Мёртвая женщина в чёрной куртке и чёрной доспешной юбке задумчиво смотрела на ночной Корускант, потягивая через трубочку какую-то дрянь, сравнимую разве что с памартинскими коктейлями.
— Ларс Бэддог, реально? — спросила она сидевшую рядом формально живую дамочку в пёстрой кофте и цветастой юбке.
— Ты не поверишь, какие тупые псевдонимы легко прокатывают на этой планете и в Республике вообще. Хьеромарн де Гриф тому свидетель, и доктор Марногриф — понятой.
— Хорошо, пусть будет Ларс Бэддог. Следующий вопрос: почему я?
— Потому что ноетиконы сейчас в руках враждующих преступных группировок, а ты сможешь прогнуть их, запугать, подчинить... что угодно. И получить необходимое.
— Ноетиконы?
— Именно. Это интерактивная сокровищница джедайской мысли, таинств и тайн. Я не могу сражаться с угрозой всему миру в одиночку, мне просто не хватает знаний и опыта!
Маршал пожала плечами:
— Положим. И ещё следующий вопрос — почему ты сама этим не займёшься?..
— Ты не поверишь... — та преувеличенно-тщательно расправила юбку вокруг себя и очень внимательно воззрилась на один из плохо пропечатанных цветочков. — В какой-то мере я играю против самого себя. Той части себя, которая не готова пускаться в игры, просить совета, искать союзников. Которая знает один путь: прямой, и на этом пути сбивает каменным лбом и световым мечом все преграды, разумные и не очень.
— То есть, твой внутренний конфликт накалился до того, что стал внешним? — уточнила Маршал. — Любопытно.
— И это всё, что ты скажешь?
— А надо что-то ещё? Ну, не знаю: «Бедная Рэйвен, тяжко тебе с самой собой приходится, ты иногда просто кошмар что за человек»? Но так же только хуже! — искренне удивилась она.
"Бедная Рэйвен" в ответ крепко ткнула её кулаком в рёбра. Потом, поразмыслив, спросила:
— А у тебя такого не было? Когда ты была... ну...
— Нихилусом? Нет, ничего подобного. Никаких внутренних и внешних конфликтов. Было больно, да. Очень пусто, очень страшно. Нельзя никого коснуться, нельзя даже выпить — всё осыпается пылью и пеплом. Но понимаешь, вместе с тем оно было очень... легко. Да, именно так: легко.
— Легко?!
— Ну да. Тишина, понимаешь... сначала приходит огонь, а потом — тишина. И голоса стихают.
— Голоса?
— Ты разве их не слышишь? Здесь, например, на Корусканте — здесь они кричат так громко! Молят о спасении, ищут утешения, избавления от боли, исправления несправедливости... вся Галактика, Рэйвен, она плачет и рыдает и не может утешиться, потому что никто не даст ей ни покоя, ни воли. Никто не может утереть каждую слезу, накормить каждого голодного, защитить каждого беззащитного. Боль никуда не уйдёт, она никогда не перестанет, пока...
— ...пока есть хоть кто-то живой, — завороженным шёпотом откликнулась её собеседница. — Но нет, послушай, это не выход! Нельзя... ну, нельзя...
— Уничтожать жизнь только потому, что она мучительна, — подсказала Маршал. — Да, я тоже пришла к этому выводу. Поэтому сосредоточилась на том, чтобы не пускать на Зелтрос турьё с их дурными болезнями, дурными привычками и дурными манерами. Ты знаешь, они меня даже любили, эти розовые балбесы.
— Но почему ты не сопротивлялась, когда мы с Зейном пришли убить тебя?
— А зачем? Существовать в той форме, которую мне придало твоё чудо-оружие было достаточно мучительно. Почему не позволить прервать эти мучения, тем более старым друзьям? Тем более, что я не знала, как долго смогу сохранять рассудок и контроль над собой и своими силами, знаешь ли...
Ещё какое-то время они молча сидели, глядя на ночной Корускант. Маршал болтала ногами, свесив их с края крыши и явно наслаждаясь ощущением уходящей вниз пропасти. Её спутница нервно разглаживала юбку снова и снова, а то принималась расплетать и заплетать волосы, или развязывать и завязывать снова косынку.
Наконец, она опять подала голос:
— Можно ещё вопрос? Тоже личный?
Маршал нейтрально пожала плечами — мол, если хочешь.
— Ты правда работала на Империю? А почему? Почему ты — с твоими-то голосами — вообще возглавила Крестовый? Ну, не возглавила, но...
— Вот именно, что не возглавила. У нас для этого Мандалор был — а у него была я, чтобы
его хоть как-то откренивать. Оглянись, посмотри, что они натворили без меня, — горько откликнулась Маршал. — Не пойми неправильно, я верила в Крестовый — тогда. Что это наш единственный шанс выжить, замаравшись связью с Экзаром Куном. Но я ещё надеялась, что войну можно провести как-нибудь вполсилы, с малыми затратами, малой кровью... первая война такой и была, кстати. Мы с Дрэем, возглавлявшим ограниченный контингент, который против нас выслали, встретились на нейтральной территории, обговорили наши общие цели — сохранить побольше людей — выбрали подходящие средства. Ну и дальше поиграли в догонялки по Неизведанным, периодически "отбивая" друг у друга тамошние никому не нужные планеты...
— Как-то не похоже на то, что ты творила в Крестовый. На большую часть, по крайней мере — иногда ты начинала вести себя настолько иначе, что я серьёзно думала на раздвоение личности.
— А это уже другая часть твоего вопроса — про Империю. Догонялки по Неизведанным — опасный спорт, тебе ли не знать.
Та молча кивнула. И впрямь, ей ли не знать, чем именно опасны такие догонялки.
— А Люсьен? Он тоже?
— Да нет конечно. Он просто озверел от того бардака, что творили в его жизни окружающие и он сам. Нормальное дело, знаешь ли. Каждый день десятки так звереют, просто они не джедаи, вот никто и не ищет всяких волшебных ситхосторонних причин. У меня-то другое было, у меня была программа: что делать, куда атаковать. Впрочем, кому я рассказываю? Ты-то знаешь.
— А кому ещё, с другой стороны? — вздохнула Рэйвен. — Кто не знает, тот и не поймёт, нет? Впрочем, довольно рефлексии. Мне нужны ноетиконы.
Маршал пожала плечами, поднялась, последний раз заглянув вниз за край, отвернулась и скользнула в слуховое окно, оставив свою собеседницу одну на крыше юстициарского квартала. Какое-то время та ещё сидела, глядя на перемигивающиеся огни — а потом соступила с края, коротко вспыхнула синим огнём и пропала.
* * *
Мысленно Ашара благодарила своих учителей-джедаев: без их изматывающих тренировок она ни за что не смогла бы сидеть, почти не двигаясь, не меняя выражения лица все эти часы допроса. Агент Шан, как она и ожидала, был с ней недолго — едва получив дезу, он унёсся презентовать её начальству, а может, и мамочке своей.
Потом вернулся.
Попытался сбить её с толку, заставить признаться, что всё-то она сама выдумала.
Она, конечно, и не думала на подобное вестись.
Он снова убежал к мамочке и начальству, снова вернулся, снова убежал... и вот, наконец, был готов всерьёз говорить о подробностях.
— Хорошо, положим, ему было видение. Но зачем ему нужен был тёмный дух?
Немного правды всегда украшает ложь, и Ашара ответила:
— Разве вы не знаете, о ком речь? На Тарисе обитает дух магистра Дрэя, великого отшельника, сына самой Кринды. Кто, как не он, может указать учителю верный путь между долгом пророка и долгом джедая?
Шан поморщился. Видимо, аргумент вышел хорош.
— Хорошо, — снова сказал он. — Почему он не поделился видением с Советом?
— Потому что не уверен, верное оно или ложное. Но я готова рассказать всё вместо него, — Ашара набрала воздуху в грудь, нарочито вздыхая. — Потому что я считаю, Орден должен знать о подобном.
— Да уж, и не говори, — согласился Шан. — Вот что, рыцарь. Тебя хочет видеть магистр Тол Брага. Формально ты должна быть всё ещё под арестом, но твои сведения... в общем, они могут переломить ситуацию в нашу пользу. Поэтому я отпущу тебя с Брагой, при условии, что твой учитель будет молчать о своём видении и дальше. Ясно?
«Ясно, что опять магистры власть делят, а у обычных рыцарей от этого щепки полетят», — мрачно подумала Ашара, но вслух ответила:
— Понятно. Немедленно исполню, только комм верните.
* * *
— Но главное, мастер, умоляю вас: держите ваше видение при себе. Магистр Брага говорит, дальнейшее разглашение пророчества может его сломать и сделать невыполнимым!
Трис был уверен, что по ту сторону проектора была и правда Ашара — он хорошо её чувствовал. Она лгала. Она торжествовала. Она играла в большую игру, в которой так хорош был её учитель, братец Реут, но знала ли она её истинный смысл?
— Хорошо, — ответил он. — Хорошо, Ашес, дитя моё. Я никому больше не раскрою своего пророчества. Только помни, пожалуйста, помни: речь никогда не о камнях. Речь о тех, кто под ними погребён. Слышишь?
Она не слышала. Она была занята своей игрой.
Ничего, может быть, она сама придёт к тому же — своим путём. Ведь брат пришёл. Ведь он понимает, что игра не имеет значения — ни проигрыш, ни выигрыш. Имеют значение только те, ради кого садишься за стол. Только люди.
Не общее благо, не спасение мира — люди. Впрочем, иногда, увлёкшись планированием партии, он забывал об этом. Начинал видеть только фигуры и карты, не людей. Как правило, немедленно случалась беда и он спохватывался.
Как правило.
Но брат доверял Трису, а потому Трис считал себя обязанным доверять брату и верить, что в конечном итоге он вспомнит о настоящем смысле и единственно-верной цели.
Но куда важнее здесь и сейчас было сосредоточиться на двух задачах: на помощи чисскому бедолаге и на помощи пропавшим солдатам. Первое было сложнее — непонятнее, запутаннее.
Второе чем дальше, тем больше заставляло принять очевидный факт: местный штатный джедай, мастер Син Тикан, сошёл с ума. А на Тарисе помимо плотоядных ракгулей появилось какое-то крайне разумное чудовище, способное проводить над солдатами интересные и достаточно бесчеловечные опыты. Трис подумал бы на чудо имперской науки доктора Локина, но тот был уже восемь лет как определённо и безвозвратно мёртв.
Но безумие Тикана — не сразу очевидное, скрывающееся за формально безупречными намерениями и поступками — волновало куда больше. Любое чудовище можно выследить и уничтожить, но как подступиться к джедаю, мастеру, официальному представителю Ордена на Тарисе?..
Если бы он был братом Реутом, он расставил бы по доске десятки фигур и сделал бы так, что республиканцы сами призовут его на помощь. Но он не брат Реут, он кто угодно, только не он. Он даже не джедай, на самом-то деле. Он самозванец, самосвят. Он хочет быть джедаем, да — но любой формальный запрос может попасть не в те руки и выдать его самозванство...
А это значило, что здесь нужен джедай.
Настоящий, со всеми верительными грамотами и прочим.
Тот самый избранный джедай, который должен родиться из братниных планов.
А Трис пока займётся чудовищем.
