Иллюзорное море

Путь Небес, так же известный как Путь Дэвов, даёт возможность захватывать и контролировать тела других людей. Однако, прежде чем получить власть над другими, надо познать самого себя, нырнуть в такие глубины души, о которых даже не подозреваешь в обычное время. Нужно встретится с самыми потаенными своими страхами, увидеть самые неприглядные стороны своей личности, самые темные желания вытолкнуть на поверхность, воскресить самые постыдные воспоминания. Прожить свою жизнь заново, вынести вердикт своим поступкам или бездействию и… принять себя. С одной стороны, самый легкий Путь - не надо ни с кем сражаться, куда-то бежать, что-то делать. С другой – нет ничего тяжелее, чем быть судьей самому себе, ведь самый страшный ад находиться у нас в голове. А самое сложное – это понять и принять себя. Этот Путь дался нам тяжелее всего. В прошлой жизни мы уже были взрослыми людьми и совершить поступки, за которые обоим было стыдно, успели. Даже несмотря на то, что большая часть воспоминаний нами утрачена. Тем более нас было двое и не смотря на наше слияние наличие свидетеля только добавляло градусы происходящему. Словно два зеркала, отражающие свет свечи, мы резонировали на воспоминания и эмоции друг друга, усугубляя свое положение. В конце концов, между нами началась борьба. Желая выжить и выбраться отсюда, мы пытались задавить волю друг друга, подчинить и поглотить «лишний» элемент. Однако, наши души были переплетены так плотно, что уже воспринимались как одно целое, и причиняя боль другому, обидчик чувствовал её в той же мере. Сколько времени мы потратили на бесполезное в сущности сражение сказать трудно. В этом месте нет возможности следить за ходом часов. В чувство нас привело резкое ослабление связи с телом. Мы и так при погружении были при смерти, а тут еще и силы на борьбу тратим, вот реальность и поспешила напомнить нам о себе. Ничто так не сближает людей, как близость смерти. Вражда была забыта в тот же момент. А затем мы начали новое слияние. Если в прошлый раз мы просто приходили к компромиссу и подстраивались под общее решение, то в этот раз нужно было понять и принять мысли, цели, поступки, внутренние запреты и установки каждого. Итогом стала новая личность, осознающая себя и как парня и как девушку одновременно. Мы больше не были союзом безымянной мечтательницы и туманного иллюзиониста. В полном смысле этого слова, наши личности стали едины. Благодаря этому наша психика обрела поразительную гибкость, что будет большим подспорьем в создании иллюзий. В тот же миг, когда наша душа обрела равновесие Путь Небес был пройден. И не теряя более ни секунды наш разум устремился обратно в тело. В этот раз реальность встретила нас крайне недружелюбно. Голова болела, правый глаз раздражающе зудел, все тело неприятно ломило и покалывало и судя по отвратительной общей слабости у нас была высокая температура. А еще в груди очень подозрительно пекло. Будет плохо если мы подхватили бронхит. Занятые анализом своего состояния мы не сразу обратили внимание на окружающий мир. Меж тем, совсем рядом с нами громко ругались два человека. - Какого хрена ты приволок в мой дом этого монстра, Эйс? Мало мне тебя, нахлебника, так ты еще одного хочешь мне на шею посадить? Ты только посмотри во что превратился мой дом!!!! И ты еще хочешь, чтобы я потратилась на доктора для этого чудовища? – орала прокуренным голосом взрослая женщина. - С тебя не убудет старуха! Пусть хоть раз тобой награбленное на благое дело пойдет! – отвечал ей мальчишка. – И не называй её монстром! - А кем мне называть существо, превратившее мой дом в дырявую коробку с леденцами? Да ты на себя-то посмотри! Она даже тебя, спасителя своего не пожалела! Да и глаз у неё явно демонический! Не бывает таких у обычных людей! Честно говоря, слова неизвестной женщины ни сколько нас не задевали. Мы оба считали, что мнение чужих людей нам безразлично. Но защита паренька была приятной. Когда столкнулся с отчуждением родных по крови людей, заступничество незнакомца воспринимается уже по-другому. С любопытством мы открыли глаза и первым делом увидели отчаянно-желтый потолок. Сраженные ярким цветом, мы отчаянно заморгали. Попривыкнув, перевели взгляд на стены, которые напоминали по цвету бело-розовые леденцы. Местами, они даже закручивались в спираль. Кое-где виднелись провалы в никуда, что на фоне общей сладкой беззаботности выглядело ужасающе. Пол с нашего положения разглядеть не удалось, и мы обратили внимание на парочку, самозабвенно переругивающуюся над нами. Зрелище они представляли колоритное – женщина глубоко за тридцать с сигаретой во рту, отчаянно рыжими волосами, сейчас завитыми в мелкие локоны и подвязанными белоснежными бантами, одетая в пышное детское платье феи и выражением лица, которому позавидовал бы бывалый гопник и мелкий пацан с черными чуть вьющимися волосами, волчьими ушками в зеленый горох, торчащими на макушке, россыпью веснушек на бледном лице, одетый в обычную синюю кофту с длинным рукавом и теплые штаны и торчащий из-под них лохматый, раздраженно виляющий хвост. Вот это нас бомбануло. Несколько минут мы могли только удивленно на них смотреть. Затем, наша психика справилась с этим неожиданным ударом и в голову прокралась мысль, что хорошо бы все это убрать и не тратить попусту силы. Обычно, нам хватило бы одного лишь мысленного усилия. Но плохое самочувствие мешало возврату контроля над иллюзией. С трудом выпростав руку из-под одеяла мы схватились за морок и дернули его. Вслед за нашим движение пространство искривилось, потекло и с легким, почти беззвучным звоном исчезло. Взгляду открылась небольшая, скудно, можно даже сказать аскетично обставленная комната. Мы смогли разглядеть лишь дверь напротив кровати, тумбочку, заваленную мазями, бинтами и лекарствами, да угол обшарпанного шкафа. Деревянные стены и потолок радовали своим однообразием. Только сейчас спорщики обратили на меня внимание. Женщина смотрела на меня с недоверием и неприязнью. Платье и банты пропали и теперь было видно то, во что она были одета изначально. Белая блуза обтягивала полное тело и героических размеров грудь. Зеленые в крупную клетку брюки были подпоясаны большим кожаным ремнем. Дополняли образ дешевые красные бусы. В взгляде мальчика мелькала настороженность, напополам с любопытством. Ушки и хвост, однако не исчезли. Кажется, эта иллюзия оказалась более крепкой. Придется снимать её отдельно. Рука обессилена упала обратно на кровать. - Отлично! Ты пришла в себя! – Наиграно весело произнесла незнакомка. – Ты находишься в логове горных разбойников, а я их атаман. Меня зовут Дадан. Если ты скажешь кто твои родители и будешь хорошо себя вести, то мы вернем тебя в семью целой и невредимой. За небольшой выкуп, разумеется. Нужно же покрыть траты на твои лекарства. Казалось бы, эти слова должны были причинить нам боль. Но мы лишь рассмеялись, ярко представив, какие лица будут у предателей, уверенных в нашей смерти, когда увидят нас на пороге. Живой и почти здоровой. Однако, смех был глупой идеей. Горло болезненно продрало и хохот сменился тяжелым, выворачивающим внутренности кашлем. Мальчик, по началу вместе с атаманшей с удивлением наблюдавший за нашим весельем подхватился и насупив брови влил в нас горький отвар. - Вернешь родителям? Получишь выкуп? Да они скорее заплатят тебе за нашу смерть. Или ты думаешь мы просто так оказалась одни зимой в лесу? – Ответили мы ей с весельем в голосе, а затем почти без перехода выражение нашего лица стало замкнутым и жестким. Следующие наши слова звучали непримиримо и грубо. – В мире нет больше людей, которых мы могли бы назвать матерью или отцом. Можешь считать нас сиротой. Это и есть гибкая психика – быстрая адаптация к окружающим условиям и переход от ненависти до любви за доли секунд. От такой резкой смены настроения оба наших собеседника вздрогнули. С лица Дадан слетело притворное дружелюбие сменившись недовольством и грубостью. А вот паренек смотрел на нас уже на пару градусов теплее. - Ну раз денег с тебя не поиметь то, как только на ноги встанешь, можешь катиться отсюда на все четыре стороны, маленький монстр. Мне нахлебники не нужны. – Женщина с вызовом смотрела в наши разноцветные глаза, но мы то видим, как ей неуютно под нашим взглядом. - И куда мы пойдем, Дадан? Кому нужен в начале зимы больной трехлетний ребенок. – Наше лицо искривилось в насмешливой улыбке. – Лучше убей нас прямо сейчас, пока мы слабы. Пока чудовище еще мало и не отрастило клыки и когти. Не растягивай нашу агонию. Атаманша с ужасом отшатнулась от нас. На лбу у неё выступили крупные капли пота. Ясно, она не сможет поднять на нас руку. Значит надо додавить. Главное, не разрывать зрительный контакт. Ведь саркастичный, совершенно взрослый взгляд на детском лице сбивает людей с толку. - Ну же, возьми в руки нож и нарисуй нам на шее вторую улыбку от уха до уха. Направь на нас пистолет и пусти пулю в лоб. Или, если боишься крови, задуши нас подушкой, подсыпь яду в лекарство. Мы ведь умрем там, снаружи, старушка. Или замерзнем насмерть, или съедят дикие звери. И как бы ты не пыталась сбросить с себя ответственность, все равно виновата в этом будешь ты. Так хотя бы сделай это быстро, прояви милосердие. Из-за больного голоса приходилось говорить очень тихо. Но вкрадчивый шепот производил гораздо более пугающие впечатление, чем самый громкий крик. Правильно кто-то сказал: спокойствие – сильнее эмоций, тишина – громче крика, равнодушие – страшнее войны. Дадан стояла, нахмурившись, поджав губы и до побеления костяшек сжав кулаки. Несколько раз она открывала рот, порываясь что-то сказать, но не произносила ни звука. Несколько минут в комнате царила напряженная тишина. Затем, атаманша резко повернулась к парнишке и сказала: - Это ты её сюда приволок, Эйс. Так, что и возиться с ней отныне тебе! – и посчитав разговор на этом оконченным направилась на выход. Но оставлять за ней последнее слово нам не хотелось. - Конечно, оставляй все на другого ребенка. Ведь взрослые так бояться ответственности, что предпочтут бросить дело на пол пути. – Ехидно бросили мы ей в вслед. Женщина вздрогнула, но не обернулась. Только дверью на прощание хлопнула. Мы облегченно откинулись обратно на подушку. Совсем не заметили, как во время эмоционального разговора умудрились привстать, опираясь на локти. Теперь можно уделить внимание мальчишке, все еще смотрящему на закрытую дверь. - Как тебя зовут? – Не то что бы мы не слышали, как его называет женщина… но мало ли, может это кличка, а имя у него совсем другое. Мальчик перевел на нас свой еще немного настороженный взгляд, в котором, однако мелькало одобрение. - Эйс. – Тем не менее говорил он враждебно, словно каждым словом бросал вызов миру. – А тебя? - Спасибо, что спас нас, Эйс. Мы в долгу перед тобой. – Наше лицо расплылось в благодарной улыбке. Мальчик явно был удивлен нашими словами. – А имени у нас нету. Не хотим иметь ничего общего с людьми, отправившими нас на смерть. Даже если это всего лишь пара слов. Зови безымянной или, если хочешь, можешь придумать нам имя, мы не обидимся. Несколько минут паренёк задумчиво смотрел нам в глаза. Удивительно, но в отличии от Дадан, они его нисколько не пугали. - Я… подумаю. – Наконец произнес Эйс. Потом он опять нахмурился и тыкнув пальцем на свой хвост требовательно произнес. – Убери его наконец. Мы легко улыбнулись и поманили мальчишку пальцем. Он настороженно по сверкал глазами, но наклонился поближе. Что бы получить от нас в лоб слабый щелбан. Эйс возмущенно вскинулся, хватаясь за пострадавшее место и открыл уже было рот для ругани, как в следующий миг волчьи ушки и хвостик рассыпались синими искрами. Парень так и замер с отвисшей челюстью. Затем недоверчиво ощупал голову с поясницей. И только убедившись в отсутствии неучтенных природой и физиологией деталей расслабился. - Как ты это делаешь? – Любопытство в голосе можно было даже пощупать. - Кто знает. – Мы лишь загадочно улыбнулись. Даже если он нас спас, выдавать свои секреты мы не собирались. Во взгляде Эйса любопытство смешалось с раздражением. Казалось еще немного и он броситься на нас с кулаками, только бы утолить свой интерес. Узнать, так ли это, нам не удалось – мы снова зашлись в тяжелом кашле. Он был такой сильный, что наше маленькое тело каждый раз содрогалось. Откашляться все никак не удавалось и, не способные нормально вдохнуть, мы начали задыхаться. Паника медленно захлестывала наше сознание. Зато кажется мальчишка с таким сталкивался не впервые. Он схватил маленькую баночку, до этого мирно стоящую на краю тумбочки, зубами выдрал пробку, подскочил к нам и приподняв нашу голову влил лекарство в судорожно хватающий воздух рот. Мы едва не захлебнулись, но все-таки сумели проглотить спасительную жидкость. Кашель прекратился. Тяжело дыша мы медленно успокаивались. Эйс аккуратно опустил нас обратно на подушку. Лицо его тревожно нахмурилось. - Врач приходил недавно. Говорил, что ты отморозила легкие и подхватила пневмонию. Лекарство выписал, деньги содрал, но сказал, что все зависит от тебя и гарантий он не даёт. У тебя уже было несколько таких приступов пока ты не приходила в себя. Микстуры осталось совсем мало. Дадан навряд ли еще раскошелиться, так что придется экономить. - Не волнуйся, мы сильные – справимся. – Говорить было тяжело - наш голос хрипел и срывался. – Кажется, мы что-то читали об этой болезни. Надо только вспомнить. Но мальчик совершенно не обратил внимания на наши слова. - А еще старик как-то упоминал, что дети без имени слабее, чем поименованные. – Эйс говорил медленно и задумчиво. Так, что волей-неволей будешь прислушиваться. Некоторое время он просто молча стоял, скрестив руки на груди и внимательно вглядываясь в наши глаза. Затем он кивнул, словно решил что-то очень важное для себя и торжественно сказал: – Отныне, ты – Руж. Так звали мою маму. Гарп рассказывал, что она была красивой и сильной духом женщиной. Надеюсь это имя хоть немного тебе поможет. Носи его с гордостью. Мы пораженно замерли, не в силах отвести взгляд от довольного собой паренька. Этот мальчик только что несколькими фразами пробил всю нашу броню, возведенную для защиты от окружающих людей. Вряд ли он сам осознавал, какой смысл был вложен в это имя, какое огромное значение имели для нас его слова. Болезнь пусть и притупила нашу чувствительность, но не задавила с концами. Мы чувствовали, как трудно мальчику было решиться на это. Видимо, он совсем не знал свою маму и даже крохи информации о ней ценились им на вес золота. Тем не менее он переступил через внутреннее сопротивление и дал столь дорогое для него имя не знакомой по сути девочке. Мы бы на такое не решились бы. В один миг Эйс прыгнул из графы «полезные знакомые» в графу «семья». Уголки глаз защипали подступающие слезы. - Мы будем им гордиться, старший брат. – Счастливая улыбка озарила наше лицо.