* * *
Весь в сиянии своей джедайской безупречности, другой ученик стоял перед ним и предлагал путь на свободу. Путь назад в Империю, к уважению, к светским раутам, к благосклонности красавиц и золотым венкам. Назад к лорду Долорусу. Бенгель Морр, глупая амфибия, почему-то не хотел этого пути. Может быть, потому, что ключ к нему был в руках другого ученика, светлого и джедайского, такого правильного и достойного, что его хотелось зарезать. Может быть, потому, что пути-то в общем и не было. Юлик Кель-Дрома был неправ во многом, но не в том, что невозможно вернуться к себе прежнему, когда этот ты стал уже прежним. Нельзя войти дважды в одну и ту же реку, нельзя шагнуть во вчерашний день. Лорд Долорус стал Хозяином Плотоядов и был повержен в честном бою; он был слаб и принял смерть, как и пристало слабым. Тот, кто сидел сейчас в камере храмовой тюрьмы в ожидании транспорта на Спинтир, не знал своего имени и своей сути. Только надеялся узнать. — Извини, падаван Редвин, мне не интересно. Хотя, конечно, забавно подумать, как изменились нравы Храма с тех пор, как я учился здесь. В ту пору подобные вещи кому попало не доставались. Казалось бы, война должна усиливать меры безопасности, а не наоборот!... Недоумение во взгляде другого ученика дорогого стоило. — Я знаю, что болен и нуждаюсь в лечении, мальчик. — Но ведь Спинтир — это не про лечение, это про... — Лечение бывает разным, мальчик. Иногда — очень болезненным. Мучительным даже, — кто бы он ни был, он старался сохранить достоинство и заставить свои слова звучать мудро и красиво. — Это не значит, что от него надо отказываться. Мириаланин покачал головой. «Всё ещё не верит. Впрочем, кто б его винил — я ведь и сам себе верю едва-едва». — Понимаешь, — он встал, говорить стоя ему всегда было легче, — я прибыл судить Орден за его преступления. Судить, выносить приговор и карать — ведь кто есть джедай, если не прокурор, судья и палач в одном лице? — Рыцарь? — неуверенно предположил тот. — Защитник, оправдание и спаситель? — Юный идеалист, подверженный иллюзиям. Таковым и оставайся, потому что в тебе я вижу джедая. Настоящего, такого, о котором забыли уже эти напыщенные глупцы из Совета и их трусливые ученики. Хорошо бы я всё же однажды вернулся со Спинтира, рыцарь Редвин. Хотя бы чтобы однажды отплатить тебе добром за этот урок... Всё равно теперь, когда больше нет Каллефа и больше не о чем считаться с учителем, мир стал довольно пустым.* * *
— Может быть, всё-таки... — Ран поперхнулся. Он ведь не от сердца делал то, что делал. Он потому, что надо — для миссии, для Империи. Для учителя. Он совсем не джедай, и подавно не тот джедай, который нужен лорду Долорусу. «И вообще, лорд необходим Империи. А Спинтир — это ад». Долорус покачал головой и, усевшись на лавку, обнял щупальцами собственную голову, так что они закрыли всё лицо. Явный знак, что с его стороны разговор окончен и продолжению не подлежит. «А что бы на моём месте сделал учитель? Что бы он решил?» — да что угодно. Учитель потому и был учитель, что он был непредсказуем. Мог силком вытащить Долоруса из камеры, за шкирку закинуть в корабль и оттащить домой. А мог — оставить как есть. А мог... — Мастер Морр, и всё-таки, — уже твёрже повторил Ран. — Со Спинтира не возвращаются, вы это знаете. Неужели вы полагаете, что не сможете выбрать себе лекарство сами, без помощи каких-то шарлатанов без лицензии, которым лишь бы попафоснее и побольнее? Знаете, мой учитель — целитель, и он говорит: если лекарство приносит боль, велика вероятность, что оно просто не подходит. — И что ты предложишь мне взамен? — Другую жизнь. Не Спинтир и не Империю, — «прости, дорогая родина». — Изгнание. И, если моё мнение что-то значит для вас — я бы предложил вам попытаться не истязать себя, а помогать другим. Зло не исправишь новым злом, даже если причинить его злодею. Только добром. — И откуда ты знаешь, что я не отправлюсь в Империю, как только меня минует Спинтир? Что я приму приговор мальчишки неполных двадцати лет? Ран пожал плечами. Вышло почти сердито. Правильные слова были уже наготове: — Ну, вы же сами сказали: почему-то в это военное время мы стали больше доверять друг другу. Потому, что у нас не осталось ничего, кроме веры — хотя бы друг в друга.* * *
Магистр Сатель Шан мрачно смотрела на сидящую напротив женщину. Когда только джедаи завели привычку наряжаться, как дешевые клоуны? Скоро двадцать пять лет, как Орден опомнился от Резни и вернул себе репутацию, а некоторые всё ещё считают, что дни их сочтены, и джедаям допустимо строить из себя дешевых базарных гадалок. — Вы уж позаботьтесь о нём. Мальчику нужно закончить обучение — а я ему больше ничего дать не смогу. "Мальчику, тридцать четыре мандалорских ситха! Этому мальчику сорок лет в обед. Но некоторые совершенно не способны признавать ни за детьми, ни за учениками права взрослеть". Раньше, правда, Сатель полагала что люди такого дара, как эта женщина, от подобного застрахованы. Ага, йольда с два. — Да, мастер Хулис. Вы точно уверены, что не можете остаться на Тифоне? Возможно, вашему ученику потребуется ваша помощь, хотя бы поначалу... — «а главное, ваша помощь может потребоваться нам, о великая провидица!». — Увы, магистр Шан. Моя судьба зовёт меня, и я следую её указаниям. Мне совершенно нечего делать на Тифоне, — женщина печально поджала губы, поправила на плечах пёструю шерстяную шаль, движением запуская тихий перезвон длинных серег и множества тонких браслетов. Арвен Хулис, мастер-джедай. Пророчица, способная читать людей и будущее с лёгкостью, с какой иные читают книги. Сатель её не помнила; зато неуверенно припоминали старшие мастера. Вроде бы такая была, вроде бы четырёхглазая[2], вроде бы из тех самых Хулисов. То ли в анклаве на Тарисе подвизалась, то ли ещё в каких-то гребенях — да так там и сгинула. Как оказалось, не окончательно. Просто чудаковатая дама провидела грядущий Ад, Катарр и Малакор, собрала нехитрые пожитки и скрылась в дебрях Космоса Хаттов. Там же она подобрала одного из выживших в Резне падаванов, которого обучила, чему могла — и теперь вот привезла дитачку в Храм Джедаев. Рыцарем становиться. — Он готов к испытаниям, магистр Шан. Он может сам в это не верить, но он готов. И ему нужно их пройти, нужно стать рыцарем. Мастером даже. Если вы найдёте ему ученика, будет просто замечательно... Во внешности мастера Хулис больше всего раздражала не шаль, не головной платок, из-под которого выбивались непослушные седеющие кудри, даже не жуликовские митенки или звенючие украшения. Даже не улыбка, слишком наивно-приветливая, чтобы быть искренней. Нет. Раздражали очки — огромные стрекозиные очки-гогглы, за стёклами которых глаза были совершенно незаметны. Даже их цвет, и тот нельзя было уверенно назвать. То ли серые, то ли карие... — Но хотя бы фамилию его вы можете сказать? Я не могу внести падавана в реестры просто как "Кейна". — Ну, запишите Джетом[3], — пожала плечами женщина. — Или можете под моей, если вам так больше понравится. — Хулис-воин? Даже звучит странно. Может, тогда лучше Дрэем? — А эти-то тут причём?! — чудачка всплеснула руками. — Ну... ведь они, и Хулисы... — Стоило один раз одной женщине выйти замуж, как фамилию её мужа щедро распространили на весь род. Слёзы Скивы, ну что за глупость! — Скивы? — Простите, вырвалось. Привыкла, знаете. Обычная божба одного окраинного народца, есть у них такая богиня. Только и делает, что ревёт. — Каких только занятных обычаев не бывает у окраинных народцев, — вежливо кивнула Сатель. — Вы еще долго здесь будете? — Нет, полагаю, я покину Тифон сегодня вечером или завтра утром. Долгие проводы — лишние слёзы. Нет эмоций, есть покой. Она вообще за время разговора часто начинала бросаться кластерными бомбами из плохо слепленных друг с другом цитат. — Неужели даже не дождётесь результата испытаний? — провидица была смертельно необходима. Сейчас, когда восские Пророки провозгласили явление Избранного... — Результата испытаний? Полагаю, дождусь, — несносная дамочка сверкнула очками. — Вопрос только, чьих испытаний...* * *
Риан протянул имперцу руку и тот крепко, сердечно пожал её. — Удачи, агент Тремейн. Пусть Сила будет тебе верна. — И тебе удачи, "падаван Джет". Да пребудет с тобой Сила, — усмехнулся тот. Он предусмотрительно не снимал маскировки, так что всё ещё казался тви'лекком. — Кстати, почему ты всё ещё падаван? Мне казалось, та катавасия была испытанием, нет? — О, это забавная история. Моя учительница потеряла сознание на церемонии посвящения. Теперь она при смерти, а я, кажется, считаюсь проклятым, — Риан покачал головой. — Такие дела. — Если что, обращайся. Я постараюсь помочь. Конечно, дорога обратно в Империю тебе закрыта, но... — Спасибо, не надо, агент Тремейн. Правда, не надо. — Но ты же понимаешь, что они могут просто-напросто тебя убить, да? Джедаи не любят проклятых, тронутых тьмой, больных... это не имперская пропаганда. Это правда. — И всё-таки, я попробую выжить. Спасибо, в любом случае. И до встречи — мнится мне, она ещё будет. — Ох уж эти силовики... до встречи, милорд. Я хотел сказать, падаван Джет. Это было странное прощание: в глухих горах, невдалеке от поселения плотоядов, где смутно ощущался след имперского судна класса "Призрак". Между ними двумя — разведчиком и бывшим разведчиком, имперцем и джедаем, врагом и врагом... — Странно прощаться с тобой вот так, — честно сказал Риан. — Почти как с другом, — согласился тот. — Но не сомневайся: если того потребует дело, я застрелю тебя, не задумываясь. — Не сомневаюсь. Но я надеюсь не встать на пути у твоей работы или твоей — нашей — Империи. — Всё ещё надеешься быть своим собственным джедаем? — Джедай по природе своей никому не принадлежит. Но я не свой собственный. Я ещё орденской, и коррибанский, и всех моих треклятых предков... — Разве это не привязанности? — Это я, агент Тремейн. Разве у вас не точно так же? Псевдо-тви'лекк пошевелил лекками (нет, право, отличная маскировка), кивнул. — Так же. Помолчал и добавил: — Иначе, по-моему, и нельзя, если хочешь быть... живым. Нормальным. До встречи! Риан кивнул, развернулся и поспешил вниз по склону.