* * *
Долорус очнулся и немедленно сморщил все головные щупальца от невыносимой боли — в этих самых щупальцах, в висках, в глазах. Очевидно, сотрясение мозга — и, возможно, лёгкая травма тьмой. Во втором он не был уверен, а думать было больно. Он потянулся за мечом, но тот крепко держали. Кто? Неужели тот другой ученик, неведомым образом из обречённого на поражение обратившийся в победителя? Да, он: сидит на ступенях трона, и меч — у него на поясе. — Как ты смог победить меня? — спросил Долорус. — Как ты смог, ты ведь был слабее? Другой ученик пожал плечами: — Сила бывает разная. Правда — тоже сила, например. А она была на моей стороне, Бенгель Морр. — Долорус, — возразил он. — Моё имя Долорус! Бенгель Морр был бесполезной, слабой, безмозглой амфибией. — Он был героем битвы за Храм, — возразил юноша. — Я стал героем многих других битв, — Долорус оскалился. — Империя трижды увенчала меня золотым венком! — Но могут ли они стоить больше того венка, который ты заслужил тогда? «Откуда он знает?» Когда Бенгель Морр предложил мандалорцам принять капитуляцию на условии обращения, как с пленными, те очень развеселились. Выяснилось, что у мандей пленных принято пускать на пользу воинам, будь то в качестве мишеней или просто игрушек для приятного досуга. Тогда он решил лучше погибнуть самому вместе со всеми больными. Достал меч и попёр на них, как полный дурак, готовый в миг своей смерти замкнуть контуры всего больничного оборудования, гарантируя взрыв и надеясь на то, что этот взрыв похоронит и захватчиков тоже. Так бы всё и вышло, не вмешайся Та Женщина. Это она сказала: «Если кто-то и заслужил сегодня венок, то двое детей: наш Риан да их Бенгель». И добавила что-то печальное о том, как плохо, что детям приходится воевать и заслуживать венки. «Она была слабой, сентиментальной — неудивительно, что она погибла». «Но разве она была слабой? Разве был кто-то сильнее её?». — Откуда ты знаешь о том венке? — Разве я не джедай? — другой ученик пожал плечами. — К чему мы говорим о нём? Ты что, надеешься раскаять меня и обратить вспять? Превратить обратно в бессильного глупца Морра?* * *
«А на что я, действительно, надеюсь?». Да в общем-то, ни на что. Просто нельзя же позволить ему умереть, а того больше — нельзя позволить ему продолжить сходить с ума. Он нужен Империи, причём в здравом уме. — Нет, не надеюсь. Ещё великий Юлик Кель-Дрома сказал: нельзя снова стать собой вчерашним. Но всегда можно стать собой завтрашним. — И только от нас самих зависит, каким будет это завтра, — лорд Долорус тряхнул щупальцами. — Знаю, знаю. Ты убил моего ученика. Зачем? Внутри всё сжалось в комок. — Я ошибся, — получилось как-то сипло, жалко и нелепо. — Я ошибся, понимаете? — Нет. — Тренировочный меч был слишком тяжёлым, я не привык к нему, — Ран закусил губу. — Я пытался вырубить его — ну, как вас. Но я ошибся, я неправильно поставил руку... Долорус жутковато расхохотался. — И ты просишь у меня прощенья? Ты, убийца по ошибке, просишь прощенья у человека, которого лишил единственного близкого? Захотелось расплакаться. Не от горя, не от беспомощности даже — от нечаянной радости. Наконец-то. Наконец-то те слова, которые он так отчаянно хотел услышать с самого начала — слова упрёка, осуждения, обвинения. — Нет, что вы. Я и думать об этом не смею, — Ран помотал головой. — Я и сам-то себе едва ли это прощу. Просто... просто вы спросили. Я ответил. Я не хотел его убивать, я хотел только вырубить его. Остановить. — Как и меня, да? — Да, как и вас. Убийство никому никогда не шло на пользу. — А убийце? — Особенно убийце. Так всегда говорил мой учитель. Он говорил: это последний рубеж, за который нельзя заходить, если есть выбор и возможность не заходить...* * *
«Какой смешной он, оказывается — этот другой ученик!». Он напоминал Бенгеля Морра: то же бесхребетное следование джедайским постулатам, тот же страх необратимого. Как и Бенгель Морр, этот другой ученик сейчас мается, словно убил не Каллефа, а самого себя. Долорус сказал ему об этом, чтобы поддразнить — но получил в ответ строгое и серьёзное: — А разве бывает иначе? Разве убивая кого-то, мы вместе с тем не убиваем и какую-то часть себя — того самого невозвратимого себя вчерашнего... — Ты правда полагаешь, что от твоих благоглупостей я раскаюсь и вернусь в Орден? — Нет, — другой ученик мотнул ещё не остриженными белыми патлами. — Что вы. Я уверен, вы не захотите возвращаться. Но это же не значит, что вы захотите остаться Хозяином Плотоядов. Всё-таки мне кажется, он тоже — вчерашний. Хотя бы потому, что он не мог проиграть — а вы вот проиграли. В его словах была правда — горькая, неприятная, обидная правда. Хозяин Плотоядов не мог проиграть, а он вот проиграл. И возможно, дело тут и впрямь в том, что правда оказалась на стороне другого ученика. — То есть, тебя не смущает, что я могу вернуться в Империю и продолжить сражаться за неё? — Ничуть, если честно, — другой ученик пожал плечами. — Добро и зло — не позиции в мультипаспорте, они не зависят от гражданства. — Что ты несёшь? — начальственный рявк учителя сложно было с чем-то спутать. Миг — и над головой полулежавшего на земле Долоруса скрестились два меча: синий — учителев, и красный — его собственный.* * *
Вектор поперхнулся нехорошим матерным словом. Только-только казалось, что кризис разрешился, что теперь их заветному мальчику ничто не угрожает... — Империя принадлежит Тьме, Ред! — магистр Дин пытался прорваться мимо одного своего ученика к другому. — Как ты можешь отрицать это? Как можешь говорить, что человек, отрекшийся от Республики ради Империи, не отдаётся Тьме? — Сейчас Тьме отдаётесь вы, учитель, — возразил Ран. — Вы принимаете её всем существом, и она берёт вас, как нечто, своё по праву. «Мне показалось, или это он пошло пошутил? Причём пошутил довольно неизящно и прямолинейно». Синий клинок сталкивался с красным, глухое гудение наполняло тронный зал. Плотояды, не успевшие последовать приказу нового вожака "убираться в свои стойбища", с любопытством наблюдали за боем. «Ещё бы не с любопытством: у них от итога сражения зависит, кто станет ими командовать. А у меня — что? Буду ли я жив? Будет ли жив весь мир?». Вектор устремил отчаянный взгляд на Долоруса. Тот, конечно, был в ужасном состоянии, но, может быть, он всё же вмешается? Ведь и его жизнь зависит от этого поединка! — Отойди в сторону, я должен остановить этого сита раз и навсегда, ученик! — крикнул магистр Дин. — Нет. Я не могу позволить вам стать убийцей безоружного. Убийцей человека, который почти готов обратиться к свету — даже если он нашёл его не в Республике. У света нет и не может быть национальности! «Ран, глупый, славный Ран! Да отойди ж ты в сторону, смирись. Дай Дину убить ситха, закрепи свою позицию в Ордене. Ты ведь больше не имперский ученик лорда Каллига, ты теперь джедай...», — но мириаланин не был телепатом, увы. И был во всём учеником Каллига. Рисковать собой ради сомнительного, но высокоморального предприятия? Всегда пожалуйста. «По крайней мере он держит фасад джедайской благоглупости. На том спасибо».* * *
— Слишком прыгает, — отчаянно выдохнул Тремейн. — Я не могу рассчитать траекторию... Риан сухо кивнул. Что бы ни происходило внизу, вмешаться было необходимо. Потому что магистр Дин, очевидно, свихнулся. — Я попробую спуститься. Надеюсь, Редвин сможет столько-то продержаться. В конце концов, Дина явно ещё не отпустило эффектом веществ, они примерно на равных сражаются...* * *
— Я не позволю вам приблизиться к этому человеку, мастер Дин, — другой ученик решительно наступал. — Вами руководит Тьма, и если вы дадите себе роздых, вы это поймёте. — Отойди, Ред, или умрёшь вместе с ситхом! — Со всем уважением, учитель, это участь лучше, чем стать таковым, позволив вам преуспеть. — Тебе не выиграть. — Этот человек тоже так говорил. Но правда всё ещё на моей стороне, мастер Дин. Долорус задумчиво пошевелил щупальцами, загребая мелкий калефский песок. Вообще-то он хотел умереть от руки учителя — раз уж не смог его победить. Если вышло так, что Оргус Дин был прав, а Бенгель Морр — нет... Но если прислушаться к непростительно джедайскому бреду, исходившему из уст мальчишки-мириаланина, получалось наоборот: прав был Бенгель Морр — тогда. Неправ был Оргус Дин — тогда и сейчас. И Долорус тоже был неправ — сейчас. Это был интересный расклад. Небанальный. Любопытный. Всё тело и голову ломило. И по-прежнему не слишком хотелось жить. Но когда учитель — бывший учитель — всё-так загнал своего нынешнего ученика в угол и последний удар был почти неизбежен, Долорус всё-таки ухитрился одним прыжком преодолеть немалое расстояние и подставить под учительский светак тяжёлый тренировочный меч. «Не то, чтоб это могло решить исход поединка, но я хотя бы внёс свой вклад», — подумал он меланхолично глядя на деревянные и стальные ошмётки, оставшиеся от недостойного оружия падаванов. — Магистр Дин, остановитесь! — человек в цифровой вуали и джедайской походной мантии без знаков различия возник словно из ниоткуда. — Кто ты? — Слово и дело Ордена. Вы арестованы по приказу Совета. Господин Шив будет понятым, — сообщил тот. Волшебная формула была произнесена: ещё миг назад пылающий праведным гневом и готовый убивать, учитель опустил оружие. — Я? Но здесь... — Магистру было видение, что Тьма обволакивает вашу душу. Что касается этих людей, о них позаботятся наши союзники-тви'лекки. Господин Ралок, прошу вас... — Союзники? Но... — Тьма туманила вам взор. Пройдёмте. Это было так нелепо и внезапно, что Долорус не смог сдержать смех. Особенно когда Тень Девять с самым невозмутимым видом подошёл к нему и защёлкнул наручники у него на запястьях. Он только и смог, что шепнуть: — Не вздумай устранять мальчишку! Он... под моей защитой. Будем так считать.