— Ты знаешь его?
Слова магистра Дина дошли до Рана как сквозь толстый слой ваты. Он был слишком глубоко в себе, в мороке своих сомнений.
«Конечно, знаю. Это Каллеф, ученик Долоруса, наутоланина».
Редвин помотал головой:
— Первый раз увидел, магистр. Он управлял плотоядами, напал на этого... на бита, — зеленый вроде представился, но имя совершенно вылетело из памяти. — Я не хотел, магистр! Я не хотел!
— О чём ты? Ты герой, Редвин. Выстоять против такого противника, и всего лишь с этим недостойным подобием оружия!
«Недостойное подобие... будь оно чуть полегче — хотя бы вровень с коррибанскими чёрными клинками — Каллеф был бы ещё жив!»
— Я не хотел убивать, магистр, — отчаянно повторил Ран. — Я хотел только оттеснить его от... от бита. Может быть, вырубить. Но я ошибся, и я убил его.
— Разве ты впервые убиваешь? — в голосе джедая было недоумение.
«Неправильно. Всё неправильно. Почему он не ругает меня? Я ведь заслужил!»
Учитель... учитель строго и устало нахмурился бы. Потом... потом сказал бы что-нибудь вроде:
— Ран, смерть — это одна из тех вещей, которые нельзя отменить. Мы, ситы, не боимся её — но мы знаем ей цену; мы помним, что часто ошибка страшнее преступления. Сейчас ты осознал это; не утрать же это осознание, храни его, берегись наносить удар, когда можно воздержаться от него.
Учитель был, мягко говоря, неортодоксален в своих взглядах на этот предмет. Но ведь и Гаркун обозвал бы его болваном, криворуким экзотом, не способным отличить своих от чужих и тыкающим мечом куда попало без разбору, поскольку мозгов в голове не хватает подумать. «Теперь сам с Долорусом разбирайся, отрыжка ранкора, — сказал бы он. — И пусть задница платит за грехи башки».
— Да что с тобой, — джедай тряхнул его за плечо. — Что тебя так задело, Редвин? Ты ведь храбро сражался с киликами. Ты точно не знал этого парня?
«Долорус часто говорил, что ученик — единственная причина, что он ещё жив. Каллеф ему был как сын. Даже меч у него — от Долоруса, его первый клинок».
— Магистр, я убил человека! — Ран сорвался на крик. — Убил по ошибке, когда мог и должен был оставить в живых!
— Ты джедай, Ред, — это было сказано почти ласково. — Ты не мог ошибиться. Сила хотела его смерти, твоя рука же просто последовала за её волей. Я чувствую в тебе сомнения и страх; отбрось их — это первые шаги к падению. Ты убил ситха...
— Ситха? Но он сказал, что джедай!
— Он солгал.
Магистр наклонился, подбирая с земли световой меч — тот самый меч Долоруса, его подарок ученику — и в лице его на миг мелькнуло что-то человеческое. Словно в глубине серой пещеры мелькнул огонёк. Мелькнул — и погас.
— Ты должен доложить Совету, — сказал магистр. — Я попрошу грандмастера Шан собрать сессию. И разберусь с плотоядами.
Ран кивнул, потом, запоздало сообразив, поклонился. Вышел.
Голова была пустой и тяжелой, плечи ныли, словно от немыслимой тяжести. Он должен был торжествовать: вот, его взял в ученики, взял именно тот, кто и должен был. Первая фаза операции прошла успешно. Надо радоваться. Вместо этого он терялся в сомнениях, тонул в разочарованиях.
«Так хотела Сила», — сказал магистр Дин. Ран даже знал имя этой Силы — точнее, имена. Смешно, как джедай свято верует в то, что им руководит нечто высшее и могущественное, слепо бредя на поводу у тех, кого он должен бояться пуще смерти: у ситхов.
— Тот, кто слишком горд, всегда слеп. А тех, кто слеп, водят в поводу, — часто говорил учитель.
Оргус Дин был слеп дважды: в гордыне и в смирении. Первая учила его верить в свою непогрешимость, а второе — объяснять её непогрешимостью Силы, воле которой якобы никто не может противиться. Тем легче было с ним играть, тем легче будет им управлять... но от этого не легче.
Ран верил в Империю. Ран верил в ситов. В то, что без Императора они наконец станут свободны и обретут свою истину, которую пока что можно искать только в сугубой тайне, прячась от всезнающих глаз разведки и полиции нравов. Ран знал, что они с учителем живы только потому, что — пока что — не нашлось рук, готовых стащить с пьедестала слишком высоко забравшегося еретика, открыто отрицающего многие основания имперской жизни. И Ран надеялся — втайне частью даже и от самого себя надеялся — отдохнуть здесь, где учат милосердию и состраданию. Надеялся очиститься от пятен, которые оставила на нём жизнь среди духовной грязи, жизнь, в которой жалость считалась слабостью по умолчанию, а смерть многие полагали разменной монетой.
Болван! Сейчас он готов был смеяться над собой — вот только смех этот не был весел, вовсе нет. Джедаи, в которых он наивно видел воинов добра и света, оказались в чём-то даже хлеще родных и привычных "тёмненьких" изуверов. Оргус Дин нанёс первый удар, но добила его грандмастер Шан.
— Убийство нарушает покой Силы, — сказала она. — Поэтому очень важно, чтобы в тебе не было эмоций, когда ты убиваешь.
Ран снова попытался объяснить: он ошибся, он не хотел нанести смертельный удар, ему больно, ему стыдно.
Он ломался под грузом вины, он нуждался в строгом выговоре, в наказании, которое снимет с плеч хоть часть тяжести. Да, частью дело было в том, что Каллеф — ученик и друг Долоруса, "свой". Но Ран уже убивал имперцев — на Балморре, по приказу Тремейна. Это было больно, но это была часть подготовки, это был его долг. Он как раз-таки и должен был привыкнуть сражаться со своими, бить по ним без задней мысли, не меняясь в лице.
Нет, нет, дело не в том. Просто Редвин тоже не должен был убивать Каллефа. Редвин джедай. Редвин верит в милосердие, Редвин взял бы его в плен и попытался (он ведь наивен) убедить отказаться от дурацких и злобных идей о тотальных зачистках. (Из плена его бы спасли; ведь не могут же Тремейн и учитель бросить операцию на самотёк? Нет, на Тифоне должен был быть кто-нибудь, должен был быть "нянька".) Разве джедаи не понимают? Разве грандмастер Шан не видит?
— Сомнения, боль... они ведут на тёмную сторону, падаван Редвин. Тебе многое дано, и спросится с тебя тоже много, — сказала она. — Многие искушения ожидают тебя; не поддайся им, не возгордись.
Он чуть не плакал.
— Падшие всегда полны эмоций, — сказала она, и это было укором. — Они сражаются, питаясь гневом и страхом.
Это было таким дурацким упрощением всей тактики воинской школы, что Ран почти обиделся. Но вместо этого он деликатно заметил:
— Тот человек не боялся. Он был спокоен.
«Потому что Каллеф всегда спокоен и немного весел, это его стиль, это источник его сил: спокойная вера в себя и презрение к противнику. Всегда
был спокоен», — горло снова перехватило спазмом.
— Не позволь внешнему обмануть тебя, — сказала она. — В душе у него был страх.
— Да, грандмастер, — кротко ответил Редвин.
Он должен взять себя в руки, он не должен беситься, он не должен злиться на её ограниченность. Он же хочет быть хорошим джедаем?
***
«Я же хочу быть хорошим джедаем», — тоскливо напомнил себе Риан.
Даже очень хорошим джедаем, пожалуй. А значит, никаких споров с начальством. Даже когда ему прямо запретили провожать бедных адептов с Буераков до линии обороны — дескать, не для того ты в Ордене состоишь.
— А для чего? Разве долг джедая — не защищать людей?
— Долг джедая — служить Республике, — сухо ответило начальство.
А долг сита — служить Империи. Так же расплывчато и так же обозначает отсутствие внятных обязанностей.
— Разве эти дети — не граждане её? — попытался было он возразить.
— Не тебе об этом судить, тварь.
Всё, приговор подписан, итог подведён: действительно, не ситам рассуждать о долгах джедаев, не лордам — о гражданстве Республики. Как удобно, как омерзительно удобно! Ему захотелось достать посох и крутнуться на месте, не оставляя вокруг никого живого, но посоха у него не было — так, тренировочный электрошест — да и не пристало джедаям убивать во имя преодоления острой фрустрации.
Но расследование увенчалось каким-никаким успехом: насколько он смог узнать от переселенцев из Калликори, голокрон взял их герой и практически святой, балморреанский иммигрант Нален Ралок. По слухам к прочим его бесчисленным достоинствам присоединялась и одарённость. Это уже пугало, и он позвонил мастеру Юон. Не за советом, нет; едва ли она сможет посоветовать что-нибудь если не мудрое, то хоть адекватное. Просто сообщить: так и так, Нален Ралок, иду к нему.
«Лучше это буду я, чем какой-нибудь другой зеленый падаванчик. Всё-таки я мастер школы тайного удара, бывший военный разведчик... лорд ситов, наконец. А они пошлют мальчишку или девчонку, ещё не заслуживших своего меча — и толку-то?».
Подозрения, что всё не так просто, усилились по мере приближения к пещере. От неё пахло смертью — несвежей, затхлой смертью, которая отказывается себя признать. Или Ралок — восставший покойник, или... про "или", учитывая, какой именно голокрон украл тви'лекк, думать было неуютно.
Риан закрыл глаза, призывая тени. Наверное, это было неправильно; наверное — нет, точно — существовала какая-нибудь аналогичная джедайская техника. Например, раствориться в ярких солнечных лучах... («А если и не существует, идея хороша и требует обдумывания в свободное от работы время», — мысленно поставил он галочку.) В любом случае, ему надо было спрятаться и безопасно разведать логово противника — и тени могли в этом помочь, принять в свой хоровод, укрыть от любопытных глаз.
* * *
А вот и гость подоспел, — усмехнулся Радживари.
Тремейн покачал головой.
— Мы теряем время, учитель. Мой друг в руках... человека, который способен пытать его просто назло джедаям, а ты хочешь, чтобы я сидел здесь и ждал этого дарагонова Риана!
Хочу, — согласился голос. —
Как бы я ни верил в тебя, твои возможности, мой мальчик, пока что очень скромны. Ты не справишься один, а мне нужен более совершенный сосуд
— Значит, мы...
Обманом заставим нашего нерфа пройти к Источнику. Там я займу его тело и, в благодарность за помощь, освобожу твоего друга. Это потребует всего пары часов, ученик. Не бойся. Страх — удел слабых и недостойных
— Я не боюсь.
И Тремейн не врал: он не боялся. Он был в бешенстве. Вектор ещё несколько часов будет в руках неуравновешенного Долоруса; лорд Риан, единственное возможное оружие против Радживари, неведомо где; зато какой-то болван уже прётся в пещеру, как бабочка на огонёк, чтобы покорно стать новой тушкой для древнего джедая с манией величия. И это всё его вина. Его ошибка. Его проваленная операция.
«Которая может стоить жизни Империи. Что там — всей Галактике».
Голос в голове, упиваясь своей хитростью, обрисовывал очумительный план залучить себе "восхитительно сильный сосуд". Единственное что утешало — вроде бы Источник располагался вблизи логова Долоруса, значит, если повезёт и Тремейн что-нибудь сумеет придумать... какой-нибудь выход в последний момент... тогда он сможет, всё-таки сможет повернуть всё в свою пользу. Выиграть.
«Или хотя бы как Чёрный Маршал — не проиграть».
Ну же, ученик, полюбуйся на своего будущего наставника!
Радживари был явно в ударе: в ответ на выраженное недоумение никого не видевшего Тремейна он что-то сделал, и каким-то хитрым образом прятавшийся джедай показался на свет.
То был день, в который Тремейн поверил: есть что-то превыше людей, и это что-то хочет им победы.
Потому что с голокроном в руках у входа в его времянку стоял именно тот единственный, кто мог и должен был одолеть безумный дух.
Проклятый предатель, беглый лорд Риан.
