Знак равенства

Фьюри оказывается живее всех живых. Нет, он, конечно, выглядит потрепанно, но даже не вполовину так плохо, как должен бы. Оказывается, он при большом желании сможет даже встать. Стив уже не удивляется ничему. Он израсходовал весь запас удивления, когда увидел Баки. А потому он твердо очертил перспективы, диктовал свои условия и составил план операции, надеясь, что Баки не натворит ничего без согласования. Хотя кто его, этого нового Баки, знает. - ЩИТу конец, - сказал он, твердо глядя Фьюри в единственный глаз. – Организация опорочена. - Стив, - начал Фьюри, обводя взглядом всех присутствующих, среди которых и СТРАЙК кроме тех, что отправились с Агентом. – Так нельзя. Мы не можем разрушить звено системы безопасности страны и ничего не дать взамен. - Звено, которое дошло до проекта «Озарение»… - перебил его Стив, но тут неожиданно встрял Рамлоу, которому слова, все же, не давали. - Кэп, - произнес он, усмехаясь. – Ты на одном обаянии отсек ГИДРе больше голов, чем все деятели ЩИТа за последние семьдесят лет. Какая ГИДРа, какое «Озарение», о чем вообще речь? Без Агента Пирс как шахматный король без ферзя, а так как СТРАЙК тоже теперь насаждает добро, то смело можно считать, что американская ГИДРа сдохла. Если твой Отморозок достанет Пирса, а он достанет, даже не сомневайся, то бороться тебе просто не с кем. Так, по мелочи останутся сошки. Их имена я тебе дам. Так что не обязательно херить безопасность страны и тысячи рабочих мест заодно. Достаточно смены руководства. - Просто так нейтрализовать Пирса - мало, - подала голос бледная до синевы Наташа и осторожно отложила планшет, стараясь не беспокоить поврежденное плечо. – Потом придется объясняться с общественностью, доказывать его грехи. Он должен показать свое лицо. - Мы не можем так рисковать, - возразил Стив. – Если Пирс запустит «Озарение»… - Если все сделать правильно, этого не произойдет, - вперед выступила Мария Хилл и обменялась с Фьюри быстрыми взглядами. – У нас есть план. Насколько хорошо ты контролируешь… - она сделала паузу, подбирая слово, которым можно было бы назвать Баки, не обидеть при этом Стива и не погрешить против истины. – Твоего друга? - Вообще не контролирую, - признал Стив. – Произошедшее стало для меня неожиданностью. – Он посмотрел на Рамлоу, по лицу которого было понятно, как он не хочет говорить на эту тему. – Может, тот, кто работал, - он интонацией подчеркнул это слово, - с Баки, просветит нас относительно тонкостей общения? - Не обижайся, Кэп, но Агент – это винтовка с глазами. Что ему там промеж ушей стрельнуло, что он вцепился в тебя, я в душе не ебу. - Не выражайся. - В душе не ебу, - упрямо, цинично повторил Рамлоу. – Его активировали три дня назад, дали задание пришить сначала Фьюри, а потом тебя. Не то чтобы он хорошо справился, верно? Пирс бы с нас шкуру содрал, если бы до разбора полетов дошло. А Агента обнулили бы и снова кинули на тебя. Но его коротит от тебя, Роджерс. И я хочу знать, отчего. Думаю, это не та информация, которую следует скрывать. - Баки моя пара, - после короткой паузы произнес Стив, сдвигая рукав кожаной куртки и показывая метку. – Он мой, и я хочу, чтобы вы все, - он обвел присутствующих тяжелым взглядом, - все до единого поняли, что я не позволю причинить ему вред. Никому. Я готов воспользоваться законами, написанными для истинных пар. Всеми. Фьюри наградил его не менее тяжелым взглядом и уточнил: - И тем, что предполагает совместное как помилование, так и тюремное заключение? - Да. Но хочу заметить, что садиться в тюрьму не намерен. И с Баки этого не допущу. - Он Зимний Солдат, - тихо сказала Наташа. – Призрак. Я рассказывала тебе о нем. - Тогда ты должна понимать, что он такой же, как я. Мы равны. Сомневаешься во мне? - В тебе – нет. - Вопрос с доверием закрыт, - подытожил Фьюри, все еще тяжело глядя на Стива. – Ты теперь командир, - добавил он. – Вернемся к деталям. Стив молча протянул руку ладонью вверх, глядя на Рамлоу. Тот, вздохнув, вытащил из одного из карманов разгрузки коммуникатор и протянул его Стиву. - Код сто два. Последний позывной Отморозок. - Мы обсудим это, когда я выясню, где Баки, и что он задумал, - пообещал Стив, надевая гарнитуру. – Шутники нашлись. Рамлоу лишь оскалился в ответ, видимо, не считая нужным что-то объяснять. Стив еще раз обвел взглядом присутствующих и вышел. Ему страстно хотелось услышать Баки, убедиться, что ему не примерещилось в предсмертном бреду, что он не очнется еще через сто лет все с тем же чувством невосполнимой утраты. - Код сто два, - произнес он, надеясь, что его голос звучит спокойно и твердо. – Отморозок, доложите. - Вижу цель, - раздался хриплый голос. – Движется на северо-восток от Манхэттен бридж. Преследую. Скрытно. - Отставить, - тут же приказал Стив, надеясь, что имеет для этого достаточно полномочий в сложной иерархии мира, в котором жил Баки. – Необходимо раскрытие планов цели для СМИ. Индивидуальная миссия недопустима. Ждите указаний. Как поняли? Несколько долгих секунд в наушнике раздавалось лишь шипение, а потом Баки все-таки откликнулся: - Вас понял. Продолжаю наблюдение. Жду указаний. Стив выдохнул с облегчением. Он почти не надеялся, что Баки подчинится, он вообще понятия не имел, как подступиться и чего ждать от человека, которого когда-то знал, как себя. Любил глубже и крепче, чем думал даже в самые страстные и спокойные их моменты. Баки был для него всем. Теперь, обретя его снова, он понял, насколько выцветшим был мир вокруг до того момента, когда его безжалостно вздернули и, оттолкнув за спину, как какого-то гражданского, закрыли собой, заявив безо всяких объяснений: «Он мой». Стив его. Откуда бы, казалось, Баки знать об этом? Ведь связь не чувствуется ни на каком «магическом» уровне. Это просто усиленная во много крат любовь к одному-единственному человеку. Она состоит из памяти о множестве бессонных ночей, проведенных друг с другом, из сотни мелких черт, содержащихся в памяти, из мелких детских секретов и вполне взрослых государственных тайн, разделенных на двоих. Из снов друг о друге. И для Стива – из семидесяти лет ледяного безмолвия и пустоты. Все это – память. Память, которой у Баки нет. Иначе он вспомнил бы Стива. Так из чего же в нем проросла та решимость, то знание, с которым Баки закрыл его собой? Ведь он не колебался ни мгновения, будто знал. А, может, так и было? Оборвав поток хаотично кружащих в голове мыслей, Стив вернулся в помещение, в котором было собрано их импровизированное совещание. Он обо всем подумает позже. Если, нет, никаких «если», когда они остановят «Озарение», он закроется с Баки на целую неделю. Один на один. И все выяснит. Всеми возможными и невозможными способами. Когда он вошел, Наташа подняла взгляд с планшета и сообщила: - Совет Безопасности соберется завтра в полном составе. Лучшего случая дискредитировать Пирса может не появиться. Стив кивнул ей и перевел взгляд на Рамлоу. - Какие у вас были планы, до того… - До того, как все пошло по пизде? – оскалился тот. – Дай-ка подумать. Мы должны были пристрелить тебя и твоих друзей и уйти на конспиративную квартиру. Пирс не хотел рисковать и светить свою связь с Агентом, который и так засветился. Потом мы бы перевезли его на базу и сдали на хранение. Отчет Пирсу, если бы все пошло как надо, я бы составил к вечеру завтрашнего дня. С учетом Совета, Пирсу сейчас сильно не до меня. - А если бы что-то пошло не так? - Если, - ехидно повторил за Стивом Рамлоу. – Если бы что-то пошло не так, я бы связался с секретарем Пирса немедленно. - Значит, Пирс пока не в курсе, что кое-что пошло… не по плану. Это если допустить, что ты, Рамлоу, окончательно определился со стороной в этом конфликте. - Сторона, Кэп, у меня всегда одна – моя собственная. Я наемник. Предыдущий наниматель заигрался в Бога, а это непременно приведет его туда, где ни я, ни мои ребята не горим желанием оказаться – в жопу. Потому, дело, конечно, твое, можешь закрыть нас где-то, надеясь, что мы не выберемся, либо воспользоваться нашими услугами в обмен на небольшой провал в памяти. Ты забудешь, что мы были в ГИДРе, а мы послужим той самой метлой, о которой так любил говорить Пирс. - Мне нужна будет вся информация о Баки, - после недолгого молчания предупредил Стив. - Сделаем, - усмехнулся Рамлоу. – Я так понимаю, битва добра со злом состоится завтра? Стив мельком глянул на Наташу и та, нахмурившись, кивнула. - Да. Думаю, нам нужно обсудить детали. - Отзови Агента, Кэп. Он парень горячий. Если Пирс в пределах его слышимости что-то скажет об устранении Капитана Америки, твой план тоже пойдет по пизде. Оставь Таузига и Джонса с Клаусом в наружке, а Агент пусть валит… - он покопался в телефоне и у Стива пикнул мобильный, - по этим координатам. – Что? – невинно поднял брови он в ответ на подозрительный взгляд Стива. – Ты собираешься ночевать на этой дамбе? - Я не собираюсь слишком сильно доверяться тебе, Рамлоу. - Ах да, - растянул губы в фальшивой улыбке тот, - предавший один раз предаст дважды. Кончай херней маяться. Тут у Рамлоу в руках зазвонил телефон. - Блядь, - с чувством произнес тот и поднял палец вверх, требуя тишины. Все как по команде уставились на него, даже Фьюри, до этого делавший вид, что дремлет. - Слушаю, мистер Пирс, - спокойно выговорил Рамлоу, приняв звонок. – Все по плану. Цель устранена. Агент движется в сторону убежища. Да, завтра к вечеру отвезем его на базу. Нет, никаких проблем. Никак нет. Слушаюсь. Отключившись, он тяжело уставился на Стива. - Я требую повышения зарплаты, - только и сказал он. Наташа в своем углу почти весело фыркнула, и Стив почувствовал, как сковавшее его напряжение медленно отпускает. - Вопрос не ко мне, но я буду ходатайствовать, Рамлоу. Когда все закончится. Тот, хмыкнув, спрятал телефон и отошел в угол, приготовившись запомнить детали самоубийственного плана. *** «Убежищем» оказался довольно старый дом, больше похожий одновременно на крепость и на бункер. Внутри он был вполне жилым, а снаружи так плотно утыкан камерами, что Стиву и Сэму, которые решились принять предложение Рамлоу, пришлось натянуть шлемы, чтобы раньше времени не раскрыть, что планы СТРАЙКа поменялись. - Кэп на второй этаж, ты со мной, - распорядился Рамлоу, указав на Сэма. – Кухонная повинность касается всех, кроме Кэпа с Агентом. Думаю, им какое-то время будет не до жрачки, - он похабно ухмыльнулся и пошел по длинному темному холлу, постукивая о бедро шокером, больше походившим на дубинку. Бойцы скидывали экипировку прямо у входа, тихо переговариваясь и кидая на Стива с Сэмом насмешливые взгляды. Всех их Стив знал по совместным миссиям – так называемый костяк его личной группы огневой поддержки. Личной группы, полностью принадлежавшей ГИДРе. Если разобраться, то все, что он так или иначе считал своим, принадлежало ей. Хлопнув Сэма по плечу и отказавшись от предложения пойти на поиски Баки вместе, Стив поднялся на второй этаж. Возле одной из дверей, ведущих в спальни, стояла пара тяжелых грязных ботинок. Стив усмехнулся и толкнул эту дверь. Кое-что не менялось: Баки терпеть не мог грязную обувь и никогда не заходил в жилое помещение, не разувшись. Даже когда полы в их бруклинской квартирке были ледяными, он всегда снимал башмаки в прихожей. В душевой был слышен шум льющейся воды, и Стив пошел туда, осторожно открыл дверь и прислонился плечом к косяку. Баки умывался, склонившись над раковиной. Темные длинные волосы влажными прядями липли к плечу и ладони, живой, той, которую Стив мог видеть со своей диспозиции. Баки точно заметил его, потому что, не глядя, протянул руку, и Стив вложил в нее полотенце. Баки промокнул лицо и волосы, вытер руки, так, будто одна из них не была высокотехнологичным имплантом, и уставился на Стива, почти не мигая. Стив скользил взглядом по его сильно раздавшимся плечам, по литым мышцам широкой груди, тут и там прочерченным шрамами, по идеальному прессу. Он не видел и не хотел видеть изменений, он хотел разглядеть что-то глубже, подо всей этой шелухой модифицированного тела, вбитых намертво рефлексов и чужой, причиняющей боль отстраненности, с которой Баки смотрел на него. Это был Баки. Несмотря ни на что и вопреки всему на свете, это был он. Стив не успел решить, что скажет, у него просто не осталось времени для мучительной неловкости, которую он непременно ощутил бы, попытавшись завести разговор о погоде, о роли личности в истории или на любую другую тему, не состоящую всего из трех слов, которых для них двоих всегда было достаточно. Баки решил все за него: вжал в стену между стенным шкафом и дверью, почти до боли обхватил ягодицы и замер, шумно втянув носом воздух, как зверь. Стив обнял его в ответ, уткнувшись лицом в изгиб шеи, жадно прильнул губами к бьющемуся пульсу. Глаза жгло. Впервые за много лет он готов был разрыдаться от счастья и облегчения, от какой-то дикой смеси нежности, возбуждения и любви, буквально вскрывавшей его грудную клетку. Он пытался издать хоть какой-то членораздельный звук, что-то сказать, но не выходило. Из горла вырывалось лишь хриплое дыхание, а когда Баки потерся о него, тяжело дыша, у Стива и вовсе сорвало пружину где-то внутри. Ту, что сжималась с каждым прожитым без Баки днем. Она давила на сердце, как осиновый кол, как бетонная плита, и вдруг исчезла. Он мял Баки ладонями, не в силах хоть как-то систематизировать свои действия, задуматься о том, что собирается делать. Баки поступал не лучше: ощупывал Стива, каждый дюйм его кожи, жадно вдыхая его запах, как животное в гоне, вжимался бедрами так, что на стене, у которой они стояли, начала трескаться плитка. У Стива перехватило горло, он не мог выдавить из себя ни звука. От кошмарного, душного возбуждения было почти больно, одежда мешала, Баки совершенно не рассчитывал силу, но это было именно тем, в чем он сейчас так отчаянно нуждался. Они оба. Под лопатками крошилась плитка. Её осколки впивались в кожу сотнями острых граней, но это отчего-то не доставляло никаких неудобств. И не отрезвляло. Совсем. Хотелось большего. Баки, похоже, не понимал, что с ними происходит. Он не пытался ни поцеловать Стива, ни раздеть. Он вообще почти ничего не делал, только вжимался в него всем телом и дышал: учащенно, тяжело, все резче подавая бедрами. А потом, крупно содрогнувшись, прикусил плечо Стива. Без единого звука. Стиву было жарко и тесно в одежде, от осознания того, что Баки только что кончил как подросток, просто прикоснувшись к нему, даже не зная, кто они друг другу, видя – в его мире – второй раз в жизни, возбуждение стало просто невыносимым. Он молча переложил живую ладонь Баки себе на член и просто исчез. Немудреное удовольствие было ослепительным. Как вспышка, как самый первый неловкий секс, потому что – с ним. - Мой, - хрипло произнес Баки, даже не пытаясь сменить дислокацию, только вернул руку Стиву на задницу. - Да, - согласился с ним Стив. - А ты - мой. - А я – Пирса, но это ненадолго, - спокойно поправил его Баки и чуть отстранился, разглядывая. – Что ты такое? - Хороший вопрос, - Стив поморщился, свел лопатки, чтобы убедиться, что из них не торчат осколки плитки. – И, главное, - своевременный. Баки снова прижался к нему, шумно выдыхая в шею, и Стив с давно позабытым веселым удивлением понял, что снова возбуждается. Он провел по спине Баки ладонью, отогнал мысль о количестве шрамов, которые успел ощутить на горячей, гладкой коже, и вдруг понял: Баки не осознает, чего хочет от него. Похоже, кроме чувства странного собственничества и темного инстинкта, требовавшего тесного контакта со «своим», он не осознавал вообще ничего. Стив не хотел сейчас думать о том, что нужно было сделать с Баки, чтобы тот забыл не только Стива, но и что такое плотское влечение, желание само по себе. Чтобы ненасытный, опытный любовник, которым Стив знал его, превратился в раздираемое непонятными инстинктами существо. Будто подтверждая его мысли, Баки по-звериному лизнул его шею – длинно, мокро. И от этого простого действия Стива продрало возбуждением от затылка до копчика. - К черту, - произнес он за мгновение до того, как решил, что теперь его очередь целовать Баки первым. Направлять его. Помочь ему вспомнить, о том, как хорошо им вдвоем. Объяснить вот так – без слов – как дать выход возбуждению, кипящему в крови. Когда Стив коснулся губ Баки своими, тот замер, прикрыв глаза. Настороженно, будто пытаясь решить для себя какую-то непростую дилемму. А потом вдруг ответил: жадно, голодно, моментально принимая правила игры и перехватывая инициативу. Он задрал на Стиве футболку и с силой провел ладонями по спине, будто проверяя на прочность. Стив застонал. В прошлом Баки никогда не был таким агрессивным. Сначала жалел слабого здоровьем любовника, а потом будто терялся перед вымахавшим выше него Капитаном. Этому Баки было плевать на его авторитет. Он не помнил о мнимо слабом здоровье и привычке быть терпеливым и сдержанным. Его вел голый инстинкт: взять, сделать своим, пометить. Если понадобится, драться за свое в кровь, идти до конца. Футболка с треском разорвалась и упала на пол грязной тряпкой. Они оба были далеки от эталона чистоты – чего грешить против истины? А потому Стив огромным усилием воли высвободился и, пока Баки не успел агрессивно отреагировать на его откровенно дезертирский поступок, избавился от кроссовок, беспощадно наступив им на задники, расстегнул джинсы и опустился на колени. Баки напрягся всем телом, настороженно смотрел, как Стив аккуратно расстегивал на нем штаны, тянул их вниз по гладкому кевлару нижнего слоя тактического костюма, попутно отстегнув набедренные ножны для полдюжины ножей. Как, глядя в глаза, тянул за язычок длинной молнии, освобождая его полностью, как гладил бледную кожу его бедер и ягодиц. Когда он коснулся члена, Баки ухватился металлической рукой за край раковины, и та сыпала и сыпала мелкой керамической крошкой, пока Стив медленно ласкал его ладонью по всей длине, а Баки, зажмурившись, коротко выдыхал сквозь зубы в такт этим движениям. Освободив его таким образом от не слишком чистой одежды, Стив отрегулировал воду в душе, стянул с себя джинсы вместе с бельем и толкнул Баки под горячие струи. Тот, сердито фыркнув, тут же прижал его к холодной стене, притерся бедрами и впился в губы. Стив потерялся в этих движениях, в нерасчетливо сильном хвате пальцев, оставлявших синяки, в какой-то первобытной грубой чувственности происходящего. В голове образовался наполненный ярким светом вакуум, который пульсировал в такт вышибающим остатки разумности движениям. Когда Баки, зарычав, запрокинул голову, будто подставляя горло, Стив не удержался. Темный след от поцелуя принес странное, темное удовлетворение, и, обхватив оба члена, он оставил еще один – рядом. Баки вдруг затих, напрягся весь, как туго натянутая струна, и заскулил тихо-тихо на одной жалобной ноте. Будто мог быть наказан за слишком громкий стон или лишнее движение. Стив сцеловывал этот нетипичный для всегда шумного Баки звук с его крепко сжатых губ, клянясь самому себе, что сделает все, чтобы снова услышать громкие хриплые стоны над ухом, переходящие в стыдный, горячий шепот, от которого у него внутри все переворачивалось. - Мелкий, - едва слышно выдохнул Баки, и Стива накрыло с такой силой, что он еле удержался на ногах. Отдышавшись, он обнаружил, что прижат к скользкой холодной стене, а Баки гладит его бедро – почти нежно, осторожно обводя кончиками пальцев уже пожелтевшие синяки. - Ты модификант? – хрипло спросил он, когда Стив сделал слабую попытку освободиться, чтобы, наконец, нормально вымыться. Стив нашел новую мочалку, распаковал и вылил на нее полбутылки того, что определил как гель для душа. - Да, - коротко ответил он и принялся намыливать Баки. – Сыворотка суперсолдата. Баки ответил странным взглядом, а потом отобрал мочалку и принялся драить его, рискуя содрать кожу вместе с остатками грязи. - Полегче, - попросил Стив, - я живой вообще-то. Баки в ответ промолчал, но усилие, все же, отрегулировал. - У тебя есть позывной? – спросил вдруг он. - Есть. Но я не хочу, чтобы ты называл меня Капитаном. Особенно в постели. У меня… скажи, ты действительно ничего не помнишь? Ну, о нас? Баки задумался на какое-то мгновение, показавшееся Стиву вечностью, а потом, нахмурившись, мотнул головой. - Нет. Мне не положено. Как мне к тебе обращаться? Стив с болью в сердце вспомнил, какие удивительные по своему смущающему идиотизму прозвища иногда давал ему Баки в постели, и ответил: - Стив. Меня зовут Стив. А тебя – Баки. - Зови как хочешь, - равнодушно согласился тот, бросая мочалку под ноги и направляя на Стива струю воды из душа. – Мне все равно.