Цена ручного психопата

Надоевшая темнота. Вспотев от напряжённого и продолжительного сна, Уилл часто моргал, пытаясь привыкнуть к себе в этой реальности. Да, именно это реальность. За такую уверенность стоило поблагодарить непревзойдённый талант доктора Лектера, чтоб ему им же и подавиться. Грэм потёр щеки. Слабость давила на темя, пульсируя притоками крови. Не может быть, чтобы Ганнибал его приложил чем-нибудь после секса, хотя, куда ему, эмпату, до лектеровского чувства прекрасного. Может, и секс был частью сна. Одновременно с этой мыслью слабое зрение увидело что-то. Там, в темноте. Твёрдая уверенность в происходящем дала маху и ушла на дно. Глаза же никуда из темноты не девались, моргни он раз, а потом и ещё. Уилл почти сдался, собираясь подать голос, но глупая игра в гляделки прекратилась сама собой: щёлкнула дверная ручка и на пороге возник Ганнибал. «Собственной персоной», — Грэм ждал, что тот включит свет, но доктор-враг-любовник двигался во мраке непринуждённей тени. Он поставил на прикроватную тумбочку поднос с горячим чаем. Уселся куда-то в ноги, зная, что Уилл не спит. — Не включай свет, — хриплым после сна голосом приказал Грэм. Он начал возить рукой по подушкам, смущаясь непонятно чего. Ганнибал терпеливо вложил в руку очки. Его глаза участливо блестели, напоминая те самые, из темноты, но были немного… роднее, что ли. «Позор», — запричитал прежний Грэм. А тот, который проснулся раньше него, Грэм-хозяин, надел очки, не преминув огладить руку новообретённого питомца. Как профайлер, Уилл назвал бы это раздвоением личности. А как эмпат — попыткой выжить, находясь рядом с умнейшим из маньяков 24/7. Грэм знал, что Ганнибал не домашний питомец. Не слюни на подушке, не волосы на одежде или ежедневный выгул, прививки — это не собака, здесь так легко не откупишься. Именно поэтому, чтобы выжить, Уилл Грэм умрёт. Чесапикский Потрошитель сам подсказал ему идею, ничего не придётся кардинально менять. Да, Уилл Грэм затаится, фактически исчезнет. Уилл Лектер будет жить. И владеть самой опасной зверушкой до тех пор, пока та его не сожрёт. В прямом смысле этого слова. *** — На этом собрание закончено, — разогнал подчинённых Джек. В кабинете его уже ждали новости из газетных заголовков, и новости не хорошие. Фредди вернулась в свой круговорот поиска сенсаций на задницу, строя догадки на пол-листа из двух сомнительных фотографий. Здание цеха, где было найдено «кресло», и питейное заведение с трупом без костей в сортире. Лаундс дошла до того в своей статейке, что Уилл Грэм, оказывается, не умер, а «решил перейти на тёмную сторону», заведуя наставлениям своего бывшего психотерапевта и по совместительству Чесапикского Потрошителя. Кроуфорд даже не знал, что ставить ей в вину. То ли разглашение информации, то ли клевету в адрес покойного героя, то ли злоупотребление наркотиками, потому что иначе такое не сочинишь. Пробежавшись глазами ещё раз, Джек отправился в морг. Может хоть там что прояснится. — Кости были удалены хирургическим способом, — начал неопытный, но перспективный патологоанатом, сменивший Катц. — Судя по количеству адреналина в крови, жертва в этот момент была ещё жива, но судить об этом сложно. Убийца приложил все усилия, чтобы мы не могли определить время смерти: тело было погружено в горячую воду на несколько часов — вы все знаете этот трюк, господа. — Что с теми из цеха? Удалось опознать? — Да. Дензел Харт и Фредерика Манн, про остальных сказать затруднительно — конечности принадлежат пяти разным людям. Внешне тела обработаны лаком и специальной пропиткой для кожи, даже невооружённым взглядом заметен синдром раздавливания, множественные колотые раны, смерть наступила предположительно от удушения. — Как и с жертвами «Рыболова»? Впрочем, мало ли маньяков выбирают этот способ убийства. Со свидетелями глухо? — Во всех случаях соседи слышали музыку, а точнее, звуки скрипки. Как вы знаете, раньше «Рыболов» таким не промышлял, — подал голос Зеллер. — Учитывая, что по делу «Рыболова» свидетелей нет, всё может быть, — тут же возразил Прайс. Мгновенно затеялся спор, Джек хмуро побарабанил пальцами по столу и невпопад похвалил переведённого к ним специалиста. Работал тот хорошо, паренька не тошнило от трупов, и славно. Кроуфорд считал себя обязанным разобраться с этим дерьмом самостоятельно ещё и потому, чтобы не выглядеть в своих глазах беспомощным мальчиком. «Использовали вы меня на славу, агент Кроуфорд», — недобро улыбался Грэм, стоя перед ним. Чувство вины должно было исчерпать себя, ведь в конце концов Джек не ради себя это делал, да и что может быть важнее спасения чужих жизней? «Может, спасение собственной? Ведь это ваша работа — раскрывать преступления, не моя, а вы не жертвуете своей психикой, влезая в головы маньяков. Конечно нет, ведь проще заставлять своего "чудо-эмпата"? А потом под видом заботы отправлять на переработку к самому отвратительному из них. Вы не справились, агент Кроуфорд. И теперь он мой лучший друг», — Уилл всё это время держал в руках голову Эбигейл. После своих слов он наклонился к ней и оторвал ухо зубами — кровь брызнула во все стороны, заливая лицо, стекая по подбородку. «Все эти жертвы — это сделал не Ганнибал. Это был я. Вашими руками». — Тебя никто не заставлял! — вдруг рявкнул Джек. Проходящий мимо персонал вздрогнул, но глава поведенческого отдела лишь ускорил шаг. — Стойте, босс! — Зеллер нагнал его у служебного лифта. Кроуфорд с неохотой повернулся к нему, убирая палец с кнопки вызова. — Чего ещё? — Мы с Прайсом поспорили, как связаны жертвы «Мебельщика»… — «Мебельщика»? Сколько раз я просил не придумывать кличек! — Да не в ней дело! Фамилии! Харт и Манн! Понимаете? — Хартманн. И что? — Оказывается, у этого паренька, Габи, диван от Хартманн! — Кто такой Габи? — Габриэль Корти, вы же пять минут назад с ним говорили! Переведёнка наш, патологоанатом. Джек почесал подбородок и зашёл в открывшуюся кабину лифта. — Ну и что? Не припомню, чтобы видел такую фирму в штате. — Так немецкая. Говорят, качество отменное, короли диванных дел. — Мы в эпоху демократии живём, Зеллер, но это зацепка. Разузнай о них, может, конкурировали с кем, где расположены сейчас их филиалы, и есть ли они вообще в Америке. — Будет сделано, — мигом взбодрился Зеллер. Он отсалютовал рукой и, довольный, поспешил вернуться, дабы сообщить Прайсу, что тот проиграл пари. В холле его ждала репортёрша, заявившаяся как всегда не вовремя. — ФБР вам не место для прогулок, мисс Лаундс, — Джек много раз пытался избавиться от её назойливого внимания к расследованиям, и столько же раз она находила веские основания быть полезной. Правда, не в этот раз. Определённо, не в этот. — У меня есть две новости для вас, агент Кроуфорд. Боюсь, они станут… сенсационными, — рыжая лиса, как всегда, лучилась самодовольством. Джек подумал, что для него и так в последнее время слишком много новостей. Шокирующих уж тем более. — Тогда говорите по делу и выметайтесь отсюда. Фредди хитро прищурилась, разворачиваясь и направляясь в сторону мест для ожидающих. Она ловко подвернула юбку и уселась, клацая извечной сумочкой с таинственным, даже торжествующим видом. Такие, как она, точно что-то скрывали, причём делали это постоянно, но сегодня Джеку было не до выяснения отношений. У него впереди поездка по трём разным концам Балтимора, повторный поиск улик и привлечение собак в истории с последним делом — не ради результата, а просто чтобы сделать всё возможное — время уходило сквозь пальцы. Все консультанты как один твердили, что преступления связаны. А что мог с этим поделать Кроуфорд за неимением улик? Кивать. Тянуть соки из немногочисленных свидетелей, которые ничего не знали кроме ненужных деталей. Обыскивать местные морги, допрашивать хирургов больниц, наводить шороху на близлежащих мебельных фабриках, сталкиваться с закрытыми дверьми Клуба Рыбалки. Дадут ли ему ордер? Кто знает. Но без самого ценного сотрудника поведенческого отдела, аналитика и эмпата о былой статистике можно только мечтать. Джек взглянул на довольное лицо Лаундс и сел рядом. — Я хочу полный доступ к досье Уилла Грэма, а также все данные на Ганнибала Лектера. И, конечно же, Эбигейл Хоббс. — Зачем вам это? — услышав подобное, Кроуфорду захотелось тут же ответить «нет» и выпроводить настырную особу вон, но если она знает хоть что-то — её нельзя игнорировать. — Я напишу книгу. Не смейтесь, куда лучше предыдущей — более… полную. О семье, которой нет места в общепринятом обществе. Семье каннибалов — но не той, не Хоббсов — настоящей семье Эбигейл, обретённой после того трагичного случая с Миннесотским Сорокопутом. Сплочённые общей тайной, три психопата играли каждый свою роль, найдя убежище в обществе друг друга. Крайне забавно, не находите? Трогательно с одной стороны, и так кроваво с другой. Читатели сметут её с книжных полок, я уверена. — Всё наживаетесь на чужих душевных расстройствах? Вы же понимаете, что я могу дать вам такой доступ только на очень и очень весомых основаниях, — Джек практически выдохнул с облегчением: сейчас дамочка поделится своими безумными «новостями» и он с чистой совестью поставит на её помощи крест. Давно пора. — Уилл Грэм жив, — легко произнесла Фредди. Кроуфорд хмыкнул и уже потянулся вставать. — Нет-нет, вот доказательства, — перехватила его руку репортёрша и всунула в ладонь помятое фото. Джек неохотно перевёл взгляд и замер. На нём было видно человека, как две капли воды похожего на Уилла, — нет, это точно был он — облокотившегося на перила палубы длинной баржи. Но даже не это поразило агента: на фото был чётко виден край вертолётной площадки. Кроуфорд сильнее сжал фотографию. «Не может быть, этого просто не может быть. Значит, помехи были не из-за…» — Джек, осознав, накинулся на Лаундс встряхивая её за плечи: — Кто сделал это фото? Когда? Немедленно отвечайте, мисс Лаундс, иначе я обвиню вас в сокрытии информации от следствия! — Я-я ж-же сказ-зала, — клацала зубами перепуганная Фредди. — А ну отпустите! — вырвалась она и отступила на несколько шагов, растрёпанная, взбешённая. — Я назвала свои условия, агент Кроуфорд, теперь дело за вами! И, закинув на плечо ремень сумочки, зашагала по направлению к выходу. Ошарашенный Джек только и смог, что крикнуть вдогонку: — А вторая новость? Рыжая репортёрша остановилась на мгновение и бросила через плечо: — Убийцей может стать каждый. *** Уилл Грэм стоял напротив оцепленного участка леса. На него смотрела свиная голова, пришитая к обезглавленном телу нитями из волос жертвы, распятому на дереве. Два шага вперёд, перелезть через ленточку заграждения. Позволить себе не бояться, практически коснуться пальцами несчастной, вымученной жертвы. Вот так, ещё немного. Уилл прикрыл глаза, позволяя маятнику начать колебание. Слева направо, обратно. Тело лишилось головы. Слева направо — тело покоится в мешке, голова была отсечена давным-давно. Обратно — труп на земле воссоединился, никаких чувств. Бесполезная трата времени, свинку жалко. Слева направо… Уилл останавливается. Слышит движение позади, но оно прерывается, ему не мешает. Грэм возвращается к изощрённому убийству, понимая, что таковым ему не стать при всём желании. Доморощенный суррогат. Марк был остановлен властным движением руки. Ганнибал взглядом попросил не мешать профайлеру, однако, сказать, что он попросил, было бы преуменьшением — и подтекст в мягкой улыбке читался дословно. Мужчина не стал возражать, припоминая отчёт об особенностях работы Уилла Грэма. И ещё поглядев какое-то время то на странное оцепенение эмпата, то на любующегося им Лектера, Марк ушёл собирать рапорты своих ребят, хмыкнув любимое «чем бы дитя ни тешилось». На самом деле игрался с тротилом тут он. Да уж, как бы эта улыбочка El Monstro не начала ему сниться в кошмарах. Уилл Грэм же вернулся в реальность. Он с примесью непонимания и страха смотрел на тело, осознавая страшную природу этого «безэмоционального» убийства. Уилл развернулся и пошёл к Лектеру, надевая старые очки без единой трещины. Три дня комы явно не пошли ему на пользу.