь глядя на него, перебираю цветы подснежников из не большого букета, который стоит у тебя на кухне. — Это подарок или ты любитель подснежников? — спрашиваю я кивая на цветы. — Я люблю весенние цветы, особенно, когда они стоят на кухне. — Хочешь, я буду дарить тебе каждый вторник букеты? — заулыбался я. — Не стоит! Я…я и сам могу себе купить. А почему именно вторник? — Мы познакомились во вторник, я даже запомнил, — Торис выдернул пару цветочков из букета, — эй, зачем букет потрошишь. — Когда я жил в России, то мы часто находил их в лесу, — литовец подвинулся ближе и заправил прядь моих волос, вплетая в них подснежник, — а еще они красиво смотрятся в твоих волосах. Я поцеловал его руку и прижался к ней щекой. Торис смотрел на меня своими огромными зелеными глазами, робко касался талии, теплые губы оставили легкий след на моей пылающей щеке. К тому же, эта прелесть еще и краснела сама, сдерживать себя становилось все сложнее, когда его руки прошлись по спине, я просто не выдержал и спустя секунду, уже сидел на литовских коленях и покусывал его губы.  — Ай! — Прости, — я виновато слизал кровь с губы и сунул руки под его рубашку. — Ты такой зубастик…с-стой, мы же так сейчас, а-ах… — Мы и так сейчас, — я хитро улыбнулся и принялся расстегивать его рубашку, когда почувствовал, как он подхватил меня и потащил к себе в комнату. Меня встретила светлая комната с огромными окнами и такой же большой кроватью. Её стиль походил на комнаты при СССР и скромный скандинавский. Только Торис коснулся кровати, как я повалил и оседлал его бедра. Одной рукой я расстегивал его рубашку, а со второй стягивал черную перчатку, стараясь делать это как можно сексуальней, проведя языком вдоль пальца и резко стянул ткань зубами, сопровождая это действо зрительным контактом и трением бедер. Когда одежда уже валялась где-то вне кровати, а мои укусы покрыли его шею и ключицы, литовец притянул к себе крепко обнимая. — Ты уверен? — Да, — я облизываю его пальцы, словно вкусный леденец, задеваю запястья клыками, — только не спеши. Я протягиваю ему красивую стеклянную баночку, он нависает сверху и с нежностью смотрит на меня. Его юное тело — само совершенство, красноватые следы от моих стараний лишь украшали его, я облизал губы от вида собравшихся каплей крови со свежего укуса, как ягоды калины на молочно-белом снегу. Литовец неумело растягивает меня, заставляет поджимать губы и покорно терпеть, считать минуты, после которых становиться приятней и хочется большего. Он снимает с моих волос подснежник и берет его в зубы, наклоняется ко мне, передавая, словно эстафетную фишку. Поцелуй выходит короткий, а тоненький стебелек цветка остается у меня на губах.Торис входит медленно, я сжимаю в руках простыни сдерживаясь, чувство огня внутри меня заставляет расслабиться, что бы огонь не так жёг, небольшое чувство мазохизма, которое я так скрывал, сейчас проявляется. — Больно? Я могу прекратить, — он нежно гладит меня по щеке, — ты только скажи. — Нет, я хочу тебя больше. И он дает мне больше, сжигая меня внутри, резкие толчки и мягкие мокрые поцелуи на шее. Когда я закрываю глаза, передо мной чистое белое поле, и маленькие желтые точки, с зелёными ниточками, которые как фонарики периодически мигают, и это подснежники, мне кажется, что я перенимаю любовь к ним от тебя, вместе с тобой, теперь эти цветы и ты — во мне. — П-прости, что кончил в тебя, — шатен прижимает меня к себе и укутывает в мягкое одеяло. — С Днем Рождения, — я целую его где-то в подбородок и прячу пылающие щеки среди его длинных каштановых волос.