Потомки лорда Каллига

И снова ему снился этот неправильный, невозможный сон. Словно пришедший из детства, из юности, из времени, когда сны были лишь игрой усталого воображения, весёлыми и страшными картинками на стене. Каменная площадка посреди чёрной пустоты, узкая каменная лестница ведущая к трону из белого, жёлтого и чёрного золота, и смерть за спиной, от которой можно только убегать, наматывая круг за кругом — но нельзя убежать. Мерцающие огни факелов, теряющиеся в серебристом светящемся тумане. Неровный пол с множеством камней и трещин, о которые запинаются ноги. Бежать, падать, подниматься и бежать снова — и так до бесконечности, пока не проснёшься. (А утром подниматься совершенно разбитым и работать, падать, подниматься и снова работать, пока не отпустят и можно будет заснуть. В общем-то, в детстве, в юности, в то время, когда он ещё не был ситом, а сны были лишь игрой усталого воображения, они не слишком-то отличались от реальности.) Но теперь всё было иначе. Он не мог видеть то, чего не было на самом деле. Не мог видеть даже того, что ещё только будет. Только прошлое или настоящее, или скитания по миру грёз, затерявшемуся где-то посередине. Не мог — но видел. И как будто одной неправильности было мало, мир вокруг подёрнулся рябью и Реут оказался по пояс в серо-буром пепле, смешанном со снегом. Совсем рядом с ним из этой мерзкой каши поднималась ввысь дорожная опора, на которой, высоко вверху, ещё держался кусок пермакритовой эстакады. Забравшись туда, Реут тщательно отряхнулся и растёр босые ноги, немедленно отозвавшиеся ноющим холодом. С неба падали хлопья того же серо-бурого пепла, к небу поднимались серебристо-лиловые струи то ли дыма, то ли тумана. Внизу и вокруг виднелись останки разрушенного города — как на Тарисе, только вместо жёлтоватой зелени болот здесь были пепел и снег. И чёрные лавовые скалы, которым неведомыми скульпторами были приданы черты живых существ. Людей, ситов, инородцев... Реут сморгнул. Эти скалы — они были знакомы ему. Это были знаменитые Чёрные Лики[1]. Порыв ветра чуть не сбросил его вниз, пришлось цепляться за кусок пермакрита руками и Силой. «Не может быть, не может быть, не может быть...» Ветер разогнал серо-бурые тучи, и на небе показались звезды. «Не может быть — ошибки». Это был Зиост, и он стоял на обломке эстакады там, где когда-то была Новая Адаста, этот памятник республиканскому самомнению и имперской победе[2]. — Просто видение, — сказал за спиной мастер Дрэй. — Но у меня не может быть видений! — Реут растерянно покачал головой. — Почему же? Каждый одарённый может провидеть, хотя бы иногда. Даже я, — на этих словах он как-то горько усмехнулся. — Провидеть — может быть. Но я Сноходец, а не Пророк. Пророки видят будущее; Сноходцы — прошлое и настоящее. Причём своё прошлое, не чьё-то ещё. Изначально, знаете, они были просто ущербными Пророками, которых вышвыривали вон, не давая полного посвящения, но со временем... Как всегда, возможность рассказать что-то простое и энциклопедическое его успокоила, настроила на рабочий, обыденный лад. Он любил факты, любил стройную последовательность событий, вырастающую на страницах истории. Они придавали миру структурированность, внятность. Объяснимость и закономерность. Но Дрэй, жестокий, как все джедаи, не дал ему соскользнуть в уютный мирок причин, следствий и объяснений. — Прошлое как оно есть, или прошлое как оно могло бы быть? — спросил он деловито. — Хороший вопрос, акк возьми! Вопрос и правда был хороший. — Пожалуй, ни то, ни другое? Я попадаю в застывший кадр прошлого и начинаю действовать в нём, как я нынешний, — пояснил Реут. — Я принимаю решения, осмысляю, сравниваю свой выбор тогда и тот, который желаю сделать сейчас. Но это не воспоминание, потому что я могу выйти на улицу и увидеть город, которого не видел тогда, встретить живших в городе людей, о которых никогда не знал... — Хм, — только и ответил мастер Дрэй. — Наши возможности, ваши желания! Не стоит стесняться — просто обратитесь во Всемирные Возможности! Над сугробами, и частично сквозь них, нёсся сине-бело-зелёный спидер без седока. В другое время, пожалуй, Реут воздержался бы от подобных подвигов — но сейчас выбор был попытаться на него спрыгнуть или оставаться здесь. И это был довольно-таки очевидный выбор. «Забавно, как быстро забываешь, что это только сон и всё понарошку», — подумал он. И ещё подумал, что надо бы найти где-нибудь сапоги. Конечно, отмороженные во сне ноги наяву останутся нетронутыми, но всё равно же неприятно. — Любопытно, — сказал Дрэй, — куда делся седок? Куда вообще делись люди? — И деревья, — рассеянно ответил Реут. — Здесь были деревья, красивые такие. И цветы, огромные такие снежные кувшинки. — Наверное, их засыпало. Сугробы всё-таки очень высокие. И ещё что любопытно: что это за пепел? Или пыль? Реут не знал; он сражался с автопилотом спидера, никак не желавшим уступать управление. — Седока, кажется, тут и не было, — заметил он. — Он просто должен был ездить по городу и звучать, реклама такая. Всемирные Возможности её часто используют. — Всемирные Возможности? — Фирма с Кантоники, — пояснил он. — Продают всякое поисковое, аналитическое и разведывательное оборудование, военное и гражданское. Например, именно они сделали мой макро-визор. — А. В наше время таких ещё не было. — Да, они после позора на Наследии Аркании рванули вверх — насколько знаю, до того это был просто филиал Адаскорпа, — кивнул Реут. И задумался, что не будь в его жизни мастера Дрэя, он бы никогда этого не узнал. Ему не была интересна история Республики, тем более недавняя история. Всегда хватало родной, с её бесконечными белыми пятнами, выжженными Катастрофой. Но чтобы понять, с кем именно он познакомился на Тарисе, понять судьбу этого человека — пришлось узнать очень многое. Не то, чтобы оно потом не пригодилось. Особенно на переговорах. Едва ли Реут стал бы вечным послом Тёмного Совета, если бы не знакомство с Дрэем. В какой-то момент Реут просто смирился. Не умрёт же он здесь, во сне, если не перехватит управление спидером? Так что он выбрал расслабиться и позволить машине продолжать намеченный для неё путь. Постепенно она замедляла ход: приближался район новостроек, единственный по-настоящему населённый район Новой Адасты. Здесь почти не было небоскрёбов — этой республиканской чумы, вечно ищущей одновременно остаться на земле и оторваться от неё. Небольшие строения, частные поместья, окружённые садами или строгими мощёными дворами, чаще всего накрытые куполами, защищающими от непогоды. — Как вы думаете: почему вы видите именно то, что видите? — Не знаю. Это не будущее, но этого и не было в моём прошлом, — растерянно отозвался он, и тут же понял, что не прав. Он не знал, он не помнил, когда — но он уже был здесь. Спидер остановился, позволяя сойти на покрытый той же омерзительной серо-бурой кашей тротуар. Холод обжёг стопы, уши обожгла страшная тишина. Это всё уже было. Этого никогда не было. — Мастер Дрэй, я помню, — тихо и жалобно сказал он. — Но этого не было. Но я помню. Я спустился сюда, вон туда, на площадку для шаттлов. Прошёл по улице. Я заходил в дома, но там никого не было, только этот клятый пепел, пепел повсюду. И сады... у Дарта Ревенанта были сады, известные на всю Империю. — Что осталось от них? — сухо и деловито спросил тот. — Тоже пепел? Реут кивнул. — Похоже на то, как вы описывали вашу Катастрофу, — джедай усмехнулся. — Но сомневаюсь, что её возможно повторить в нынешних условиях. Хотя... — Годера. Тремейн говорил, что он работает над агентом Оранжа, но, мастер Дрэй, у меня никогда не было видений. У меня не может быть видений! И пророки не воспринимают будущее как прошлое, верно? Тот неохотно кивнул: — Они видят, а не вспоминают. А жаль, удобная была гипотеза. У этого должна быть причина. У всего есть причина. Сады Дарта Ревенанта были на месте — именно такие, какими он их не помнил. Остовы деревьев, иссера-белые, рассыпающиеся от прикосновения. Горы пепла на месте клумб. Теплицы, заполненные тем же пеплом. И всё это — под защитой купола. (Хроникёры Катастрофы упоминали, что защитные поля и просто любые укрытия давали возможность пережить смертоносный дождь. Смерть туда приходила позже — вместе с отравленным воздухом или с истощением запасов.) — Кажется, что бы здесь ни произошло, оно произошло мгновенно, — задумчиво сказал Дрэй. — Смотрите! Центральная клумба — центральный экспонат и главная гордость этой живой... некогда живой коллекции — была накрыта дополнительным куполом. Микроклимат, сейсмический контроль, ни единого дуновения ветра. — Система немедленно среагировала и погрузила всё содержимое в стазис, — пояснил джедай. — Помните тарисские розы, которыми вы так восхищались? Они были получены тем же способом. В некоторых домах в момент падения бомб включились защитные системы. Но тарисские розы были вечно умирающими и всё же живыми. Цветы, травы и кустарник на любимой клумбе Дарта Ревенанта были не просто мертвы — это был всё тот же пепел, просто спрессованный в живоподобную форму и лишённый возможности осыпаться. — Я не понимаю, — признался он. — Это нормально. С непонимания начинается путь к постижению, — мастер Дрэй усмехнулся. — Для начала, к постижению простого вопроса: чего именно вы не понимаете, лорд Каллиг? Ничего? А что здесь можно понять? — Зачем мне дано это увидеть? — с неуверенной надеждой обернулся он на собеседника. — И это правильный вопрос! — торжественно возгласил тот. — Который пророкам стоит почаще себе задавать. Реут прикрыл глаза, стараясь запомнить как можно больше. Холодная клёклая кашица на земле. Жуткая тишина, в которой молчит даже ветер. Хлопья, летящие с неба. Мёртвые остовы деревьев. Мёртвые подобия цветов. Пустые дома. Спидер без хозяина. Обломок эстакады. Чёрные Лики. — Что бы это ни было, — решительно сказал он, — я подумаю об этом завтра. У него было ещё столько дел, в конце концов.