***
Школа Ивабаши находилась за пределами в Ивагакуре. Маленький непримечательный двухэтажный дом, в котором ютились дети-сироты из разных семей. По тем или иным причинам они не могли поступить в Академию шиноби самостоятельно, но был один человек, который осмелился учить искусству ниндзя абсолютно безвозмездно, и этих знаний вполне могло хватить для поступления в Академию. Все очень любили и уважали этого человека, ведь в нём было столько теплоты и добра, что он мог выдержать десяток неприлежных детей-сирот. Он был всегда добр к нам, не жалел времени и сил для истолкования всех основных техник. Впервые мы встретились с ним возле могилы моих родителей. Снег, медленно спускающийся на землю и покрывающий своей плотной шапкой всё вокруг, давал почувствовать холод в ногах. Даже в тот серый день он был необычайно мил и дружелюбен. Тогда он держал за руку мальчика, судя по всему, он был немного старше меня. Мальчишка недовольно смотрел на меня, с какой-то долей презрения и отторжения, но из-за ужасного ощущения холода во всём теле, эти двое казались для меня единственным спасением. — Ты Абэ Чихэру? — мужчина с длинными светлыми волосами мягко улыбался, держа руки на груди. Ошарашенно посмотрев на него, я задавалась только одним вопросом. — Откуда вы знаете моё имя? — я смотрела на него снизу вверх, и тогда он казался для меня очень надёжным и сильным. — Я очень многое знаю о тебе, — он посмотрел на могилу моих родителей. — Они погибли, как истинные шиноби, не желающие мириться с этой жестокой системой. Твои родители действительно заслуживают посмертного уважения. Промолчав, я обернулась, глядя на чётко выведенные иероглифы на двух каменных могилах. — Они были всего лишь повстанцами, — обессиленно проговорила я. — А здесь мятежники всегда заслуживают лишь смерти. — Почему ты так считаешь? — Потому что это так и есть, — мне не хотелось вступать в спор с ним. Всё-таки не его родители сейчас лежали под несколькими метрами земли. — Не уважать кровь своих предков — самая большая глупость, — он отпустил блондина, который лишь недовольно фыркнул и отвернулся. — Если в твоих родителях течёт кровь повстанцев, то и в тебе есть эти задатки. — Задатки? — Да, нежелание смириться с этой системой, — этот незнакомец подал мне руку, как-будто пытаясь примириться со мной, — отрицание существующего положения дел. Такие люди всегда меняют судьбу окружающих и совсем неважно увенчалась ли их попытка успехом. — Глупость, — резко возразила я, глядя ему прямо в глаза. — Смириться и принять легче, чем бороться и не достигнуть ничего. — Может быть, — он не переставал улыбаться, словно мои слова были для него лишь детским бредом. — Но даже если ты и не достигнешь высот и победы, то сможешь остаться хотя бы призраком из прошлого. Я смотрела в его глаза, не смея пошевелиться. Этот человек протягивал мне руку, и тогда мне казалось, что я совершаю большую ошибку. Он не собирался вдалбливать нам скучные и нудные законы шиноби. Ивабаши хотел показать нам, что у каждого человека существует свой путь и жить под копирку вовсе необязательно. Если существует система, которая не устраивает тебя, то смириться — это вовсе не выход, а побег от самого себя. — Она хочет, чтоб отстал от неё, разве не видно? — мальчишка показался из-за его спины, недовольно сверля меня взглядом. — Твои речи уже давно никого не пронимают, хм. —Дейдара, — он закрыл глаза, всё-также улыбаясь. — Чего? — вертлявый пацан совсем не скрывал своего негатива ко мне. — Я не говорил тебе высказывать своё мнение сейчас, — резкий удар по голове мальчишки, отчего тот прошиб землю под ногами. Вскрикнув от такого резкого удара, я прикрыла лицо руками. Но, после нескольких минут ворчания и громкого негодования, блондин всё-таки встал, прикрывая ушибленное место. Он снова развернулся ко мне, отчего я аж отпрыгнула назад. — Моё имя Ивабаши, и я основатель школы Бакуто, — этот человек вселял веру в лучшее будущее одним лишь своим видом и приятной улыбкой. — Я обещал твоим родителям, что после их смерти заберу тебя к себе, и вот время пришло. — Школа Бакуто? — для меня это было знакомое названием. Кажется, мои родители и правда говорили между собой об этой школе. — Она находится за пределами Ивагакуре. А я — её основатель. Её специализация заключается в том, что после её окончания вы попадете в корпус подрывников, а это будет вашим билетом в новую жизнь, — почему-то в тот момент у меня не было ни капли сомнения, что эти слова — правда. А снег всё также тихо спускался на землю, отгораживая нас от всего мира. Белая фата укрывала, закрывая абсолютно всё вокруг в своей вечной мерзлоте. Могил почти не было видно, они были покрыты толстым слоем, оставленной от тяжести сугроба, а дорога была вся покрыта белоснежным покрывалом из падающих снежинок. — Зачем вам всё это? — Не хочу, чтобы ты осталась лишь призраком из прошлого, — он взял мою ладонь в свою. Тогда я ощутила невероятную нежность и теплоту, исходящую от его тела. Меня захлестнуло море поддержки и любви от одного лишь прикосновения. Я знала этого человека всего какие-то жалкие минуты, но создавалось впечатление, что мы знакомы всю жизнь. Он забрал меня в Бакуто. Напоследок я кинула беглый взгляд на то место, где совсем недавно сидела у могилы своих родителей. Неприятное чувство царило в душе от того, что скорее всего я больше никогда не вернусь в этом место. Собственно, в дальнейшем я поняла. Тогда внутреннее ощущение невозврата было абсолютно право. С того дня я действительно забыла об этом месте, пропитанным смертью, снегом и ужасным морозом.***
— Если ты здесь давно, то это не значит, что надо вести себя, как последнее дерьмо, — Гари лежал на деревянном полу, закинув ногу на ногу и жуя веточку, сорванную по дороге в школу. — Ты меня и так бесишь, а теперь я должен терпеть тебя круглосуточно. — А по мне прям видно, что я счастлив и рад, хм, — послышался голос Дейдары, лежавшего на боку рядом. Они только вернулись с тренировки, и теперь было долгожданное время для отдыха. Однако Дейдара был совсем не окрылен счастьем, ведь вместе с ним домой отправили Чихэру и Гари. Знойный и солнечный день так же не давал отдохнуть. Под палящим солнцем подрывник был готов расплавиться, как сливочное масло на горячей сковороде. — Прекратите уже, от ваших вечных препираний у меня болит голова! — прикрикнула Чихэру, сидящая в тени дерева и читающая маленьких размеров свиток. — Вы всю дорогу ругались, собрались и здесь спорить?! —Да! — в один голос выкрикнули заклятые враги, пыхтя и глядя друг на друга, как разъяренные драконы. — Хах, просто ты не можешь выдержать силы моего истинного искусства, — нахально выразился блондин, проведя по волосам, доходящих до поясницы. — Поэтому-то ты и бесишься, хм. — Если ты называешь свой глиняный маразм искусством, то можешь исчезнуть с глаз моих. — Чего сказал, хм? — выпятил подбородок Дейдара, пронзительно глядя на оппонента. — Что слышал, — Гари встал со свежей травы, отряхивая штаны, доходящие ему до колена. — Чихэру, Ивабаши-сенсей говорил тебе, когда вернётся обратно? —Он куда-то ушёл с самого утра, — тихо проговорила брюнетка, читая свиток. — Думаю, к вечеру он должен вернуться. Хитро улыбнувшись, Дейдара подполз сзади к Гари, глядя на девочку горящими глазами. То, что соперник был влюблен в девушку из их общей команды, его изрядно подзадоривало и давало множество поводов для подколов. — Какая тебе разница? Ты просто хочешь остаться с ней наедине, хм, — прошептал на ухо мальчишке Дейдара, отчего тот отпрыгнул, как ошпаренный. — Совсем уже?! Ничего она мне не нравится! — громко сказал Гари, но тут же захлопнул себе рот рукой. Устало выдохнув, Чихэру скрутила свиток и поднялась, глядя на двух товарищей, которые громко выясняли отношения по новой. Она находилась здесь уже два года, и эти оболтусы за всё время стали ей семьей. В принципе, как и все остальные ученики школы. Их было немного, умещались они буквально в один класс, но все прекрасно знали друг друга и дорожили своей новой семьей. Но самым главным человек был, естественно, Ивабаши-сенсей, который объединил столько разных детей вокруг себя и подарил им новый дом. Ивабаши поведал им, что основная линия обучения проходит по техникам Бакутона. Печати высвобождения взрыва, невероятно опасные и сложные. Они шли наравне с техниками пыли и очень ценились в деревне. Предположительно, она сочетала в себе элемент земли и молнии, давая невероятный эффект. Для использования Бакутона нужны довольно большие затраты чакры, поэтому овладеть техниками взрыва мог далеко не каждый. Сочетать Бакутон можно, как параллельно с другими техниками, так и с приёмами тайдзюцу. Эффект от взрыва будет абсолютно разный, как и сила вспышки будет варьироваться. Но самое главное, что рассказал Ивабаши — это то, что в Ивагакуре скрыт секрет абсолютно новой формы Бакутона. Ивагакуре, но Киндзюцу — запрещенное знание Ивагакуре, позволяющее вдохнуть чакру в нематериальные предметы. Ивабаши был тем, кто обосновал, что это городская легенда вовсе не выдумка, а правда. В сочетании с Бакутоном, Ивагакуре, но Киндзюцу может дать владельцу неограниченную силу, увеличив объемы чакры в несколько раз, как и саму мощь взрывной волны. Однако же, это скрытое знание было недоступно никому, кроме самого Нидайме Тсучикаге. Все, кто пытались достать знание нечестным путем, были жестоко уничтожены. А сам свиток с тайной техникой оставался в недрах катакомб Ивагакуре, где это знание передавалось из поколения в поколение.***
В мирное время Ивагакуре жила обычной и размеренной жизнью. На улицах слышался детский крик и смех, ругань приезжих торговцев, гул от множества людских оживлённых разговоров. Гари и Чихэру шли по длинной улице, неся пакеты с продуктами для остальных учеников школы. Солнце всё так же нещадно палило, не давая даже глотка свежего воздуха в этой каменной пустыне города. — Чихэру, — девушка повернулась к парню, вопросительно глянув на него, — ты ведь уже в курсе, что меня и Дейдару взяли в корпус подрывников. — Да, — она одобрительно кивнула, — Ивабаши-сенсей рассказал мне. Вам не придётся проходить обучение в Академии. и вы сможете работать на благо деревни уже сейчас. — Это правда, но я сейчас не об этом, — он натянуто улыбнулся. — А о чём? — Что теперь будет с тобой? — Гари взволнованно посмотрел на девушку. — Ну, моих способностей недостаточно для корпуса подрывников, поэтому мне придётся идти в Академию, — Чихэру посмотрела на товарища, который явно не рад этой новости. — Почему ты так радуешься? Там ненавидят сирот, — Гари был наслышан об отношении к детям без родителей в Академии, поэтому за Чихэру волновался особенно. Минутное молчание, прерываемое лишь оживлёнными и громкими разговорами, разорвало диалог. — А я не сирота, — Абэ улыбнулась, сильнее сжимая пакет с продуктами, придавая самой себе сил. — У меня есть вы и Ивабаши-сенсей. — Да, но всё-таки… — Гари положил руку на плечо девушки, давая понять, что она всегда сможет на него положиться. — Если у тебя буду проблемы… в Академии. Знай, я всегда защищу тебя! Парень спрятал взгляд изумрудных глаз, краснея от своих же слов. И действительно, Чихэру нравилась ему с того момента, как она попала в школу. Эта неподдельная детская наивность, заливистый смех и смешные угрозы настучать им, когда они дрались с Дейдарой, невероятно умиляли будущего террориста. Эти сапфировые глаза никогда не могли наврать или предать — и это сильно притягивало к себе. Гари прекрасно осознавал это, но и это же видел насквозь Дейдара. Засмеявшись, Чихэру посмотрела на Гари, кладя свою руку поверх его. — Я знаю, ведь при вступлении в школу мы поклялись стоять друг за друга, — она мило улыбалась, а в это время сердце парня сильно щемило. Он благодарил всех Богов за то, что Чихэру ещё не раскрыла его тайную влюблённость. Сзади пары молодых людей послышался громкий кашель, как-будто якобы они мешают тем, что стоят посреди улицы. — Вас отправили за продуктами, а не на свидание, хм, — голос Дейдары заставил резко убрать руку от плеча девушки. Недовольный взгляд блондина из-под челки давал понять, что молодой новоиспеченный подрывник следовал за парочкой по пятам. — Что ты здесь забыл? — Гари был разочарован появлением блондина, но выяснять отношения сейчас не было никакого желания. — Что надо, хм, — резко высказал оппонент. Напряжение нарастало с каждой секундой. Дейдара был сильно чем-то разъярён, а вопросительный взгляд Чихэру говорил только о том, что девушка и понятия не имеет, что пытаются выяснить её товарищи. — Так и скажи, что следил, — Гари не собирался сдаваться. — Просто вас не было больше двух часов, вот я и решил проверить, хм, — отмазался блондин, взглядом прожигая обоих товарищей. — Дейдара, чем ты недоволен? — Чихэру уже тоже была довольно раздражена тем, что в последнее время террорист странно себя ведёт. В частности, он не даёт и шанса Гари остаться наедине с Чихэру, как бы тот не пытался. — Тц, а сама не можешь догадаться? — колко ответил Дейдара, переводя злобный взгляд на подругу. Повисло напряжённое молчание, длящееся буквально вечность. Словно в тот момент что-то оборвалось, надорвалось, и в огромном стекле дружбы появились первые трещины ненависти. Будто кто-то несильно ударил кулаком по этому стеклу, портя его идеальный внешний вид. — Может тебе тоже нравится она? — Гари решил поставить Дейдару в крайне неловкое положение, тем самым отомстив за его колкие высказывания. — Ещё чего, хм! Я вообще никогда не интересовался такими, как она! — грубо ответил подрывник, на что получил хитрую ухмылку Гари. — Что-то не очень заметно по тебе, — продолжал заклятый враг, не собираясь уступать в перепалке. — Это же касается и тебя, хм, — решил перевести стрелки Дейдара, дабы снять с себя какие-либо подозрения. — Да хватит уже! — выкрикнула Чихэру, со злобой во взгляде осматривая двоих парней. Несколько прохожих обернулись, недоуменно посмотрев на троих товарищей. — Не знаю, что вы там делите, но хватит! Вам самим не надоело вечно ругаться без причины?! Ваше соперничество хрен пойми за что меня изрядно достало! И вот что ещё… — Чихэру… — Гари понял, что они сильно перегнули палку, чего откровенно не понимал Дейдара. Абэ посмотрела на подрывника, прожигая того недобрым взглядом с толикой обиды. — Я не настолько страшная, чтобы совсем никому не понравиться! Так что держи язык за зубами, кусок идиота! — в эту же секунду в террориста прилетел большой пакет с продуктами, а сама Чихэру, фыркнув, убежала вперёд по центральной дороге, сдерживая слёзы, что так и хотели вырваться наружу вместе с болью и отчаянием.