The Path of Light

Ворвавшись в дом, Уилл сразу же поднялся к себе в спальню, не заговаривая с Ганнибалом. Лектера насторожило подобное поведение, особенно учитывая недавнее признание о желании убить бывшего члена секты, что посмел вывести из себя. Считая своим долгом узнать, что случилось и не нужна ли Грэму помощь, Ганнибал поднялся за ним следом. Дождавшись разрешения войти, Лектер остановился недалеко от кровати, на которой сидел Уилл. Их расположение невольно напомнило о далеком разговоре в кабинете Ганнибала, когда Грэм так же сидел на кушетке, спрятав лицо в ладони, а Лектер говорил, что его волнует только жизнь Уилла. Не озвучивая очевидный вопрос, Ганнибал просто ждал, когда Грэм сам расскажет, что произошло. - Сегодня на моих глазах умер человек, - начал Уилл. - Это была естественная смерть, а я же видел столько ужасающих убийств, - он поднял взгляд на Лектера, мысленно указывая, чьих рук они были. - Эта смерть повлияла на тебя сильнее, чем жертвы преступлений, - подытожил Ганнибал и Грэм молча кивнул. - Кто это был? - Мать Кэла, - отозвался Уилл. Лектер неслышно вздохнул, ожидая продолжения рассказа, но его не последовало. Наконец, Грэм нарушил молчание вопросом: - Расскажи о своей матери? Ганнибал перевел на него чуть удивленный взгляд, не спеша с ответом. - Ты читал мой файл, - медленно произнес он, тем самым утверждая, что Уилл и сам знает ответ на свой вопрос. - Дело Чесапикского Потрошителя, - поспешно исправил его Грэм. - Да, я лучше всех знаю, что там написано. Помню, как она погибла, - он помолчал, а затем добавил. - Но я спросил не об этом. Расскажи, какой она была. Ганнибал долго молчал, и Уилл решил, что тот откажется говорить, как когда-то он сам на сеансе не стал отвечать о своей матери. - Помню колыбельные на итальянском, - тихо начал Лектер. - Я знал их наизусть, потому что это был единственный способ заставить Мишу уснуть. Даже когда она, - Ганнибал осекся. - Даже когда рядом не было матери, чтобы уложить её. Грэм поднялся с кровати и подошел к окну, избегая смотреть на Лектера. - Став свидетелем смерти миссис Робертс, это напомнило тебе о собственной потере? - наконец озвучил свою догадку Ганнибал. Уилл не ответил, продолжая невидящим взглядом смотреть в сгущающиеся сумерки за окном. - Сколько тебе было? - голос Лектера звучал мягко и слишком близко, Грэм не услышал, как тот подошел к нему, остановившись за спиной. - Пять, - едва слышно ответил Грэм. - У неё тоже был… этот проклятый дар. А в семидесятых понятия не имели, что значит переизбыток зеркальных нейронов, по крайней мере, в той глуши, где мы жили. - Она думала, что психически больна? - догадался Ганнибал. Уилл неопределенно качнул головой. - После того, как я родился, стало только хуже. Она выдержала пять лет, - Грэм замолчал. «Эмпатическое расстройство на фоне послеродовой депрессии могло повлечь за собой суицидальное поведение», - подумал Лектер, терпеливо ожидая, чем решит поделиться с ним Уилл. - Я играл с мячом во дворе, пока тот не закатился под гаражные ворота, - начал он рассказ. - Отец все забывал их починить и ворота не опускались до конца. Но щель между ними и асфальтом была слишком мала, я никак не мог дотянуться до мяча. Ганнибал невольно прикрыл глаза, представляя пятилетнего кудрявого мальчишку, который пытался пролезть в гараж, даже не догадываясь, что его ожидает в полумрачном помещении. - Мне не разрешалось играть в гараже, там хранились инструменты отца, - продолжал Грэм. - Но я знал, что, если нажать с краю ворот, то их можно приподнять ещё немного. Лектер заметил, что задержал дыхание в ожидании кульминации рассказа. Он будто стоял позади маленького Уилла в далеком прошлом, порываясь не пустить ребёнка в гараж. Только бы он не видел. «Миша, не смотри», - промелькнуло в памяти Ганнибала. Он глубоко вздохнул и открыл глаза, наблюдая за Грэмом, оставаясь за его спиной. - Она висела, - прошептал Уилл и тут же замолчал, не в силах описать весь ужас того, что видел ребёнком. - И я не мог… не мог оставить её одну, поэтому просидел в углу гаража до самого вечера, пока не вернулся отец. Он не сразу меня заметил, и я ещё некоторое время слушал его рыдания, - Грэм сделал паузу, а потом добавил. - Да и после, все годы моего детства, он не особо меня замечал. Ганнибал не удержался и протянул руку, чтобы коснуться пальцами плеча Уилла. Лектер ожидал, что тот отклонится, чтобы избежать прикосновения, или проигнорирует, как при разговоре об отцовстве и Эбигейл, когда они так же стояли у окна. Почувствовав, что Грэм остался на месте, Ганнибал чуть сжал пальцы. И тут, неожиданно для них обоих, ладонь Уилла накрыла руку Лектера. Кончиками пальцев Грэм едва ощутимо провел по коже Ганнибала, заставив того замереть, впитывая это легкое прикосновение. Лектер убрал руку, пытаясь найти необходимое утешение в данный момент. Но внезапное касание Грэма будто лишило его умения всегда подбирать нужные слова. - Скажешь ему сам? - вдруг спросил Уилл, обернувшись. - Конечно, - пообещал Ганнибал, используя это как повод удалиться. Как только за Лектером закрылась дверь, Грэм вернулся в кровать, совершенно обессиленный. Опасаясь кошмаров, которые могли явиться из прошлого, чтобы изводить его ночью, Уилл не хотел засыпать. Он ворочался в кровати, не смыкая глаз, пытаясь не вспоминать слова Сары о прощании с близким человеком. В очередной раз повернувшись на бок, Грэм медленно заморгал, удивляясь, что уже наступило утро, судя по сизому свету, что заполнил комнату. Где-то неподалеку щелкнула, открывшись, дверь. Уилл резко сел в кровати, с удивлением сжимая пальцами тонкое одеяло, которое было в его старом доме в Вульф Трап. Грэм смотрел, как Ганнибал неспешно пересекает гостиную, чтобы оказаться у его постели. Расстегнув пальто и убрав с кровати свой блокнот, испещренный формулами, Лектер опустил взгляд на растерянного Уилла. Ожидая, что тот сядет в кресло, как уже было в прошлом, Грэм молчал. Но Ганнибал отложил блокнот на стоящее возле кровати кресло, а сам опустился на край постели. Уилл отодвинулся назад, опираясь на подоконник прямо за спиной, и стал рассматривать Лектера, стараясь вспомнить, что происходило тогда на самом деле и как ещё этот, без сомнения, кошмарный сон будет отличаться от реальности. А может, Ганнибал снова уйдет, оставив его одного, ведь произошедшее после фермы Маскрат оказалось не менее ужасным, чем любой кошмар. Предчувствуя ощущение всепоглощающего одиночества, Уилл ждал разговора о разбитых чашках, времени и правилах хаоса. Вспоминая, как смотрел вслед уходящему Лектеру, Грэм подумал, что никогда бы не смог попрощаться с ним снова. И если этот сон — вариация возможных исходов, то в его власти вести себя иначе. Рука Ганнибала лежала на одеяле недалеко от колена Уилла, и Грэм неосознанно потянулся к ней. Дрогнули пальцы, в попытке остановиться в последний момент, но едва ладонь Грэма коснулась руки Лектера, тот сжал её, погладив большим пальцем. - Я видел тебя, мы видели друг друга, - прошептал Уилл. - И теперь хочу увидеть больше. Он смотрел и не мог отвести взгляда от мерцающих в полумраке гостиной глаз Ганнибала. Тот улыбнулся и легко провел пальцами по щеке Грэма. Уилл сглотнул, не желая разрывать зрительный контакт, но Лектер уже опустил взгляд на рубашку, проворно расстегивая пуговицы, одну за другой. Грэм послушно позволил избавить себя от рубашки, она соскользнула с плеч, повинуясь уверенным движениям Ганнибала. Словно завороженный, Уилл продолжал всматриваться в лицо сидящего рядом мужчины, пока тот не отбросил пальто на кресло, оставаясь в черном свитере. И тогда Грэм резко притянул его за шею, поспешно впиваясь в губы и продолжая касаться затылка Лектера, будто в страхе, что в последний момент тот отодвинется и исчезнет. Ганнибал переместился на кровати, накрывая Уилла собой. Спустя несколько мгновений, он отклонился, прерывая поцелуй, чтобы встав на колени над распростертым перед ним мужчиной, окончательно лишить того одежды. Ощущая, как медленно Лектер вел ладонью по его торсу, Грэм ждал, что вскоре рука окажется на шее, но внезапно пальцы Ганнибала очертили подбородок, а затем настойчиво проникли в рот. Уилл тут же накрыл руку Лектера своей, с готовностью обхватывая пальцы губами, все ещё не сводя взгляда с горящих темнотой глаз. Приподнявшись, Грэм проник ладонями под свитер, а затем стянул его с Ганнибала, открывая потусторонне мерцающую черными бликами кожу. Она блестела, словно кровь в свете луны — насыщенно густой тьмой, что перетекала и лоснилась на мышцах торса. Находясь в плену этого зрелища, Уилл провел пальцами по угольной коже Ганнибала, с легким удивлением отмечая, что тот не превратился в иссушенного рогатого Вендиго. Лицо Лектера осталось таким же — с высокими скулами и притягивающими губами, только смоляная кожа и волосы оттенка вороного крыла превращали его в подобие бога тьмы. Когда-то Беделия сказала, что Уилл обрел религию в Ганнибале, и опаснее этого ничего нет. Но сейчас Грэм не чувствовал угрозы, только обжигающий жар, что перетекал в него из Лектера, когда тот, наконец, сомкнул их тела в едином порыве. Он видел, как в аспидно-черной грудной клетке пылает сердце, и с каждым движением Ганнибала, каждым вдохом, Грэм ощущал, как этот огонь перетекает в него. Уилл тянулся, переплетая их пальцы, и шептал «не отпускай», всматриваясь в пылающие хищной страстью глаза над собой. Грэм кричал, не слыша собственного голоса, только приоткрыв рот и переполняясь жаром, что овладевал телом и испепелял кожу, превращая его в темно-сизое продолжение воплощенной тьмы над ним. Дернувшись, Уилл открыл глаза, обнаруживая себя в комнате нью-йоркского убежища Ганнибала. Он дышал открытым ртом, пытаясь усмирить срывающееся дыхание и успокоить сердце, что бешено колотилось. Грэм отсутствующим взглядом уставился в темноту спальни, стараясь не думать насколько странным образом его подсознание преобразовало концепцию прощания с тем, кого не хотелось отпускать.