***
Пришел в сознание Гарри, на удивление, быстро. Просто в какой-то момент, он наконец осознал, что тьма перед глазами рассасывается, и он снова может видеть. Не то чтобы ему понравилось то, что именно он впоследствии увидел. Зал, в котором он оказался, был мрачен и точно не знаком ему. Где-то поблизости слышался треск фантомного огня, и, чувствуя только долбящееся в истерике, казалось, во всем теле сердце, он не сразу понял, что рев этого пламени — это вовсе не его разыгравшееся воображение. Огонь действительно был. Его всполохи отражались яркими пятнами на стене, куда Гарри был повернут лицом. И как оказалось, не просто повернут — накрепко зафиксирован, привязанный к чему-то позади него. Спину неприятно холодило, и Поттер лишь смутно догадывался, что скорее всего, это мраморная колонна, которых в этой огромной зале было явно в избытке. Чертовы веревки болезненно врезались в незащищенные мантией запястья. Гарри не понимал, что происходит, но ощущения в шраме были довольно неприятными. Еще не сильная, боль прогрессировала в своей интенсивности и только больше способствовала сгущению паники. Думать было тяжело, хоть и как никогда необходимо. Тихо выдохнув сквозь зубы, Гарри начал крутить головой, чтобы понять, где именно он находится. Судя по помпезным колоннам и высоким потолкам — это был все же Хогвартс, но магический огонь, замеченный им ранее и сейчас неразумно оставленный полыхать прямо на открытом пространстве, заставлял усомниться в правильности даже этого вывода. Оглядывать зал и дальше ему помешало препятствие в виде человека, на которого он всё-таки наткнулся взглядом. Идентифицировать личность было совсем не сложно. Разум тут же затопила злость и какая-то странная иррациональная обида. Похититель стоял в тени зала, что-то сосредоточенно бормоча и высматривая у темной каменной стены. Гарри еще ни разу не доводилось быть похищенным, но приобретаемый прямо сейчас опыт ему совсем не нравился. Он не знал, зачем он здесь нужен и почему профессор это сделал. А Квирелл почему-то не только не спешил рассказывать о своей цели, но и вовсе, казалось, забыл о своем пленнике. Старательно пытаясь освободить руки или хотя бы понять, куда делась его палочка, Гарри пытался продумать свои дальнейшие действия, но в голове осталась лишь пустота и тихий звон в ушах, мешающий думать. И лишь когда Поттер, потеряв терпение, начал брыкаться в путах особенно яростно, профессор наконец-то заметил его пробуждение. Продолжая свои несвязные бормотания, Квирелл быстрой, но явно неуверенной походкой, подошел к нему. Гарри дернул руками в еще одной бесполезной попытке, и зашипел от злости. На себя, на Квирелла, на свою удачливость и — о, как же без нее?! — судьбу-злодейку. Было очень неприятно ощущать себя таким жалким, слабым и глупым ребенком, но ему не оставалось ничего другого. Сейчас, конечно, он недоумевал: что, собственно, вообще дало ему основание полагать, что подобного инцидента никогда не произойдет? Давно пора было перестать считать людей кем-то большим, чем они были на самом деле. Лжецы и предатели, они окружали его всегда, и это никогда не изменится. Что ж, пусть так. И даже если сейчас он сам оказался на незавидном месте того единорога, он, черт возьми, так просто сдаваться, как это сделала белогривая тварь, не собирается! По мере приближения профессора ему становилось все хуже, но, как оказалось, это все сказывалось не на одном только Гарри. По крайней мере, Квирелл выглядел сейчас как никогда больным. Почти умирающим. Гарри его было уже почти не жалко. Что-то похожее на сочувствие все еще шевелилось где-то глубоко в душе, но задавил это чувство он уже почти без труда. — Что Вам от меня надо? — его голос был холоден, но глух, наполовину поглощенный ревом стены пламени позади него. Профессор, словно его не услышав, снова начал разговаривать сам с собой, и Гарри, несмотря на довольно малое расстояние, отделяющее его от похитителя, почему-то не смог разобрать ни слова. Он очень подозревал во всем этом какое-то заклинание. Да к черту заклинание! Находиться рядом с психованным учителем в каком-то подземелье, да еще и привязанным к колонне — это совсем не нормально! Наконец устало вздохнув, Квирелл тяжелым жестом взмахнул рукой, и веревки на Гарри ослабли, оседая на поясе. Гарри не понял, зачем это, но ему было, в общем-то, все равно. Когда он исподлобья смотрел на профессора, он даже не пытался скрыть свою неприязнь. — Так-то лучше, спасибо, — огрызнулся он, вставая и отряхиваясь. Поданную ему вежливо руку он нарочно проигнорировал. Квирелл только поморщился, но скорее от своей боли, чем от грубых действий Гарри. Он отступил на шаг сразу же, как Поттер поднялся на ноги и, хмуро осмотрев его с головы до ног, предупредил: — Спокойнее, мальчик. Я очень не хочу тебе вредить, — в противовес своим словам, он направил ему в грудь острие своей палочки. — Иди вперед. И без глупостей, — тихо и максимально серьезно предупредил профессор, указывая головой направление. Гарри поджал губы в ярости и тут же попытался взять себя в руки, усилием стерев все объявшие его эмоции со своего лица. В данном случае он не мог ослушаться — и неудивительно, он же даже все еще не знал, где находится его собственная палочка! Подталкиваемый в спину почти материальной опасностью, он молча двинулся вперед. Как оказалось, рассматривал профессор тогда не стену, как изначально подумал Гарри, а большое старинное зеркало. На огромной тяжелой раме были написаны какие-то странные слова, но он не стал их рассматривать — хотя и очень хотелось узнать, что же это за артефакт. Почему-то он с первого же взгляда понял, что это не простая стекляшка, а что-то действительно магическое. — Что это? — заинтересованно все же спросил он. Веяние магии от рамы только подтвердило его догадку. Магии здесь было настолько много в данный момент, что иногда казалось, что она является частью воздуха. Было сложно выцепить что-то конкретное, как он это делал обычно без малейшего труда, лишь присутствие профессора за спиной снова ощущалось двоящимся. Словно там не один Квирелл, а сразу два человека. Это было не в первый раз и всегда казалось Гарри невероятно странным. Оттенок гниения и смерти, ощущаемые словно затылком, совсем не добавляли ситуации плюсов. — Зеркало Еиналеж. Древний артефакт, открывающий людям их самые сокровенные желания, — на удивление, Квирелл действительно ответил, хотя было понятно, что ему тяжело даже говорить. — Поттер… Скажи, что ты в нем видишь? — А зачем Вам знать мои сокровенные желания? — подозрительно уточнил Гарри, внимательно разглядывая резную раму, целенаправленно не глядя в сам артефакт. Узнать, что он желает глубоко в душе — звучит, конечно, красиво, но все-таки довольно пугающе. У него не было доверия к волшебным вещам, особенно когда он их рассматривал в такой компании. — Говори! — зло, но как-то неимоверно устало рявкнул Квирелл, а Гарри чуть не подпрыгнул от неожиданности. Было вообще довольно странно видеть этого человека кричащим на кого-то. — С помощью этого зеркала можно достать то, что мне нужно. Если ты дашь это мне, все будет в порядке. Уйдешь отсюда невредимым. Гарри не поверил, но, встретив чужой взгляд, постарался не показывать этого. Отвернувшись, он все же обратился глазами к артефакту. Но кроме его собственного отражения в зеркальной поверхности мелькали лишь блики от огня, а за спиной все также стоял словно окаменевший Квирелл. — Я вижу все то же, что обычно вижу в зеркало, — сухо отчитался Гарри, — себя, огонь и Вас. Никаких великих желаний моей души. Я даже не знаю, что именно должен увидеть. Квирелл нахмурился, не спеша что-либо предпринимать или отвечать, а Гарри задался вопросом, что именно ищет этот странный человек в волшебном зеркале. Несмотря ни на что, Поттеру все еще хотелось узнать, кто же все-таки такой этот профессор Квирелл. Он почти ненавидел себя за это желание. Когда Поттер снова взглянул на отражение, он не сразу, но все же понял, что что-то все-таки не так. Глаза. Гарри пришел в недоумение. Сначала ему показалось, что это преломление света из-за огня, но… это было не так. Глаза профессора светились дьявольским алым. Поттер внимательно вглядывался в отражение своего учителя и на миг… ему и вовсе показалось, что оно преобразилось в другое, еще ни разу не видимое им ранее, однако стоило ему моргнуть, как видение исчезло. Но не глаза — они оставались все те же. Спустя секунду похожий красный блик отразился в районе его мантии, а правый карман оттянуло непонятно откуда взявшимся там весом. Двойник же в зеркале вдруг ухмыльнулся и вытащил оттуда небольшой камень — будто налитый свежей кровью, — чтобы в следующую секунду вернуть его на место. Багровые злые глаза смотрели, казалось, в самую душу сквозь холодное стекло. Профессору нужен этот камень? У Гарри слегка сбилось дыхание, когда он осознал, что камень каким-то чудесным образом действительно оказался в кармане его мантии, но большим он себя не выдал. Квирелл все еще выжидал. — Ну? — спросил он нетерпеливо и нервно. — Поттер, присмотрись внимательнее. Ты же хочешь жить? Гарри развернулся и посмотрел в глаза профессора без преграды в виде зеркала. Они… они были привычного голубого цвета. Сокрытие правды? Знание — вот каково его самое сокровенное желание? Если и так, то краснота глаз его странного профессора нисколько не проясняла ему ситуации. Но зато камень наводил на определенные мысли. — Ваши глаза. В отражении они красные, — поделился частью наблюдения Гарри, и в это же мгновение отметил, насколько сильно побледнел Квирелл от его слов. — Я хочу говорить с ним. Теперь побледнели все. Высокий шипящий голос за спиной Квирелла показался Гарри отчего-то смутно знакомым и просто до ужаса пугающим, посылая строй неприятных мурашек ползать по спине. Он был полностью уверен, что они здесь одни. — Но, господин… — Молчать! Дай мне заглянуть в его душу, — тело профессора будто прошила молния, и он вскрикнул от боли. В следующее мгновение он застонал и что-то загнанно забормотал себе под нос, а после и вовсе неуверенно поднял нещадно дрожащие руки, медленно принявшись зачем-то разматывать свой тюрбан. Гарри смотрел на это непонимающе, пораженный глубине того ужаса, что отразился на лице профессора, и опасался произнести хоть звук, чтобы все прервать. Хотя прервать это действо — чем бы оно ни было, — ему очень хотелось. Загадочный голос отчего-то казался абсолютно безумным. Или это Гарри сошел с ума… Потому что, когда Квирелл наконец неохотно размотал тряпку на голове и повернулся к нему спиной, до Гарри сперва донеслось зловоние чужой магии, а потом его глаза встретились с алыми напротив. С теми самыми глазами из зеркала. Черт возьми, его жизнь просто безумна сама по себе… — Гарри Поттер, — губы человека или, скорее, существа на затылке Квирелла расползлись в мерзкой усмешке. Глаза его блестели в абсолютном безумии и в них ему виделся лишь хаос. Гарри задохнулся вздохом и невольно сделал несколько шагов назад, неловко наткнувшись спиной на зеркало. — Мальчик, который выжил и убил меня, просто посмотри на это… Сейчас я вынужден влачить столь жалкое существование. Испытываешь ли ты радость от нашей встречи, Гарри? Черт. Просто прекрасно. Сейчас Гарри в который раз убедился, что давно и безнадежно проклят на вечное невезение. Не догадаться о происходящем было просто невозможно. Но это… это же просто до абсурдного удивительная ситуация! Весь этот год Лорд Волдеморт, — а в том, что это именно он, сомневаться не приходилось, — которого много кто небезосновательно считал мертвым, жил на затылке у Квирелла в качестве жалкого паразита. Он был здесь все это время. Он был жив! Однако Гарри не был рад этой встрече. Не только потому, что это было опасно, а потому… Потому что, смотря на то, как медленно шевелятся бескровные губы, как с тяжелым шипением извергается каждое слово, он неосознанно пытался сопоставить это с тем, что успел узнать об этом человеке сам или с помощью других ранее. Действительно пытался. И не мог. И это он осознавал намного чётче. Это, с позволения сказать, существо перед ним, несомненно, погрязло в болоте смрадного сумасшествия. Оно больше не было тем человеком, о котором ему с таким воодушевлением рассказывал Барон. Не было тем, кого он изучал и хотел бы встретить. Потому что он не мог этим восхищаться и потому что на всем белом свете не бывает больше магов с настолько отвратительной магией. Просто не бывает. Гарри видел: сейчас некогда гениальный Волдеморт был жалок и отвратителен. Он представлял собой наивысшее проявление мерзости. В мгновение ока Поттер ощутил себя так, будто его облили помоями. Огромной силы разочарование заполнило всю его сущность без остатка — не осталось места даже для брезгливой жалости, которую он заметил за собой в ту секунду, как увидел уродливое лицо на чужом затылке. — Молчишь, — не дождавшись адекватной реакции, прошептал Лорд неудовлетворенно. — Что ж, твой страх понятен. Квирелл уже даже не скулил, но только потому, что все его силы — что жизненные, что магические — сейчас утекали к Волдеморту. Их было мало, вся накопленная с помощью крови единорога магия пошла на прохождение полосы испытаний с мальчишкой на руках. А сейчас Лорд самозабвенно тратил остатки на глупые разговоры и запугивание. Квиринус прекрасно знал, что Поттер вряд ли действительно испугался такого, но все равно ему сочувствовал. Лорд находился в максимально расшатанном состоянии — слабая душа, еле-еле держащаяся в теле, невольно рвалась куда-то вперед, что причиняло боль не только Квиреллу, но и самому Темному Лорду. Любое неверное слово или действие — и мальчик умрет ужасной смертью. Квирелл совсем не хотел этого. — Нет, — Гарри отошел от зеркала немного в сторону. Алые глаза из-под поволоки боли и безумия смотрели с презрительной насмешкой. Поттер действительно не ощущал даже страха. Разочарование, казалось, смыло все, что можно было и нельзя. — Я не боюсь тебя. Лорд изменился в лице, моментально приходя в ярость и могильный трупный запах, приправленный ею, тут же разошелся во все стороны. Гарри откровенно замутило, когда краем сознания он отловил в ней отголосок той самой магии, что он чувствовал ранее. Его приводил в ужас сам факт, что может существовать такая сильная деградация самого ценного дара мага. Его бесценного волшебства. — Отдай мне его, щенок! Мне нужен мой камень! — прорычал Лорд, а после его глаза страшно закатились. Уродливое лицо легко смялось, словно мягкий пластилин, пошло рябью и разгладилось, заново образуя обыкновенный человеческий затылок, а Квирелл захрипел, чувствуя, как управление телом снова перешло к другому. Гарри широко распахнул глаза и шарахнулся еще больше в сторону, когда профессор резко развернулся, а алые глаза Волдеморта вперились в него, только уже с лица профессора Квирелла. — Легиллименс! Болезненная лавина быстро сменяющих друг друга воспоминаний — его собственных воспоминаний, — совершенно безобидных каждодневных школьных будней, пролетела в его голове, а после пришли и все чувства, невольно испытанные по отношению к ситуации, а после и Волдеморту за этот вечер. Специально это было сделано или Лорд просто не знал, что конкретно смотреть в его несчастной голове, чтобы отыскать камень — неизвестно. Гарри снова пережил и отвращение, и брезгливость с омерзением, и то самое разочарование, пока вторженец не прекратил свою пытку. Нагло заявившийся ему в голову Квирелл-Волдеморт чуть покачнулся, освобождаясь от видений, и, явно не выдержав такого унижения, в ту же секунду в ярости проревел новое заклинание. Оно было Гарри точно так же не знакомо, как и первое, и он бы отдал все на свете, чтобы не знакомиться с ним таким образом, как это было сделано. Но Волдеморт, к сожалению, его мнением не интересовался. — Круцио! — Гарри, еще не отошедший от вторжения в разум, задохнулся первым воплем и упал на пол как подкошенный. Все его тело буквально свело судорогой боли. Каждый нерв, каждая мышца, даже кровь, казалось, раскалились и вскипели. Из последних сил он, преодолевая невыносимую муку, заставил себя сцепить зубы крепче и замолчать, позволив себе лишь глухое надрывное мычание. По подбородку потекла кровь из прокушенной губы, смешиваясь с кровью из давно воспаленного шрама. Вряд ли он когда-либо испытывал что-то подобное… Но Гарри никогда не закричит снова, как бы сильна эта боль ни была. Он никогда не доставит врагу такого удовольствия. Когда Гарри успел уже было подумать, что с минуту на минуту просто банально потеряет сознание, все вдруг неожиданно прекратилось. Он не позволил себе долго разлёживаться, тело прекрасно помнило, что в таких случаях надо быстро вставать, какой бы тяжелой ни была нанесенная травма. И только уже из-за ближайшей колонны он наконец смог сконцентрировать зрение на мучителе. Волдеморт, судя по всему, просто не рассчитал их общие с Квиреллом силы, потому что выглядел последний совсем обессиленным. Глаза профессора были полуприкрыты, но уже не светились алым, а рука с палочкой безвольно висела вдоль тела. — Ничтожество! Останови его! — раненным зверем надрывался Волдеморт. — Не позволь ему уйти! Убей, убей мальчишку! — Мой Лорд, Поттер достаточно благоразумен… — попытался Квиринус, но Темный Лорд был непреклонен. — Немедленно! Отними камень! Принимать обсуждение в планах на собственную смерть Гарри не был намерен, а потому начал быстро осматриваться в надежде найти выход или хотя бы свою волшебную палочку. Он не надеялся на многое, ожидая, что она осталась или там, где его повязали, или где-то у профессора, но, похоже, Квирелл решил не заморачиваться, отложив ее к небольшой сумке, принесенной, по всей видимости, с собой. Вещи валялись у той самой колонны, где он обнаружил себя только очнувшись. Квирелл был, конечно, ближе к ним, но это было не критично. Все еще ощущающий отголоски пережитой боли, Гарри, однако, не сдержал победной усмешки. В самом деле, ну, должна же ему хоть где-то улыбаться удача! Не оставляя себе времени на раздумья, Поттер кинулся к палочке. Квирелл не отставал и успел даже перегородить ему дорогу, но Гарри был быстрее. Палочка приятно согревала руку, когда профессор наконец смог до него добраться. Хватка на левой руке была болезненной и крепкой, и Гарри всерьез испугался, что сейчас ему вряд ли поможет даже его собственная магия. По правде, Квирелл вообще не желал смерти мальчишке, он не хотел поднимать руку не только ни на кого из своих учеников, но и на всех живых существ в целом, а Поттер ему даже в какой-то степени нравился. Однако, похоже, магии хватило и того, что его желание сохранить себе жизнь было намного сильнее этой симпатии, а намерения после приказа Лорда были вполне прозрачными. Конечно, мальчишка испугался, не мог не испугаться, на самом деле. Квирелл давно понял: Поттер любит свою жизнь не меньше, чем бессмертный Лорд Волдеморт. Крик профессора оказался для Гарри большой неожиданностью. Он мог поклясться, что не поднимал палочку и не произносил ни слова, чтобы этого добиться, но там, где его касалась рука профессора, вдруг все задымилось, а в следующее мгновение конечность Квирелла и вовсе покрылась ожогами и загорелась. Гарри даже не знал таких заклинаний. — Отпусти, идиот! Это выброс! — Квирелл верещал от боли и в животном ужасе смотрел, как его пальцы медленно осыпаются прахом, а потому даже не слышал панического предупреждения. Секунда и контроль над телом снова перешел другому, а Волдеморт, совершенно безжалостно, прямо на глазах у Гарри отсек заклинанием поврежденную кисть. На адреналине Поттер буквально за секунду оказался в другом конце комнаты, но преследовать его никто уже не стал. Полностью обессиленный, Темный Лорд привалился к колонне и по ней сполз прямо на пол, истекая чужой кровью. Квирелл не спешил возвращаться в родное тело, а потому Гарри приходилось мириться с тем, что сейчас ярко-алый взгляд буквально буравит в нем дыру. Как Темный Лорд еще держится в чужом теле, да еще и контролирует сосуд, оставалось загадкой. — Мальчишка… Отдай камень, — то, что должно было стать очередной угрозой, прозвучало слишком устало, чтобы ею являться. Гарри слегка передернуло от звучания этого голоса, но он остался стоять, все так же крепко сжимая палочку в руке. — Зачем мне делать это? Я не доверяю тебе, — Гарри поморщился, — теперь уж точно. И совсем не хочу здесь умирать. Под пристальным взглядом Поттер запустил руку в карман и нащупал там странный камень. Что странно, от него несло магией едва ли не больше, чем от Зеркала Еиналеж. — Отдай мне камень, и я сохраню тебе жизнь, тебе не выбраться отсюда без моей помощи. Ты… ты можешь присоединиться ко мне, — несмотря на то, что палочку Волдеморт не мог поднять чисто физически, Гарри тут же напрягся, когда расслышал в чужих интонациях чарующие нотки принуждения. Тем временем Темный Лорд продолжал: — Я могу вернуть тебе родных, ушедших давно. Наделить могуществом, несопоставимым с силой этих жалких червей, зовущих себя магами. Ты можешь получить все… только отдай мне камень! — под конец речи голос сорвался от нетерпения. Гарри отступил на шаг и посмотрел на стену огня, через которую не перебраться. Что бы о нем темный маг ни думал, Поттер не был идиотом. Ему, в общем-то, было плевать на камень, он мог отдать его хоть сейчас, если бы это спасло ему жизнь, но такие предложения бывают только ловушками, а Волдеморт, даже в таком состоянии, был чудовищно опасным и нежелательным врагом. Не было никаких гарантий, что его действительно отпустят отсюда живым. Не было ни одной… только если эти гарантии не стребовать. В голове зашевелился крайне простой, но вполне возможно, действенный выход из ситуации. Со своими преимуществами и недостатками, и неизвестно, чего было больше. Мальчик задумчиво уставился на истощенную фигуру на полу. — Что это за камень? — Гарри сжал руку в кармане и вытащил на свет поблескивающий алыми боками в неровном свете предмет. Лорд тут же прикипел к нему взглядом и, кажется, даже задержал дыхание. — Что Вы собираетесь с ним делать? — Философский… — воздух с трудом выталкивался сквозь сжатые зубы, потому Гарри едва расслышал, что было сказано, — это философский камень. Гарри пораженно уставился на вещь в своих руках, забыв даже удивиться, что Волдеморт ответил на его вопрос. Нет, конечно, камень был чем-то похож на легендарный труд алхимика Николаса Фламеля, который он видел на немногочисленных картинках в книгах, но он просто не мог поверить, что подобная вещь могла попасть ему в руки! Не когда он находится в школе, по крайней мере. Теперь отдавать камень не хотелось вовсе. Но… не договорившись, шансы уйти отсюда живым стремятся к нулю, а значит, ему нужна серьезная компенсация… хоть какая-нибудь дополнительная выгода. И его способ обрести гарантии выживания как раз подпадал под подобное определение. По крайней мере, вряд ли Волдеморт, если в нем осталась хоть капля здравомыслия, откажет ему, пока сам так слаб и настолько нуждается в живительном эликсире камня. — Он Вам нужен, чтобы обрести тело, верно? — придя к решению, Гарри наконец почувствовал себя увереннее. Дождавшись едва уловимого кивка, он смело подошел ближе к лежащему человеку. Не настолько близко, чтобы ему можно было навредить, но достаточно для более-менее комфортного разговора. — Я отдам его. Но взамен, — и, не давая себе времени на более тщательное обдумывание последствий он максимально уверенно заявил: — взамен я хочу стать Вашим учеником, Лорд Волдеморт.***
Том Марволо Риддл всегда был амбициозным человеком. Он грезил властью и признанием с малолетства, а про его величие говорили все, кому не лень с тех пор, как он только окончил школу. У него было многое: красота, харизма, гениальный ум и уважение всего его поколения. Он строил просто грандиозные планы на собственную жизнь и их не испортил даже тот маггл, чья отвратительная кровь текла в его жилах. Будучи мертвым он не мог этого сделать, никак и никогда. Он испортил все сам. И почти не осознавал этого. Совсем не осознавал, если точнее. Являясь бестелесным призраком он, наверное, должен был иметь возможность хотя бы думать, чтобы успеть полностью переосмыслить свою жизнь. Волею судьбы, такая роскошь была ему не дана. Мечась по лесам Албании, вынужденный постоянно вселяться в животных и редких людей, чтобы хоть на секунду глотнуть настоящей жизни, он почти не понимал, кем именно когда-то являлся. Постоянная каша из мыслеобразов в голове — вот, что осталось от его некогда цельного разума после смерти. Окончательно сводящие с ума шумы под несуществующим черепом и сгусток из гнева, страха и ненависти вместо некогда нормальных человеческих эмоций. Ох, а когда-то он всерьез мечтал избавиться от них всех… Вселившись в забредшего к нему хогвартского преподавателя маггловедения, он далеко не сразу сообразил, насколько удачно все сложилось, но в один из моментов просветления поразился и наконец смог по достоинству оценить открывшиеся ему перспективы. Постоянное раздражение не отступало ни на секунду даже тогда, когда он стремился к теперь уже вполне достижимой цели, однако теперь он мог его срывать на Квирелле, а не разрываться на части без возможности его выплеснуть, как последние десять мучительных лет. О, безумие не ушло. Оно цвело и пахло, приводя в священный ужас слабохарактерного Квиринуса, находящегося так близко к его искалеченной ритуалами и смертью душе и не способного хоть как-то освободиться от ее тлетворного влияния. Волдеморт искренне верил, что все это последствия смерти и с помощью камня их без труда удастся исправить. Но, к сожалению, выкрасть философский камень прямо из банка так и не получилось, хотя он и потратил на это дело просто львиную долю с трудом восстановленных сил. Последующее за этим решение убивать единорогов далось ему даже слишком легко. Но только потому, что он просто был не в состоянии обдумать последствия, полностью захваченный прогрессирующим и безмерно раздражающим его безумием. Прояснения рассудка были настолько редки, что он мог сосчитать их количество буквально по пальцам. В один из них он как раз и понял, что Квирелл действительно оказался проклят их совместными действиями. Два разбитых разума в одном теле со временем окончательно искалечат и наконец изничтожат друг друга. Отодвинутая на время проблема философского камня выскочила как мантикора из-за угла, залезла на плечи и осталась там сидеть. Чужое тело отторгало его, что-то звало его душу, постоянно, постоянно звало. Камень нужен был срочно. В присутствии мальчишки Поттера он и вовсе разрывался от боли и с трудом цеплялся за так необходимый ему сосуд, но что-то все равно… звало. Гарри Поттер был словно дементор, желающий отнять у него единственное, что у него еще осталось — часть его бессмертной души. И от этого было действительно страшно. Контакт с маленьким слизеринцем из-за этого был сильно ограничен. Он продолжал к нему присматриваться, но на расстоянии и лишь тогда, когда мог думать о чем-то еще, кроме убийств и камня, потому что не хотел делать то, о чем потом вполне мог пожалеть. Сдерживать себя, когда зов был так силен, было невероятно сложно, и только поэтому Поттер вообще оказался втянут в дело с троллем, ранее не предполагающее его участия ни в коем виде. Искалеченный разум подчинился тянущей силе и нашептывающему на ухо монстру. Так состоялась та сумасшедшая «проверка» Гарри Поттера. Он до сих пор не всегда понимал, что им тогда двигало и чего он хотел добиться в итоге, потому что там было не покушение на жизнь. Совсем не оно. Он успел проанализировать это до того, как его накрыло очередной лавиной. Сейчас же, недостойно развалившись на ледяном полу подземелий, он впервые за долгое время снова мог нормально думать. Тело было в полном его распоряжении, потому что Квирелл был без сознания, и его душа в данный момент перестала бороться с его вторжением. Разум же прояснился достаточно, на самом деле, еще когда он отрезал своему временному телу руку. И как бы ни было приятно ощущать этот мир без пелены ненависти перед глазами, все осложняло то, что он вообще не мог пошевелиться. А значит, он был беспомощен и крайне беззащитен. Перед Поттером, которого перед этим в приступе ярости пытал и обещал убить. Силовой метод работает почти всегда, но только не в случае Поттера. Слизеринца Поттера, что немаловажно. Если бы не необходимость найти камень, он бы никогда в здравом уме даже не подумал лезть ему в голову. Но он хотел свой камень и, к сожалению, не был в здравом уме, так что это вполне могло сойти за оправдание. Как результат он, конечно, знал, что вожделенный камень лежит в правом кармане мантии мальчишки, но также сейчас ему было ужасно неприятно осознавать, насколько мысли Поттера были унизительны для него и его гордости… и насколько сильно они смогли задеть его. Ведь отражали горькую правду, как он это со скрипом признавал глубоко в душе. В эту самую секунду камень и вовсе маячил прямо перед глазами в руках проклятого мальчишки. Его все еще было не достать. Адекватное восприятие грозило оставить его в пользу слепой ярости, и он с трудом удерживал себя от любых зачатков злости, чтобы его окончательно не завалило. Но когда Поттер выдвинул свое условие, его взгляд, казалось, полностью прояснился. Под влиянием всепоглощающего изумления, не иначе. Он почувствовал себя почти живым. — Учеником? — недоверчиво переспросил он. — Клятва наставника, сэр. Наглый Поттер был до отвращения невозмутим, а в его глазах не читалось и тени сомнения. — Ты понимаешь, о чем просишь, сопляк? — Темный Лорд с трудом отсеивал негативные эмоции, позволяя себе лишь безобидное для его разума удивление. Злиться было нельзя, злоба его захватит и пожрет. — Ты требуешь клятву наставника? От меня? — Да. Вам нужен камень, и я готов отдать его. Но я не могу быть уверен, что Вы меня не убьете после его передачи, — мальчик переложил камень в другую руку, любуясь переливами света в нем. — И в будущем, в целом. Волдеморт должен был признать, в этом решении для мальчишки были серьезные плюсы. Учитель никак не может вредить своему ученику ни лично, ни через кого-то, не может связывать его клятвами вассалитета и рабства, обязан передать ему часть своих знаний. А признать клятву недействительной может только ученик, при обязательном согласии наставника. Мальчик прекрасно осознает риски и возможность их дальнейшего противостояния. Опасается расправы за невольную победу десять лет назад? Вряд ли Дамблдор говорил ему про пророчество… Ну, что сказать, умно. Собирается подстраховаться, змееныш. Тому Риддлу всегда нравились змеи. Волдеморт же уже довольно давно ненавидел опасность, что они несут. Только вот и выбора-то у него особого не было. Его все еще удивляло, что Поттер так и не подумал отомстить за недавние мучения. Странно было в таком случае не ощущать от него ненависти и желания покалечить, когда почти собственными глазами видел, как этот мальчишка хладнокровно рассказывает, что набрал кровь из остывающего тела единорога. Конечно, убить человека — это совершенно иное, но на адреналине Поттер бы сделал это и даже без лишних угрызений совести. — Почему тогда не непреложный обет? Зачем тебе клятва наставника, когда, насколько я понял из твоих мыслей, — он с большим трудом сохранил исходный тон, — ты меня презираешь? Волдеморт чувствовал, как магия тонкой струйкой утекает в пространство с каждой секундой их разговора. Силы оставляли его слишком стремительно. Ему нужно было заполучить камень без этого условия. Как-никак над ним все еще висел дамоклов меч в виде пророчества. Остаться безоружным перед тем, кому предсказано одолеть его, ему совершенно не улыбалось. «Или все же можно рискнуть?» — Не важно, как я к Вам отношусь сейчас, — тихо проговорил тем временем Поттер. Разочарование сквозило в каждом его слове, и это буквально резало самоконтроль Волдеморта без ножа. — Но когда-то Вы были величайшим волшебником. Что бы ни привело Вас к подобному состоянию… — под конец голос и вовсе затих. Как-то очень неловко. Вроде. А после Поттер и вовсе посмел присесть перед ним на корточки, чтобы их глаза были на одном уровне. Темный маг закипал. Поттер словно задался целью его унизить как можно сильнее! Ярость по капле затекала в мозг и снова воспаляла его несчастный разум. Перерыв может кончиться слишком быстро. Нужно было срочно что-то делать. Под влиянием безумия ему никак не договориться. — Я согласен, — скрывая обреченность, выплюнул он. Зеленые глаза блеснули торжеством. Что удобно, для подобных клятв не нужен был даже свидетель, поскольку обычно ученические союзы не афишировались. В ином случае они бы, конечно, попробовали разбудить Квирелла, но очнется он сейчас или нет, было неизвестно. Гарри удивительно хорошо для первокурсника помнил движения палочкой, необходимые в данном случае и прекрасно справился со своей несложной задачей о просьбе наставничества, Волдеморту, в свою очередь, не нужно было даже шевелиться, лишь подтвердить. Когда же все нужные слова были наконец произнесены, а магия скрепила их договор, Гарри выдохнул немного спокойнее и удовлетворенно улыбнулся. Темный Лорд не разделял его благодушного настроения. — Камень, мальчик, — нетерпеливо напомнил он. Гарри не стал испытывать выдержку Лорда и дальше, вложив требуемое в безвольно раскрытую ладонь. Тот с трудом сжал кулак и тут же блаженно прикрыл глаза, ощущая волны тепла, живительно расползшиеся по всему его телу. Чтобы окончательно воскреснуть, ему еще придется постараться, но камень поможет протянуть до этого момента и чуть-чуть набраться сил. Что до так внезапно свалившегося ему на голову ученика, он… он просто подумает об этом позже. — Сэр, что делать дальше? — Поттер намекающе посмотрел на мешающий огонь и слегка нахмурился. Сейчас, когда Темному Лорду стало немного лучше, наблюдать за несносным мальчишкой было даже интересно. Безумие — о, он уже предвкушал момент, когда оно умрёт в муках! — сонно свернулось в клубок и тихо сопело где-то на задворках сознания, магия восстанавливалась резкими наплывами и по чуть-чуть. Не только его, Квирелла тоже. — Если через десять минут Квиринус не восстановится достаточно, чтобы очнуться самостоятельно, я разбужу его сам. Терпение, — не скрывая раздражения отозвался он, наблюдая как мальчишка бесстрашно устраивается на полу рядом с ним. Он даже не знал, изумляет его это или, скорее, бесит. — Что же до более далекого «потом», я уточню: никто не должен знать, что я вернулся и что сегодня произошло. Это понятно? Мальчик медленно кивнул, смотря прямо перед собой. Его отстраненный взгляд терялся где-то в языках пламени. — В таком случае, ты ничего не помнишь из того, что здесь произошло, — на острый взгляд он пренебрежительно хмыкнул и пояснил: — нет, я не буду стирать тебе память, Поттер. Следующие минут пять они молчали. Поттер, кажется, о чем-то напряженно думал, сам же Лорд банально пытался не давать волю ненависти, чтобы не будить в себе только что заснувшее чудовище. Однако, когда по лицу профессора пробежала тень, говорящая о его дискомфорте, Гарри, понимая, что Квирелл сейчас очнется, все же спросил: — Вы уйдете из Хогвартса сегодня? — Конечно, — контроль над телом медленно переходил набирающему силы хозяину. — И, Поттер… — Да? — Гарри полностью повернулся к собеседнику, отмечая, как сильно перекошено лицо от боли. Волдеморт еще больше скривился и словно нехотя резковато кивнул ему, прощаясь. — Не вздумай смотреть в глаза Дамблдору или Снейпу слишком долго.***
Отвратительный белый потолок Больничного крыла вызвал у Гарри при пробуждении смешанные чувства облегчения и обреченности. Последнее, что он помнил — это почти плачущий от облегчения Квирелл, прижимающий пострадавшую руку к телу, и посылающий в него петрификус тоталус. Приятного было мало, но еще тяжелее было побороть бушующую в голове подозрительность. Довериться профессору и Волдеморту, тем более так сильно, было необходимо, хоть и крайне неприятно. Он не хотел снова обжигаться, нет. Но он прекрасно понимал, что ему не сможет навредить даже свободный в этом плане Квирелл, поскольку, нападая на него со связанной с ним ученическими клятвами душой внутри… тот просто-напросто подставлял Лорда. Гарри еще раз вспомнил смешливо причитающую о его неразборчивости в книгах Фарли и абсолютно по-детски показал ее образу в своей голове язык. Мысленно, разумеется, только мысленно! Но это не отменяло того факта, что она была не права. Каждое знание он старательно примерял для будущего практического применения. Довольно интересный фолиантик по магическим договорам и клятвам не оставил его равнодушным, но он никогда бы даже не подумал, что использует эти сведения так рано. Прерывая все его размышления, над ним склонился человек — в поле его зрения оказалась освещенная тусклым светом свечей голова профессора Снейпа. Очень обеспокоенная и злая голова, надо отметить. — Как Вы себя чувствуете, мистер Поттер? — голос мадам Помфри за плечом декана только еще больше испортил Гарри настроение. Надо было отбрыкаться от затеи Квирелла с Больничным Крылом сразу, не так уж сильно он пострадал. Тогда бы он прекрасно вышел из подземелий своими ногами, а не бессознательной тушкой. Но измученный профессор настаивал, а Волдеморт, похоже, не имел ничего против. А иначе, стал бы он так тихо сидеть? — Что… Что произошло? — поинтересовался он, вполне правдоподобно отыгрывая недоумение. Лицо Снейпа перестало загораживать ему потолок, и он повернулся следом, чтобы не терять его из виду. Профессор стоял и хмуро сверлил его взглядом, а медведьма хлопотала со своими скляночками, с удовольствием расставляя зелья на уже знакомую до тошноты с прошлого посещения тумбочку. Гарри никогда не устанет повторять, насколько сильно он ненавидит врачей. — Мы как раз собирались это спросить у Вас, — сухо произнес Снейп, а краем глаза Гарри выудил какое-то смутное движение у дверей. Директор Дамблдор втек в помещение бесшумно, но его вишневая мантия с желтыми блестящими в полумраке полумесяцами говорила о его присутствии намного лучше любых звуков. — Добрый вечер, мадам Помфри, профессор Снейп, — Дамблдор обратил внимание на Гарри и сверкнул глазами из-под своих очков-половинок. — Ах, так мистер Поттер уже очнулся! Как Вы, мой мальчик? — Какой вечер, сейчас четыре часа утра! — пробурчал недовольно Снейп, но его все проигнорировали. Гарри перевел взгляд на него, удивляясь тому, как долго он проторчал в компании абсолютно неадекватного волшебника — Волдеморта, которого еще и все считают мертвым, напомнил он себе, — и в итоге выжил. И обрел себе учителя в довесок. Безумного и страшного, как сотня-другая оборотней в полнолуние. — Спасибо, сэр, все хорошо. Так почему я здесь? — снова повторил свой вопрос Поттер. — Я шел с астрономии в подземелья… И больше ничего не помню, простите. А очнулся здесь. — Ясно, — Снейп скривился и обернулся к Дамблдору, словно предлагая ему говорить. Директор сиял улыбкой, подходя ближе и присаживаясь на край его кровати. — Мой мальчик, что последнее ты помнишь? Дело в том, что кто-то оглушил тебя, когда ты возвращался в спальню. Где это было, не подскажешь? Гарри мысленно отметил, что разговор плавно перетекает в допрос и задался вопросом, зачем сюда пригласили даже директора. Квирелл уже исчез? Неужели они уже подозревали профессора в одержимости или сговоре с Волдемортом? Или просто обнаружили пропажу философского камня? Кто-то же должен был его запихнуть в зеркало желаний, почему бы и не сам Дамблдор. — В малоиспользуемом коридоре подземелий, недалеко от общежития. Я помню, что обратил внимание на доспехи в нише, — тихо ответил он. — Как Вы нашли меня? — Мне сообщил о Вашем местонахождении Барон, — вступил в разговор Снейп. Помфри молча всучила ему откупоренную колбу с зельем, и Гарри так и застыл с ней в руке, уставившись в пространство. — Вы валялись прямо посреди коридора. Видимо там же, где Вас и оглушили. У Гарри же в голове стучало неприятное осознание. Барон. Его нашел Кровавый Барон… Когда его поймал Квирелл, призрак должен был уже быть далеко. Ему незачем было возвращаться. Он не мог его найти, ни о чем не зная. А, значит, он знал. И тогда… Барон же проплыл сквозь него? А призраки прекрасно знают, как на живых действуют их прикосновения! Он специально замедлил Гарри, сделал совершенно беспомощным… Потому что помогал Квиреллу. Нет, не Квиреллу — Волдеморту. Гарри прикрыл невидящие сейчас глаза и тихо засмеялся. Он, действительно, такой идиот! — Мистер Поттер, с Вами все хорошо? — обеспокоенный голос директора доносился словно сквозь вату. Гарри же уже не мог остановиться. Он, черт возьми, сегодня встретился с Темным Лордом, его пытали! Он отдал ему философский камень за клятву наставника! О, а сейчас оказалось, что Барон, которому он худо-бедно доверял и с которым проводил чуть ли не все свое свободное время, столько времени обманывал его и в итоге предал. Все накопленное напряжение решило вылиться не в приватной обстановке комнаты, когда он может себе такое позволить, а на виду у медика и двух преподавателей. Тихие смешки превратились в продолжительный хохот. Немного безумный, с надрывом. Прекрасно идентифицируемый как истерический. Неприятно. Это так неприятно, когда тебя водят за нос. Барон ведь мог сказать ему обо всем без всего этого цирка. Интересно, а помогал в исследовании он Гарри тоже с этой же целью? Может, таким образом Кровавый Барон решил его подвести под знамена Темного Лорда? Гребаный прозрачный фанатик. Было ли вообще хоть слово правды во всех его рассказах? В комнате кто-то суетился, а после его резко скрутили, а властная рука Снейпа грубо надавила на щеки, разжав ему губы, и начала вливать в рот какую-то гадость. Он не чувствовал вкуса, отбиваясь от сильных рук и проливая половину снадобья на постель, брыкаясь, не позволяя себя опоить. Смех не хотел прекращаться. Гарри прекрасно понимал, что это верх ненормальности и просто жутко подозрительно. И он знал, что все оставшиеся люди в комнате тоже так думают. Снейп наконец поборол его, накачав неизвестным зельем, и постепенно Гарри, кажется, стал успокаиваться. Когда смех окончательно стих, он устало прикрыл глаза и откинулся на подушку. За истерику было ужасно стыдно, а осознавать, что он выглядел настолько жалко и ужасно сразу перед тремя магами, было почти физически больно. Провалиться бы сквозь землю теперь, проблемы бы не было. — Простите, сэр, — тихо выдохнул он и виновато посмотрел на взъерошенного его усилиями декана. Снейп морщился, потирая ушибленную скулу и жалея, что просто не использовал связывающее заклинание на буйном ребенке. Все взрослые смотрели на Гарри странными взглядами. — Что на Вас нашло, Поттер? — рыкнул профессор, яростно сверкая глазами, но за раздражением прекрасно чувствовалась обеспокоенность его состоянием. — Мордреда на Вас нет, что за реакция?! — Я просто… устал, — на скептические взгляды он опустил глаза и признался: — и это место вызывает во мне очень неприятные воспоминания, — увы, он даже не врал. Дни после нападения тролля, наполненные страхами и кошмарами, едва ли были приятным временем. Здесь находиться было крайне некомфортно. Дамблдор хмурился, размышляя. А подумать было, о чем. Камень был похищен, Квирелл сбежал из школы, а Гарри зачем-то был оглушен. События явно взаимосвязанные. Том наконец зашевелился. Пока Северус боролся с мальчиком, чтобы напоить его успокаивающим, Поппи, шокированная этим действом, успела нашептать ему о результатах диагностики. И они его поразили до глубины души. Потому что на Гарри остались следы применения непростительного, круциатуса — отвратительного и в высшей мере преступного проклятия боли. В том, что Квиринус Квирелл был пособником Тома, теперь сомнений не было. Таким образом, мальчик или был вынужден участвовать в похищении камня, где и получил эти пытки, после чего Квиринус стер ему память, или Квирелл и вовсе пытал его бессознательного из чувства мести за своего Лорда. Мерлин, и как он вообще умудрился принять в школу подосланного Томом пожирателя смерти? Сейчас Гарри ему даже не казался столь подозрительным, как раньше. Просто бедный измученный ребенок. Пожиратели всегда будут стремиться отомстить ему за смерть хозяина, и это просто ужасно. Северус, тем временем, отошёл на шаг от постели больного и сложил руки на груди. — Я опою тебя веритасерумом, если ты продолжишь лгать, Поттер, — мрачно пообещал он, заставив мадам Помфри задохнуться праведным возмущением от этих его слов. — Мистер Снейп! — Это незаконно, сэр! — устало возразил Гарри с ней одновременно и поднял честные глаза, тем не менее не встречаясь ни с кем из них взглядом. — Вы мне не верите? — Что Вы, мистер Поттер. Мы Вам верим, — поспешил вмешаться Дамблдор, ободряюще улыбнувшись без сомнения дезориентированному всем происходящим ребенку. — Просто нам нужно найти виновника того, что с Вами приключилось и соответственно наказать за это. Веритасерумом мы Вас поить, конечно, не будем, — тут он предостерегающе уставился на Снейпа. Тот только закатил глаза и пробормотал что-то язвительное. Гарри растянул губы в немного натянутой улыбке, и директор никак не мог винить его в этом. По сравнению с их первой встречей в приюте, этот разговор показал Гарри и так немного более открытым для общения. Хогвартс влиял на мальчика и менял его в лучшую сторону, а это было очень хорошим знаком. — Разрешите, я отдохну, директор? — Гарри обращался исключительно к нему, прекрасно зная, что Северус так просто с него сейчас не слезет. Иногда Альбус признавал: порой истинно слизеринские качества и поступки бывают действительно забавными. — Конечно, мой мальчик, выздоравливайте! Если вдруг вспомните что-то еще о нападении, сразу же сообщите, это может быть очень важно, — директор встал с кровати Гарри еще во время их борьбы со Снейпом, а потому сейчас просто развернулся, чтобы уйти. — Пойдем, Северус. Спокойной ночи, Поппи. — Спокойной ночи, Альбус, — улыбнулась та. Снейп был очень недоволен тем фактом, что ему не позволили даже поговорить со своим учеником, но был вынужден подчиниться. Гарри знал, что декан ему не поверил и ещё успеет запытать Гарри своим беспокойством и подозрениями, но обещал себе разобраться с этим позже. Сейчас ему слишком хотелось спать. Как только дверь за последним посетителем оказалась закрыта, женщина повернулась к нему и необычайно весело для неё усмехнулась. — Надеюсь, мистер Поттер, мне не придется заставлять Вас пить мои зелья силой, — сказала она и протянула ему укрепляющее. Гарри, не скрываясь, тихо застонал. Этот сумасшедший на безумные события день никак не кончался.