Evanescence — bring me to life
— Симон, я тону… — тихо прошептала белокурая, хватаясь мокрыми от слёз пальцами за его щёки, словно боясь отпустить, словно боясь больше не увидеть это любимое лицо, — Ты же спасёшь меня из океана безысходности? ты же поймаешь меня, когда я буду лететь в бездну? — голос Амбар предательски дрожал, срываясь на какой-то истерический крик, и как она в этот момент походила на сумасшедшую… но, чёрт возьми, на его сумасшедшую, — прошу, не позволяй мне надеть на себя маску зла уже навсегда; поймай меня, если сможешь, Симон Альварес, и я больше не сбегу, обещаю… …Теперь, когда я знаю, чего мне не хватает, ты не можешь просто так уйти, словно ничего не было, вдохни в меня жизнь, верни меня в реальность. Мне трудно поверить, что всё это время я ничего не видела: я была в темноте, а ты находился рядом со мной; кажется, я спала тысячу лет и сейчас мне нужно открыть глаза, чтобы увидеть всё таким, каким оно является на самом деле. Поэтому прошу, разбуди меня, назови по имени и выведи из темноты, сделай так, чтобы моя кровь снова текла по жилам, не дай мне умереть здесь, ведь должно быть что-то ещё… И прежде, чем я окончательно погибну, спаси меня от «ничто», которым я стала. Симона охватывало ощущение, что она прямо сейчас разрыдается, что та смесь боли, детской обиды и зависти, застывшая в девушке, превращается во что-то совсем иное; кажется, она даже на секунду перестала ненавидеть этот мир. Когда он подходил чуть ближе, чем обычно, по телу Амбар пробегали тысячи мурашек, заставляя её встрепенуться и прийти в себя, заставляя её почувствовать, что кто-то нарушил её личное пространство. И она впервые была рада этому — тому, что хоть кто-то позволил себе это сделать. Он готов был отдать ей всё: свои мысли, свои деньги, свои органы, свой дом и свою жизнь — и он поспешно бы это сделал, если бы она действительно нуждалась в этом. Её характер совмещал в себе самые худшие недостатки, но рядом с ним они таинственно исчезали, и эта белокурая девушка становилась ангелом. Но в её взгляде по-прежнему бегали черти, а он тонул в её глазах, в этом равнодушном взоре, что пронизывал Симона насквозь; её речь состояла сплошь из сарказма и желания уколоть по самому больному месту, но он готов был часами слушать, что и как она говорит. Они стояли на краю обрыва скалы, куда не пойми как забралась Амбар, но для неё этот обрыв имел иное значение — это был обрыв её жизни; а волны океана, которые разбивались где-то далеко внизу об эту скалу, были для неё океаном безысходности, куда она так боялась упасть. Встретив его, она надеялась, что он станет решением всех её проблем, поможет ей избавиться от чувства невыносимого одиночества и будет тем, кто сумеет обуздать её неуправляемые всплески эмоций, с которыми самостоятельно она справиться не могла, но в итоге сам стал её вечной проблемой. Стал её вечной надоедающей мыслью, мыслью о том, что она, чёрт возьми, слишком дурна для него, слишком зла, слишком ужасна, что она разрушит его жизнь и погубит его доброту, для которой, казалось бы, всегда найдётся место в его сердце, как и для Амбар Смит. Девушки, прочно въевшейся в его подсознание и не уходящей оттуда вот уже неделю, намертво зацепившейся за стенки его вен и образовав внутри его тела коробочку в форме сердца, откуда поспешно вылетали флюиды, вновь и вновь напоминавшие Симону об этой белокурой злодейке. Чёрт, а он действительно влюбился в эту девицу, при одном взгляде на которую он терял разум, терял контроль, терял весь свой здравый смысл, что обычно всегда присутствовал при нём. Королева Катка всегда считала эту жизнь гонкой, в которой она обязана выиграть, гонкой, в которой она одержит победу любой ценой, гонкой, где нет никого лучше её, где никто не сможет обойти её и занять более престижное место. И первым человеком, нарушившим её душевный покой, стала Луна Валенте, с каждым днём всё больше и больше наглея, как считала белокурая, с каждым днём всё больше и больше переступая черту, которая разъединяла этих двух девушек, с каждым днём всё больше и больше убивая в Амбар чувство самоконтроля. О, Амбар Смит никогда не предавала свои принципы и понятия, не нарушала свои правила, которые так долго и упорно создавала для того, чтобы не делать ошибок. И Симон Альварес стал её первым исключением из правил, её первым провалом и первой слабостью, её первым наркотиком, от которого она не могла отказаться, как бы ни желала, её первой привязанностью.Её первой любовью и вторым человеком, который смог нарушить её душевный покой.
Но он был вопреки всему её самым любимым исключением из всех правил, её любимой и, как и всё в её жизни, идеальной ошибкой. Ведь волосы Амбар Смит были всегда идеально уложены, хотя рядом с ним ей хотелось растрепать всю свою причёску; она была всегда идеально накрашена, но, только увидев его, девушкой вмиг овладевало желание смыть всю косметику, чтобы быть хоть чуточку естественнее, что так любил Альварес; её одежда всегда была подобрана по последней моде, но с ним ей хотелось скинуть весь этот гламур, надеть простую футболку с шортами и не беспокоиться о внешнем виде. И даже эмоции у неё всегда были идеальны для того безупречного образа, которым она жила: Амбар всегда держала всё под контролем, не позволяя себе ни то, что искреннего смеха, но и лишней улыбки, а слёзы и вовсе были не допустимы для неё; постоянно выглядела спокойной, даже если внутри бушевал ураган. Однако при нём ей хотелось сбросить прочь все маски, только для него хотелось и смеяться, и плакать, и шутить — всё, лишь бы он не считал её ледяной. Даже её круг общения был идеален — все те люди, которые могли поддержать её популярность и представить её в самом выгодном свете, те самые люди, которые помогали ей быть Королевой. Но как она жалела, что в этот круг никаким образом не входил Симон Альварес — обычный парень, не стремящийся обрести популярность и красивую репутацию. Больше всего в этой жизни Амбар ненавидела две вещи: когда её перебивали, и когда что-то получалось не так, как ей хотелось. Первое случалось достаточно редко, потому что все боялись Королеву Катка, но последнее происходило и, что сильно раздражало девушку, чаще всего по неосторожности подруг. «Им бы следовало держать язык за зубами», — вздыхая, думала Смит, но не произносила вслух ничего — они как-никак её подруги, её единственные подруги, однако в некоторых случаях ей хотелось порвать их в клочья. Когда у блондинки что-либо шло не по плану, лучше было не находиться с ней рядом, ибо она испепеляла взглядом, буквально съедала заживо, готова была растоптать и убить. Но, как назло, поблизости в такие моменты оказывались только Дельфи с Жасмин и иногда Лунита — третья вещь, которую ненавидела девушка в этой жизни больше всего. С появлением Симона она стала ненавидеть ещё кое-что и, как бы неожиданно для неё это не было, она стала ненавидеть саму себя. Она действительно презирала себя и свою слабость к нему, рыдала вечерами, думая о том, что поступает неправильно, что, кажется, пора сказать «нет» лжи или навсегда распрощаться с такой близкой мечтой, как Симон Альварес. У неё никогда ничего не было, хотя вроде бы она имела всё: шикарный особняк и огромный гардероб с самыми красивыми и дорогими нарядами от лучших дизайнеров страны, собственную прислугу, лучшего парня и мега-популярность на катке и в школе. Но на самом-то деле у неё никогда не было жизни, той самой жизни, о которой она так часто мечтала, сидя дома перед зеркалом и всматриваясь в своё лицо. Бесспорно, дьявольски красива и умна. Но для чего всё это, если у неё никогда не было настоящих друзей, настоящей любви и настоящей заботы, которую бы ей оказывали её близкие?.. Когда у неё, казалось бы, появились подруги, которые действительно ценили её, Амбар уже сама не могла ценить дружбу: не знала, как дружить. Когда рядом появился Маттео, она не знала, как любить и лишь привязалась к нему из-за того, что они проводили вместе большую часть времени; когда тот ушёл, она испытала горькую обиду и ощущение предательства, но всё ещё не любила, всё ещё не умела и не знала, как, всё ещё не верила в любовь. Единственное, что точно знала Амбар Смит, — если хочешь получить улыбку самого важного человека в своей жизни, надо стать лучшей и совершенно неважно, каким способом. Пытаясь угодить своей крестной, она часто забывала об интересах других людей, в итоге став заядлой эгоисткой, которой в первую очередь важна собственная репутация и одобрение дома.Она не имела ничего, имея, казалось бы, всё и никогда не чувствовала себя в той степени нужной, в какой хотелось бы.
И в тот момент, когда на горизонте появился Симон Альварес, ей на секунду показалось, что это её спасательный круг, её второе дыхание, её тот самый долгожданный шанс на новую жизнь. На искреннюю, настоящую жизнь вместе с ним… Потому что это действительно больно — осознавать, что тебя не понимают, что твоё мнение не разделяют окружающие тебя люди; осознавать, что ты изливаешь человеку всю свою душу, а в неё плюют. Когда ты хочешь услышать совет, но вместо этого слышишь лишь смех, ты думаешь о том, что, должно быть, человеку должно быть приятно, что ты доверил ему столь сокровенную информацию, но на самом деле он плевать хотел на то, что происходит в твоей жизни. Непонимание и одиночество — одни из главных проблем людей, из-за которых они могут совершать самые различные поступки. И, к её великому сожалению, она была именно таким человеком с именно такими проблемами. Её опустошённый внутренний мир спит где-то мёртвым сном, и это не прекратится, пока Симон не сумеет отыскать её душу, пока не приведёт её обратно, пока не вернёт её к жизни. Смит всегда задавалась вопросом, как он может смотреть в её глаза, как в открытые двери, ведущие в самую глубину её души, которая оцепенела, как может расшифровывать все её мысли и понимать её эмоции. Ей казалось, что она вся замёрзла изнутри без его прикосновений, без его присутствия, ведь он — это единственный источник жизни: всё остальное умерло.Tonight Alive(Feat Lynn Gunn) — Disappear
— Да, я знаю, что мы из разных кругов, что я совсем не тот, кого бы ты хотела видеть рядом с собой, я вовсе не Король Катка и мало чем схож с Маттео, но, пожалуй, во мне есть одна вещь, которая делает меня лучше всего этого: я умею чувствовать и заставляю чувствовать тебя. Амбар, не пытайся сбежать от своих чувств ко мне и перестань гоняться за совершенством, — он крепко сжимал руку Смит, не позволяя ей упасть, хотя она была на грани. Альварес так неожиданно прервал молчание, которое длилось последние, как ей казалось, минут сорок, и которое практически убивало девушку, что она слегка встрепенулась, однако её ответ был незамедлительным. После того выкрика с просьбой не отпускать её, который так невольно сорвался с уст белокурой, она чувствовала себя немного растерянно, но дороги назад уже не было. Да, Амбар всегда жила во лжи, и, казалось бы, внутри неё ничего не осталось, но сейчас наступил момент, когда ей пора раскрыть свои истинные чувства. — Но, Симон, я люблю тебя не за то, кто ты, а за то, кто я рядом с тобой… Ведь ты — это лучшее, что произошло со мной, но я даже не знаю, как отблагодарить тебя. Однако знай, я люблю тебя так, как это только возможно, ты мой воздух, ты моя вселенная, ты — моё все, и я в неведении, как жить без тебя, — она кротко улыбнулась, тут же по привычке натягивая своё обычное серьёзное выражение лица, хотя сейчас для Альвареса была так важна её искренность, — Я не боюсь признаться ни себе, ни тебе в этом; знал бы ты, насколько сильно моё желание отбросить все принципы и предубеждения прочь, забыть о проблемах, предостережениях и о своей крёстной, из-за которой я больше не могу сближаться с тобой. Потому что боюсь обидеть, боюсь ранить так, что потом эти раны уже не заживут, не хочу причинять боль, желаю быть той, кто спасёт тебя ото всех проблем, но, кажется, вся твоя проблема заключается во мне. Я не та, кто тебе нужна, Симон. Ведь если ранят меня, они ранят и тебя. Они стояли на краю обрыва скалы, куда не пойми как забралась Амбар, и смотрели друг другу в глаза, где было всё и так сказано. Чёрным по-белому. «Я люблю тебя, чёрт возьми». И сейчас ей казалось, что, будучи безликими, они могут на какое-то время исчезнуть, погрузиться под воду, и никто не заметит. Они уйдут из поля зрения, когда тишина на мгновение позовёт их, просто обретут себя в темноте и, забыв обо всех проблемах, насладятся друг другом сполна… И, размышляя о том, что пройти по воде недостаточно, она пришла к выводу, что требуется нечто большее, нежели просто окунуть свои ноги; может быть, она действительно бы хотела нырнуть, прыгнуть на самое одно? Ах, на самом деле, если бы он стал морем, она была бы готова тонуть в нём всю свою жизнь. Погружаясь в него, она думала, что потеряла себя, но это оказалось ошибкой, а тени её бывших «друзей» продолжали танцевать, глядя на неё сверху размытым взглядом. Смит всегда обретала себя, стоя на твёрдой земле, оступалась и всегда была не против скрыться от пространства и времени — нет, это вовсе не побег, хотя они никогда и не хотели оставаться вместе поначалу. Безымянные, они сейчас размышляли о никому ненужных мечтах, невесомые, они сейчас спрашивали самих себя, почему одиночество кажется им домом. Практически растворившиеся друг в друге, они хотели на какое-то время исчезнуть в бесконечных объятиях и не заканчивающихся словах о том, что они на самом деле чувствуют. — Любой человек может совершать ошибки, Амбар, главное лишь вовремя успеть всё осознать и попытаться исправиться. И я искренне верю в то, что каждый найдёт такого человека, которому скажет «Я люблю тебя», — он остановился на долю секунды, переводя дыхание, затем вновь продолжал: — Мне не хватит даже вечности, чтобы насмотреться на тебя, чтобы насладиться твоим обществом, чтобы до конца понять, о чём ты думаешь, и сказать тебе хотя бы вполовину меньше раз слово «Люблю», чем я ощущаю это. И поэтому я прошу тебя лишь об одном: люби меня так сильно, чтобы наша история никогда не подошла к завершению, чтобы всё, что между нами произошло, не забылось даже спустя вечность, чтобы наше «Навсегда» не было ложью, о которой потом придётся вспоминать с нелепой улыбкой на лице и ностальгией о былых временах, чтобы то, что между нами творится сейчас, продолжало существовать. Прошу, помни, что я рядом и всегда помогу тебе справиться с трудностями, что все проблемы можно решить, помни, что я не дам тебе провалиться в бездну. Мой ангел, помни, кто ты есть на самом деле.