* * *
Тристен чувствовал, как от восторга быстрее бежит кровь, как она стучит в висках, в горле, в груди. По всему телу то и дело проходила тёплая лёгкая судорога азарта, опасности и возможности раскрашивали тарисскую жухлую траву в мириады оттенков ощущения. Впервые за долгие годы он снова был джедаем, он снова был на задании, он снова был собой. И дело не в том, что раньше ему не доставалось опасностей и возможностей; последние двадцать лет он был элитным охотником за головами на службе Империи. Дарт Тормен не слишком щадил своих людей — или, если думать как Тристен, не омрачая восприятие предрассудками джедая, Дарт Тормен крепко верил в то, что его подопечные способны справиться с почти любой задачей. Нет, годы на имперской службе нельзя было назвать потраченными зря. Они принесли ему бесценный опыт, они принесли ему навыки, они принесли ему семью. Он чувствовал себя нужным. Он был нужным — лучшим из наёмников, главой элитного отряда таких же, как он победителей Большой Охоты. И всё же... всё же чего-то ему не хватало. Может быть, ощущения меча у пояса. А может быть, ощущения учителя за спиной. Когда они подошли к логову чудовища, впрочем, от воодушевления не осталось и следа, а от отряда в тридцать человек остались он да юная Дорн. Та хорошо держалась, только всё рвалась оказывать помощь обречённым. А зря; триаж для военного медика — навык первой необходимости. Тристен не был уверен, что не будет винить себя в этих потерях. Его навык обращения с мечом, в конце концов, немало пострадал за долгие годы бластера и огнемёта, да и иное зрение притупилось и не сразу замечало врага. Но всё же и заслуга тварей тут была. Они лезли навстречу, как мухи на свет — крупнее средней гульки, хитрее, ловчее. Вооруженные. И для полного счастья пробить по ним Силой было раза в три сложнее обычного. Ему аж вспомнились жутковатые мандалорские сказочки от Мако — вроде той, где во время их большой войны с Республикой один из командиров рехнулся и решил превратить своих солдат в этаких супер-гулек, напитав их колдовскими силами древнего ситского артефакта. В сказочке командира поверг в неравном бою Золотой Маршал Кассус, а артефакт украл хитрый Керрик и где-то спрятал. «То Сенан ко аран, только бы это всё не оказалось реально бывшей историей и спрятанный артефакт не нашёл какой-нибудь идиот!», — мысленно взмолился он. Тарис был родиной Керрика, в конце концов. Мало ли что. Они были у самого входа в бункер, когда юная Дорн засомневалась: — Нас всего двое, мастер Кулу. Вы, конечно, джедай, но... «Но два часа назад нас было на тридцать человек больше». И в общем-то, никуда от этого не деться. Но отступать ни с чем было обидно, тем более после таких потерь. — Дело не в том, что я джедай, — сказал он. — Дело в том, что мы не имеем права не преуспеть. Вернёмся сейчас на базу, за подкреплением или за чем ещё — и что произойдёт? — Они передислоцируются, — упавшим голосом ответила Дорн. — И продолжат по-прежнему, но нам-то придётся начинать с ноля... — она вздохнула. — Простите за проявленную трусость, ми...мастер джедай. Больше не повторится. — Осторожность — не трусость, извиняться за неё не стоит, — возразил Тристен. — Просто есть ситуации, в которых осторожности не место. Внутри бункер, на удивление, оказался пуст. Ни сотрудников, ни охраны — только несколько госпитальных палат, где на койках лежали то ли люди, то ли трупы людей. И нелюдей — с одной койки свисали два длинных оранжевых лекка. — Почему это республиканский бункер? — испуганным шёпотом спросила его юная Дорн. — Потому что он хорошо построен и хорошо расположен. Это Тарис, здесь всё переходит из в руки: наши, ваши, пираты — и так пока хоть камень на камне остаётся. Сюрприз — или просто приз — ждал их в центральном зале. Человек средних лет с нездоровым цветом лица и со множеством имплантов суетился между нескольких больничных стендов с прикреплёнными к ним людьми — молоденькими солдатами в остатках имперской формы. Заслышав их приближение, он даже не обернулся, только бросил небрежно: — Ну что, собрали, что осталось от этих болванов? Несите в субпродукты. И приготовьте тазер-пики, новая партия деток уже на подходе. Очевидно, он принял их за персонал бункера. «Интересно, куда этот персонал подевался. Хотя нет. Не интересно». — Вам предстоит сделать важный шаг в продвижении науки, — тем временем забормотал он уже в сторону бессознательных парней на стендах. — Вы послужите Империи, став первыми детьми нового большого эксперимента... Дорн не выдержала — выстрелила. Не на поражение, по ногам. «Умная девочка».Глава пятьдесят третья: Мастера своего дела
2 августа 2018 г. в 04:50
Маршал всегда знала, что Реваншист — физическое воплощение метафизической концепции зла. Но ничто её в этом не убеждало так, как необходимость упорядочивать хаос, творившийся в документах юстициариев. Долгие часы, потраченные на попытки рассортировать, расчистить и обработать то, что не нужно никому (и в первую очередь ей самой) — и всё ради каких-то всеми богами проклятых Ноетиконов. Потому что Ноетиконы необходимы для спасения мира от непонятной, но страшной угрозы, вот почему.
Она отхлебнула белого уйтерского эля и утёрла рот тыльной стороной ладони. «Хоть бы что изменилось за сотню лет!». Тогда было всё то же самое, просто направленное — к счастью — не на неё. Но взять хотя бы тот случай, когда ради шанса заполучить Джараэль Алек вынужден был чуть ли не за сутки составить полную опись хранилища артефактов на Одрине... да, ничего не изменилось. Совершенно ничего.
Маршал не была ни актрисой, ни разведчиком, поэтому и Ларс Бэддог не был проработанной маской. Это была всё та же Маршал, просто в белом кителе вместо чёрной куртки и с набором банальностей про закон и порядок вместо «Кад хочет, чтоб вы сдохли, отрыжка пьяного сарлакка, так что за работу». В конечном случае и то, и другое не имело к ней как личности никакого отношения.
Так что любой, знавший её в прежние дни, будь он по странной случайности ещё жив, легко узнал бы её по походке, по собранным в хвост длинным косам, по манере опираться руками на стол и отрешённо вперять взор в голографическую карту. Но единственным, кто знал её раньше, был Реваншист.
Маршал легко смогла взять под контроль этих штафирок, возомнивших себя вершителями закона.
Стоило только пообещать им армейские порядки и установление военной диктатуры в отдельно взятом секторе великого города, как одни побежали преданно лизать суровую крепкую руку, а другие — проповедовать эту руку среди ещё непросвещённых собратьев.
Главное было никак, даже случайно, не выдать своего пола. Бабе подчиняться эти великие воители, разумеется, не стали бы. К счастью, в ней было достаточно мало женственного, чтоб оно отлично скрывалось под армейским кителем (для разнообразия, белым), алкоголизмом и хриплым низким голосом.
Сложнее оказалось осуществить обещанное. На словах сторонники порядка, на практике "юстициарии" хотели одного: иметь возможность забивать ногами и бросать в карцер любого, кто им не понравится. И ещё чтобы все им кланялись. И их возмущало, что расстрел без суда и следствия легко настигал их самих.
Впрочем, к настоящему времени отношения между "Ларсом Бэддогом" и его подданными слегка устаканились. В сторону «Пусть ненавидят, лишь бы боялись».
Маршал очень старалась не мечтать о том, как взорвёт сектор, когда найдёт искомое. Всё-таки там жили ни в чём не повинные гражданские лица, не только обнаглевшие мерзавчики.
Вместо этого она разрабатывала план, как согнать всех самозваных юстициариев в одно герметичное помещение и там сжечь. Это было как-то практичнее. И пошло бы сильно на пользу Корусканту.
Она как раз напала (кажется) на след — один из отчётов мельком упомянул джедайский "колдовской куб" с "говорящими занудами" — когда интерком на её столе осведомил о приходе гостя. «Неудачно. Но неизбежно».
— Пусть заходит.
Дармас Полларан торговал информацией, а это означало, что он сотрудник или СИС, или ИР. Или обоих — такие бойкие ребятки редко ограничиваются одним хозяином. В любом случае, сколько бы он ни врал про свою независимость, сто лет назад независимых торговцев информацией не существовало — и, по мнению Маршала, взяться им было совершенно неоткуда.
На практике это означало, что любые поступающие от него сведения, вероятнее всего, неточны и отредактированы или в пользу одной из сторон, или так, чтобы помочь самому Полларану сохранить шкуру при не особо удачной игре. Все эти вероятности следовало проверить, а это дополнительные траты времени... но лучше знание-полуфабрикат, чем отсутствие знания.
— Есть новости? — сухо осведомилась она.
Полларан расплылся в выученно-сальной улыбке:
— Прекраснее, чем вы можете представить.
— Ты нашёл Ноетиконы?
— Гораздо лучше, мой командир, — лесть дёшева и карман не тянет, а будь она и правда болваном с двумя милитаристскими извилинами в голове, на "командира" бы купилась, — гораздо лучше. Я нашёл ту, кто их ищет.
С этими словами он протянул ей планшет. Молоденькая катарочка с грустными или просто усталыми глазами, песочного цвета шёрсткой и упрямой складкой рта. Цвета поменять — и выйдет главная героиня из киношки, что сейчас крутят по всему великому городу.
— И кто она? — равнодушно спросила Маршал. — Или ты ожидаешь, что мне будет достаточно её милой мордашки? Это Корускант, Дармас. Здесь триллион симпатичных мордашек, и ещё столько же уродливых рож.
— Мне кажется, более подробные сведения заслуживают премиальной платы.
— А мне так не кажется. Ничего внятного ты мне не предоставил, показал перекрашенную... как там ту кошку драную зовут, которая сейчас на каждой третьей афише? Короче, актрисульку показал, и теперь хочешь денег. Я достаточно продул за карточным столом, чтобы опознать явный блеф, Полларан. А знаешь, как называют блеф в нашем секторе? Его называют злостное введение в заблуждение.
Приятно посмотреть, как трус сдаёт назад, стоит лишь слегка надавить.
— Её зовут Финни Голдмейн. И скорее всего — ну, у меня есть основания так полагать — она работает на Империю. Теперь я заслужил премиальные, мой командир?
— Получишь у дроида. Код 1-2885-Херф.
В конце концов, старый бандит заслужил премиальные за то, что теперь Маршал отлично знает, на кого работает он. Осталось понять, зачем он сдаёт своих же. И что вообще делать с этой девицей, помимо того, что следить.