VIR0L0GY

Марк ходит по кругу. Вентиляционные лопасти выскабливают грудную нишу. Вода давит. Что-то трещит, как яичная скорлупка; звуки запредельно далекие, но питают пространство. Хрустят костяные столбы. Надломлены запястья. Марк устанавливает контакты. Чем глубже он уходит под поверхность, тем выше давление. Гул вентилятора удвоен, голоса ввинчиваются на задний план. Марк рисует кривые по стенам, проскальзывая пальцами по плиточным делениям. Контакт. Найти контакт. Чтобы попасть туда, нужно пройти что-то большее, чем девять кругов Ада. Стиксово болото, кипящий Флегетон, ледяное озеро Коцит. Все должно остаться за спиною. Кануть в Лету — отправиться в небыль — раньше, чем создатель решит раскапывать мертвых кошек. Марк осведомлен о простейших мирских моралях — кости молятся в мукомолке — если что-то умерло, этому место в склепе. Но Вардо, но как? Марк ведь профессиональный могильщик. В вентиляцию смывается пустота, это базовый принцип работы Вардо: в груди его помещаются лопасти, прогоняющие плоть туда-сюда — неважно, чужую, свою, живую иль мертвую — в груди его помещаются лопасти, которые до костного остова измельчают любое, что туда помещается. Кто дал тебе этот ключ? Мир Марка вертится в мясорубке (он ничего не может поделать), стремительно рушится трон из чужих позвоночников. Сваливай, Вардо. Сваливай. Кстати, о звонках. Времени хватит. На один. Марк доползает до телефонной трубки, держа в руках окровавленную «Одиссею», приоткрывает книгу и начинает листать. Слипшиеся страницы вертятся медленно и с трудом (в отличие от механизмов Вардо), мелкие буквы разъедают роговицу, паркет уплывает из-под ног; но солнце, калифорнийское солнце… увлеченный поиском, Марк не может поверить, что когда-то они жили тут. Не было ни сетей, ни погружений, ни пьяного бессознательного (человечество разложилось раньше, чем смогло представить лучший сценарий конца). Таймер бьется в конвульсиях, автоматический тостер извергает хлебные пластины, Марк просит свой (без)умный дом самому разобраться с поломкой. Пахнет гаревом. Номер не находится (или заляпан плавящимися пальцами). Марк стонет от отчаяния — он научился не обращать внимания, как выкручивает внутренности, как дергаются конвульсивно красные глаза (даже веки дрожат от слез). — Это так больно, Вардо. «ччч.ч.его ты ххх., отел марк. оставив меня. солгав. у.у…уничтожив» — Это было давно. Прости меня, прости. «я не верю. все это время. спиной к лицу. ты стоял, и когда было надо, твои враги. пришлN мне на помощь, ааа ты. ты нет ТЫ нет, не ты, не ты!» — Я не… «не. ты. не. ты.» Марк обрывает связь (ВО ЧТО ТЫ МЕНЯ ПРЕВРАТИЛ ОТВЕТЬ МНЕ НЕ УБЕГАЙ НЕ ПРЯЧЬСЯ ХВАТИТ МОЛЧАТЬ Я СЛЫШАЛ ДОСТАТОЧНО ОТМАЗОК Я ПОЛЗАЛ ПЕРЕД ТОБОЙ НА КОЛЕНЯХ Я РЫДАЛ Я ПИСАЛ ЧТО НИКОГДА НЕ ЗАБУДУ НА СВОЕМ СЕРДЦЕ НО ТЕПЕРЬ ТЕПЕРЬ ТЕПЕРЬ КОГДА ПРОРЕЗАН (РАДИ ТЕБЯ ТЕБЯ ТЕБЯ) МОЙ ТРЕТИЙ ГЛАЗ Я ВИЖУ Я ВИЖУ Я ВИЖУ Я ВИЖУ ВСЕ ЧТО ТЫ ПЫТАЕШЬСЯ СПРЯТАТЬ Я ВЗОРВУ ТВОЙ МИР ЕСЛИ ТЫ ПОЗВОНИШЬ НЕ ТРОГАЙ ТРУБКУ Я ТВОЙ ПОСЛЕДНИЙ ШАНС П О С Л У Ш А Й (СЯ) М Е Н Я Х О Т Ь Р А З.....) — в его руке заветный, с мясом вырванный, клок бумаги. Цифры на телефонном аппарате горят. Марк почти победил. Почти. У Марка есть одна слабость. Маленькая, маленькая, маленькая слабость. И он не уверен, что это лучший способ решить все вопросы сейчас. Вардо беснуется внутри — тень самого себя, проекция, выносливая тварь, которая так хочет не быть тварью, что забывает, как быть человеком. Вардо беснуется, и Марк гадает, какая же сволочь его предала. Почему-то вариантов так много. У Марка есть одна слабость. Маленькая, маленькая, маленькая слабость. Он мог бы позвонить Митнику: тот подлатал бы разлом в мироздании, оставив бы Вардо навеки в заточении, будто Люцифера — в самом центре муравьеворота. Он вмерз бы в лед и питал бы Марка яростью еще не один год, но потом — сгнил бы. Несомненно и безвозвратно. У Марка есть одна слабость. Маленькая, маленькая, маленькая слабость. Он мог бы позвонить Ньюэллу: тот нашел бы среди своих дряней ту, что способна сожрать Вардо с потрохами, но Гейб всегда берет с процентом: когда придется отдавать долги, Марк не сможет расплатиться ничем из построенного накануне. У Марка есть одна слабость. Маленькая, маленькая, маленькая слабость. Он мог бы позвонить Великому Правителю: тот, возможно, дал бы Марку еще один шанс. У Марка есть одна слабость. Маленькая, маленькая, маленькая слабость. Он набирает Ассанжу. Его голос заспанный и нездоровый, чуть надорванный — Марку даже кажется, что Джулиан, его Джулиан, всхлипывает между строк; Марк вспоминает о расстоянии (которое так и не смог полностью преодолеть), о времени (которое так не победил) и о скорости (передачи звуковых волн). — Мое время дозировано, если ты знаешь… — Мистер Ассанж, поверните колесо. — Снова? — Я опять все испортил, — Марк вдруг сам всхлипывает. Совсем по-детски, — Снова, Джулиан. Простите меня. — Когда-нибудь я просто не смогу сделать это, Марк. Как бы я не надеялся на тебя в вопросе спасения мира. — Но сколько… сколько еще у меня шансов? — Он уже все знает. — Давно, Джулиан, нам не скрыться. Нам не… — Минимум три раза, Марк, просто будь осторожнее, считай, что это конечное число попыток. — Спасибо. В прошлый раз я не дозвонился и… наделал глупостей. Пожалуйста, … — Помолчи минутку. Я уже делаю поворот. — Будьте на связи… — Обязательно, Марк. Краски размываются, уходит за облака калифорнийское солнце (Марк уверен, что скоро выплывет вновь), Вардо замолкает так, будто его никогда там, в груди, и не было. Привычно исчезают неважные предметы, бегут спиною вперед с работы домой люди за окном. Вне времени нет ничего. Здесь лишь Марк на секунды в нирване. Вне времени никого сюда не пускает, но Джулиан часто решает за него. Жаль, что вне времени не может быть вечным. введите свое имя… это снова вы? пришли за псевдонимом? неважно, какой у меня ник, если ты меня узнаешь. так вот записывай снова. мое имя — Марк.