Как я встретила Суини Тодда

Как-то ночью я зашла в цирюльню. Мне казалось там никого нет и мне хотелось снова подержать в руках бритву. Однако открыв скрипучую дверь, я со свечкой вошла внутрь и увидела, что там уже кто-то есть. Мужская фигура даже не пошевелилась в мою сторону и не обратила внимания на меня. Суини был занят креслом. "Видимо улучшает..." - промелькнуло у меня в голове и я вспомнила фильм. Я подошла к сидящему на коленях брадобрею и села рядом. - А что Вы делаете? - послышался мой голос полный любопытства, но Тодд не повернул ко мне голову. Он был занят креслом. - Улучшаю кресло, - сосредоточенно, неотвлекаясь ответил он. - Ну да, так будет проще скидывать трупов прямо в подвал... Парикмахер повернул голову в мою сторону и не понимающие и удивлённо посмотрел на меня. Пару секунд любования друг другом и цирюльник продолжил заниматься креслом. Он понял, что не найдёт ответа на свой вопрос: "Как она это делает?" и принялся за работу. Я углядела в тёмное уголке свою запылившуюся гитару. Положив зажжённую свечку около мужчины, я подошла к инструменту. Присела на диван и мои пальцы начали скользить по струнам, выдавая чудесную мелодию из КиШа. - Вот наконец-то прорвалась С этой первой кровью Боль моя, боль моя... Боль моя, боль моя... И даже днем в твое окно Уже не светит солнце. И вокруг всем давно Стало все равно... А кто сказал, Что я не вправе отомстить? Когда душа не в силах Боль мою вместить! Суини призадумался. Вроде работа была завершена и последний раз проверив педаль, он плюхнулся в своё кресло. Закрыв глаза и откинув голову назад, он внимал звуки гитары. Закончив с песней "Первая кровь", я продолжила когда-то недопетую песню "Каторжник": - Когда ползешь, глотая клочья пыли, Когда добра от зла не отличить, Ты должен знать, что про тебя забыли, И сделать все, чтоб самому забыть... Но память, как и смерть, неистребима, Как дождь ночной по черноте стекла Кровавыми осколками рубина Она на дно хрустальное текла. Удавкою тугой Сжимает горло ворот мне. Мысли мои превращаются в змей... Кровью памяти моей обрызган город, Кровью памяти моей, Кровью памяти моей... Видно, что его это затронуло и демон-парикмахер перебил меня: - Так, ладно. Ты пришла, тебе что-то нужно было? - Ну... Честно, я надеялась, что тут никого нет. Уж больно мне хотелось ещё бритву подержать... - Как я тебя понимаю... Когда-то я и был таким. Любопытным, молодым... И наивным... - Бен... Ой! Суини, мистер Тодд, Вы уверены, что хотите мстить? - Да. Продажный судья должен заплатить по заслугам! - Жил был однажды брадобрей со своею женой, Она была прекрасна. Безумный брадобрей со своей женой, Она стала его смыслом и жизнью, Она была прекрасна! Она была чиста, А он был... - тихонечко запела я и умолкла. Вдруг цирюльник схватил меня за руку и поднял с дивана. Резко потянул к себе и схватил за талию одной рукой, а другой взял мою руку. Мы начали кружится в танце. Хоть на мне не было платья, выглядело это чудесно. Двое одинаковых, но разнополых людей вальсируют в цирюльне. - История мира, моя дорогая, завещает научиться прощать и попытаться забыть. Жизнь — для живых, дорогая. Так продолжим же жить! Действительно жить! Мне стало не по себе. Я помню, как каварно звучала эта песня в последней сцене фильма. Но тут она звучала более нежно и я расплылась в улыбке, хотя она была похожа на улыбку маньяка, двух маньяков. Так и есть! - Просто продолжим жить! - пропали мы хором. Мы танцевали и танцевали, для нас не существовало ничего, кроме нас и только нас. Во время танца, время словно остановилось. Вот, что испытывала Ловетт! Теперь мне не хотелось, чтобы он нашёл Люси. Кажется я влюбилась в мужчину. Этого я и боялась больше всего. Если я привяжусь к нему, то есть вероятность, что меня ждёт та же учесть, что и Нелли. Но об этом потом, а сейчас танцевать! Ощущать себя в его руках, ловить его взгляд, добрый взгляд. Двигаться вместе с ним, быть одним целым! - Ты здесь, со мной, мой друг Дай же мне подержать тебя Теперь со вздохом Ты теплеешь в моей руке... Мой друг, Мой умный друг... - и это напевал Суини не своим бритвам, а мне! Он пел это мне! - Мой друг, мой умный друг... - потпела тихонько, почти шёпотом я парикмахеру. Постепенно мы замедлили шаг и передвигались всё медленнее. Теперь мы делали маленькие, плавные шажочки, а я прижалась к груди цирюльника. - Вы дороги мне, мистер Тодд... - шептала я ему. - О Люси... - прижал меня крепче и положил подбородок на мою голову Суини. Свечка догорала и мы погружались во тьму. Наши движения были медленными, а тени повторяли их на стене. Тогда мы почувствовали настоящую связь между нами. Я тихонечко запела: - Волнующий миг, сладкий миг - Свершилась детская мечта, Что мы с тобой в мире одни - Лишь ты и я, и темнота... Мне хочется плакать и петь, И быть с тобой, во тьме с тобой. А если вдруг явится смерть, То пусть ее зовут любовь. Эта песня тоже была из "Король и Шут". В мюзикле она называлась "Признание Ловетт"... Тодду походу понравилась песня. - У тебя чудесный голос, - шептал он мне в ответ, - Вечно бы слушал... - Спасибо, мистер Тодд. Вы нежны, как никогда. - Ты особенная... Мы полностью погрузились во мрак...