Одна неделя. Игра или ?..

- Да ладно тебе, какой из меня отступник? – протянул Имайоши. Выйдя из-за угла дома, он преодолел некоторое расстояние и понял, что здесь, где они находятся, очень темно. - Так и не научился уважительно относиться к старшим? – парень, чьего лица не мог разглядеть Имайоши в этой темноте, видимо, ухмыльнулся. А Сакурай почувствовал, что рука на его затылке снова сжалась. Рё попытался втянуть голову, но он снова обратил на себя внимание. Парень повернулся к нему, хищно облизнулся и сказал: – Снимите с него куртку. Парень разжал руку на затылке Сакурая, отошел примерно на два шага от него. Имайоши почувствовал, что дело не под контролем. Он попытался взять все в свои руки. Раз по его вине это произошло, то он должен это исправить. Не факт, что мимо проходящие прохожие захотят каким-то образом им помочь. Значит, осталось только два способа. Способ первый – попробовать договориться или попробовать заговорить и отвлечь внимание на себя. Сакурай понимал – скажи он хоть что-то, то сразу обратит на себя внимание. Но он даже не успел посопротивляться, как с него сняли куртку и кинули куда-то в сторону. Его обдало ветром, отчего кожа покрылась мурашками, а сам Рё не успел и опомниться, как его снова с обеих сторон начали держать двое парней. Неприятно, мерзко и противно. Рё дрожал, делал какие-то нелепые попытки выбраться из захватов. В районе живота все болело. И он уже знал – там будут синяки. Сакурай хотел прикоснуться к шее, к месту засоса, и сорвать с себя кожу с мясом. До чего же это было гадко и отвратительно. Это шершавый язык, будто слизняк, скользил по его шее. Тем временем Имайоши подошел ближе к главарю этой банды. Сакурай надеялся, что Имайоши сможет договориться. Шоичи сказал: - Вам же Аомине нужен? Так зачем вам он? – Шоичи махнул головой в сторону Рё. – Отпустите его. Он же здесь совершенно ни при чем. - Ни при чем, говоришь? Рё же его парень, нет? - Кинул он его и забыл, - произнес Имайоши. - Что же… ладно. – Шоичи подумал о том, что заговорить у него вышло. Но он ошибся. – Значит, я могу этого парня забрать себе, и Аомине не придет за ним? Отлично, - парень вновь облизнулся. – Снимите с него футболку. На секунду на лице Имайоши проскальзывает замешательство, но он тут же берет себя в руки, ухмыляется. У Сакурая лицо искажается, показывая явную гримасу страха. Он оглядывается на парней, которые стоят по обе стороны от него, Рё начинает лихорадочно вырываться и через пару секунд он уже повторяет, сначала тихо, а потом все громче и громче: - Нет… нет… нет! НЕТ! И в это же время ему начинают задирать футболку. И Рё чувствует все эти холодные, противные касания. Они грубо и сильно надавливают на кожу Сакурая, оставляя красные отметины. Рот Рё в какой-то момент зажимает чья-то ладонь. И Сакурай начинается вырываться сильнее и яростнее, он цепляется своими пальцами за одежду парней, пытается их пнуть. Он хочет сделать хоть что-нибудь, чтобы не произошло чего-то непоправимого. В это время Имайоши подошел ближе к главарю банды. Шоичи не знал, как сделать так, чтобы Рё отпустили. И он надеялся, что, подойдя ближе к самому главному, вдруг что-то придет в голову. Но тут случилось то, чего не ожидал никто из банды. Да и сам Имайоши вдруг понял, что и для него это было неожиданно. - Черт! Дерьмо… Сакурай укусил парня, который держал ему рот, за ладонь. Он укусил со всей силой, которую только смог вложить в захват своих зубов. А парень вдруг отшатнулся, взялся за свою ладонь и тихо ругался. Рё тем временем вырвался из захвата парня, который остался рядом. И Сакурай ударил того в лицо. Сакурай почувствовал вкус крови у себя на языке. В какой-то момент он испугался, но он быстро сообразил, что здесь нет места слабостям, даже секундным. Рё не стал терять бдительности, он знал, что позади него находятся еще парни, которые ждут не дождутся ввязаться в драку. - Вот блин, - иронично усмехнулся Имайоши. И он вмиг настигнул главаря банды и ударил того в живот. Шоичи вдруг понял, что до Сакурая в критических ситуациях доходит быстрее, чем до него. Потому что если не работает первый способ, где желательно лучше договориться, то остается второй способ – драться. * * * Дайки выбежал из дома, но не знал, куда именно ему сейчас нужно двинуться. Да, это район города, в котором он живет. Но тут же столько домов… Как это все обойти, не теряя время? Аомине стоял посреди улицы и ругался: - Черт, черт, черт… Он смотрел на изобилие домов, на дороги, которые ответвлялись в разные стороны. Тут же столько путей, и все в разные стороны. Его взгляд лихорадочно бродил по улицам. Вот черт. В какую сторону идти, что делать? Он не знал совершенно. И его это бесило, выводило из себя, он сжимал руки в кулаки, и вены на руках напрягались. Зубы стискивал вместе и он чувствовал, как кровь закипала в висках. Стоп. До него вдруг дошло… Он начал думать. Вспоминать о том, как именно действуют эти банды. Безлюдное место, темное время, минимум фонарей, желательно арка, от которой при странных звуках прохожие будут сразу уходить. Поблизости не должно быть никаких магазинов, никаких дорог, по которым ездят автомобили. Никаких парков, где выгуливают собак. Дерьмо. Аомине захотел вдруг истерично рассмеяться. Таких мест не так уж и много. Дайки двинулся в том направлении, где, по его мнению, более-менее соблюдены эти домыслы. Он не обращал внимания на то, что он, откровенно говоря, бежит по лужам. Он несется по мокрому асфальту, думая о том, что лишь бы он не опоздал, лишь бы он успел найти Рё и Имайоши в целости и сохранности. Аомине бежал по улицам, не обращая внимания на прохожих, которых он случайно обливал водой. Ему вслед ругались, но Дайки не мог думать о таких пустяках в данный момент. Редкие фонари освещали его путь к месту, о котором он думал. Он чувствовал, как в душе у него все переворачивалось, он не мог успокоить быстро бьющееся сердце от испытываемой злости. Они не должны их тронуть. А если тронут – то Аомине за себя не отвечает. Дайки понял, что начал раздражаться все больше и больше. Эти лужи, из-за которых у него в ногах уже все хлюпало. Этот дождь, который все усиливался и усиливался, попадал в глаза, отчего Дайки все время вытирал свое лицо. Он все бежал и бежал. И, свернув за угол одного из домов, он понял, что ошибся. Нет, это не то место. Здесь их нет. И будто в знак его ошибки, поражения, один из фонарей потух. С диким разочарованием к себе он ударил мокрую стену кирпичного дома, и вдруг, в его голове в этот самый момент появилась совершенно банальная мысль. А какого черта он тут бегает, если можно позвонить? Если Сакурай и Имайоши где-то ходят, то они должны будут взять трубку. Хотя… Рё не возьмет трубку. И было решено, что Аомине позвонит на мобильный Шоичи. Но Дайки не стоял все это время на месте, он быстрым шагом направлялся в сторону, откуда только что пришел. Он уже достал мобильник из кармана джинс, хаотично нажимал на клавиши и искал в контактах Имайоши. Небо не щадило никого: дождь все усиливался, и редкие прохожие спешили как можно быстрее спрятаться в своих домах. Находит контакт. Нажимает на кнопку вызова. Гудки. Один. Два. Три…. Ну, давай же, возьми эту чертову трубку. Не берет. И в эти секунды Аомине кажется, что он готов повырывать все волосы у себя на голове. Дайки сбрасывает и все-таки решает позвонить Рё. Находит контакт Сакурая. Нажимает на кнопку вызова абонента. Гудки. Один. Два. Три… Бери, черт возьми, бери! - Алло? – в динамике послышался голос, но это был голос явно не Рё. Аомине остановился посреди улицы. На него капал дождь, вода стекала с кончиков волос, дыхание было прерывистое. – Аомине Дайки, да? - Кто это? – трубка в руке Аомине готова была сломаться от того, как ее сжимают пальцы. До белых костяшек. У Дайки было желание разъебать мобильник об асфальт, чтобы он сломался на куски. В динамике послышался смешок, какая-то возня, фразы, которые были непонятны. - Тут твой парнишка, резвый такой, кусается, - нараспев протянул чей-то голос.- Ах, забыл, не твой… Но это ладно. - Он выдержал паузу, затем продолжил: - И этот очкарик из твоей команды, хочешь с ними поговорить по телефону или придешь сюда и пообщаешься лично? Только еще и с нами? «Твою мать» - ругнулся про себя Аомине, губы обнажили два ряда острых клыков. Глаза Дайки стали безумными. Но нужно держаться, не терять самообладание. Нужно узнать, где они сейчас находятся… Дайки стал на долю секунду хладнокровным и сказал: - Адрес, - ровным, ничего не выражающим голосом. - Да стой же ты, не торопись, - издевательски сказал бархатный и скользкий голос. – Дай мне тут поиграться. Он интересный такой… Рё хорошо смотрится, стоя на коленях перед моим пахом. - Не трогай его, - Аомине сжал телефон. Зубы стиснул. Дайки хотел закричать ему трубку, как он смеет называть имя Сакурая, но он сдерживался. Он понимал, нагруби он сейчас, и с Рё могут сделать все, что угодно. Пока неизвестно, в каком состоянии Сакурай. И если Имайоши вообще не слышно, то что сделали с ним. Дайки находился на пределе, он хотел как можно быстрее их найти. И уже побежал по улице, не дожидаясь, когда же его собеседник продиктует адрес. - Да как это не трогать? – ехидно произнес тот. – Он моему другу тут нос, кажется, сломал. Ммм, он у тебя, кстати… Ох! Опять кусается. - Это еще кто… - Держи его!.. - Дайки! Помойка, заброшенное здание! Это было последнее, что услышал Аомине прежде, чем сбросили трубку. Это был голос Вакамацу, значит, все нормально. Вот что-что, а силы Косуке не занимать. И, не медля и секунды, он сразу же побежал. Черт, ответ был перед глазами. Заброшенное здание, дом, ну конечно! У Дайки пробежала дикая мысль, что он хочет сам себя ударить. За идиотизм, за тупость, за медленность. Какого хрена все происходит именно так? От того, как сильно Аомине стискивает зубы – болит голова, напрягаются жилы, гудят виски. А мокрый асфальт под ногами дребезжит, испускает вопли, и Аомине кажется, что он никогда не добежит до этой помойки и заброшенного здания. Его тело напрягается в беге, и Дайки ловит себя на мысли, что так быстро он еще не бегал. И вот, это здание уже у него на виду, и до его слуха доходят какие-то голоса. Он слышит, как переворачиваются мусорные баки. И, черт возьми, впервые в жизни он рад слышать то, как орет этот дебил – Вакамацу Косуке. Дайки выбежал из-за угла дома, и четкая картинка встала перед его глазами. Темно. Арка, мусорные баки вдоль стены, некоторые из них опрокинуты. Вакамацу, дерущийся сразу с троими и не успевающий за их движениями. На его лице гримаса злости. И его то и дело бьют, но он будто этого не замечает. Рё сидит у стены в паре-тройке метров и пытается встать, на нем порвана футболка, и он держится за живот и морщится от боли. Его попытки лишены смысла, так как над ним стоит какой-то парень и высокомерно смотрит на него. Он носом своего ботинка наступил на ногу Рё, а Сакурай лишь может схватить руками эту ногу и сделать бессмысленную попытку ее убрать. Имайоши на другой стороне стены дерется, но видно, как Шоичи промахивается, видно, какие у него нелепые движения. Аомине насчитал пять парней, хах. Это будет быстрее и легче, чем он ожидал. Но только он обрадовался, как с другой стороны арки выбежали еще трое парней. И по ним было видно, что они из этой же банды. А парень, который находился рядом с Сакураем, взял Рё за его футболку, нагнулся и приблизил свое лицо к его лицу. Все, это была последняя капля. С диким ревом Аомине кинулся в драку. Он готов был повырывать им глотки, и его судорожно-сжатые пальцы в кулак жаждали встретиться с их мерзкими телами, лицами. Первым делом Аомине подбежал к Рё, за шкирку схватил этого парня, который посмел своим отростком, своей пакостной ногой наступить на Рё. Дайки хотел бы ему отдельно каждое ребро вырвать из тела, с кожей, с мясом. Но он может лишь бить и пинать. И Аомине хватает его и бросает к мусорным бакам. Парень поваливается вместе с ними, но через секунду он уже раскрывает глаза и там полыхает огонь ненависти и азарта. Он ухмыляется и уже хочет встать, но Дайки вмиг настигает его, наступая на вывалившийся мусор, и его глаза полны крови, а в его кулаках черная, неудержимая ярость. Он хватает этого парня за куртку, Дайки не ждет, когда тот хоть что-то сделает, Дайки сразу бьет. Точное, стопроцентное попадание в лицо, в щеку, а затем кулак переходит в нос, и, кажется, что-то хрустнуло. Голова парня дернулась в сторону, и Дайки откидывает это тело на мокрый асфальт. И он смотрит на этого наглеца, посмевшего тронуть Сакурая, ох, черт, как бы Дайки хотел оставить его без зубов, вырывая каждый из них своими собственными пальцами. Вся ненависть, которая копилась в недрах его души, готова была сейчас выплеснуться как лава на одного лишь этого паренька, сжавшего около мусорных баков. Какое жалкое, скучное зрелище. - Дайки, не стой столбом! – голос Вакамацу выводит Аомине из прострации. Дайки оборачивается и видит, как Рё тоже участвует в драке, как он, своими кулаками машет против какого-то огромного бугая, но тут вдруг со спины Сакурая хватают за руки, придерживают его, а Рё, не желая с этим смиряться, вырывается, но его бьют, по животу, по лицу, по солнечному сплетению. И Дайки чувствует, как к его лицу приливает кровь, как голова готова взорваться от испытываемого напряжения. И Аомине снова, как некогда, минуты две назад кидается в сторону Сакурая. Дайки не может остановить этот процесс. Кажется, он становится все безумнее и безумнее. Вакамацу тем временем дерется с двумя парнями, он уворачивается от их кулаков, ловко дает каждому из них по лицу, по животу, иногда он промахивается, но он не дает им передохнуть. Косуке слишком быстро исправляет свои ошибки, чтобы те не смогли это хоть как-то увидеть. Вакамацу ухмыляется, но тут он боковым зрением замечает лежащего Имайоши, которого бьют трое парней. «Че он творит!» - молнией проносится в голове у Вакамацу, и в этот момент его ударяют по подбородку снизу вверх. И Косуке отрывается от земли и падет на спину, но он быстро встает, не смея быть в замешательстве и секунды. У него созревает маниакальная мысль, что нужно как можно быстрее расправиться с этими двумя и прийти на помощь к Имайоши. К этому придурку, который сейчас валяется на асфальте и не может дать сдачи. Вакамацу злится на этого идиота, какого черта? Куда делась вся его крутость? Где его высокомерность, которая сопровождала его везде и всюду? На кой хер она нужна, если не работает в экстренных ситуациях? Косуке с силой стискивает зубы, бежит с разбегу и пинает одного парня в живот, поваливает его, бьет в эту ехидную, гнилую рожу и быстро встает, пока тот не очухался, бежит ко второму парню, бьет его в лицо, прямо в нос, костяшки пальцев проезжаются по его зубам, царапают кожу. У Вакамацу ноет все тело, из рассеченной губы виднеются капельки крови. Хриплые и мерзкие звуки вырывались из горл лежащих парней. Они хватались за животы, за руки, но они вставали… И Вакамацу, пока те не очухались, подбежал к парням, которые били Имайоши. Косуке тут же кинулся на одного из них, он толкнул его в стену, задевая и другого рядом стоящего парня. Он чувствовал прилив ненависти, чувствовал, как в его глазах полыхают искры и то, как он хочет избить этих парней до полусмерти. Вакамацу хватал этих парней за их одежды, истерично оттаскивал их от Имайоши и, пока они были отвлечены, пока они лежали, а другие помогали им встать, Косуке повернулся к Имайоши и сказал: - Ты что творишь, какого хрена лежишь тут?! Шоичи ухмыльнулся и, полусидя, опираясь рукой о мокрый асфальт, скользнул указательным пальцем другой руки по переносице. - Дьявол… - прошептал Вакамацу и стал искать взглядом очки Имайоши. – Твою мать, а, тупой очкарик… И Косуке нашел эти очки среди мусора, он увидел блеснувшие стекла, но откуда-то сбоку его ударили, отчего Косуке повалился на землю с хрипом из будто сжатого горла. Дайки, этот вконец озверевший парень, направлял на каждого своего противника пронзительно-острый, порой леденящий, но в то же время горячий и яростный взгляд, он смотрел на них всех, на всю эту банду, как на ничтожества, он чувствовал презрение к каждому. И он бил, он ограждал Рё от этих парней, он их не щадил, бил по горлу, по животу, пинал, размахивал сжатыми от злости кулаками. То, что вырывалось из горла Аомине, вызывало у других необъяснимую дрожь во всем теле, это было похоже на рык, на хриплые, страшные и по-настоящему ужасающие стоны. Тело Аомине будто было в огне, темная, черная аура обволакивала все его существо. Вот, Рё встал, но уже тут же к нему подбежал один из парней, и Аомине не выдерживает, он кидается, бросается, и он оскаливается, губы обнажают дикий оскал, его зубы превращаются в острые, колкие и массивные клыки. Его когтистые мощные лапы готовы разорвать шею, разодрать лицо до крови и мяса. Аомине замахивается кулаком, и очередной удар проходится по солнечному сплетению. Этот слабак поваливается, даже не успев среагировать. - Эй, к нам, сюда! – крикнул кто-то, и к Аомине и Сакураю подбежало двое парней. Рё, этот маленький человек с огромной, до ужаса пугающей силой воли, пытался давать сдачу. И давал. В его взгляде была собранность. И хоть он осознавал, что, в принципе, один на один в кулачном бою он никто, но все равно бился, пытался, но давалось ему эту с трудом, и в его глазах все равно были отголоски страха, там присутствовала та наивность. И Рё, чувствуя это, чувствуя то, что он, кажется, никогда от своего страха не сможет избавиться, хотел плакать. Но сжимал свои зубы, направлял всю свою волю в кулаки и бился, черт возьми, бился, пытался, хоть его и порядком калечили, но он цеплялся за одежды противников, он пытался сделать хоть что-то, он бы хотел превратиться в шакала, в подобие его, но не мог. Сакурай был собой. Есть. И будет. Вакамацу уже нашел очки Имайоши, подал ему их. И они уже бились с тремя парнями. В жесткой схватке Шоичи, как хитрый лис, уже насквозь видя своих противников, просчитывал наперед их ходы. И в момент, когда Имайоши улыбался как умалишенный, он чувствовал эйфорию, чувствовал, как живительной силой наполнялась каждая клеточка его тела. - Бля, твою мать! Сумасшедший, остановись! Косуке, Имайоши и другие парни отвлеклись. Этот был пронзительный крик. Они все посмотрели в сторону и увидели, как Аомине бьет главаря их банды. Дайки бездумно шептал сквозь зубы ругательства - «скотина», «тварь», «мразь», а главарь банды получал от этого удовольствие, он улыбался, и эта улыбка раздражала Аомине. Он хотел стереть ее с этой наглой рожи. Дайки бил, не останавливаясь. И он выплескивал всю свою ненависть, злость и презрение. Глаза Дайки в тот момент напоминали сам ад, а Аомине - самого дьявола. Он сидел на главаре банды и все время его бил, он не мог остановиться. Он хотел больше крови, больше страданий и мучений для человека, который посмел тронуть Сакурая. Осознание этого заполонило разум Аомине, неистовая, неисчерпаемая агрессия выливалась из всех его пор, из каждой клеточки тела, вырываясь наружу бурным потоком, смерчем, который убивает все на своем пути. Он готов был каждый из семи позвонков вырвать из этого тела с мясом, разгрызть и выплюнуть на землю. Он бы хотел растоптать это своими собственными ногами. Дайки обескураживал всех своей аурой, своей силой и напором, все смотрели, и никто не мог его остановить. Всем казалось, прикоснись ты к Аомине – и превратишься в пепел. В этот момент, когда он бил уже тело без сознания, он был до ужаса пугающим. Улыбка Дайки была испорчена и искажена. Аомине осознавал, что это плохо может кончиться, но он не мог остановить бушующую в нем безудержную силу. Кипящие нервы Аомине, будто в ведьминском котле, пузырились, пытаясь вырваться оттуда. Дайки готов был вырвать из этого тела кишки, скрутить их в узлы и намотать на шею, чтобы окончательно задушить. Убить… - Дайки! – этот голос… голос Рё звучал будто где-то далеко. Аомине краснел от напряжения, в тысячный раз кулаком ударяя ненавистное лицо. – Дайки, прекрати! Руки Рё, холодные, отрезвляющие, падающей глыбой свалились на плечи Аомине, остужая его. Вдалеке послышались вой сирены скорой помощи и полиции. Рё своими тонкими дрожащими пальцами держал Аомине за плечи, он пораженно смотрел на тяжело вздымающуюся спину, на опущенные вмиг кулаки Дайки, которые были в крови. Сакурай видел, как разжимались его пальцы, опускаясь на мокрый и грязный асфальт, как Аомине, будто из жестокой иллюзии, кошмарного сна, вдруг пробудился и почувствовал облегчение. Дайки выпрямил спину, начал вставать с лежащего тела. Ладони Рё спали с плеч Аомине. Дайки тяжелым взглядом начал смотреть на тех, кто остался. Некоторые парни успели убежать. Аомине повернулся к Рё, и их разделяло расстояние примерно в один шаг. Но вдруг Дайки ошеломился, затем сам Сакурай испугался. На его губы закапало что-то теплое, спускаясь по подбородку. Рё быстро прислонил свою ладонь к лицу и обнаружил, что это была капающая кровь из носа. Аомине преодолел расстояние в один шаг, развернулся к нему спиной, немного пригнулся и сказал: - Садись, - на что Рё пораженно раскрыл блестящие глаза. Ладонью он пытался остановить кровь, зажимая нос. Он замотал головой. – Садись, - более твердо сказал Аомине. Но Рё стоял, не мог пошевелиться и вдруг он почувствовал, что сознание его теряется. Во всем теле появилась слабость, ладонь спала с лица, глаза закрылись, а ноги подкосились. Все услышали, как недалеко затормозили машины. Вой сирен не прекращался. Дайки подхватил падающее тело Рё под мышками, смыкая свои мокрые и кровавые ладони у него за спиной. У Аомине застучало сердце с новой силой. Это. Что-то. Ужасное. Дайки почувствовал, как на его груди текло что-то теплое. Черт, это все та же кровь из носа Сакурая. - Дайки, - растерянно сказал Вакамацу, подходя ближе, - его нужно… как можно быстрее… И Аомине взял Рё на руки. Он прижимал его тело к себе, почти отчаянно. Прижимал так, будто не верил, что это сейчас на его собственных руках лежит избитый и дрожащий Сакурай, что белая рубашка окрашивается в красный его кровью. И быстрым шагом, крепко, но очень аккуратно, держа Рё, прижимая его тело к себе, Аомине вышел из темной арки. Он направился к машине скорой помощи.