Кальмар

      Вода была живой, тёплой, зовущей и всем, о чём он когда-либо мечтал. Билл и не думал, что так по ней скучал, но с его возвращением в воду все мысли о возвращении на корабль забылись.       Тут же Билл был на дне моря, почти катаясь в песке, чувствуя водоросли между пальцами. Он наконец-то был дома, и это было прекрасно.       Корабль качался над ним, и Сайфер не удостоил его взглядом.       Но сирен выплыл из его тени, чтобы почувствовать на коже яркое солнце, не беспокоиться о том, что на его тело может опуститься якорь. Хоть это и было маловероятно.       Где он? Всего секунда концентрации на течениях дала это знать: он был неподалёку от места, где его выловили. Неудивительно, что он сразу почувствовал себя дома, коснувшись воды, почувствовал, что жив, а не мёртв. В этой воде была жизнь, душа.       Блондин смёл хвостом песок, чтобы почувствовать "дом" на коже, тут же стремительно уплывая в глубину моря.       Частично ему было совестно оставлять Диппера на милость Гидеону, но при этом до сих пор было больно понимать, что парень пытался отсрочить момент его свободы. Пайнс видел всю жестокость, через которую пришлось пройти сирене, почему же то, что последний выбрался на свободу, плохо?       Диппер наверняка думал только о себе. Билл его за это не винил, блондин и сам в первую очередь думал о своей выгоде, но это больно жалило. Важен ли он был Пайнсу, если тот не позволял Биллу покинуть жизнь насилия и боли?       Но при этом, разве он только что не бросил Диппера? Он оставил брюнета в ужасной ситуации, в которой Гидеон причинит ему вред, если сирен не вернётся, да ещё и с сокровищами.       Сайфер отмахнулся от таких мыслей, заставляя себя плыть быстрее. Он был дома, он был свободен. Сирен мог не возвращаться, если не хотел, ничто не могло заставить его вернуться в ту ванную.       Как же прекрасно было вытянуться всем телом, не ударяясь о стенки ванной. Он чувствовал солнце на своей коже сквозь воду, мог дышать в свежей воде, чистой и не затхлой. Билл был счастлив.       За время, проведённое с Диппером, точнее, проведённое на корабле Гидеона, он часто практиковал свой голос. По крайней мере, сейчас он мог издавать тихие звуки, пусть это было больно, они появлялись. Это было больше того, что он надеялся создать на пирсе.       Это было не так важно, он же был дома и неподалёку от своей семьи.       Вскоре корабль превратился в точку на горизонте, а плохие воспоминания о нём стали ускользать из головы, они просто витали на периферии, ничего собой не стоя. Шрам побелеет, и скоро сирен сможет вернуть голос. Тогда ничто не будет ему помехой, он наконец вернулся к семье, домой, и Билл не мог дождаться, когда сможет вновь воссоединиться с морем.       Меньше, чем через десять минут, он был у затонувшего корабля, который его семья звала домом. Заплыв действительно был недолгим, и сирен мог даже видеть едва различимые силуэты своего старшего брата и сестры. Они, наверное, решили, что он мёртв, но это не важно, теперь он вернулся.       Билл был самым младшим ребёнком со старшим его на десять лет братом Уиллом и старшей на четыре года сестрой Анхой. У них были мать и отец, которыми блондин дорожил больше всего. Для Билла семья была всем, и его ценили родные. Сайфер был малышом в семье, и он это знал.       Прежде всех его заметил брат, молниеносно подплывая и сжимая Билла в объятьях, пока блондин глотал подступающие слёзы. Уильям был похож на брата копной светлых волос, но у него был не золотой, а ярко-алый хвост.       Анха в недоумении смотрела на обнимающихся братьев, но потом к ней пришло осознание того, что Билл жив, и он прямо перед ней. — Билл!       Хвост Анхи отдавал голубизной, но, если присмотреться, он был скорее синим, чем голубым. Билл отстранился от Уилла с немым всхлипом, подплывая к сестре и притягивая Анху в общее объятье.       Они были такими разными, но они ‒ семья, а это было самым главным для сирен. Теперь, когда Билл вернулся к родным, ничто не сможет их разделить.       Уилл и Анха отпустили новообретённого брата, ведя его в корабль. Билл надеялся, что мама была дома, по ней он скучал больше всего и был не прочь подождать её возвращения. У него теперь было много времени. — Где ты пропадал, Билл? — знакомо повисла на его руке Анха, отказываясь отпускать.       Сайфер сразу начал говорить жестами, только чтобы получить в ответ недоумевающие взгляды брата и сестры. Он опустил руки, силясь придумать другой способ объяснить произошедшее без слов.       Подумав, он запрокинул голову, показывая им тёмный шрам, который всё ещё не выцвел. Уильям мрачно на него смотрел, а Анха не сдержала "ах", прикрывая рукой рот. Родные тут же отвели взгляды от позорной метки, их ненависть к людям росла с каждой секундой. — Болит? — спросил Уилл, поднимая деревяшку, которая скрывала вход в дом от посторонних глаз.       Как же Билл был рад, что ничего не изменилось с его исчезновения.       Отрицательно покачав головой, Сайфер осмотрел небольшое помещение, в котором его семья проводила большую часть времени. Вещички, которые Билл раньше собирал для обстановки своей части корабля, уже не покоились на своих местах, но сирен не винил за это свою семью. Родные думали, что он умер, но всё равно было ужасно понимать, что они так легко вычеркнули сына и брата из своей жизни. Его же недолго не было, верно?       Биллу не удалось задержаться на этой мысли, потому что он увидел свою мать, и вырывался встретить её вперёд брата.       Всё то время, что Сайфера не было, вдруг стёрлось, словно этого промежутка никогда и не существовало. Билл хотел расплакаться, потому что только так можно высвободить столько накопленных чувств. — Билл! — его мама, пожилая сирена по имени Морна, бросилась к сыну, чуть не впечатывая в стену в долгожданном объятье.       Сирену было всё равно, он тут же крепко сжал её в руках, стараясь как можно сильнее показать, насколько он скучал. — Где ты был? Что ты натворил? Ты хоть представляешь, как мы волновались за тебя? — сыпала она вопросами, отстраняясь от блондина и кладя руки ему на плечи.       Билл кивнул в знак понимания, кладя свои руки поверх её. Только бы гложущая вина за то, на что он обрёк Диппера, позволила ему жить. — Он не может говорить, мама, — пробормотал Уилл, подав голос. — Смотри, что люди сделали с его шеей. Это ужасно.       Хоть Билл и не хотел ей этого показывать, он запрокинул голову, обнажая матери тёмный шрам поперёк горла. Сайфер никогда не видел его со стороны, но понимал, что отметка была уродливой, судя по реакции семьи. Ожидаемо, глаза её мамы расширились от шока, но она и одёрнула от него руки, как от огня. — Ты позволил им это с собой сделать? — выдохнула она, и Билл отпрянул, быстро помотав головой.       Как он мог объяснить, что они удерживали его и сделали невероятное? Потерять голос было равно лишению руки, он был такой же частью сирена, как и всё остальное.       Взгляд его матери ожесточился. — Если нет, ты бы погиб в попытке сбежать, и мы бы скорбели по сыну, умершему во имя чести. Ты же выбрал путь труса и остался жить.       Уильям и Анха поражённо смотрели на мать, не в силах постоять за Билла, как и сам Билл. Он даже не мог объяснить, что был более полезен живым, служа экспонатом для сбора толпы. У Сайфера не было выбора, он знал, что люди не дадут ему ощутить сладкую свободу смерти.       Он был трусом, потому что не смог отважно прервать ход своей жизни. — Он не… Мама, я уверена, он просто хотел вернуться домой, — сказала Анха, подплывая чуть ближе. Но один грозный взгляд матери заткнул ей рот приковал к месту. — Это неважно. Он знает, как к такому относятся. Сирена, которая не может петь ‒ не сирена вовсе. Он будет обузой для нашей семьи, — продолжила Морна, подталкивая Билла к выходу. — Я не могу убить тебя, ты мой сын, но и не могу оставить здесь. Ты опозорил нашу семью.       Сайфер позволил матери увести его из дома, в глазах щипало, когда он позволил океану унести его, и заметил, что это были слёзы.       Сирены и русалки не плакали, этот рефлекс был потерян созданиями, не покидающими водных глубин. Но Билл научился дышать воздухом, и с этим пришли слёзы. — Уходи, пока я не передумала, — отвернулась от сына Морна, как неохотно поступили Уилл с Анхой, как и его отец, о котором Билл совершенно забыл.       Не в состоянии сделать что-либо ещё, Билл повернулся хвостом и поплыл как можно дальше. Глаза горели не из-за напора воды, а от боли, которую он почувствовал от своей семьи. Он столько хотел сделать, но сейчас это ощущалось так неправильно, ведь поделить эти радости было не с кем.       Хотя, есть в мире ещё одно существо, которое пожелало бы провести с ним время.       Билл взглянул туда, откуда он пришёл, туда, где его всё ещё ждал корабль. Гидеон будет недоволен, если сирен вернётся с пустыми руками.       Сайфер оглянулся, посмотрел на океанское дно и понял, что делать дальше.