***
Иногда Гарри ловил себя на мысли, что время в Хогвартсе текло как-то по-другому, не так, как во всем остальном мире. Оно заставляло чувствовать его беспомощным, то замедляясь, то ускоряясь, а то и вовсе останавливаясь, словно замерзшая навсегда секундная стрелка на старых часах. Первые дни это дезориентировало и слегка пугало, сейчас Гарри уже привык к подобному, но все равно считал это чем-то невероятным и удивительным. Однако даже это не было столь чарующим, как сами стены замка. Каждый прожитый в школе год — это чьи-то улыбки, слезы, дружеские беседы, интриги и любовные переживания. Все это впитывалось замком, словно губкой, откладываясь в его памяти на долгие века. Даже сейчас случайный ученик или учитель, просто прогуливаясь по коридору, мог услышать чей-то шепоток, пробирающийся сквозь толщу времени, детский смех, чьи-то завывания или всхлипы. Это было бессмертной памятью давно ушедших людей и памятью самого замка, важной частью Хогвартского волшебства. Такой притягательной и жуткой одновременно… Гарри резко замер и внимательно прислушался. Даже если бы сейчас рядом с ним начались те самые таинственные перешептывания «воспоминаний Хогвартса», как он называл про себя это явление, он бы вряд ли их расслышал. Все заглушало бешено колотящееся где-то в горле сердце и собственное тяжёлое дыхание, которое, как он ни старался, так и не смог выровнять. — Где он? Куда он пошел?! — из коридора позади Гарри, откуда он собственно и появился, доносились приглушенные голоса и быстрые шаги. Успевшему немного отдышаться Поттеру не составило труда их услышать… хотя, судя по звуку, они были ещё довольно далеко. К сожалению, хорошая акустика подземелий как помогала ему, так и мешала: вроде бы он мог услышать неприятелей издалека, и это было хорошо, но, в то же время, неприятели точно так же слышали и его самого. Гарри сорвался с места, проносясь по коридорам теперь ещё быстрее. Главное — успеть. Попасть туда, где будет безопасно, где он сможет защитить себя, на свою территорию. Таковой в школе он считал лишь свою комнату — место, несомненно, защищённое, но окружённое точно такими же убежищами его недругов. Гарри пропустил тот момент, когда стал считать школьную жизнь смертельным противостоянием, но сейчас вся ситуация как никогда громко кричала об этом. Безобидные шутки одногодок, подножки, обидные слова — все это было лишь вступлением, неприятным, но относительно безопасным. Тогда можно было и издеваться в ответ, и ехидно отвечать, если очень хотелось, даже мстить в не очень больших масштабах, но сейчас это всё становилось слишком рискованным. Старшие курсы почувствовали азарт. Дикое и опьяняющее чувство, которое напрочь отбивало у, казалось бы, почти взрослых людей чувство меры. Хотелось мести. Гарри жаждал этого так ярко, что иногда ему даже снились сны, в которых он, наконец, отвечал своим обидчикам. Слова, бьющие в самые больные места, тычки, пока никто не видел, преследования — все это уже настолько осточертело, что Гарри готов был сидеть в своей комнате вечность или же правда отомстить, доказав врагам, что и его терпению может настать конец. И он бы отомстил… Младшим курсам, да. Тем глупцам, которые ленились на досуге открыть учебник по какому-либо предмету, изучить что-то новое; иногда даже складывалось впечатление, что у них у всех была тяжелая форма аллергии на полезную информацию — так старательно они пытались избежать попадания чего-нибудь дельного в свой мозг. Со старшими же дела обстояли сложнее. Он мог сколько угодно читать умные книжки, но у ребят четвертого-седьмого курса был уже довольно приличный опыт правильного управления магией, которого, к сожалению, не было у него самого. И это не говоря о том, что их было чертовски много! Они просто давили его числом. Это были не маггловские детишки, над которыми он возвышался за счет своих магических способностей. Сейчас Гарри не был полностью уверен в том, что в этом противостоянии не прольется его кровь. Ему оставалось лишь надеяться на свою скорость, рефлексы и что он станет старше и опытнее до того, как его прикончит толпа жестоких учеников Хогвартса. Нестройный многоголосый шепот и шаги не отставали, эти звуки мгновенно напомнили ему, с кем он имеет дело. Нет, эти люди не остановятся, они будут играть до конца. А потому необходимо было продолжать бежать. Ему вдруг казалось, что этот коридор бесконечен, а скорость его намного уступает преследователям, потому что он уже почти ощущал, как ему дышат в спину — расстояние между Гарри и решившей его «проучить» группой старшекурсников все стремительнее сокращалось. Ближе и ближе. На волосок от чего-то — проклятья, избиения или поливания грязью — Гарри не хотел узнать от чего именно, а поэтому упорно продолжал переставлять ноги и не обращать внимания на бешеный стук сердца в своей груди. Даже если он вдруг успеет скрыться невредимым, мысленно Гарри уже все равно признал свое поражение. Оно было не физическим, а скорее моральным. Он проиграл эту битву той дрожащей твари в своей груди. Это было такое жалкое чувство… оно заставляло его чувствовать презрение к самому себе. Он все ещё не разучился бояться. Давным-давно, яростно сжимая маленькие кулачки и вытирая злые слезы, маленький мальчик клялся, что больше никогда не испытает этого снова, вырвет из себя всеми возможными способами эту слабость. А сейчас сам нарушал данное себе обещание. Из-за этого он ненавидел и себя, и своих преследователей, ведь сегодня именно они подтолкнули его к краю. Свет от факелов рисовал сюрреалистические образы на стенах, а в тенях прятались сцены древних магических таинств, завораживающие своими причудливыми танцами. Гарри любил смотреть на это, но сейчас это казалось лишь насмешкой судьбы. Все было таким привычным, лишь он сам был каким-то другим. Таким предсказуемым и бесконечно слабым. А слабость жестоко наказывалась, Гарри знал это на своём опыте. Сейчас в коридоре он уже был не один. Но это были не преследовавшие его старшекурсники. Однако кто-то же точно был! Кто-то… Совсем недалеко. Прекратив бежать, он не остановился, а быстро прошел еще несколько шагов навстречу незнакомцу. Тогда-то он и почувствовал это. Боль, такую знакомую за почти два месяца. Шрам снова горел. Вопросы о личности человека, так неожиданно попавшегося ему на пути, исчезли сами собой. И это было не очень хорошо, потому что профессорам о таких проблемах его жизни знать совершенно не стоило. Никто не должен был знать. Еще пара шагов и боль стала ещё более мучительной, лоб обожгла чужая магия, а окружающий его мир поплыл. Гарри с силой стиснул зубы. Создавалось впечатление, что голову пронзили тысячи раскаленных иголок. Профессор шел неспешно, однако его силуэт все равно приближался с невообразимой скоростью. Как и мысль в голове Поттера, что еще чуть-чуть, и его мозги непременно окрасят стены великого замка. Чуть не завыв, Гарри метнулся к противоположной от профессора стене, прижавшись спиной к неровной поверхности древнего камня. Прямо перед ним маячило какое-то большое размытое пятно, а когда глаза смогли сфокусироваться, неясное изображение сразу же ожидаемо превратилось в профессора Квирелла. Тот стоял всего в паре шагов от Гарри в своем нелепом фиолетовом тюрбане и пристально смотрел ему прямо в глаза. Алый изучающий взгляд, почти светящийся в темноте коридора, ещё долго будет посылать холодные мурашки по его спине, но в тот момент Гарри чувствовал слишком много боли, чтобы акцентировать на чем-то своё внимание. С этим человеком всегда было почему-то только так. — Мистер Поттер, — правый уголок губ профессора дернулся, будто к нему была привязана тонкая ниточка кукловода, и снова опустился. Квирелл продолжал буравить его взглядом, — почему вы все ещё не в гостиной факультета? Отбой уже через пять минут. Собрав в себе все силы, Гарри выдавил из себя кивок, от которого стало еще хуже, и жалкое: «Добрый вечер, профессор Квирелл». Он все еще помнил, что в любой момент его могли догнать хулиганы, поэтому хотел быстрее смыться подальше отсюда. Судя по звукам, сейчас их разделяло не больше двух поворотов, а это всего лишь около двух минут форы для него, если он пошевелится. Тоже услышав голоса, профессор перевел взгляд на черноту коридора перед собой: — Идите спать, мистер Поттер, — бросил профессор, продолжая гипнотизировать коридор, — Советую добраться до гостиной до отбоя. — Спасибо, — тихо ответил Гарри, — до свидания, профессор, — уже громче сказал он, когда уже отошёл от того на некоторое расстояние. Боль ушла, но какое-то липкое чувство пристального взгляда в спину вызывало лёгкую тошноту до тех пор, пока он благополучно не скрылся за углом. Квирелл тогда к нему так и не повернулся. Он снова побежал. В боку уже давно кололо. Последние несколько лет ему не было особой необходимости в беге или даже в быстрой ходьбе. Гарри всегда старался держать чувство собственного достоинства так высоко, насколько только было возможно, поэтому ходить старался спокойно и без ненужного напряжения — это уже почти вошло в постоянную привычку. Нет ничего удивительного в том, что привычные в детстве пробежки с целью спасения своей жизни стали так тяжелы для него сейчас. Магия давно научилась делать за него больше, чем надо, а потому он перестал полагаться на собственное тело, о чем сейчас очень сильно сожалел. Игнорируя все неудобства, он все продолжал бежать, поворот за поворотом, к заветной стене с маленькой змейкой на камне. Только вот он забыл, что щедрость судьбы никогда не бывает длительной. Как бы того ни хотел Гарри, но добраться до гостиной до отбоя, как ему советовал Квирелл, он так и не успел… На одном из поворотов, когда в нём уже почти окрепла уверенность на удачный побег, чья-то сильная рука схватила его за шиворот мантии. Зажав ладонью его рот, человек, не обращая особого внимания на попытки Гарри вырваться, утянул его в ближайшую нишу. Кое-как извернувшись, но так и не найдя свободы, Гарри со всей силы пнул похитителя в ногу. В удар он включил всю свою злость: на себя, на гребаных старшекурсников и на этого неизвестного. За спиной раздалось сдавленное шипение и витиеватое ругательство, а ладонь прижалась к его губам еще сильнее. От неожиданности Гарри даже перестал сопротивляться. Магия этого волшебника была очень знакомой, но он не смог сразу понять, кому же она принадлежала. До этого самого момента. Человек оттащил его глубже в нишу и, резко развернувшись, прижал его спиной к стене. Довольно аккуратно, надо заметить. Здесь было темно, но Гарри не было необходимости в освещении, чтобы узнать, что за человек перед ним. Как-то сегодня ему совсем не везет на встречи. — Профе… Снейп, все еще крепко сжимая его правое плечо рукой, сделал резкий жест прямо у Гарри перед носом и наградил его одним из своих фирменных взглядов, прося замолчать. Внимательно всмотревшись в виднеющуюся отсюда часть коридора, профессор отошёл на пару шагов от мальчика и нахмурился: — Стойте здесь и не высовывайтесь, — низким шепотом произнес он, а сам стремительно вышел из укрытия и пошёл по коридору навстречу тем старшекурсникам, которые преследовали Гарри. Поттер молча послушался, все еще пытаясь отойти от всех событий, наполнивших этот вечер. Размышляя сейчас об этом, он не мог понять, как все получилось именно так. Из-за завтрашнего раннего подъема, обещанного Шеша, он хотел лечь спать сегодня раньше, но, к сожалению, это оказалось не так-то просто. Он опять задержался, пытаясь найти в библиотеке себе какую-нибудь книгу, чтобы развеять скуку от слишком простых для себя занятий. Часов в помещении библиотеки держать было, видимо, не принято, поэтому о том, что он уже пропустил ужин и может не успеть попасть в гостиную до отбоя, он узнал непосредственно от мадам Пинс, когда та настойчиво начала его выпроваживать. Гарри, так и не нашедший ничего подходящего, был не особо в восторге, когда суровая женщина начала буквально выдирать у него из рук те пять книг, которые он наметил, однако, в итоге, он все равно был вынужден сдаться. Мадам Пинс, до дрожи обожавшая свои книжки, очень болезненно относилась к мысли об их выдаче ученикам за пределы библиотеки, потому оказывала такую честь лишь избранным, самым проверенным и аккуратным книголюбам. К сожалению, Гарри учился еще не так долго, чтобы библиотекарша могла со спокойной душой выпустить хотя бы один фолиант из своих цепких рук. Поэтому, выходя из храма знаний, он был невероятно раздосадован и зол, а когда заметил преследование, было уже поздно пытаться оказать достойное сопротивление. Как только Снейп вышел в коридор, Гарри перестал его видеть и ориентировался уже только на звук. Меньше, чем через минуту откуда-то оттуда послышался приближающийся нестройный хор голосов и торопливые шаги. Тихое покашливание профессора окончательно отвлекло его от размышлений: — Господа, вам подарить копию школьных правил? — Снейпу не пришлось даже сдвигаться с места, чтобы до смерти напугать несколько слишком впечатлительных для своего возраста старшекурсников. Судя по доносящемуся голосу, Снейп стоял посередине коридора в паре шагов от ниши, но при полной беззвучности и своей вечной любви к черной одежде прекрасно сливался с местным интерьером. Юные хулиганы вылетели из-за угла, чуть в него не врезавшись. Такой подставы они точно не ожидали. Одни их только перепуганные лица, — а Гарри был уверен, что они сейчас именно такие, — хоть и ненадолго, но подняли его валяющееся где-то в глубокой темной яме настроение. — Есть ли у меня сейчас основания вызывать в школу авроров? Потому что я не могу найти оправдания для вашего недостойного поведения, если только сейчас вас не преследует стая голодных оборотней. Возможно, я все же хотел получить объяснения. Начнем с Мистера Флинта, пожалуй. Ну так что, оборотни? Профессор окинул взглядом самого старшего из всей компании. Это был шестикурсник, Маркус Флинт, задира и один из самых ярых блюстителей чистоты крови. Хотя по разуму, как Гарри неоднократно замечал, тот явно не отличался от пьяного вусмерть маггла в одной из подворотен ночного Лондона. — Нет, сэр. — Тогда не вижу веских оснований для вашей вечерней пробежки! — сквозь зубы процедил он. — Простите, профессор… Старшие слизеринцы стушевались под грозным взором декана и растеряли весь запал для дальнейших издевательств. Еще минуту назад они предвкушали те ощущения, когда наконец укажут этому мерзкому полукровке-Поттеру на его место. Они были искренне уверены в своей правоте, ведь тот никогда не проявлял должного первогодке уважения к старшим. Возможно, будь у мальчишки богатое наследие магических предков, как у того же Малфоя, они бы закрыли на дерзкое поведение глаза, но в данном случае, по их мнению, выказываемое Поттером высокомерие ни шло ни в какие ворота и того следовало соответственно наказать. — Мы как раз направлялись спать. Бежали, чтобы успеть попасть в гостиную до отбоя. Не хотелось бы, чтобы с нас так глупо сняли баллы за ночные прогулки, сэр, — попробовал выкрутиться один из пятикурсников, обворожительно улыбнувшись. Имени этого ученика Гарри не знал. Он вообще из всей этой шайки одного Флинта запомнил. — Надеюсь на это, мистер Лакфипп. Сами дойдёте или вас проводить? — приподняв бровь, поинтересовался Снейп. — Мы сами, спасибо, — сглотнув, ответил Флинт. — Спокойной ночи, сэр! Ребята поспешили сбежать. Когда те прошли мимо ниши, в которой прятался Гарри, тот вжался в камни еще сильнее, чтобы случайно себя не выдать. Сейчас хотелось сделать с обидчиками что-нибудь плохое, но он сдерживал себя мыслью, что вполне сможет отыграться, когда станет сильнее. А он станет, точно станет. Если до этого и были какие-то сомнения в том, чего он желает от жизни, сейчас они полностью испарились. — Надеюсь на ваше благоразумие и хорошее знание дороги в гостиную. Сегодня у меня нет никакого желания снимать баллы с собственного факультета. — Предупреждающе кинул Снейп вслед уходящим. Слизеринцы усиленно закивали головами и ускорили шаг, через пару секунд уже скрывшись за поворотом. — Сэр? — позвал Гарри, когда Снейп вновь зашел в нишу. Он всё ещё говорил шепотом, но тон приобрел обычную уверенность, от которой почти ничего не оставалось несколькими минутами ранее. Собственное бессилие невероятно раздражало, потому что даже сейчас, в спокойной обстановке, он не видел иных для себя вариантов выхода из ситуации, кроме игр в салочки и прятки со старшими. — Идите за мной, Поттер. — Куда? — насторожился Гарри. Если честно, он чертовски устал и вообще не понимал, что сейчас происходит. Зачем профессор помог ему и почему просто не отпустит в гостиную, как и Флинта с компанией? — Идемте, — нетерпеливо повторил профессор. Гарри ничего не оставалось, как последовать за деканом. Было уже позднее время, и они шли точно не в гостиную, а совсем в другом направлении. Гарри в голову пришла только одна догадка о месте, куда они направлялись, и то, только когда они прошли мимо развилки, уводящей к выходам из подземелий, которые хоть и были огромными, но почти не имели доступов на верхние этажи. Творением Слизерина был подземный лабиринт, в котором с легкостью можно было заблудиться, так никогда и не добравшись к свету. Это была очень обособленная территория, где, пожалуй, единственные, кто могли хоть как-то ориентироваться, носили слизеринский галстук и вышитую змейку на груди. Гарри шел позади профессора, стараясь поспевать за его широким шагом. Снейп всегда ходил быстро и уверенно, а движения его были резкими и стремительными. Наблюдая за ним сейчас, Гарри мог с уверенностью сказать, что прозвище «Ужаса и Грозы подземелий» получил профессор заслуженно. Только вот часто эта «кличка» произносилась лишь насмешкой, а не серьезно. Гарри устал поражаться глупости людей, он видел перед собой очень интересную и сильную личность, которую нельзя было не уважать. Даже просто сидя у учителя на уроке, каждый в классе мог почувствовать ту силу, которую излучал профессор. Гарри с первых дней, хоть и не осознавал этого, но вкладывал наибольшее количество усилий именно в Зельеварение. Хотя, не будь Квирелл таким идиотом, Макгонагалл такой сухой в изложении материала, а Флитвик таким громким и вечно восторженным, то у Гарри, возможно, было бы больше мотивации и в других предметах. Шли они недолго, но путано, поворачивая в самых неожиданных местах. Впрочем, Гарри действительно догадывался, куда его ведут, он ещё в первые две недели постарался обследовать ближайшие коридоры подземелий. В очередной раз сделав крутой разворот, профессор остановился около абсолютно черного портрета и что-то тихо ему прошептал. Перед ними сразу же открылся проход в довольно большую комнату. Гарри чуть не врезался в так неожиданно остановившегося профессора, но «месту назначения» уже не удивился. — Присаживайтесь, — профессор взмахнул в сторону темного кожаного кресла. Оно стояло около небольшого журнального столика в центре комнаты, которая, очевидно была личной гостиной профессора Снейпа. Сам профессор тем временем, не дожидаясь какой-либо адекватной реакции от Гарри, уже скрылся за неприметной дверкой в дальнем углу комнаты. Обойдя журнальный столик, Гарри сделал, что ему сказали, устало упав в мягкие объятия мебели. Однако вечный его спутник, матушка-паранойя, не дал ему нормально расслабиться и закрыть глаза, как ему больше всего хотелось, поэтому он принялся внимательно рассматривать помещение, в которое его так любезно «пригласили». В общем-то, здесь не было чересчур экстравагантно, но вся мебель, которой, кстати, было не так уж и много для такой большой комнаты, была подобрана со вкусом. Три одинаковых кресла, в одном из которых сейчас и примостился Гарри, все тот же журнальный столик около кресел, массивный камин и стеллажи с книгами, поставленные вдоль стен. Пожалуй, чего-то такого он и ждал бы от комнат декана, если бы хотя бы раз над этим задумался. Кроме входной, в комнате было еще три двери, одна из которых была той, за которой скрылся профессор Снейп, предназначение остальных же оставалось для Гарри загадкой. Но, скорее всего, они вели в спальню и лабораторию декана. Через несколько мгновений в комнату снова влетел Снейп, только теперь он что-то держал в руке. — Вот, выпейте, — профессор протянул Гарри пузырек с какой-то голубоватой жидкостью внутри. — Что это? — спросил Поттер, скользнув по профессору с колбой нечитаемым взглядом. — Пейте, — раздраженно ответил профессор, вручая Гарри флакон, но когда тот откупорил пузырек и стал осторожно нюхать, профессор как-то совсем не по-снейповски фыркнул и пояснил: — Обычное успокоительное, Поттер. Уж поверьте, травить я Вас точно не собираюсь. На запах зелье было действительно успокоительным — Гарри точно почувствовал резкий запах валерианы и что-то похожее на ромашку, поэтому благодарно кивнув, вылил в себя сразу весь пузырек. Совершенно не меняясь в лице даже от мерзкого горького вкуса, он передал колбу обратно профессору. Снейп вновь скрылся в той же комнатке, чтобы через минуту появиться уже без склянки, но с тоненькой книжкой в руках, которая сразу же была поставлена пылиться на одну из полок шкафа. — Спасибо, профессор, — поблагодарил Гарри, когда они пересеклись взглядами. Хоть по лицу Поттера и нельзя было сказать этого, но он был очень благодарен. Сейчас он хотя бы может в спокойствии собрать осколки своей гордости, а не в компании заливисто смеющейся пародии на аристократию, с которой он имеет честь вместе учиться. — Не за что, — небрежно бросил тот и уселся в кресло напротив Гарри. Какое-то время в комнате стояла звенящая тишина. Гарри не стал первым начинать разговор, а Снейп почему-то тоже не спешил говорить, лишь сверля его внимательным взглядом исподлобья. — Мне вот что интересно: как долго будет длиться эта неразбериха на факультете? — словно в никуда наконец проговорил профессор через какое-то время. Гарри понимал, что вопрос явно не риторический, но все равно промолчал, не зная, что точно можно на подобное ответить. — Неужели так сложно было ужиться в окружении такого малого количества людей? — Мне вполне комфортно там, где я сейчас нахожусь, — не меняя выражения лица, ответил Гарри. — На факультете все нормально. — Ну да, конечно, — Снейп пренебрежительно хмыкнул, — Ваша ссора с Малфоем всему причина, ведь так? Чем Вы только думали? Надо же. Его сейчас что, отчитывать будут? Гарри снова промолчал, уставившись на профессора пронзительным взглядом и сдерживая кипящие в нем эмоции. Он ненавидел, когда кто-то начинал лезть в его личные дела. Все-таки они на то и личные, чтобы касаться только его. А остальной мир пусть горит синим пламенем со всей этой лживой поддержкой. Единственным существом на Земле, которому он искренне доверял, была его змея. — Хорошо, — проговорил профессор, когда Гарри так и не произнес ни звука, — я даже немного понимаю Вашу позицию. Я знаком с Драко не первый год и могу смело утверждать, что у него очень тяжелый характер. Иногда паршивец в своей зловредности может посоперничать с хвосторогой, которой отдавили хвост. — Профессор усмехнулся, вероятно, о чем-то на секунду вспомнив, но почти сразу вернул взгляду серьезность: — И я не хотел вмешиваться, но порой всё просто переходит границы. Если я ничего не предприму, они Вас сожрут и не подавятся. — Мне не нужна Ваша жалость, профессор Снейп, — холодно оборвал декана Гарри. Неожиданное поведение Снейпа по отношению к нему удивляло, но, как он и сказал, в помощи он нисколько не нуждался. Он был благодарен за сегодня, но не собирался висеть на шее у профессора и в будущем. Он всё всегда делал сам. Полагался только на себя. Это было его самой верной тактикой, сколько он себя помнил! Рассчитывай только на себя, совершенствуйся и не жди добра там, где его нет. Жалость недолговечна и унизительна, даже намек на нее доводил его до белого каления. — Поттер, Вы идиот. — Посмею оспорить этот неутешительный диагноз, сэр, — взгляд Гарри окончательно заледенел. В голос все-таки прорвалось недовольное шипение, и он надеялся, что Снейп не акцентировал на этом внимания. Плохое было успокоительное. Профессор очень долго и пристально всматривался в лицо Гарри, а потом молча встал с кресла и скрылся за одной из двух неизвестных Гарри дверей. Поттер напрягся, но когда тот вернулся, то просто так же молча протянул ему большую книгу в тёмно-коричневой кожаной обложке. Пальцы его побелели, сжимая томик, но когда Гарри потянулся, чтобы взять его, профессор тут же расслабился и спокойно передал книгу ученику. Гарри не без удивления смотрел на древнюю, на вид, обложку, а потом открыл книгу на первой странице. На старой, слегка желтоватой бумаге красивым готическим шрифтом было выведено название и автор. «Темномагические проклятья и защита от них. Ностан Гипх». Гарри не поверил своим глазам. — Зачем? — тихо выдохнул он, пролистывая страницы древнего фолианта. Таких изданий в библиотеке было не найти. По крайней мере, в доступной ему части точно. — Для самозащиты, Поттер, — серьезно сказал Снейп. Гарри поднял на него недоверчивый взгляд, но профессор, похоже, не шутил. — Надеюсь, Вы помните ту речь, которую я произнес, когда приветствовал первокурсников в этом году? Это Слизерин — факультет, где большинство учеников являются выходцами из древних аристократических семей. А то, как Вы бездумно поступили, подставило Вас под удар намного больше, чем остальных их врагов. Потому что покусились на авторитет одного из самых влиятельных своих одногодок. Сейчас Вы чужой среди своих, а этим Вы опровергаете абсолютно все, что я говорил вам в первый день. Иногда рождаются такие вот исключения, но подобный случай я вижу впервые. Как бы сильно мне это ни претило, в данной ситуации «змеи» Вас с лёгкостью задушат, если Вы не будете сопротивляться. — Я знаю это, — произнес Гарри, смотря куда-то в сторону и пряча расползающуюся на губах жёсткую ухмылку. «Факультет — это семья? Даже для Слизерина он был исключением. Неудивительно, что и в этой семье он стал приемышем». Ему все ещё не верилось, что профессор серьезен, но если это так, то это было очень вовремя. Впрочем, этот бардак в любом случае было его естественной средой. Ненависть или неприязнь окружающих рождали ему сновидения каждую ночь, подпитывали все его естество. Только обычно он был все-таки сильнее оппонентов. Нынешнее положение дел было отвратительным. Оно изменится, лишь дайте повод и источник. — Это был не бездумный поступок, — тихо произнес Гарри, — вряд ли я когда-нибудь смогу разделить их точку зрения. У меня не было выбора. — Выбор есть всегда. Вы можете прогнуться и заткнуться, не отсвечивая, можете их переубедить, навязав собственное мнение, а можете хорошенько подумать и попытаться их понять. Посмотрите, как много вариантов. Гарри посмотрел на декана пустым взглядом. Снейп тихо хмыкнул. — Мистер Поттер, Вы, похоже, не понимаете всей серьезности ситуации. Вас могут проклясть в одном из коридоров, и вряд ли Вы сможете что-либо сделать с этим, точно так же, как это было и сегодня, — Гарри на этот комментарий скрипнул зубами, но воздержался от ответа, предоставляя профессору возможность закончить. — Из-за чрезмерной гордыни Ваша жизнь и здоровье теперь каждый день висят на волоске. Неужели Вас действительно так сильно задевает упоминание о Вашем статусе крови, раз Вы так упорно пренебрегаете собственной безопасностью? Хочу напомнить, Вам ещё не меньше семи лет жить бок о бок с обидчиками. Вы уверены, что не сломаетесь в один из таких дней? Сможете убегать и дальше? Гарри медленно вдохнул и выдохнул, чтобы успокоиться и удержать на лице свою маску. Было абсолютно ясно, почему Снейп не рассматривает вариант с воспитательной беседой для всех слизеринцев. Это было бы провалом в бездну для самого Гарри и его чрезмерной гордости, и он бы с большим трудом оттуда выбирался ещё очень и очень долго. Сейчас некоторые ученики оставались в нейтралитете, как, например, Блейз Забини, с которым он сидел за одной партой на Зельеварении, но подобный удар в виде жалостливой речи от декана в его защиту стёр бы даже малейшие шансы на его дальнейший мирный контакт с кем-либо из них. Становиться отшельником в своей комнате на целых семь лет учебы он никак не собирался, к тому же в таком унизительном для себя положении. Как бы сильно он не ненавидел это, но в дальнейшем ему, к сожалению, будут необходимы связи с людьми. Но профессор все равно не упустил случая потыкать его в этот позорный побег. Умело потоптаться на больной мозоли. Склонив голову, Гарри подавил в себе зачатки злости и перевел взгляд на Снейпа: — Вовсе нет, сэр, — Гарри подвинулся на самый край кресла и положил руку на отложенную на столик книгу: — Но я бы сейчас хотел уточнить другое. Вы предлагаете мне изучать тёмные искусства? Насколько я знаю, это запрещено законом. — Нет, Поттер, это нужно не мне, а Вам, выбор уж точно не за мной. Я Вам лишь предоставляю возможность прожить с комфортом чуть дольше. — Вот как, — Гарри взял книгу в руки, ещё раз ее повертел, а после просто положил на колени и снова посмотрел на профессора. Попытавшись изобразить на лице благодарность, хотя он действительно испытывал что-то подобное, он медленно кивнул: — Спасибо. Подсудное дело и ради одного первокурсника. Как-то совсем подозрительно. Но это все равно было довольно волнительной вещью, чтобы оставаться спокойным так долго, а потому он решил ненадолго забыть о странных мотивах профессора. Это был очень ценный подарок, который привел бы Гарри в мгновенный восторг, если бы только последнее время он не чувствовал этой вечной напряженности. Внутри он сейчас действительно ликовал. Снейп всё продолжал играть в гляделки. — Я верну, как прочитаю, — заверил Гарри, неосознанно нежно, почти невесомо, пробегаясь пальцами по толстому корешку книги. Профессор проследил взглядом за его действием и нахмурился. Сейчас это простое движение показалось Северусу таким неожиданно знакомым… Он не мог понять почему, но он содрогнулся. Рука дернулась, чтобы выхватить книгу обратно и спрятать так далеко, как только возможно, но он тут же одернул себя и свои странные порывы. Подрагивающая рука осталась мирно лежать на подлокотнике кресла. — Можете не спешить, но верните до выпуска, пожалуйста, — все ещё хмурясь, бросил Снейп. Какое-то время они вновь сидели в тишине. Гарри теперь с интересом листал фолиант, изредка поглаживая пальцами переплет и стараясь игнорировать сканирующий взгляд профессора. Тот что-то мучительно обдумывал, и Гарри был уверен, что это касается его персоны самым прямым образом. Наконец профессор тихо вздохнул и, сходив куда-то, вернулся с двумя чашками дымящего чая. Гарри с затаённой радостью принял одну из них, но все равно сначала принюхался к напитку перед употреблением. Душистый чай с мятой и ромашкой оказался очень вкусным. Снова повисла тишина, но уже не такая беспокойная, как раньше. По крайней мере, так казалось Гарри. — Почему Вы помогли мне? — все же спросил Гарри, когда чай оказался полностью выпит, а чашка отставлена на стол. Восторг немного утих, поэтому назойливая муха подозрительности снова зажужжала на ухо о странности происходящего. Профессора совершенно не удивил такой вопрос, потому он ответил сразу, почти без паузы. Судя по всему, он сам все это время обдумывал что-то подобное. — Знаете, Поттер, — задумчиво начал Снейп, — я все никак не могу понять, почему кто-то столь одаренный начинает вести себя так опрометчиво. Поддерживать дружественные отношения с людьми ведь куда проще, чем быть лучшим учеником своего года. Вы уже поняли, я не одобряю эту глупую грызню, мне куда приятнее не разгребать каждый день ворох проблем за Вами и целой толпой глупых озлобленных детей. Ваша опрометчивость раздражает, даже несмотря на все Ваши положительные личностные качества. Можете мне поверить, Вы не первый одаренный человек в этой школе и далеко не последний. Гарри молча кивнул, а профессор продолжил: — Откровенно говоря, я с самого начала не ожидал от Вас чего-то серьезного в учебе. Был абсолютно уверен, что сын Джеймса Поттера никогда не будет учиться под моим началом. Думал, что Вы ничем не отличаетесь от своего наглого, заносчивого, глупого и ленивого отца. Казалось, профессор уже ушел далеко в себя и разговаривал сам с собой, продолжая старательно перечислять все «лучшие качества» Джеймса Поттера. Но, насколько Гарри знал профессора и слышал о нем от других, тот никогда бы не сделал чего-то подобного при постороннем человеке. Гарри, кроме Дамблдора и Хагрида, никто не говорил о родителях, но сам лесничий нахваливал их, словно они были ангелами во плоти. Сейчас Гарри услышал альтернативное мнение о своих предках. И это было даже немного смешно. Снейп наконец замолчал, а потом совершенно неожиданно добавил: — Но Вы — не Ваш отец. Снейп вперил взгляд своих черных глаз в скромно сидящего на краешке кресла Гарри. Сам Поттер не знал, как ответить на столь проникновенный и душевный комплимент, но решил не мудрствовать лукаво: — Спасибо, сэр, я знаю, — просто ответил он. Гарри ожидал чего угодно, но только не смеха — тихого и немного хрипловатого. Наверное, в мире случилось что-то очень странное, потому что все говорили, что декан смеяться не умеет. Впрочем, профессор, надо отдать ему должное, почти мгновенно успокоился, вернув лицу серьезность. — Но Вы так и не ответили на мой вопрос, профессор. Почему Вы помогли мне сегодня? «И почему Вы рискуете собственной свободой, предлагая ученику настолько запретные знания?» — невысказанный вопрос как никогда ярко отпечатался где-то в воздухе. Профессор пристально смотрел на Гарри с каким-то странным напряжением, будто решал для себя что-то очень важное. Наконец, вздохнув, он произнес: — Если говорить предельно честно, то Вы меня заинтересовали. Пожалуй, из Вас бы вышел превосходный зельевар, при должном обучении, мистер Поттер, — Гарри удивился такому откровению, но не подал виду. Это было очень интригующее продолжение разговора. — В наше время осталось очень мало действительно хороших специалистов моего дела. На самом деле, их можно пересчитать по пальцам. Сейчас же я увидел студента, хоть и не в достаточной степени образованного, но уже подающего большие надежды. На первом занятии Вы варили зелье впервые, не так ли? — неожиданно задал вопрос Снейп, откидываясь на спинку кресла и скрещивая на груди руки. — Да, сэр. Профессор кивнул чему-то в своей голове, пробормотав что-то типа: «значит, я не ошибся». — Мистер Поттер, я завел этот разговор потому, что в будущем, если Вы все так же будете интересоваться предметом, я вполне мог бы стать Вашим личным наставником в изучении Зельеварения. Мне больно смотреть, как школьная программа губит студентов, сужая их кругозор до минимума. Так как Вы являетесь еще и слизеринцем, Вы — идеальный вариант. А главное, Вы хотите и способны обучаться. — Какая же тогда выгода для Вас? — Гарри положил обе руки на закрытую книгу и тоже откинулся на спинку кресла. Потихоньку его уязвленная гордость от недавнего инцидента с позорным побегом собиралась воедино, и это его безмерно радовало. Он уже снова чувствовал себя уверенным, и скорее всего, в этом была огромная заслуга декана, который очень вовремя напомнил ему о том, что он выделяется из общей массы. Что он не однотипная посредственность — какая-то особенность в рутине этого мира, как бы самовлюбленно это ни звучало. А предложение об ученичестве было просто божьим даром. Его интересовала вся магия полностью, но одну из лидирующих позиций в его сердце уже занимали Зелья, которые и преподавал профессор. Было невероятно интересно ощущать магические волны внутри котла. Их запах и вкус. Постоянно что-то читая и открывая для себя что-то новое, Гарри старался практиковаться ещё и в «познании магии». Он чувствовал магию в некоторых травах, ингредиентах, животных и людях. Ее индивидуальный привкус, оттенок — каждый объект был разным, ничего не повторялось. Осознанные тренировки этого познания почти не дали никаких результатов, всё приходило само собой, только дай время. С каждым днём становилось все проще и проще видеть, слышать и ощущать этот безграничный мир вокруг. Гарри не знал, обычное ли это явление для волшебника — ощущать так магию, но мог побиться об заклад, что нет. Стал бы тогда весь Слизерин постоянно твердить про чистоту крови? Ведь сколь бы ни был чистокровен волшебник, магия у всех разная. А бывало и так, что у полукровок с магглорожденными магия была намного приятней «на вкус», чем у наследника крупного чистокровного дома. Гарри это почувствовал почти сразу. Он с трудом пытался анализировать магию внутри себя, но ощущения были слишком путаны, чтобы что-то нормально понять, но одно Поттер уловил точно — у него было много магии и она была какой-то слишком свободной, по сравнению с магией остальных. Так удивительно, что никто этого не замечал. — А тут все довольно просто, — профессор ухмыльнулся, возвращая его к теме выгоды от своей щедрой помощи, — в будущем мне не помешает помощник для варки зелий или экспериментальной деятельности. Такое обучение, думаю, будет удобно и для меня, и для Вас. К тому же, согласитесь, если тебя окружает одно стадо баранов, которое почти ничего не может, кроме нытья или бахвальства, хочется поговорить с умным человеком о любимом деле. — И Вы решили вырастить себе собеседника? — не удержавшись, Гарри приподнял одну бровь, точно так же, как обычно это делал сам Снейп. Профессор одобрительно ухмыльнулся и, повторив жест, ответил: — Вполне возможно. Разговаривать со Снейпом было удивительно интересно. Гарри уже знал, что точно не станет отказываться от предложения профессора в будущем. Оставалось только этого самого будущего дождаться. Он был безмерно рад, но заметил смену темы. Намеренно ли или просто мысли профессора потекли в другом направлении, было не особо важно, но ему все равно хотелось узнать ответ. — Профессор Снейп, я, конечно, рад, что Вы такого хорошего обо мне мнения и принял к сведению Ваше щедрое предложение, но, к сожалению, я задавал несколько иной вопрос. Северус удивленно посмотрел на мальчика. Казалось бы, вряд ли ребенок заметит, что кто-то перевел тему, когда она была не столь значительна, как последующая, но тот заметил. Либо тема действительно коробила мальчика, — тогда возникал вопрос, насколько же тот по своей сути недоверчив? — либо Гарри Поттер читал все его уловки, словно был знаком с ним тысячу лет. Так мог пока что только чертов Альбус Дамблдор со своими проницательными глазами, но не маленький мальчишка! Поттер был очень странным ребенком: нелюдимым, отстраненным, ледяным в общении, никто не мог пробить эту стену отчужденности. И внутренний голос подсказывал Северусу, что, скорее всего, никто даже не пытался этого сделать. Совсем еще ребенком Поттер уже представляет собой полусформировавшуюся интересную личность, с которой в будущем можно будет много о чем поговорить. Это был точно сын Лили, сейчас Северус отчетливо видел это. В мальчике чувствовался огромный потенциал, он был интересен. Как профессионал он считал почти грехом упустить возможность улучшить будущее отрасли Зельеварения в Англии с помощью этого ребенка, в этом он нисколечко не соврал. Когда-нибудь тот со своей непомерной жадностью до знаний обязательно станет прекрасным специалистом во многих искусствах, от Северуса требовался лишь толчок в нужном направлении, чтобы это случилось немного быстрее. Стоит все же признать, что человек, за которого Лили тогда отдала свою жизнь, действительно стоил подобной жертвы. «У этого мальчишки её глаза», — думал он вечерами, когда вспоминал задумчивый взгляд Поттера на своих уроках. Отбросив все мысли о старшем Поттере, он все чаще начал сравнивать Гарри с его матерью — доброй, нежной и заботливой Лили Эванс. Сейчас, глядя в эти холодные, но невероятно знакомые глаза, он понимал, что они так же удивительны, как и материнские, но Северус бы не смог сказать, что они действительно несли за собой ту Лили, которая все детство помогала ему справляться с проблемами и неуверенностью. Мальчик был неуловимо далек от образа своей матери. Не столько из-за внешности, сколько из-за характера. В то время как дети обычно вовсю веселились на переменах, Северус ни разу не слышал смеха Гарри, и даже редкие улыбки, на которые Лили была очень щедра, у мальчика получались всегда искусственными. — То есть в человеческую доброту Вы не верите? Лед в глазах Поттера тронулся, и казалось, там зажегся какой-то зловещий огонек, однако голос его оставался таким же ровным, когда он отвечал: — Конечно, нет. — И правильно делаете. Но в данном случае дела обстоят несколько иначе, — профессор встал с кресла и подошел к стеллажам с книгами, повернувшись к Гарри спиной. — Вы ученик моего факультета, а потому мой долг заботиться о вас. В моих обязанностях следить за порядком в Слизерине. Нет ничего удивительного в том, что я защищаю своих учеников, не так ли? — Не спорю, сэр. — Тогда и не вижу смысла в Вашем вопросе, если Вы все понимаете. Кто кроме меня сможет защитить змей, когда на них всегда нападают сразу три зверя? — профессор резко развернулся лицом к Поттеру, а после демонстративно взмахнул перед собой палочкой. Над ним зависла какая-то надпись. Кажется, это были цифры. — Отбой был десять минут назад. Вам пора вернуться в гостиную. Я провожу Вас, — неожиданно закончил он. Не дожидаясь какой-либо реакции на свои действия, профессор прошел к выходу и, развернувшись, требовательно посмотрел на медленно встающего с кресла и убирающего книгу в сумку Гарри. Поттер спокойно подошел к ожидающему у двери профессору, и они вместе вышли в коридор. Гарри не мог понять, как у профессора выходило так резко начинать или заканчивать разговор, действия Снейпа было не предугадать. До гостиной они дошли в полной тишине и удивительно быстро. А когда Гарри уже собирался попрощаться и открыть проход, профессор его неожиданно оборвал: — Погодите, мистер Поттер, — профессор осмотрелся по сторонам, проверяя, нет ли лишних ушей поблизости, и склонился к Гарри, — Надеюсь, Вы будете благоразумны, и мне не придется жалеть о моей помощи Вам. Гарри сразу понял, что профессор имеет в виду запрещенную книгу, а потому слегка приподнял уголки губ и спокойно ответил: — Вы можете не переживать об этом, профессор Снейп. — Чудно. Тогда не смею Вас больше задерживать. Спокойной ночи, мистер Поттер. — Спокойной ночи, сэр, — Гарри развернулся и произнес змее-привратнику пароль, а после быстро зашел в гостиную.***
У камина все еще было довольно много людей, а потому, как только проход закрылся, все взгляды оказались прикованы к Гарри. Стараясь не обращать на них внимания, он попытался как можно быстрее оказаться в своей комнате. Гарри не забывал своих обид, но под влиянием разговора со Снейпом раздрай в душе как-то сам собой отошел на второй план. Сейчас же всё невысказанное снова приливами наполняло его душу. Несколько старшекурсников, которые его преследовали сегодня вечером, угрюмо проводили его глазами, но трогать не стали. Удивительно, но в гостиной его почти не задевали, стараясь если и принижать, то только словами, в остальное время просто игнорируя. Прожигающие спину десятки глаз заставили Гарри чувствовать кипящую ярость и беспомощность. Дверь его комнаты открылась сама собой, когда он просто пожелал этого, и он почти вбежал в нее, тут же закрывая на собственноручно приделанную щеколду. Кинув сумку на стол, он позвал Шеша и обессиленно упал лицом на кровать. Один взгляд на эти самодовольные лица чуть не разрушил бережно склеенную по кусочкам гордость, а память и воображение услужливо подкидывали образы того, как он, весь такой беззащитный, унижается перед этими ничтожествами. Как же его это злило! Сейчас его утешало лишь знание о запретной книжке в родной черной сумке. — Хозсяин, — Шеша заполз к Гарри на кровать и обеспокоенно позвал его: — Хозсяин? — Да, Шеша? — глухо донеслось от подушки. —Что ссслучилоссь? — змей подполз к руке Гарри и аккуратно обвил ее в знак поддержки. — Ничего. Просто еще один день, когда я четко ощущаю, будто снова вернулся в детство. — Это все эти людишшки? — рассерженно прошипел змей и беспокойно стал подергивать кончиком хвоста. Гарри поднял голову и посмотрел на друга. — Можно я их укушшу тогда? Они не должшны обижшать Хозсяина! Гарри улыбнулся. Немного неловко, но мягко и искренне, как улыбался только ему, и начал аккуратно поглаживать Шеша по гладкой чешуе. — Нет, Шеша, не надо. Я разберусь сам. Очень скоро, обещаю. — Гарри лег нормально на кровати и устроил голову на подушке, так и не снимая одежды. Шеша пристроился у него под боком. Только с ним Гарри мог вести себя так, быть беззащитным и даже ранимым, Шеша не мог предать — он был змеёй, а змеи, в отличие от людей, предавать были не способны. Это не говоря о том, что конкретно этой змее он мог доверить даже свою жизнь, — Спасибо. Усталость взяла свое, Гарри прикрыл глаза. Почти все тревоги под тихий шелест парселтанга уже отпустили, но на душе все равно оставался неприятный осадок. — Хозсяину сейчас плохо? — Нет. — Вам плохо. Я чувсствую Вашшу ложшшь, и Вы не счасстливы… Гарри тяжело вздохнул и открыл глаза. Шеша мог достать, даже когда пытался помочь. Хотя… ему действительно хотелось поделиться с другом наболевшим. — Чувствую себя таким слабым… — тихо пожаловался Гарри, когда змей дотронулся треугольной мордой до его щеки. — Я так не хотел бояться, но все равно боюсь. Я трус. Я сам себе противен! — Хозсяин не может быть ссслабым, он ссильный. Все существа исспытывают страх. Страх — это не ссслабость. — И что же тогда? — хмыкнул Гарри, — Я сегодня убегал от тех, кого презираю. И я боялся. — Оссторожноссть спассала Васс вссегда, Хозсяин. Почему Вы начали переживать из-за этого сейчассс? — Потому что сейчас я слабее их! Я не могу ничего сделать, кроме жалких попыток избегать этих стычек. — А кто Вам мешшшает стать ссильнее? Ещё чуть-чуть, Хозсяин. Вы ссможете… — Шеша всегда говорил с такой уверенностью, что Гарри просто не мог ему не верить, как бы смешно это ни звучало. — Хозсяину все ещё плохо? — расстроился змей. —Нет, уже лучше. — Гарри ухмыльнулся и, неожиданно вспомнив одну важную вещь, добавил: — Представляешь, сегодня Снейп мне дал книгу по Тёмным искусствам! — Тёмным? Это как? — с интересом спросил змей. — Их нельзя изучать, это запрещено даже законом. Говорят, это потому что они слишком мощные и несут вред. — А Вы будете их изучать? — Мне нужно защищаться, Шеша. Да, к тому же, я уверен, что не только темные заклинания несут вред. Ты ведь тоже можешь принести вред, но посмотри, какой ты белый.— Гарри ухмыльнулся, а Шеша непонимающе посмотрел на него, как всегда не оценив неловкой шутки. — Тогда это нужно, Вам это можшно, Хозсяин очень сссильный… — Спасибо за разрешение, Шеша, — саркастично ответил он, но усмехнулся почти без злости, расслабленно растекаясь по кровати. Завтра ему предстояло рано вставать, чтобы успеть принять душ и поболтать с Шеша, как он и обещал змею сегодня днем, но сейчас спать почему-то уже не так сильно хотелось. Шеша устало уставился в одну точку, но в тот момент Гарри не был готов позволить ему уснуть. Раньше, в экстренных ситуациях, таких как сегодня, магия всегда приходила ему на помощь. Если он начинал испытывать сильные эмоции, то она обязательно вмешивалась в его жизнь и становилась прирученной кошкой в его руках или диким зверем, оберегавшим хозяина. Что же изменилось сегодня? Это из-за Хогвартса? Здесь не работает стихийная магия? Так много вопросов, а спросить пока что можно было только Шеша. Немного сменив положение, Гарри положил согнутую в локте руку под голову и перевел взгляд на змея, снова внимательно смотревшему на него. — Сегодня мне не помогла магия… — Вы думаете, это плохо? — А чего же хорошего? — Гарри искренне удивился. — Если магия не помогла, значит, это было бы лишшним… Гарри вздохнул. Зря он начал спрашивать у змея, проще было перечитать всю хогвартскую библиотеку за час или поджечь книгу на глазах у мадам Пинс, чем понять Шеша с его загадочными фразами. — Ты думаешь, магии важны последствия? Ее же даже называют стихийной! Стихии не важно будущее, она живет лишь настоящим. — Магии виднее, Хозсяин… Плюнув на все попытки понять хоть что-то в этой теме, Гарри перевел разговор в более объяснимое русло. Они еще долго разговаривали о природе, охотах и многом другом, а потом Гарри не заметил, как заснул под тихое шипение белого змея и убаюкивающие звуки, доносящиеся из озера. Над Хогвартсом уже давно сгустились тяжелые тучи, но в подземельях этого не было видно. Озеро при любой погоде было почти одинаковым. Здесь в водах плавали многие твари, и если бы кто-то из них решил бы заглянуть в одно из окон подземных комнат, то они бы увидели то, чего никогда не видели там, наверху. Гарри Поттер умиротворенно улыбался, иногда шипя что-то неразборчивое во сне и обнимал своего единственного друга, который был просто счастлив находиться рядом со своим любимым хозяином.