***
Перед глазами все расплывалось. Гарри едва различал пространство вокруг себя. Голова его казалась ужасно тяжелой и абсолютно пустой: все мысли, словно мухи разлетелись по дальним закоулочкам сознания и не спешили приобретать закономерный, привычный ему вид. Впрочем, снаружи выглядел Гарри даже хуже, чем ощущал себя изнутри. Прилипшая к мокрому лбу челка, ошалевший взгляд, испарина и тяжелое, загнанное дыхание. Гарри совсем сейчас не замечал, насколько сильно раскалывается его голова, а уж воспалившийся и кровоточащий шрам в виде молнии его волновал и вовсе в последнюю очередь. Все ещё не отойдя от общего шока, все остатки ускользающего сознания он старался сосредоточить на поляне, глазами пытаясь отыскать испарившегося мага. — Гарри Поттер, Вы в порядке? — кентавр беспокойно рыл передним копытом землю, пристально всматриваясь в его побелевшее от напряжения лицо. Сейчас Гарри даже не задавался вопросом, откуда созданию известно его имя. — Почему Вы в лесу? Вы пришли сюда с Хагридом? — мальчик промолчал, не в состоянии вымолвить и слова и все ещё не совсем понимая, что вообще здесь происходило буквально минутой назад. — Мистер Поттер! — Гарри вздрогнул и перевел потерянный взгляд с конца поляны на кентавра перед собой. — Что, простите? — Гарри нахмурился, пытаясь привести мысли в порядок, и нервно провел рукой по лицу. Он все ещё ни черта не понимал, но опять выжил, и это было просто замечательно. Странно, что он вообще начал радоваться таким вещам. Ох уж этот суровый волшебный мир… — А, да, в порядке. Я в порядке. Уже более осмысленно, он медленно окинул взглядом спасшее его существо. — Кто Вы? — Мое имя Флоренц. Если Вас интересует именно это. Гарри молча кивнул, принимая информацию к сведению, и попытался встать на ноги, но резкое головокружение и боль в щиколотке очень быстро вернули его в исходное положение. Наверняка во время того падения Гарри успел ее подвернуть. Похоже, это было его призванием — травмировать себе конечности. Флоренц окинул его ногу понимающим взглядом и задрал голову к небу. — Марс сегодня очень яркий, — внезапно изрек он и решительно посмотрел Гарри в глаза. — Думаю, я смогу проводить Вас до Хагрида. Наши обычаи этого не одобряют, но верхом добраться все же будет намного быстрее, — он еще раз посмотрел на распластанного на земле Гарри, — особенно если брать в расчёт Вашу ногу. Гарри еле сдержал порыв поморщиться. Раньше он никогда не имел возможности ездить верхом, а потому сейчас не без оснований опасался прогнозируемого путешествия. Да и вообще, ситуация была той ещё… К счастью для Поттера или же нет, но в тот момент, когда Флоренц подал руку, чтобы помочь Гарри подняться, в небо взмыл новый красный сигнал, заставивший кентавра отвлечься. — Что это? — нахмурившись спросил он. Гарри проследил взглядом за остаточным красноватым следом, все еще виднеющемся на небе, и понял, что он может исходить только от Малфоя. Насколько он помнил, Драко рванул именно в том направлении. Гарри все еще не мог его винить в этом, хоть и понимал, что трусость Малфоя вполне могла погубить сегодня их обоих. — Сигнал тревоги, — прохрипел он на вопросительный взгляд заинтересованного Флоренца. Кажется, теперь у него еще и поднималась температура. Опять. Хорошо хоть, эмоции больше не вылезали наружу, надежно хранясь за маской отстраненности. — Хагрид сказал посылать его в небо в чрезвычайных ситуациях. Со мной был еще один ученик, скорее всего, это именно от него. Флоренц быстро убрал протянутую ладонь и нахмурился, взволнованно пытаясь определить на глаз примерное место выпуска сигнала. Гарри не знал, чего ждать от этого существа и не хотел идти куда бы то ни было с неизвестной личностью, но его сконцентрированное на этой проблеме внимание нет-нет, да привлекало лежащее на поляне тело. Серебристая кровь все не останавливалась, и он действительно не мог оторвать от этого гипнотического действа взгляд. Гарри ничего не мог с этим поделать. — Хагрид не успеет, — тихо рассуждал Флоренц в воздух, несколько раз в нерешительности переступая с ноги на ногу. — Ребенок в опасности… — его взгляд вперился в более-менее спокойное лицо Гарри: — Мистер Поттер, Вы точно хорошо себя чувствуете? Сможете защищаться, на крайний случай? Гарри кивнул и продемонстрировал все ещё зажатую в кулаке палочку, после вновь переводя взгляд на мертвого единорога. Одна интересная идея полностью захватила его и категорически отказывалась отпускать. Поттер напряженно сглотнул слюну и только крепче сжал рукоять волшебной палочки. — Я вернусь быстро. Никуда не уходите! Словно ожидая одобрения своего решения, кентавр снова посмотрел на чернеющее небо, а после сразу же ускакал прочь. Дождавшись, когда стук копыт затеряется среди остальных звуков леса, Гарри аккуратно приподнялся, дотягиваясь до нескольких небольших камушков недалеко от себя, и направил на них волшебную палочку. Пяти больших колб точно должно было хватить. Хотя… Где он потом еще сможет взять кровь единорога? Встать на ноги было задачкой посложнее, но он справился, после чего кое-как доковылял до трупа и почти упал перед ним на колени. Щиколотка была если не сломана, то растянута точно, и это было действительно больно. Не больнее Коул с ее чрезвычайно редкими, но крайне болезненными практиками розог, но всё же… Палочка в зубах, скользкие пальцы, почти такие же бледные, как и лоснящаяся короткая шерсть под ними… Одна, пять, семь колб, мягко мерцающих голубовато-серебристым цветом находящейся внутри крови, Гарри методично наполнял их, не особо брезгуя мертвой плотью под голыми руками, и нервно косился на ту стену деревьев, за которой скрылся кентавр, постоянно вздрагивая даже от малейшего шума. Вероятность того, что тот умирающий маг вернется на место преступления после всего произошедшего, была крайне мала, но просто так успокоиться или расслабиться он все же не мог. Спокойствие и расслабленность — это не те состояния для такого гиблого места, как Запретный лес. Через десять с лишним минут, когда на поляну наконец ввалились запыхавшиеся Хагрид со сбежавшим ранее Клыком, которых привел Флоренц с Малфоем на спине, Гарри уже успел вернуться на свое место, очистить руки, а также уменьшить колбы и распихать их по карманам мантии. Улик на какие-либо странные или запрещенные действия с его стороны не было. Хагрид лишь мельком бросил взгляд на единорога и грустно покачал головой, после чего без промедления занялся Гарри. Он громко причитал, пока осматривал его ногу и помогал подняться, безостановочно ругал себя, злого мага и весь Запретный лес со всеми его деревьями, помешавшими ему прийти сюда вовремя. Тем временем Малфой, который, видимо, уже снова обрел дар речи, просто окидывал его шокированным взглядом с ног до головы. Если бы Гарри тогда присмотрелся получше, отвлекся от своих мыслей, то он бы даже осознал, что в глазах Драко всем очевидно виднелись сожаление и стыд. Впрочем, Поттера это все равно не волновало. Весь путь сначала до остальных оставшихся в лесу без призора ребят, а потом и до Хогвартса он вынужденно провел на спине у Хагрида и, не прекращая, думал, пытался еще раз переосмыслить ситуацию, вспоминая все: от четкой картины происходящего до простых ощущений ночной встречи в лесу. Он, определенно, что-то упускал, просто не мог вспомнить. Это чувство было таким чертовски волнующим! К несчастью, как-то сдерживаться или бороться со своим больным энтузиазмом и любопытством у него не было абсолютно никаких сил. Сумятицу в душе не мог заглушить даже здравый смысл. Только в одном он был уверен сейчас на сто процентов: он обязательно встретится с этим убийцей единорогов ещё раз. Не знал он только того, что этот день наступит настолько скоро.***
Это было ужасно. Гарри действительно просто хотел, чтобы его ненадолго оставили в покое, но, к его глубочайшему ужасу, мадам Помфри оказалась очень требовательной и настырной женщиной, когда дело касалось чьих-то травм и болезней. Казалось бы, вручить зелье от простуды, подлечить парой заклинаний ногу, дать ценные указания на будущее и можно смело отпускать ученика в общежитие без какого-либо риска, но нет! Мадам Помфри любила контроль и порядок, а потому следующие два дня для Гарри превратились в наискучнейшее времяпрепровождение в его жизни. Возможно, виноват был тот вид, в котором ему пришлось предстать перед ведьмой по возвращении в замок. Укутанный по самую макушку в шарф, с торчащими в непривычном беспорядке из-под шапки волосами, а также с горящими от снова поднимающейся температуры щеками, Гарри тогда был похож на взъерошенного воробья, неожиданно жестоко засунутого в сугроб. Только увидев его, притащенного насильно к порогу больничного крыла Хагридом, Помфри упёрлась рогом и поклялась отпустить его только через свой труп. Гарри бы, наверное, и рад был организовать подобное, лишь бы вырваться из цепких медицинских когтей наружу, да вряд ли силенок хватило бы. Потому, уже подлеченным, Гарри совершенно без зазрений совести похватал все свои вещи и сбежал оттуда, как только получил такую возможность. Жаль только, отдохнуть подольше в своей комнате ему так и не удалось. Декан хорошо относился к нему, но никогда не страдал пониманием и всепрощением, а потому в тот же день, на ужине, Гарри сообщили просто потрясающую новость: профессор Снейп зол и ждёт провинившихся в своем кабинете сразу после приема пищи. Судя по кислым выражениям лиц остальных, получивших аналогичные напутствия, намечалась серьезная расправа за потерянные несколько дней назад баллы. Ужин пришлось быстренько свернуть. Перед тем, как идти на место, Гарри должен был ещё забежать в общежитие, чтобы оставить в личной комнате некоторые вещи и проверить Шеша. Оказавшись уже почти у слизеринской гостиной, Гарри остановился и внимательно огляделся по сторонам. В это время, к счастью, все были в Большом зале. — Акцио ближайшая крыса! — из-под доспехов, стоящих за углом, с истерическим писком вылетела средних размеров крыска и через секунду оказалась у Гарри в руках. Мгновение и растерявшееся животное уже оглушено от довольно сильного удара об стену. Открыв сумку, Гарри вытащил оттуда салфетки, прихваченные с ужина, и завернул туда тушку, в надежде, что если животное ещё и живо, то очнётся не скоро. Поморщился, убрал свёрток, а после ещё раз протер и руки, которые оказались испачканы в крови из разбитой крысиной головы. По правде говоря, он не очень любил это дело, но прокормить змею, которая никак не могла сейчас охотиться, он мог только так. Хорошо, что магия значительно упрощала жизнь. Во времена жизни в приюте Гарри иногда приходилось из своего бедного приютского кармана покупать мертвых крыс и мышей в специальных магазинах, чтобы у Шеша было регулярное питание, а никак не редкие белки из ближайшего парка, которых змей ловил раз в месяц. Иногда для этих целей приходилось и воровать. Остаток пути до гостиной Гарри прошел намного быстрее, и лишь у нужной стены понял, что за время его валяния в больничном крыле, Слизерин успел сменить пароль. Ни «кровь дракона», ни какой-либо другой пароль в Снейповом стиле не стал отодвигать стену, чтобы впустить его внутрь, но возвращаться в Большой зал, чтобы спросить было уже слишком поздно. Гарри нахмурился и упрямо поджал губы, глазами выискивая на темных камнях неприметную змейку. Та нашлась почти в самом низу стены. — Здравствуй, — Гарри присел на корточки и приложил руку к соседнему от привратника-змеи камню. Когда нарисованная голова заинтересованно повернулась в его сторону, Поттер не смог сдержать торжествующей улыбки. — Меня зовут Гарри. Я забыл пароль от гостиной. — Гхххарри… я зссапомнила, — змейка переползла на тот камень, где лежала его рука и вытянула тонкий язычок, будто пробуя его кожу на вкус, — ты говоришшшшь сссо мной… Я люблю, когда сссо мной говорят… доссстойные… — уголки губ Гарри дрогнули в раздражённой полуулыбке. — Мне сейчас очень надо в гостиную, — торопливо начал было он, ощущая, как оглушенная крыса начала приходить в себя в просторном кармане мантии, но был тут же перебит: — Конечно, тебя я пропущщщу. Иди, — змея стремительно отползала, а за ней очень быстро открывался проход. Поттер же, обрадованный сговорчивостью охранника, ещё раз огляделся по сторонам и резко вскочил на ноги. — Поговори сссо мной ещщщё поззсссже, Гххарри. — Обязательно, — мальчик облегчённо вздохнул и шагнул в открытый проём, напоследок благодарно скользнув по каменной змее пальцами. — Сссспасссибо. Окрылённый своей маленькой победой, Гарри без промедлений преодолел гостиную и влетел в комнату, где тут же без проблем отыскал глазами белоснежный бок Шеша в его любимом теплом и сыром углу. Ему нужно было успеть так много рассказать в столь короткий срок до встречи с деканом! Про единорога, нападавшего мага, кентавров и даже про змею-привратника Слизерина — он, вообще-то, никогда не слышал, чтобы в гостиную можно было попасть без пароля, но сегодня-то он смог! Он опять сделал что-то, что было невозможным для остальной серой массы и теперь, конечно же, безмерно радовался новоприобретенным привилегиям и возможностям. Шеша ему этого не позволил. — Где Вы были?! — в змеиных интонациях редко прослеживались эмоции и вообще-то все привыкли считать, что эмоций как таковых у змей и не существует, но эти слова ясно дали Гарри понять о волнении и злости друга. Восторг несколько схлынул, и Поттер теперь уже намного более спокойно прикрыл за собой дверь и прошел вглубь комнаты. — Скажем так, я немного поранился и меня насильно заставили лечиться, — Гарри мягко улыбнулся и подошёл к Шеша, после чего присел на корточки и достал из кармана запасенную для змеи провизию. — Вот, это тебе. Шеша, вынужденно сидевший взаперти и видевший последнее время один лишь голод, как только узрел добычу, сразу отложил все свои вопросы и с непередаваемым восторгом и удовольствием принял угощение. Пока тот занимался собственным ужином, Гарри отошёл к письменному столу и начал на него выкладывать трансфигурированные колбочки с серебристой кровью. Змей, хоть и увлеченный делом, но, по обыкновению, очень внимательный, не мог не принять во внимание знакомый запах мертвого единорога. — Что это?.. Хозсссяин! Вы шшшутите? — как только тушка была полностью проглочена, Шеша вновь перешёл к недовольству. — Зачем Вам это? Не будьте глупцом! — Шеша, ты преувеличиваешь, — беззаботно начал было Гарри, но был перебит искренней яростью в шипении взметнувшийся над полом змеи: — Нет, это Вы не понимаете! Ничего не понимаете! Хозсссяин, я жшше сссказал Вам. Никогда не принимайте это сссами! Никогда… нельзя дажшшше предположшшить, что… Шеша все продолжал и продолжал распаляться, говоря о всяких жутких опасностях и проклятьях, на что Гарри лишь удручённо вздыхал и закатывал глаза. Ему было совершенно непонятно, чего плохого в желании выжить. Проклятие от выпитой живительной крови? Серьезно, что ли? Нет ничего нелепее! Когда ты умираешь, уже нет никакого дела до всех этих баек и прочих страшилок. Тот, кто ценит жизнь, всегда судорожно цепляется за нее. Он так рассуждал с самого детства и мнение свое менять не собирался. Если для своего выживания ему завтра нужно будет перегрызть глотку невинному единорогу или убить человека, он незамедлительно сделает это. Конечно, он будет потом мучиться совестью, но уж точно никогда не пожалеет тогда об упущенной для себя возможности. Нет ничего ценнее жизни, но так уж устроен мир, что не каждый в нем может защитить ее без жертв для других. А кем он будет, если не сможет сохранить столь ценный дар? И конечно, точно так же он не осуждал стремление к жизни и других существ. Наоборот, он искренне восхищался этим качеством и прекрасно понимал вынужденные жертвы ради этой цели. Действительно понимал. Как понимал и то, что тот, кто оказался слабее в этой школе жизни, обязательно умрет, как тот красивый белоснежный единорог на поляне Запретного леса. Расставляя новые колбочки, как ценные трофеи, в одном из самых нижних ящиков тумбы, Гарри лишь краем глаза следил за заползающим на кровать змеем и настороженно ожидал конца затянувшейся отповеди. Шеша мог достать даже мертвого в своем стремлении помочь хозяину, а уж живому Гарри вообще приходилось несладко. Тем не менее, как только словесный поток иссяк, Поттер наконец позволил себе подсесть к Шеша на кровать и изложить все события последних дней. Рассказал все, не утаив ни капли информации, описав все в мельчайших деталях, но уже, к сожалению, без былого энтузиазма. А когда Шеша вдруг решил начать все заново, настроение Гарри испортилось окончательно. Он уже почти успел пожалеть о том, что пожертвовал ужином в угоду болтливой змее, но вовремя вспомнил события последних дней. Больше игнорировать Шеша он не мог. Слишком плохо это может закончиться. Но тем не менее, сейчас ему пора было уже идти. Прихватив одолженную Снейпом книгу, он молча отмахнулся от шипящего брюзжания и, быстренько проверив белый раненый бок друга, стремительно покинул помещение.***
Один. Два, три. Еще кружок. Остановилась. Снова начала. Ускорила шаг. И так снова и снова — бесконечное множество раз. Гарри лениво прислонился к стене и молчал, пока Уайт с остервенением новой гоночной метлы наворачивала круги по коридору. Малфой стоял у противоположной стены и, поджав губы, хмуро смотрел себе под ноги. Нотт опаздывал. Нет ничего нелепее. Они так переживают… Вся ситуация не казалась Гарри чем-то приятным, но и ужасной ее назвать язык не поворачивается, однако остальные явно считали иначе: инцидент для них был чуть ли не новым апокалипсисом. Терпеливо поправив лямку сумки на плече, Гарри покосился на Фелиссию, стараясь предугадать, насколько ещё хватит ее выдержки: девчонка явно уже была готова взорваться. Ее русые волосы, казалось, были наэлектризованы от концентрированного напряжения и страха, витавшего над ней тяжёлой грозовой тучей. К счастью, именно в тот момент, когда она собиралась открыть рот для того, чтобы сказать очередную гадость, из-за угла вышел запоздавший Теодор, навлекая весь скопившийся отрицательный заряд на себя. — Чего так долго, придурок?! — грозно прошипела она опешившему парню и, резко потеряв всякий интерес к ошеломленному Нотту, с готовностью смертника обернулась к злополучной двери деканского кабинета. Малфой тоже не пропустил появление приятеля, наконец подняв взгляд с пола, и медленно, явно нехотя, отлепился от стены, однако, как оказалось, лишь для того, чтобы вопросительно и неуверенно посмотреть на остальных. Стучать в кабинет не хотел никто из присутствующих. Гарри насмешливо приподнял брови, как бы спрашивая «в чем дело?», но все были слишком заняты своим страхом, чтобы это заметить. Устало вздохнув и в который раз поразившись этой глупой трусости он повторно поправил на плече сумку с важной книгой внутри, и сделал шаг вперёд. Решительно и спокойно преодолев расстояние до кабинета, он бесстрашно постучал в тяжёлую деревянную дверь. Тишина. Ребята, перетрусившие перед неизвестностью и прославленной злобой декана, поступок явно оценили и были даже немного благодарны… где-то очень глубоко в душе. — Профессор Снейп? Можно войти? — дежурно начал он, а остальные сгрудились кучкой позади него, не вспоминая сейчас ни о вражде, ни о своей жгучей ненависти к его «нечистой» крови. Повинуясь заклинанию, дверь тихонько отворилась, а Гарри, не раздумывая, шагнул внутрь. — Добрый вечер, профессор. Мне сообщили, что Вы хотели меня видеть. Гарри огляделся. Снейп обнаружился около одного из лабораторных столов, перебирающим какие-то ингредиенты, но что самое удивительное, в этот раз он был не один. По другую сторону стола стоял высокий статный мужчина с длинными платиновыми волосами. И кажется, до того, как они все сюда зашли, эти двое что-то обсуждали. У собеседника профессора была очень бледная кожа и явно дорогая одежда, но что самое главное — Гарри не раз уже видел его лицо. В газетах. Уж Поттер-то точно не перепутает этого человека ни с кем. Фигура Люциуса Малфоя не раз засветилась на подшивках «Ежедневного пророка», будь то обсуждение нового закона или обыкновенные сводки о делах министерства. Этот человек несомненно являлся не последним лицом на политической арене магической Британии, по совместительству приходясь еще и обожаемым отцом Драко, конечно же. — Мистер Поттер, — Снейп явно заметил пренебрежительное отношение Гарри в адрес остальных своих одноклассников, когда он вошел, но комментировать подобные выходки при всех было точно не в его правилах. — И все остальные… Проходите, я вызвал вас для разговора, — глаза Снейпа недобро сверкнули, и он, уже куда более строгим тоном протянул: — Надеюсь, вам не надо объяснять причину моего неудовольствия. — Да, сэр, конечно, — снова взял слово Гарри и улыбнулся. Вышло, к его досаде, ни капли не виновато. — Я рад, — профессор сухо кивнул и отвернулся обратно к собеседнику. — Люциус, думаю, нам стоит перенести этот разговор. Внимательно наблюдающий краем глаза за блондином Гарри не мог не заметить явного интереса старшего Малфоя к своей персоне, но после вопроса профессора, его внимание очень быстро переключилось к делу. — Конечно, Северус. Как тебе будет угодно, — Малфой коротко кивнул и развернулся к двери. Трость с роскошным набалдашником в виде головы змеи застучала по полу, но уже у самого входа — там, где стояли ребята — Люциус Малфой почему-то снова остановился. Посмотрел сначала на сына, окинул быстрым взглядом всех остальных слизеринцев и, наконец, остановился на Гарри. Поттер еще раз в душе хмыкнул: интерес аристократа действительно очевиден, только вот в чем он заключается? Неужели его сынишка все никак не успокоится со своими письмами-жалобами? — От-тец?.. — Драко растерянно смотрел в лицо родителя и, кажется, не мог решить, радоваться ему или ужасаться этой встрече. Возможно он рассказала отцу чуть больше, чем следовало и теперь отчаянно опасался перспективы того, что жуткий Поттер об этом прознает. Стальной взгляд серых глаз вновь мазнул по лицу сына и снова вернулся к Гарри. Поттер был удивлен увидеть такой потрясающий уровень владения собственными эмоциями, но сейчас было не до этого. Люциус приподнял краешки губ в холодной улыбке: — Позже. Я напишу тебе, сын, — Драко побледнел и вздрогнул, похоже уловив что-то особенное в словах и интонациях отца. Люциус, тем временем, смотрел исключительно в глаза Гарри: — Добрый вечер, мистер Поттер. Предельно наслышан о Вас. Рад, наконец, увидеться с легендой вживую. Гарри едва не фыркнул на это заявление. Он даже не предполагал, что этот статный серьезный человек сейчас думает о нем, после всего-то, что его нахальный сыночек наплел ему. Растянув губы в холодной улыбке, Гарри кивнул: — Взаимно, лорд Малфой. Драко в свое время довольно много рассказывал мне о Вас. Мне тоже невероятно приятно встретиться с таким потрясающим человеком лично, — знал бы сейчас Малфой, какого огромного труда стоило Поттеру сдержать рвущийся наружу сарказм, он бы точно по достоинству оценил актерский талант юного слизеринца. Но так он лишь покачал головой и усмехнулся. — Я рад. Надеюсь, в следующий раз наша встреча не завершится так быстро. Сейчас я, к сожалению, тороплюсь, — он переложил трость в другую руку и еще раз просканировал Гарри с ног до головы взглядом: — Спешу откланяться. Старший Малфой перевел взгляд на Снейпа. Только сейчас Гарри заметил, насколько хмурым тот был все то время, что Малфой стоял рядом с ним. — До встречи, Северус. И я бы все же хотел получить ответы на свои вопросы. Свяжись со мной. — Иди давай уже, — тихо буркнул профессор и лёгким движением палочки захлопнул дверь за поздним посетителем. Как только хлопок двери возвестил об уходе гостя, в кабинете повисла напряженная тишина. Профессор оставил ингредиенты в покое и прошел к учительскому столу, становясь предельно сосредоточенным и серьезным. — Ну что же, господа, — голос Снейпа разлился по помещению подобно яду, — у вас есть пара минут на оправдания. Если меня что-то не устроит, начну говорить я. Дети, и так перепуганные перспективами, угрозу явно оценили. — Профессор Снейп, это все Поттер! — Уайт выскочила вперёд первой. — Он гулял после отбоя за пределами замка! Драко видел, он знает! Гарри закатил глаза. Драко рядом с ним подавился воздухом, прекрасно понимая, что следующим допрашиваемым будет именно он. Внутреннее чутье его не подвело, так как через секунду крестный резко развернулся к нему: — Мистер Малфой? — Я… Э-эм… — под твердым взглядом профессора Драко сразу понял: он и так все знает. Крестному давно известны все детали от Макгонагалл. А потому Малфой тяжело вздохнул и пробормотал: — Да, так все и было, — он опустил голову, — я весь день следил за Поттером, потому что… ну, он вел себя странно. Гарри нервно дернулся, что не ушло от внимания профессора, но в ту же секунду взял свои эмоции под контроль. Ему будет не очень хорошо, если Драко проболтается, но явно лучше, чем самому Малфою. Пусть в какой-то мере он и доверял профессору Снейпу, но свои секреты выдавать он был не готов. А Драко поплатится, сильно поплатится за свой длинный язык, если ляпнет еще хоть слово. — И что было дальше, мистер Малфой? — вкрадчиво проговорил учитель. К сожалению, Драко именно в тот момент случайно скосил глаза на Поттера. Увидев лицо, напряженное, но все еще не выдающее конкретных эмоций, он почему-то отчетливо осознал тот простой факт, что ничего не скажет крестному. Хватало уже того, что он написал всё об этом инциденте отцу. Драко не хотел бояться расправы еще больше, чем сейчас. — Поттер сказал, что потерял счет времени, пока гулял, — тихо выдал он. Уайт недоверчиво закашлялась. Она так и не смогла выпытать у упрямого мальчишки подробности, но уж точно не ожидала такой скукотищи. И ради этого она тогда подставлялась?! — Так и было, профессор, — тут же охотно отозвался Гарри, почувствовав облегчение от сохранённой в целостности тайны. — Я задумался и не заметил, как стемнело. Слишком привык, что рано темнеет за время зимы, не ожидал комендантского часа так скоро. Простите, это все моя вина. — Тогда как вы мне объясните участие еще двух человек во всем этом действе? Мистер Нотт, мисс Уайт? — Северус нахмурился и сложил руки на груди. Придраться ему было особо не к чему, да и дети, в любом случае, уже получили свое наказание, но что-то в этом деле ему, казалось, не договаривали. Одна только реакция Поттера минуту назад была лучше тысячи слов. И все же, такая глупость и столько баллов содрать. Вот же старая кошка. — Мы тогда хотели помочь Драко выяснить, что творится с Поттером, — хмуро сообщил Нотт, за локоть аккуратно придерживая Фелиссию, чтобы та не раскрыла свой рот для очередной глупости. Вопреки распространенному мнению и его громким выступлениям в гостиной, Теодор Нотт не ненавидел Гарри Поттера. Даже в какой-то мере уважал за его знания и демонстрируемые умения, но мнением факультета на их курсе с первого дня заведовал именно Малфой. А Теодор, пусть и не был никогда лучшим другом блондина, бросить его в этих непростых взаимоотношениях не мог. Хотя, конечно же, и его довольно сильно задевали такие успехи обыкновенного полукровки… Но гении же, наверное, есть везде, не так ли? Северус удовлетворенно кивнул. — Ладно, вопрос исчерпан, — все, кажется, даже вздохнули с облегчением, осознав, что сегодня их головы не полетят. — Я уже поговорил с профессором Макгонагалл о том, чтобы она не назначала больше моим подопечным таких отработок без моего ведома, но, как я вам всем уже не раз говорил, не смейте нарушать правил, а если уж приходится, то хотя бы не попадайтесь! — Северус обвел детишек угрожающим взглядом и зловеще ухмыльнулся, что у самых впечатлительных по спине пробежал табун мурашек. — И всегда помните, что в обратном случае вы будете вечно драить котлы и резать мне ингредиенты в лабораториях. Это вам так, информация для размышления. — Мы не попадемся больше, профессор Снейп! — расширив глаза, клятвенно пообещала Уайт. — Вот и славно. Тогда все, кроме Поттера, могут быть свободны. Уайт резко захлопнула рот, оставляя жалобу на бросившего их с Ноттом в лесу Хагрида до лучших времен, так что повторять дважды не пришлось, и меньше, чем через минуту в кабинете наступила оглушающая тишина. Гарри с профессором остались наедине. Пока спокойный как удав Снейп привычно накладывал заглушающие чары, которые всегда ставились в его присутствии, судя по всему, именно для его душевного спокойствия, Гарри молча вытаскивал на свет книгу по темным искусствам, что собирался отдать профессору сегодня. — Вы даже ругать не будете? — напряжённо сжав зубы и даже не поворачиваясь, как мог холодно произнес он. — А смысл? Да и, на мой взгляд, особо не за что, — Снейп хмыкнул и отвернулся от двери, кажется, покончив с наложением чар. — Или Вы так жаждете мыть котлы? — Нет, простите, сэр, — Гарри вцепился в книгу пальцами и устало прикрыл глаза. Он так хотел наконец лечь отдохнуть. Глаза слипались, тело на команды мозга отзывалось медленно. Маска трещала по швам, и это было очень плохо. Обнажать свою слабость даже профессору Снейпу — отвратительная идея. — Надо же… Неужели уже изучили? — послышался удивленный вопрос совсем рядом, за спиной. Гарри сначала растерялся, пока его взгляд не упал на книгу в своих руках. Профессор, не останавливаясь, прошел немного вперед, но возвращаться за свой стол явно не спешил, предпочтя этому стоящую рядом с Гарри парту. Поттеру ничего не оставалось, кроме как последовать его примеру, сев на стул напротив. — Я же не торопил Вас. Вы вполне могли мне ее вернуть даже, скажем, лет через шесть. — В этом не было необходимости, — отрезал Гарри, но сразу же смягчил свой тон, вспомнив, с кем именно он тут разговаривает. — По правде говоря, я успел изучить ее от корки до корки, профессор. Множество формулировок могу воспроизвести на память, но у меня остались и записи, — Гарри протянул книгу ее владельцу, одаривая его благодарным взглядом. — Еще раз спасибо Вам. Это были… очень познавательные труды. — Надеюсь, нет необходимости напоминать Вам о важности хранения тайны? Я сейчас говорю о сохранности Ваших личных заметок, мистер Поттер. — Я предельно осторожен, профессор Снейп. Их никто кроме меня не увидит, будьте уверены, — Гарри улыбнулся, почти расслабленно облокачиваясь на спинку стула. Будь это любое другое место или компания, он бы даже не шелохнулся от напряжения. — Смею на это надеяться, — хмыкнул Северус, после чего сразу же добавил: — Будьте аккуратны с этими знаниями, Гарри, — в голосе профессора слышалось неподдельное беспокойство. Если вспомнить, за всю свою жизнь Гарри ни от кого не получал больше поддержки и волнения, чем от этого вечно хмурого человека. — И никогда не позволяйте гневу диктовать Вам условия. На некоторое время между ними повисла тишина. Поттер успел правда расслабиться. За столько времени он полюбил этот кабинет, его спокойствие и не нагнетающее безмолвие, медленно текущее по помещению в такие вот моменты. В окружении всевозможных пробирок и склянок он никогда не чувствовал страха или омерзения, а вкрадчивый голос Снейпа никогда не доводил его до нервной дрожи, как это случалось с остальными его одноклассниками. По правде, магия профессора была довольно мягкой и приятной. И Гарри действительно любил ее присутствие. Наверное, самого профессора, каким бы порой занудным и назойливым в своей заботе тот не был, Гарри тоже любил. Порой ему казалось, что именно это чувство он бы испытывал по отношению к родителям. Гарри не знал, не помнил и не мог понять этого, как бы ни пытался. Хотя он все ещё сомневался в другом… Он все еще не знал, умел ли он вообще это делать? Любить. — Гарри, — тихий голос Снейпа отвлек его от своих мыслей. Профессор внимательно смотрел ему прямо в глаза. Кажется, Поттер опять прослушал половину их разговора, — Вы точно не можете ничего добавить к рассказу мистера Малфоя? — мальчик резко покачал головой. — Или, может, обсудить случившееся на отработке в Запретном лесу? Замороженная, казалось, самим временем маска невозмутимости на лице одинокого ребенка не дрогнула ни на секунду. Гарри лишь приподнял уголки губ в слабой улыбке и немного прикрыл глаза. — Нет, профессор, ничего такого. Снейп вздернул бровь и недовольно поджал губы, но оставил все свои мысли по этому поводу при себе. Гарри же был уверен: он все сделал правильно.***
Мантия-невидимка была действительно хорошим артефактом. Струясь сквозь пальцы, своим таинственным блеском она завораживала не только его, но, казалось, и само пространство. Он часто выбирался из гостиной, чтобы побродить по школе. Часто это происходило и в ночное время. Сейчас же он, наоборот, шел в спальню. Снейп отпустил его из кабинета больше получаса назад, но он чувствовал, что его почти тошнит. На душе было откровенно гадко. Он так уже устал бояться, но сегодня… Сегодня это было сродни предательству самого себя, ведь на миг — на одно крошечное мгновение, — он захотел открыться профессору: рассказать о своей жизни, о Шеша и о том, как ему было страшно в Запретном лесу совсем одному. Как же эти мысли были наивны и глупы. У него одна истина. Он всегда знал, что не будет никому доверять. Не расскажет о себе личного ни единому человеку. Они все предадут, не поймут его, оттолкнут, как это делали всегда, сколько он себя помнил. Он всегда был для них исключительно уродом. Так что теперь? Как долго будет длиться эта чертова иллюзия защищенности? Ничего ведь не изменилось: он всегда был, есть и будет в опасности, когда кто-то рядом. В его мире лишь два существа. И Гарри никогда не посмеет довериться человеку. Он научился быть одиночкой раньше, чем научился нормально говорить. Был привычен говорить мало, ходить неслышно. Прятаться в тенях и порой самому становиться тенью. Мантия, ожидаемо, стала его сокровищем, исправно помогая ему избегать людей, когда он этого хотел, и обеспечивая ему необходимую иллюзию одиночества. Ее магия была приятной, хоть и необычной для обыкновенной вещи, но, что самое важное, она не препятствовала его странному «шестому чувству». Даже сквозь пропитанную насквозь магией ткань он мог ощущать энергию вокруг себя. Она была везде, ощущалась — это факт, — но уже почему-то не так ярко, не так насыщенно, не так… упоительно и головокружительно, как раньше. И виной этому была явно не мантия. И пусть Шеша со смешком называл это «принюхался», Гарри все равно было как-то не по себе. Поттер прикрыл глаза и попытался максимально расслабиться. Ему нравилось слышать и чувствовать. И он, несомненно, уже давно привык искать все новые и новые ощущения в этом круговороте посторонних энергий. Сейчас он как раз делал то же самое. Потоки свободно лились сквозь тело, обволакивая и переливаясь оттенками и различными вкусами. Из сумки мягко тянуло волшебством единорога от в спешке забытого там одного флакона, в стенах клубилось что-то древнее, а спереди, кажется, совсем недалеко отсюда, вибрировало нечто темное и хорошо знакомое. Всего пара-тройка поворотов от его нынешнего местоположения, если он не ошибался. Не успел он додумать эти мысли, мягко текущие по его сознанию, как его глаза потрясенно раскрылись, а сам он остановился. Что… что здесь вообще происходит? Он знал, не раз замечал, что настолько отрешившись от реальности, он становится крайне уязвим. Инстинкт самосохранения даже не шелохнулся, когда Поттер опрометью бросился вперед. Ни единой панической мысли, пока он шел на опасную магию, как ищейка по указанному следу; лишь сознание, привычно отмечающее все новые детали в окружающей энергии, и ноги, идущие все дальше и дальше, без сомнений, страха и привычной настороженности. Серебряные брызги на холодном камне в свете зеленого света факела не кажутся пугающими, но Гарри все равно замирает. По лицу лежащего профессора Квирелла белой краской расползлась пугающая бледность, а измазанные волшебной кровью пальцы совершенно неподвижны. Гарри уже ничего не понимает. Здесь. Именно сюда его вела нить. Кто бы мог подумать, но именно этого человека Гарри так отчаянно пытался вспомнить в тот день. Человека, что пытался напасть на него. Умирающего профессора по защите от темных искусств.***
— Пом…помогите… Про…шу, — отчаянно цепляясь за плывущие перед глазами камни, Квиринус и сам уже не знал, что именно удерживает его на ногах. — Кто-нибудь… Нелепо споткнувшись о собственную ногу, Квирелл все-таки растянулся на холодном полу. Заветная склянка, последняя, надо сказать, со звоном распалась на тысячу осколков. Магу было плевать на это. Плевать на то, что без новой дозы крови его тело начнет смертельное для них обоих отторжение, лишь бы доползти. Впрочем, куда именно? Ему не у кого было просить о помощи. У него никогда не было даже иллюзии выбора. Он принадлежал чудовищу с того самого момента, как его нога переступила границы албанского леса. Сейчас Темный Лорд был слаб, он копил силы. И, конечно же, ему абсолютно не было никакого дела до того, что его слугу разрушало на части. А в то, что происходило именно это, поверить было не сложно. Единорог был убит его руками. Он сам обрек себя на это. Это было против морали и законов магии, разум обычного человека никогда не сможет быть цельным после такого. Квирелл знал, что для него уже все предрешено давным-давно. Хотелось бы ему еще так же быстро смириться с этим. Сознание стремительно заволакивала удушливая тьма. Вспышки огня тут и там, казалось, мечтали спалить его мозги, и он снова и снова умирал в этой агонии. С другой стороны — там, где он уже давно не чувствовал себя счастливым, — кто-то настойчиво звал его. Голос пробирался внутрь его барабанных перепонок, словно жирная, склизкая после дождя, гусеница, а тело, почти не ощущающее постороннее воздействие, покалывало от фантомной боли. Кто-то решил помочь ему?.. — …Эр! Сэр! Профессор Квирелл! — расплывчатый силуэт стоял прямо над ним. Ребенок. Кажется, это был именно ребенок. До этого не ощущаемая, в голове неожиданно забилась чужая магия, после чего неудержимым потоком рванула в сторону мальчика. Тот зашипел от боли и быстро отступил на шаг. Зрение немного прояснилось, а Квиринус наконец узнал его. Перед ним стоял Гарри Поттер. И он явно был чем-то взбудоражен или обеспокоен. — Сэр, Вам плохо? — он протянул профессору руку, а Волдеморт, непонятно зачем проявившийся при появлении мальчика, кажется, снова ушел глубоко в собственное подсознание. Квирелл попытался взять себя в руки и встать самостоятельно. — Может, мне стоит позвать ког… — Нет! Не смей! — Квирелл резко дернулся и снова упал на пол, больно ударяясь головой о стену. Яростно забился, не способный справиться с ужасом от одной только мысли. Кровь единорога, вот она, на полу — прямое доказательство его вины, без права на оправдание. Поттер, кажется, что-то понял про себя, но продолжал держать руку с выжидательной улыбкой, и он, поняв бесполезность своего сопротивления ребенку, принял ее. — Спасибо. Мне уже лучше, мистер Поттер. Н-не стоит на-напрягать никого по этому п-поводу. Мальчик лишь скупо улыбнулся ему в ответ. А Квирелл в то же мгновение ясно понял: Гарри Поттеру все известно. Да и как оно, собственно, могло быть не известно, когда доказательство лежит тут, прямо под носом? — И все-таки, я думаю, сэр, Вы не очень в порядке, — рука в чужой ладони неприятно покалывала, но не было даже половины тех ощущений, что Квиринус обычно испытывал при Поттере. Мальчишка, очевидно, тоже не задыхался от боли, но руку поспешил освободить. — Я просто обязан проводить Вас хотя бы до кабинета, профессор. Квиринус так и не смог отвязаться от нежелательной компании. Уже в кабинете, куда мальчишка так бесстрашно посмел напроситься, Квирелл перестал разыгрывать этот дешевый спектакль. Просто физически не мог продолжать держать маску наивного дурачка-заики. О том, что с его состоянием далеко не все так хорошо, как он это показывал, говорить вообще не стоило. — Профессор Квирелл? — спокойный ровный голос и ни грамма волнения во взгляде, лишь холод и понимание. Это чёртово понимание одиннадцатилетнего мальчишки. Поттеру бы сейчас, по-хорошему, бежать без оглядки, паниковать, истерить, ослепляя его заученным до посинения люмосом… да что угодно! Но точно не стоять напротив измученного, агрессивно настроенного мага — убийцы! — с этим невозможно понимающим выражением на лице. Да как он только смеет? Что он вообще тут, по его мнению, понимает?! Гарри же, глухой к чужим переживаниям, тем временем молча подошёл к столу, которым профессор от него пытался отгородиться, и, не обращая внимания на осклабившегося волшебника и направленную на себя палочку, начал рыться в сумке. Через мгновение на свет был извлечен бесценный пузырек, при виде которого, глаза профессора стали больше напоминать совиные. — Это были Вы, — не вопрос, сразу утверждение. Поттер холодно улыбался, словно наконец-то разгадал невероятно сложную задачку. А в данном случае, вполне возможно, так и было. — Там, в лесу, это точно были Вы. Квирелл сморщился от снова подступающей волнами мигрени и тяжело осел на стул. Всё, отпираться бесполезно. Где же приказы чертового Лорда, когда они так нужны?! Мальчишка Поттер был просто поразителен. А если вспомнить, он вообще всегда казался ему слишком странным. Странным и довольно пугающим, если уж быть совсем точным. Но даже несмотря на все эти нюансы, он почему-то постоянно вызывал интерес, который Квиринус изо всех сил старался вытравить из собственной головы. Вспомнить хотя бы то бесчеловечное убийство тролля на Хеллоуин, так сразу поджилки трясутся. Однако, к сожалению, такие мысли были для него действительно опасны, они были чреваты серьезными последствиями. При Гарри Поттере Волдеморт вел себя довольно необычно, хотя и удивительно мирно относился к нему, но все еще оставалась немалая вероятность, что Лорд придет в бешенство, как только Квиринус даже в собственных размышлениях посмеет выказать мальчишке хоть каплю симпатии. — Сэр? — Поттер стоял перед ним навытяжку, пальцем покачивая хрупкую склянку, стоящую на самом краю его стола. Действительно… удивительно нахальный ребенок. — Чего ты хочешь, мальчишка? — устало поинтересовался он. К чёрту всё, пусть делает, что ему заблагорассудится. Обвинять, шантажировать, бежать к Дамблдору — всё пожалуйста. Лишь бы хоть кто-нибудь решил его проблему за него. Или добил хотя бы. — Я просто хочу помочь, профессор. — Помочь? — да, такого он не ожидал. Мальчик серьезно кивнул и подхватил злополучную колбу с поверхности стола. Пройдя пару шагов, он остановился прямо около его стула, протягивая её ему. — Я Вам не враг, профессор. И не могу Вас осуждать за этот случай. Немного шокированный, профессор аккуратно принял предложенный дар. Вполне возможно, что именно он сможет помочь пережить ему следующую пару дней. Не способный оторваться, продолжая завороженно наблюдать за серебристой живительной жидкостью, мягко переливающейся в его руках, он как-то совсем упустил тот момент, когда Поттер молча вышел из его кабинета. Интересно, Темный Лорд будет очень им недоволен? Впрочем… не важно. Дрожа от нетерпения и страха перед очередной пыткой, он быстро откупорил флакон, сразу же опрокидывая его в себя. Мгновенное облегчение через пару секунд превратилось в очередной кошмар наяву. Из углов медленно поползли мерзкие черные щупальца, вливаясь во что-то новое, доселе неведанное миру. Тени затанцевали, а в голове профессора взорвалась удушливая, невыносимая тишина. — Это был не я, меня заставили, — тихо проскулил Квиринус, вцепляясь пальцами в свой тюрбан на голове. Невинная душа, загубленная его собственными руками, упрекающе уставилась на него жутким взглядом белесых глаз из темного угла кабинета. — Это не я… Профессор Квирелл чувствовал, что теперь и он сам медленно, но неотвратимо сходит с ума.