Цена ручного психопата

Как же он ненавидел стеклянные стены. Напоминающие аквариум, объёмные рождественские открытки, изображающие особую форму эксгибиционизма — любовь человека раскрываться миру. А потом ныть, что его отвергли. Уилл усмехнулся, не видя себя частью обширной веранды, новомодным дизайном переходящей в гостиную. Будет ли он антикварным подсвечником с потёртой ножкой или головой оленя, прибитого к стене? Позади затеялся разговор, и некоторых его участников Грэм предпочёл бы не слышать. На самом деле он предпочёл бы всему транквилизатор под колено или хороший виски, но пренебрегать гостеприимством не стоило. «Что же ждёт Алису по возвращении домой?» — Мама, мама, — передразнил он героиню, — тут мёртвый кролик! Не стоило брать папины таблетки, Алиса, — негромкая речь вряд ли привлекла чьё-то внимание, но Уилл уже чувствовал на себе внимательный взгляд. Следовало догадаться, какую роль отведут ему в этой пьесе. Грэм первым вошёл в дом, целясь взглядом на диванчик в дальнем углу. Схема выходила донельзя удачной, а сеанс с психотерапевтом можно и перенести. Правда только ли психотерапевтом? Хоббс сипло рассмеялся с намеченного угла, и Уилл нехотя свернул в сторону той самой претившей веранды. Остановиться, глядя на плещущееся вдалеке море, — всё равно что стать мишенью на стрельбище. Он прекрасно знал, что за этим последует, вернее, кто, но Ганнибал Лектер умел обманывать ожидания. В доме послышалась возня, а к Грэму так никто и не приблизился. Безусловно, он всё ещё на мушке, но мясо лучшего всего, когда жертва не испытывает страх. Он кислит и не даёт охотнику прочувствовать все тонкие нотки триумфа на кончике языка. «Мы то, что мы едим», не так ли? Долго благостное молчание длиться не могло, и Уилл обернулся. Прошёлся обратным маршрутом до коридора, отмечая кухню знакомого масштаба, бросил взгляд на тёмные глубины дома, а после зашагал к выходу. Вот так просто. Хотя нет, конечно же нет. Стоило ему коснуться дверной ручки, как за спиной раздался женский голос: — Куда собрался? Оказалось, это была девушка лет семнадцати, ещё подросток. — Ты дочь Марка? — в тон ей ответил Грэм. — Нет, — бодрость тона тут же пропала, — не совсем. Я Нора. Идём внутрь, ты же знаешь этих психопатов, — несмотря на тихий смешок, затравленность сочилась из её голоса, как дёготь из бочки, — убьют и не поморщатся. Пошли, доктор Лектер заварит чай и ты отрубишься. Давай, Уилл Грэм, а то мало ли, нож в печень словим за опоздание. — Постой, ты знаешь меня и его? И что за «отрубишься»? Пигалица покачала головой и торопливо подошла к Уиллу. Она поднялась на цыпочки и со сбитым дыханием прошептала: — Я стараюсь как могу, но мне скоро восемнадцать, понимаешь? Мне конец. Нора широко улыбнулась, радуясь нечастому собеседнику, и продолжила: — Но тебе-то незачем умирать здесь, правда? Я лечилась у него, у доктора Лектера. Он посоветовал мне убить сестру, а потом — раз!.. Но тебе незачем умирать, ты почти победил. Ненормальная обитательница дома вдруг ухватилась за воротник рубашки Уилла: — Всё просто: сожми удавку, сожми, сожми, зааркань, удави, победи и владей. Она отстранилась и добавила: — Время почти истекло, тут ничего не поделаешь. Ты должен спастись сам. А сейчас иди следом, пожалуйста. Нора двинулась в сторону кухни, и Грэм только сейчас заметил гольфы разной длины и нелепое детское платье в бледный горошек. В глубине кухни уже дымился чай. Больше никого не было, но, по заверению Норы, дьявол выходит из-за тёмных кулис. Сама она поспешила покинуть место и выглядела при этом почти нормально. Грэму не хотелось думать, что сделало из подростка неврастеника, и не пять ли признаков гипомании он сейчас насчитал. Однако разобраться в происходящем стоило по крайней мере затем, чтобы к еженощным кошмарам не прибавился ещё один. — Она не всегда была такой, — осторожный голос раздался совсем близко, и Уилл вздрогнул. Ганнибал был бледен, особенно выделяясь на фоне тёмной рубашки с закатанными рукавами. Грэм должен был справиться о самочувствии, но излишняя учтивость не была его сильной стороной. — Ты лечил Нору. Полагаю, такой она стала после сеансов с психотерапевтом, советующим убить её сестру? Совершенно не была сильной стороной. Лектер усмехнулся, глядя, как Уилл греет ладони о стенки чашки, а затем медленно пробует на вкус, невинно поведя бровью. — Думаю, она сказала это, чтобы втереться в доверие, — он присел рядом, достаточно близко для дружеской беседы, но уважая личное пространство Уилла. Затем последовал его примеру. — А разве это не правда? — Правда. Отчасти. Повисла пауза, но полученной информации профайлеру было недостаточно для полноты картины, так что он спросил снова: — Кто такой этот Марк? — Прозвучит довольно банально, но он действительно глава итальянской мафии. Хотя не могу сказать с уверенностью, что это та мафия, которую ты себе сейчас представил. Скорее, группа наёмников и пара высокопоставленных лиц, занимающихся противозаконными сделками. — И когда-то вы были друзьями. Хотя, не думаю, что он стал главой преступной организации без помощи некоего El Monstro, — шестерёнки в голове Уилла заработали в нужном направлении. Картинка начала собираться, оставалось немного, совсем немного для необходимого результата, и Грэм парой глотков осушил чашку, со звоном ставя её на блюдце. — Юный маньяк и неприхотливый инструмент, знающий о благодарности. Действительно, банально. — Я говорил, что моя история вряд ли придётся тебе по вкусу, — Ганнибал аккуратно отставил чашку, созерцая запал в глазах Уилла. Да уж, тихой жизни Марка не позавидуешь. — Уже пришлась, доктор Лектер. Спасибо за чай. — Возобновим наши сеансы? — Зачем? — мужчина на мгновение обернулся. — Ведь теперь мы можем беседовать сколько и когда угодно, разве не так? Он скользнул непонятным взглядом по Ганнибалу, и тот готов был дать руку на отсечение, что это знаменитый самый соблазняющий взгляд, который, по расчётам, должен очаровывать прекрасный пол. И голову на отсечение, если это не первый раз, когда он подействовал. *** На следующий день Марк и Нора уехали, а помимо них в доме больше никто не жил. Эта вилла на склоне холма, поросшего лесом, скорее всего, была сезонными охотничьими угодьями. И, хотелось уповать, не дарственным алтарём для одной-единственной жертвы. В дверь деликатно постучали. Уилл оторвался от ноутбука, ещё раз пересматривая записи обо всём, что было связано с делом прославленного серийного убийцы, промышлявшего на ночных улицах Флоренции. И стоявшего сейчас, не иначе, по ту сторону двери. Грэм неторопливо открыл, приглашая Ганнибала внутрь. Тот заметил листки с корявым почерком и негромко заметил: — Насколько я помню, ты говорил что-то о беседах. Надеюсь, твоё затворничество не проявление недоверия, иначе это бы меня обидело, Уилл. Грэм отверг эту теорию почти без заминки: — Конечно нет, доктор Лектер. Мне незачем вас избегать, — он смотрел снизу-вверх, явно что-то замышляя, как делал это в прошлый раз, чтобы подобраться ближе. Ганнибал всё отлично понимал, и его такое положение вещей не устраивало. Будет нелишним объяснить, что Джека здесь нет. Да и вообще никого кроме них на сотню миль вокруг. — Если ты хочешь знать обо мне больше, я расскажу. То, что ты мог выведать, лишь набор фактов. Куда лучше, если я поделюсь своим виденьем происходящего, не находишь? — Не хотел утруждать, — тембр речи Грэма стал совсем бархатным, пьяня слух, и сам он выглядел… опасно. Естественно, Ганнибал не чувствовал угрозы, в отношении Уилла подозрительность вообще работала слабо, а после недавних событий так и вовсе ушла на покой. По-хорошему, такая реакция уже наводит на мысли. По-хорошему, Уилла Грэма следовало убить уже очень давно. — Ты меня боишься. — После насильственной трепанации черепа я вряд ли на такое способен. — Ты предал меня, моё сердце было разбито. — Разве оно у тебя есть? И потом, я, кажется, прощён. Теперь мне нечего бояться кроме вспоротого живота, энцефалита и ушной раковины в собственном желудке. Ах да, ещё любовной путёвки в одноместную камеру Балтиморской лечебницы для душевнобольных. Грэм сам не понимал, почему его заносит. Наверное, потому, что Лектер заслужил куда больше, чем простые обвинения и дырку от пули в боку. Ганнибал устало присел на край кровати. Ему хотелось приёма потеплее, но лучше уж так, чем Уилл снова запрётся в своих створках. — Ты многим пожертвовал. Можешь представить, я тоже прошёл через лишения. Однако для тебя это мало что значит, ты хочешь только одного. — Правды. — Видеть меня тем, кто я есть. Предположительно, чудовищем, маньяком, и далее по списку. В хрипловатом голосе послышалась злость. Грэм поднял взгляд, чтобы увидеть эмоции психопата воочию. Ганнибал не шелохнулся, держа себя под контролем. Каких трудов это стоило, наивному профайлеру лучше не знать. Пусть наслаждается чужим уродством. Уилл же смотрел на кровавый отблеск в глазах как на самую страшную и великолепную картину злого ума. Это было сокровеннее всякого таинства — видеть не через призму своих эмоций, а в упор, когда зверь позволяет разглядывать себя жертве. Слишком просто. Грэм не верил, что добился этого парой фраз, так не бывает, и сейчас его точно выпотрошат и съедят, а ещё хуже, ментально, как тот любит. — Я не причиню тебе вреда, пока не привыкнешь к обстоятельствам. Так ты мне веришь? — Верю, Ганнибал, — спустя мгновенье в глазах Уилла, наконец-то, отразилась его собственная печаль. — Я тебе верю. Лектер выдохнул, сморгнул себя. «Как будто спрятался в собственных створках» — мысленно усмехнулся он, а затем буднично поинтересовался: — У тебя нет ощущения, что чего-то не хватает? — Интриги? — О, её предостаточно. Например, дата свадьбы, — контрольный меж глаз Уилл всё-таки получил. Ганнибал своевременно поднялся и, не дожидаясь красноречивого ответа, вышел, напоследок улыбнувшись краем рта. Грэм свирепо посмотрел на свои руки и отправился исследовать дом. *** Уилла не покидала задумчивость. И даже застав в библиотеке резной шедевр безумного скульптора, он не перестал размышлять над недавними словами Ганнибала. Чего может не хватать в этом доме? Вернее, что этот дом из себя представляет? Грэм просунул пальцы между зубами чёрного оленя в натуральную величину. Его смолистую шкуру составляли отпечатки ладоней, они покрывали всю свободную часть крупа и спины вплоть до шеи — а на ней сомкнул зубы лев, завалившись мощной грудью и передними лапами на жертву. Он словно стягивал её вниз, будучи облеплен овечьей шерстью. Она росла везде, а уши хищника сами были овечьи. Рука Уилла повторила изгиб шеи смотрящего в небо оленя, коснулась кудрявой гривы льва и невольно потянулась к рогам. Он даже привстал, чтобы разглядеть вырезанные на рогах имена. Дойдя до «Эбигейл Хоббс», Грэм остановился и на этот раз уделил внимание подножью скульптуры. На торце значилось: «Однажды время остановится, чтобы дать им жизнь». Уилл медленно отступил на шаг. Затем снова и снова, пока не уткнулся спиной в картинную раму. Он видел замысел. Становящийся на дыбы олень с алыми глазами, чья шерсть шевелится десятками съеденных жизней. Чёрная кровь на клыках зверя, требующего жертву своей ярости. Попытка добыч и хищников избавить друг друга от существования, полного страданий. Тёмные жилки бука отсвечивали красным, и Уилл отдёрнул тяжёлые шторы, понимая, мимо чего Ганнибал не прошёл бы при всём желании. Свет залил библиотеку. Замелькал пылинками, накладываясь кровавым налётом на скульптуру. Создавалось впечатление, что весь этот дом — искусно замаскированный склеп. Подписанный, украшенный — даже с датами жизни — и запечатанный. Навечно. Внимание Грэма привлёк вид из окна. У подножья склона текла речушка, а возле неё чернел силуэт покосившегося сарая. Прекрасное место для свежевания трупов, особенно на фоне роскошной виллы. В голову заядлого рыбака пришла мысль о рыбалке, но для неё было явно не место и не время, поэтому Уилл решил ограничиться прогулкой. Лёгкая куртка на чужой вкус, выносливые старые ботинки и незнакомый воздух, щекочущий ноздри. Грэм торопливо сбежал по склону, оценивая мощь «речушки». Сменив пробежку на запланированную прогулку, мужчина подобрался к постройке вплотную и только там вспомнил про Лектера, который точно не будет рад побегу добычи. Чутьё профайлера напомнило, что лезть в чужие секреты надо с оглядкой, но рука уже потянула на себя скрипнувшую дверь, а глаза приготовились к открытию, и… ничего. Ни рогов с насаженными на них телами девушек, ни гирлянды из сохнущих кишок, ни хитро расставленной ловушки. Уилл ступил пару шагов по рассохшимся половицам, но ничего так и не произошло. Он оглянулся, после чего подошёл к столу, находя пару тупых ножей для разделки и брезент. Всё покрытое пылью, возможно, даже со времён позапрошлых хозяев. Грэм посоветовал себе не искать за каждым мусорным баком трупы, хватит, наигрался в профайлера. Он отложил нож, развернулся, а затем вздрогнул. — Хорошая погода для прогулки? — Согласился бы, если бы знал, где нахожусь, — Уилл чрезмерно расслабил плечи, и как всегда внимательный к мелочам Ганнибал подошёл ближе. На этот раз стараясь не быть бесшумным. — Да, ты заслуживаешь знать. Что ж, полагаю, ты заметил водную поверхность в полумиле отсюда, — он первым покинул постройку, в привычном дорогом пальто и шарфе, приглашая продолжить беседу на свежем воздухе. — Мы неподалёку от озера Гарда, самого крупного в Италии. Хорошее место для отдыха, в любое время года наполнено туристами. Двигаясь на север, можно выйти на шоссе, а оттуда до ближайшего населенного пункта два с половиной километра. Я утолил твоё любопытство? Грэм мелко кивнул. Ему было неуютно смотреть в участвующие глаза Лектера после увиденного недавно. Возможно, тогда для обычного человека Ганнибал даже не переменился в лице, но лучше всего спрятано то, что кроется на поверхности. И для эмпата, пусть этот опыт не был первым, встретиться лицом к лицу с Чесапикским Потрошителем — не другом и не врагом, а голодным серийным убийцей — тяжёлое испытание, тем паче хотелось раствориться в чужом разуме. В чужой свободе. «Никакое это не достоинство. Он всего лишь убийца, душевнобольной, психопат. Это не достоинство — убивать людей. Не достоинство», — повторял Уилл, пытаясь вернуться в реальность. — Я бы хотел тебе кое-что показать, Уилл. Прежде, чем ты достанешь святую воду и крест, если не против. Грэм непонимающе вскинулся, а после с трудом натянул на лицо улыбку. Тут уж не крест, а ружьё, в крайнем случае, осиновый кол. — После энцефалита, худшее, что тебя может ждать, так это стать моим ужином, — утешил его Ганнибал, не скрывая веселья в тоне. — Только никаких беспозвоночных или грибов. Не люблю грибы. — Как жаль, помимо белка, в них полно витаминов. — Вряд ли достаток витаминов мне сильно поможет, — вдруг замедлил, а после остановил шаг Уилл, опешив. — Ей ведь не помог. На ступеньках перед домом лежала отрубленная голова. *** Продолжили они уже на кухне. — Как я мог её пропустить? — Грэм взлохматил волосы, припоминая давние галлюцинации. Но невнимательность сейчас должна беспокоить его меньше всего. — Ты знал? — Я уже сообщил Марку, — Ганнибал, оценивающе взглянув на Уилла, плеснул ему ещё виски. — Только не говори, что это новый способ развлечься. — Голова на пороге? Нет, будь уверен, я здесь ни при чём. Впрочем, что ты думаешь? Грэм поднял на него полный негодования взгляд, а после, стушевавшись, принял гранёный бокал и осушил его в три глотка. — Я думаю, — начал он, — что убийца бросил вызов хозяевам дома. Это очевидно, но неясно, конкретно ли нам или Марку, или кому-то ещё. Срез сделан грубо, на лице жертвы гематомы — она сопротивлялась, у убийцы не было времени сделать всё должным образом. Женщина могла быть его знакомой — всегда под рукой, можно использовать без особых усилий. Она заготовка для важного момента, время которого нельзя запланировать. А когда оно наступит, немедля совместить приятное с полезным. И… — внезапно его осенило. — Какого чёрта этим не занимается полиция? Голова так и будет там валяться? — Полиция приедет сюда только через пару дней. Думаю, можно попытаться поймать преступника на живца. Уилл посмотрел на пустой бокал, повертел его в руках и ответил: — Совместная рыбалка, доктор Лектер? — Посчитал невежливым оставлять чьи-то чувства без внимания. Тем более, выраженные таким образом. Так что, да, совместная рыбалка. Составишь мне компанию, Уилл? — С удовольствием, Ганнибал. Только ты и я. И ещё один убийца.