Однажды в горах

Этот вечер запомнился им всем. Первый вечер с момента выхода из Ривенделла, когда они, наконец, смогли почувствовать себя в относительной безопасности, и первый вечер для Анориэль без отвратительных орчьих морд. Закат окрашивал горизонт в багряные тона, и вдалеке виднелась Одинокая Гора, словно маяк, указывающий им путь. Огонь мирно потрескивал в яме, которую вырыли Дори и Ори, и все, расслабленно вкушали эти мимолетные моменты покоя. Дичь была приготовлена, все досыта наелись и теперь каждый был погружен в свои мысли. Бильбо сидел, прижав колени к груди, и слушал, как Анориэль что-то тихо напевает. Ее волосы ниспадали с плеч, а в глазах отражалось пламя костра. Фили выковыривал веточкой грязь из сапога, Кили набивал в трубку табак. Двалин и Балин тихо беседовали о чем-то своем. Остальных уже сморил сон. Торин сидел на бревне, вытянув ногу вперед. Нога болела, но признаться в этом он не хотел и не мог. К тому же, эта нечаянная слабость к эльфийке дала трещину в его броне. Он пристально смотрел на нее и каждый раз, когда она пыталась поймать его взгляд, его глаза находили другую цель. Ночь окутывала долину своим синим плащом. Поморщившись от боли Торин встал и направился в лес. К тому времени уже все тихо - мирно посапывали, кроме Бильбо, которому выпала очередь дежурить. - Куда ты, на ночь глядя? – спросил полурослик с недоумением. -Пройдусь немного, - ответил Торин со всей присущей ему краткостью и тоном, не терпящим пререкательств. Бильбо пожал плечами. В этой ситуации он ничего не мог сделать. Король хотел побыть один. Он стал дальше ворошить горящие ветки и подбросил еще одно полено в костер. Пламя стало жадно поедать свою добычу. Торин шел наугад. В его голове жужжал разноголосый рой мыслей, но одна, как назойливая муха возле уха, не давала ему покоя больше других. Что это с ним? Почему ловит ее взгляд? Почему пялится на нее аки безусый юнец? Зачем он, в конце концов, сделал ей этот подарок? Ну, наверное, в знак благодарности, сказал внутренний голос. Нееет, совсем не поэтому, вторил ему другой. Он шел медленно, делая упор на здоровую ногу. Луна выкатила свой полный диск на небосвод и сияла теперь приглушенным светом. Ее лучи, как паутина пробивались через кроны деревьев. Торин услышал водопад, возле которого встретил сегодня днем ее и решил, что здесь прекрасное место, чтобы привести мысли в порядок. Он присел на траву, оперевшись спиной о дерево. Он сгреб рукой прошлогодний урожай желудей и принялся методично бросать их в воду. «Да что же это со мной? Я же себе дал обещание, что никого и никогда не смогу принять в свое сердце. Моя боль еще слишком сильна, но она, Анориэль, так жадно стучит в него. Хочу ли я этого? Всего несколько взглядов - и вот я уже ее раб. Так не бывает. Это, наверное, какая-то эльфийская магия». Его лицо явственно отражало ход его мыслей, что при упоминании слов «раб» и «эльфийская магия» он поморщился, как будто глотнул прокисшего молока. «А может, это не магия?», - все не унимался внутренний голос, тот, второй. «Может, это нечто большее, чего ты пока ни понять, ни принять не можешь». Он устал. Все его естество говорило, что нужно держаться от нее подальше, но этот тихий голосок, убеждал его в обратном. Что-то хрустнуло за деревом. Вынырнув из всех этих дум, Торин напрягся. Напрягся каждый его мускул, а рука осторожно и бесшумно вытащила Оркрист из ножен. Так же, не издавая ни единого звука, он приподнялся, приготовился сделать выпад, что сокрушит противника, кем бы он ни был. И вот, хруст раздался всего в полуметре. Резкий разворот. Луч осветил незнакомца и Оркрист остановился всего в полу сантиметре от шеи Анориэль, которая от испуга тяжело дышала, стараясь справиться со страхом, который исходил от Короля. Ее грудь вздымалась от прерывистого дыхания, но Торин был в ярости, - еще никто так близко не подбирался к нему и не был услышан. Резким движением руки он спрятал меч в ножны, а другой - взял эльфийку за шею и приставил к стволу дуба, под сенью которого сидел. - Не смей. Никогда. Ко мне. Так. Подкрадываться, – прошипел Торин. А потом испугался. Испугался этих глаз, полных отчаяния, боли и обиды. Пальцы разжались. Кашляя и не понимая всего, что с ней произошло, Анориэль прильнула к ручью, и, как загнанный зверь, принялась пить воду, пытаясь заглушить боль в горле. - Прости, – еле выдавил из себя Торин, стоя неподалеку и не решаясь подойти. Он сделал ей больно. И он хотел этого. В ярости он не мог себя контролировать. Сделав последний глоток, она встала и повернулась к нему. Ее волосы блестели серебром в лунном свете, а глаза горели как сапфиры. Ничего не говоря, она подошла к нему. Вблизи она выглядела еще прекрасней. Две пряди волос были убраны за голову, а остальные ниспадали на ее хрупкие плечи. Черты лица были словно выточены из мрамора, а кожа блестела от капелек пота. Дыхание выровнялось. Она подошла к нему очень близко и прошептала на ухо - Я пришла, чтобы осмотреть твою ногу. Томный голос говорил, что она хотела сказать совсем не это. - Я не нуждаюсь в твоей помощи. Иди в лагерь, - отчеканил Торин. Но она не слушала его. Взяв его ладонь в свою, она подвела его к дереву и усадила на смятую траву. Он не сопротивлялся. Его мозг жадно искал предлоги, чтобы встать, уйти, провалиться сквозь землю к самым корням гор. Но его тело сейчас совершенно не слушалось. Анориэль присела радом с ним и начала стягивать с него сапоги. Расправившись с ними, она вопросительно посмотрела на него. - Что? - с недоумением спросил Торин. - Нужно, чтобы ты снял штаны -Ага, сейчас, разбежался. -А, ну если не хочешь по-хорошему, будет по-моему. Эти слова насторожили его, а она, нисколько не стесняясь, развязала шнурки на поясе и потянула штаны на себя. Торин зарычал от боли. -Аккуратней, - рявкнул он. -Если бы сам снимал, больно бы не было, - ровно и спокойно проговорила эльфийка. Он остался в одних бре. Закатав штанину почти до бедра, Анориэль поморщилась. Рана выглядела не очень хорошо. - Лежи, я сейчас приду, - сказала она. Эльфийка пошла в лагерь, украла у Бифура шлем, который стал миской, и одолжила у Бильбо пару носовых платков, бережно припрятанных им во внутреннем кармане. Отыскав все нужное, она собрала нужные растения, как учила ее мать, и пошла назад к Торину. Он же лежал и прикидывал, как же по-идиотски он, наверное, сейчас выглядит. Выложив травы на плащ Короля, она тщательно вымыла шлем и набрала в него воды. Аккуратно растирая травы руками, бросала их в воду. Намочив один из носовых платков Бильбо этим настоем, она бережно начала промывать раны. Торин морщился от боли, но старался сохранять невозмутимое лицо. Расправившись с ногой, Анориэль раскатала штанину и почти в приказном тоне велела: - А теперь, снимай кольчугу и рубаху. -Нет, - резко ответил Торин -Хорошо, значит, будет так, как со штанами. -Ладно, - нехотя соглашаясь, он стянул сначала отделанный мехом плащ, потом кольчугу и, наконец, рубаху. Раны на груди выглядели куда лучше, чем на ноге. Анориэль придвинулась к нему ближе, чтобы было удобней, и начала обрабатывать раны. Плавно переходя на плечи, очень нежно касаясь. Это создавало нешуточное напряжение, и Торин сейчас думал только о том, как бы ни накинуться на нее, и не взять жадно и дико. Он положил руку ей на талию и слегка притянул к себе так, что их лица почти соприкасались. - Что ты делаешь? - замявшись, спросила Анориэль Ответа она не дождалась. Ее губы накрыли нежные, мягкие, слегка горячие губы Торина. Она позволила его языку войти в ее рот. Руки Торина отправились в путешествие по ее телу, то нежно поглаживая его, то жадно сжимая. Волна за волной накатывала на них, но в промежутке Анориэль произнесла -Не надо. Не сейчас. Она отстранилась от Торина, бросила мимолетный взгляд полный нежности и благодарности, подхватила шлем и быстрой, почти бесшумной походкой, направилась к лагерю. Торин же остался лежать под дубом, полуобнаженный, и с тем же непонятным чувством на сердце и в голове. Они встретились снова, когда уже наступило утро. Все были выспавшимися, даже хоббит, видимо заснувший на дежурстве. Его раны больше не кровоточили, а на ее шее виднелся огромный отпечаток от сильной гномьей руки.