Алексей Пономарёв — А мы не ангелы, парень
И снова ты, недолго думая, «открываешь» ночь, когда мы можем позволить себе
абсолютно всё: некоторые срывают прочь в это время маски, что днём закрывали их ужасные лица, другим приходится держать в неволе душу… Но даже если кого-то в это время замечали с кровью на щеке, он не мог ответить правдиво и упрямо продолжал сваливать всё на помаду, ведь первое правило гласило, что
«ни при каких обстоятельствах нельзя попадаться на крючок», и даже если произойдёт что-то глобальное и катастрофическое, всё равно
«всегда выходить из воды сухим». И это было действительно то время суток, где барьер слов посылали к чёрту, говоря, что
«ангелам слов не надо», хотя все мы прекрасно понимаем,
кем мы являемся
на самом деле…
И к моему великому сожалению, нам
приходится быть тёмными тварями, которым сорваны планки, но, думаю, если бы нас спросили о том, чего же мы хотим, большинство из нас ответило бы, что
взлететь… Однако мы по-прежнему не ангелы, совсем не безобидные существа, совсем не те, кто смогут оказать кому-то помощь или поддержать, совсем не те, с кем стоит заводить знакомства.
Каждое утро мы слышим от
Него, что мы слишком давно спим — слишком давно
для тварей, и от этих слов хочется взреветь, растерзать этого кошмарного человека, но нельзя —
поздно… Наверное, мы утратили свои ранги на пожаре, когда потеряли свою веру в лучшее, ту самую надежду, что часто спасала, перестали интересоваться чем-то кроме себя и попали в это место.
Уже который год мы заперты в какой-то нелепой ловушке, в которой непонятно как оказались, но это случилось, и теперь мы без свободы, без права что-то решать в этой жизни, теперь мы всего лишь марионетки, что подчиняются одному человеку. Хотя я даже не уверен в том, что его вообще можно назвать человеком: ума не приложу, как можно быть
настолько жестоким и беспощадным, как можно совмещать в себе
такое множество ужаснейших качеств…
Мы те, кого в этом мире принято называть
тварями, и, даже, если в душе ты ангел, тебе
придётся делать то, что тебе скажут, ведь другого выхода у тебя действительно
нет. И
многие пытались сбежать, и
многие желали чего-то большего, и
многие погибали не только из-за невыполненной миссии, но и из-за побегов и
многие, чёрт возьми, были
действительно тварями, но это ни в коем случае не мешало нам быть командой. Это что-то
большее, чем работа, — это некий долг, но не перед человечеством, а перед чем-то необъятным, страшным и неизведанным, ведь никто не знал в лицо человека, что нами управлял, но все были осведомлены в его возможностях.
Иногда я даже задумывался о том, что он был настоящим Демоном, Сатаной, правой рукой Смерти… Впрочем, это всё не имело особого значения, ведь победить мы его в любом случае не могли — не имели сил, поэтому, скрипя зубами и сжимая руки в кулаки, продолжали подчиняться.
Однако нет к таким, как мы, ни любви, ни доверия — лишь презрение со стороны окружающих окутало бы нас, если бы мы рассказали им о своей участи, потому что люди глядят
лишь на наличие перьев, а на то, что внутри, всем
глубоко наплевать. Сотни чужих крыш, на которых мы побывали… И что мы там постоянно ищем, уж ли не потерянную веру в себя? А может, наконец, пора вниз, пока ещё не стало окончательно поздно? Туда, где можно дышать телом, не задумываясь о поручениях, где можно, наконец, жить
свободно… Пора сбросить свой пустой лист —
твари не ходят в белом, и неважно, являюсь ли я на самом деле гнилым человеком, ведь ангелом меня нельзя назвать ни в коем разе: уж слишком много плохого я сотворил, чтобы попросить об искуплении, о таком желанном и невозможном шансе стать настоящим, шансе больше не убивать только из-за того, что так захотел
Он.
И гораздо легче, если у тебя нет родственников, если у тебя нет близких, которых ты любишь и бережёшь, ибо в таком случае вступает в права шантаж; но я был совершенно один в этом бренном мире, и
единственное, что меня задерживало, — это та самая девушка, что засела у меня в голове. Мы состояли с ней вместе в команде, но никогда до этого не разговаривали наедине, да и о чём это я?.. Ведь мы даже друг на друга взглянуть боялись, не то, что познакомиться. И единственное, что я о ней знал, так это её имя и то, что Валентина оказалась здесь гораздо раньше меня, отчего у меня непроизвольно складывалось впечатление, что она
могла участвовать в выборе дополнительных людей, то есть и
меня в том числе. От этой мысли у меня немного кружилась голова: мало ли, ведь я тоже могу ей нравиться в той же степени, как и она мне, но, наверное, даже если это и является правильным суждением, а, быть точнее,
предположением и чуть ли не моим
заветным желанием, то мы об этом
никогда не узнаем, ибо слишком боимся собственной смерти. К тому же я практически уверен в том, что у неё есть родственники, родители и, в конце концов, молодой человек, с которым она каждый день в виде обычного человека встречается.
Однако «тварь» Валу отличалась ото всех девушек, которых я когда-либо встречал, своими живыми серыми глазами, которые с умом рассматривали всё, что им попадалось на пути, и своим умением настолько красиво и интересно изъясняться, что её рассказы каждый раз завораживали меня всё больше и больше. Её внутренний мир заставлял меня задуматься, что таких, как Валентина, днём с огнём не сыщешь, ибо он был таким обширным и восхищающим меня, что я невольно улыбался, слушая её.
Но и несмотря на все мои светлые чувства к ней, едва зарождающиеся, я не мог заставить себя даже взглянуть на неё в то время, когда она обращалась ко мне; и хоть она в свою очередь была более смелой, просто так она ко мне ни разу не подходила. Поэтому я и не мог себе представить,
способна ли она почувствовать ко мне хоть какую-то симпатию или же у неё уже существует избранник сердца, а я лишь всё ухудшу, признавшись сам. Да и я действительно боялся сделать первый шаг, спугнуть её, а также и добавить
новую пищу Ему,
новый повод для шантажа, ведь это может стать тем, о чём я жалеть буду ещё долго, но и не открывшись, я тоже буду корить себя. Таким образом, я не мог понять, рассказать ли Валентине всё это или нет, но эти мысли постепенно накапливались и превращались в большой ком, который с каждым днём всё больше давил на меня изнутри.
Как-то раз я слышал, что каждый из нас в какой-то степени ангел, но лишь с одним крылом, и мы сможем летать, обнявшись друг с другом, но самое главное найти ту самую половинку, с которой жизнь не окажется тяжкой, ведь её будет возносить в небо любовь. И мне крайне интересно,
чего стоят поиски этой самой единственной и неповторимой, той, которая будет любить тебя больше жизни, а при взгляде на неё ты будешь терять рассудок?.. И что, если такой девушкой являлась Валу, что, если я просто об этом не догадываюсь, но что, если это
просто мои мечты?
Агата Кристи — Легион
И я тот самый исследователь жизни, который странствует в чужом пространстве, а мои глаза закрыты чёрными очками, потому что мне действительно
стыдно смотреть в лицо людям, ведь кто-то из них, возможно, совсем недавно лишился близкого для себя человека по
нашей вине… Фонарь на улице освещает некие таинственные знаки, смысл которых я не могу понять до сих пор, а труба провозглашает мой ритмичный шаг, но я продолжаю идти, не отбрасывая тени, продолжаю «плыть» по сумеркам. А по небу по-прежнему летят косматые кометы, но никто не знает, откуда они взялись, и кто ими управляет, и они проносятся мимо неизведанных нам цветных городов, хотя практически каждый плевать хотел на это: закинется бумагой — и сам себе звезда.
Мы живём на облаках, хотя все думают, что на небе обитают
лишь ангелы, но
наше небо пахнет сапогами — оно пляшет, пляшет лихорадочно, странно и очень загадочно, вытанцовывая странные узоры. И если ты не сошёл с ума добровольно, то тебе поможет в этом
Он. Наши тонкие шеи кивают головами с крайне важным выражением лица, когда
Он вновь рассказывает о своих намерениях, когда жестоко стучит по столу, спрашивая, поняли ли мы всё.
Он… до ужаса бесчеловечный, бездушный, сумасшедший...
Мы идём, летим, плывём, буквально в наших руках судьба всего человечества, а наше имя —
легион. И
никто не знает, почему наша, грубо говоря, команда тварей называется именно так,
никто не понимает скрытого смысла этого слова и
никто, совсем никто не осмеливается что-либо спросить у
Него. У того, кто приказывает нам убивать других, жестоко, не задумываясь о том, есть ли у них близкие, что дожидаются их дома, того, кто заставил нас быть тварями в не зависимости от того, чего хотели бы мы, забывая о наших правах и желаниях. Здесь способен решать только
Он, и любое наше неповиновение выходит боком для нас же самих.
И я не могу понять, в какой же момент я стал
настолько слабым, что моё одиночество стало известно
Ему, затрудняюсь ответить, почему из тысячи таких же, как я, выбрали
именно меня, и совсем не в состоянии знать, почему нас всего пятнадцать человек. Десять парней и пять девушек, которые
ввязли в непролазное дерьмо и не могут вылезть из него, потому что все, кто стараются любым способом помочь нам, оказываются здесь же. Когда-то нас было больше, но именно на их ошибках мы научились многому и впредь стараемся не допускать подобных оплошностей, потому что знаем, что с нами сделает
Он. Наша жизнь действительно висит на волоске от смерти: хоть мы сделаем то, что нам велят, хоть откажемся — всё равно можем умереть без причины.
В любом случае мы уже погибли, и что может быть хуже этого?
***
— Почему мы не можем просто свалить отсюда и впервые в жизни начать помогать людям вместо того, чтобы только ухудшать их положение?
Скольких людей ночью мы заводили в тупик, заставляя потеряться в тёмном лесу, где они оставались на ночлег, сколько раз подстраивали ужасающие и пробирающие до дрожи звуки, от чего те медленно сходили с ума?
Скольких невинных девчонок, что возвращались поздно домой, изнасиловали не по своей воле, скольких зарезали, увезли, спрятали,
сколько их насчитывается без вести пропавших? А
скольким людям мы перекрывали кислород,
скольких заманили во мрак ночи без шансов на спасение, без малейшей лазейки к жизни? Всё это —
наша вина! И если бы мы не подчинялись
Ему, этого бы не происходило!.. Почему наша жизнь нам дороже чужих, неужели этот мир стал таким алчным и эгоистичным? И я боюсь представить, что будет дальше, мне страшно от того, когда я воображаю, что в следующий раз закажет
Он, если
сейчас творится
такое.
— Чёрт, но мы не ангелы, парень, мы можем сбежать, но кому будет от этого лучше, выйдет ли из этого хоть какой-то толк? Хотя знаешь, с тобой я готова попробовать изменить этот мир.
Lumen — Мечта
Моё сердце еле бьётся: ещё два удара — и «привет»,
долгожданная смерть… Да и не беда, что мне так мало лет, мне уже всё неважно, неважно, погибну ли я, главное, что тем самым я спасу остальных. Может быть,
хотя бы таким образом я смогу стать отважным капитаном своих самых сухопутных кораблей?
Среди асфальтовых морей этого города, где огней слишком мало, я сам не свой —
совсем ничей, и моя печаль ведёт меня в океан безысходности, а я плыву за ней куда-то вдаль. И мне больше
ничего не жаль, но смириться с действительностью я по-прежнему не могу, хотя мне и правда больше нечего терять, кроме той, с которой я сейчас разделю свою ужасную участь. Однако моя мечта ушла куда-то за гремящие моря и, кажется, её уже не достать, хотя она должна сбыться уже через несколько минут.
Волны бьются, швыряют в меня соль и булыжники — это те самые волны, что рождают невыносимую боль, но затем сами разбиваются об скалы. Мой страх улетучился, словно его никогда и не существовало, но всё дело в том, что ветра сорвали мою башню и поломали мачты нашего корабля. Они
сломали наш легион, как вытворяли это уже много раз, ведь никто не знает точное количество человек, что сбегали отсюда, чтобы спасти других, и умирали. Но уж это, по-моему,
гораздо лучше того, чтобы самим накалять ситуацию в городе и продолжать убивать, заботясь лишь о своих жизнях и думая только о себе. Я много раз видел смерть, мечтал о ней, ведь мне
всего лишь больше нечего терять, а от всего того, что происходит в моей жизни, хочется плакать, рыдать, но я, чёрт возьми, не хочу показывать свою слабость, хоть это и тяжело мне даётся.
Мой мир рушится, как домино, а я даже не уверен, что точно знаю, с чем именно это связано, и просто ощущаю себя крайне плохо, не понимая мотивов своих поступков и слов. Не могу докопаться до истины и осознать, почему я, чёрт подери, такой агрессивный в поведении с окружающими… Возможно, мне просто
не хватает заботы, чтобы кому-то была интересна моя жизнь, мои занятия, мои успехи и поражения, чтобы
хоть кто-то выслушивал меня внимательно, не перебивая и не задавая лишних вопросов. Иногда просто так хочется, чтобы тебя выслушали, ничего больше — это лучшая поддержка вместо «всё хорошо, всё наладится», и так хочется, чтобы тебя обняли… А потом ты вспоминаешь, что
сам всех отвергаешь, боясь причинить им боль.
Я не знаю, в чём дело, может быть, всё из-за того, что меня в детстве не окружили должной заботой, и я не привык к такому, но иногда моё сердце
жалобно просит теплоты... Однако я уповаю, что Валентина восстановит по кусочкам мой мир, что мы
вместе построим свою вселенную, где не будет ни грамма лжи и лицемерия, где никто и никого не будет убивать лишь потому, что ему важнее своя жизнь, там, где торжествовать останется доброта и любовь, а не эгоизм.
Within Temptation feat. Jacoby Shaddix — the reckoning
И вот я вновь вспоминаю, как я всё-таки признался Валу в своих чувствах, как был ошарашен от того, что они взаимны, как мы долго решали, думали, стоит ли попробовать быть вместе, или
Он быстро разрушит наши мечты и ожидания. Но мы решились, несмотря на все «против», мы стали встречаться, а вскоре после этого разработали план побега, ах, как я надеюсь, что он сработает, и как я желаю, чтобы после этого ситуация
хоть на немного бы улучшилась, чтобы
Он перестал убивать ни в чём невиноватых жителей…
Я, чёрт возьми, невыносимо хочу, чтобы всё стало на свои места.
Flashback
— Ты не знаешь и половину того, что скрывается во мне, а когда вся правда откроется тебе, боюсь, что ты
разочаруешься, но я не перестану любить тебя настолько, насколько только способна тварь, подобная мне. Но мой мир действительно слишком дурной, чтобы ты смогла в нём существовать, хотя ты отчасти и так
его составляющее, — проводя рукой по твоим гладким шелковистым волосам лёгким движением, убирая прядь, мешающую мне взглянуть в твои глаза, за ухо, я почувствовал мелкую дрожь по твоему телу.
— Но ведь попытка — не пытка, так ведь? — ты посмотрела в мои глаза, отчего всё моё внутреннее пространство перевернулось и появилось отчётливое желание поцеловать тебя в губы и забыть, что мы вовсе не ангелы, хотя бы на несколько секунд, потому что эта надоедливая и ужасающая мысль не покидала меня никогда, хотя так хотелось избавиться от неё, — Так почему бы не попробовать?
И сейчас я вижу твоё лицо, полное решимости и желания действовать, и нахожу в нём умиротворение, находящееся между безумием, печалью и горящим огнём, в котором нам предстоит вскоре
сгореть… Окончание войны — великая благодать, и как я
надеюсь, как я
верю в то, что мы застанем день расплаты.
EndFlashback
Холодные и жестокие, как камень, они маршируют во тьме, порабощая молодых и убивая их отцов, но вскоре
они тоже поймут, что этот путь выточил их веру на камне, что он не приведёт ни к чему хорошему… Поэтому кровью и слезами в тысячный раз мы морально, а сейчас и впервые физически восстаём против всего этого, поклявшись всегда отныне держать оборону во имя расплаты. Теперь мы в полном одиночестве шагаем в полумраке, забывая о раскаянии и зная,
что свет рано или поздно прорвётся сквозь пелену зла. Для стольких павших настала долгая ночь, которая расставит всё на свои места, и даже если мы умрём — наша свобода всё же
стоит этого.
И пусть я не имею и малейшего понятия, поможет ли наше бегство хоть кому-то, я не знаю, что изменится после этого, но, чёрт возьми, как я хочу, чтобы остальные взяли пример с нас и также начали сопротивляться с
Ним. Может быть, наше решение было слишком поспешным и никчёмным, возможно, оно не принесёт
никакой пользы, но на тот момент нам казалось, что это
единственный выход. Я не знаю, выживем ли мы, и что случится с нашим легионом, как будет дальше продвигаться ситуация в городе, но я знаю точно одно:
мы хотя бы попытались что-то изменить. И пусть красные слёзы текут, словно река, только
не закрывай глаза — они не исчезнут; и тебе остаётся лишь быть бесстрашным и держать оборону, не сдаваясь и не отступая, если ты действительно хочешь, чтобы боль ушла.
Мы принесём расплату…
И если у вас есть возможность что-то поменять в своей или в чужой жизни, то
попробуйте взять всё в свои руки,
попытайтесь сделать её лучше и избавиться от какой-то проблемы. Никогда не думайте, что найдутся
другие добровольцы, которые «спасут» человечество,
творите сами, забывая о том, как вы будете выглядеть со стороны,
бескорыстно, помните
не только о себе, но и о других, не будьте заядлыми эгоистами и знайте, что
мир станет лучше только при вашем вмешательстве в него.
