Потомки лорда Каллига

Не сравнивать две штаб-квартиры Братства Реванитов было очень сложно, почти невозможно — слишком они были и похожи... и непохожи. Там, куда его привёл Серевин, было сложно не видеть следы Дарта Нокса и его подчас чрезмерной любви к природе. По стенам вились лианы и зелёный плющ, везде журчали фонтаны, щебетали птицы, бродили ручные звери и росли деревья в больших узорчатых горшках. Среди этого буйства природы, словно потерянные, бродили люди и нелюди. Кто-то сидел на уютных лавочках с датападом в руках, кто-то молился перед простым каменным алтарём с парой датакронов, кто-то читал лекцию по агрономии или готовился к дебатам. Каждое мгновение там что-нибудь происходило. Будь то дружеский поединок, пресловутая лекция или сорвавшийся с цепи зверь — та штаб-квартира была полна событий. Полна жизни. Звери и птицы, растения и люди — всё существовало, жило, дышало изо всех сил. Нокс, да — но Ревана, Ревана там почти не было видно. Здесь... Здесь было пусто. Только Аркус и его вечный молчаливый спутник с бездной вместо души. Должно быть, Реваниты боялись сэйтаратова дара... а может быть, просто редко собирались вместе, боясь предателей или друг друга (что, в сущности, одно и то же). Статуи никто и не думал прятать — они были почти на каждом шагу, а где не статуи, там витражи или картины. Там был красивый фриз в традиционном стиле, с условными фигурами, едва отличимыми от орнаменты — здесь фреска во всю стену, выкидыш нео-имперского реализма с его "сит встречает разрушитель" сюжетами, почти нелепым размахом и счастьем на лицах у всех, включая поверженных врагов. Там Учитель закрывал лицо маской и делал вид, что он лишь один из многих, брат или сестра, просто ныне принявший тяжёлую ношу быть Реваном, здесь... — Лорд Сэйтарат, урождённый Теар Тайрелл, не так ли? Здесь в этом не было нужды: Учитель присутствовал лично. И они знали друг друга. Хорошо знали — сколько ни падай в пол лицом, этого не скроешь. Слишком долгие семь лет провели рядом. — Я помню тебя. Ты был другом наших сыновей, — сказал Учитель чуть отстранённо. — Потом смог бежать, пока живой. — Я ценю жизнь, — глядя в пол, ответил Сэйтарат. Как притвориться, что не слышишь чужих мыслей? Про Тифон и Коррибан, ракатанские сокровища и армию равнодушных, покорных клонов... — Но верность ты ценишь больше, я знаю. Пришло время испытать твою, сит, — Реван усмехнулся. — Ты составишь план вторжения на Коррибан. Цель: максимум разрушений, пробиться в зал Совета, забрать... кое-что ценное. Ты готов? Если научиться не видеть чужие мысли, можно хорошо прятать свои. Прятать переполняющий азарт, торжество, весёлый адреналин грядущего сложного боя... нет, не прятать: перенаправлять так, чтоб они казались уместными. — Всегда готов, Учитель. Думаю, было бы интересно использовать против них имперскую же тактическую схему — стандартную до зубной боли. Чтоб растерялись и не знали, что делать и куда бежать, ведь не может же быть, что происходит именно то, что они видят... как-то так. Тот одобрительно улыбнулся. Вышло страшновато из-за изрезавших когда-то красивое, с тонкими чертами и острым носом, лицо шрамов. Что это за клеймо, зачем оно было нужно? Сэйтарат не знал. Он запоминал, записывал каждый миг на свои верные браслеты. Можно отследить мысли. Можно перехватить почту. Но как закрыть те глаза, что видят прошлое предметов? Никак.

* * *

Сатил Шан удивительно спокойно приняла краткий пересказ сложных отношений Реута с реванитами и реванитов — друг с другом. «Следовало ожидать. Чтоб Реван просто лёг в гроб и оставил нас в покое? Невероятно», — сказала она. Ещё спокойнее она приняла то, что джедайские духи помогают некоторым ситам передавать друг другу действительно секретную информацию. «Самиэль и при жизни на правила да ограничения плевать хотел. А кого и когда смерть изменила? Вот и я такого не припомню». Тонкий серебряный браслет нёс на себе поистине бесценные сведения. Вот только... Реут устало потёр глаза. — Разнести Тифон и Коррибан сразу, спровоцировать войну... и скорее всего, мы не сможем помешать, только хоть сколько-то ослабить эффект. Только Андроник мог позволить себе отклониться от гиперпути, рвануть напрямик, догоняя республиканский корвет вопреки всем законам природы. Только "Фурия" могла выдержать подобное напряжение. Только Го, ни сказав ни слова, мог направить к припрятанному браслету, только Самиэль его прочитать, только Сэйтарат так глупо рискнуть собой. Только... только вот смысл-то какой во всех этих подвигах, если изменить ничего уже не выйдет? Сатил Шан прикрыла глаза. Тоже, видимо, осознала, в какую ловушку они все попали. Что толку с того, что акция с театром не удалась? Это были так, первые аккорды грядущей симфонии, отвлекающий манёвр. Отлично исполненный, следовало признать. — Нет, почему же, — негромко сказала она наконец. — Почему же... Бэла, голоком! Нокс, мне нужен честный ответ: кто из моих джедаев или наших военных — на самом деле не наш? — Полковник Дарок. Больше никого не знаю. — О. Никогда бы не подумала. А ведь герой войны, такая верность Ордену, такие боевые заслуги... Агент Шан! Тот высунулся из кабины пилота. Забавная всё-таки привычка, родного сына звать по фамилии. От стеснения, что ли? — Агент Шан, мне нужно, чтобы ты отправился к Дароку и рассказал, насколько люто тебе охота в реваниты. Хуже того, что у тебя есть кое-какие сведения, так что ты составил план вторжения на Тифон. Хороший план. Одновременно, разумеется, постарайся как можно лучше узнать, что происходит. — Как обычно, — тот устало прикрыл глаза. — Что-то ещё? Сатил кивнула: — За его спиной ты "сольёшь" в медиа слухи о совместных учениях Империи и Республики на случай нападения... лишенцев, например. Я сама составлю план вторжения на Тифон. Это вот, которое подготовил ваш мальчик (что за время нынче, почему дети так рвутся в мёртвые герои?) — оно ведь красивое такое. Одновременно очень зрелищное и не слишком-то кровавое, с мастерком и колто поправить последствия можно будет в считанные недели. Талантливый мальчик, да. Так вот, если нашу сторону сделать такой же, то можно будет... — ...выдать их за учения, — выдохнул Реут. — Это вообще реально? Люди ведь не настолько идиоты! — Ты наивен, если так думаешь, Нокс, — вздохнула она. Терон Шан многозначительно покивал. Бэла Кивьикс помахала лекками. Даже Андроник не удержался от сочувственно-ласкового «Начальник...». — Я знаю, кого вам стоит туда послать, — вдруг сказала Ашара. Он и забыл, что она здесь. Его Чудовище, одна среди врагов. Сколько бы они ни пытались стать не-врагами, если хоть словом выдать правду об Ашаре, Чудовищу не жить. Убьют — просто на всякий случай. Возможно, со слезами на глазах. Он так же точно убил бы любого потенциального шпиона Сатил, впрочем. — Мне кажется, это будет отличной проверкой для Избранного, — чуть смелее продолжила она. — И отличным способом показать серьёзность наших намерений: вот, мол, кого не пожалели. Самого лучшего вам послали. — Но ведь он не должен знать, что его задача — имитировать, а не вторгаться, — нахмурилась Кивьикс. — Именно! Он и не будет, — Чудовище улыбнулась улыбкой дорогой учителя Заш. — В этом вся фишка, нет? Предельная искренность. Сатил пожевала губу, подумала. Потом медленно и важно кивнула.

* * *

Единственным тихим местом там, в той штаб-квартире, была небольшая портретная галерея. В чуть мерцающем свете искусственных свечей там смотрели со стен былые герои Братства, мужчины и женщины, отдавшие жизнь за то, чтоб Галактика стала чуть ближе к идеалу Учителя — к мирному миру, где можно смотреть на небо и не ждать, что оттуда придёт смертельный удар. Мужчины и женщины, и среди них — двое. Алая тогрута с белым узором на лице и на теле и чёрным — на монтралах и лекку. Алый юноша-сит. Сэйта и Чиррут. Мать и отец. — Мы знали, что однажды и ты к нам придёшь, — сказал Серевин. — Они так любили друг друга, они так хотели изменить этот мир, пока живы — ведь с их дарами не живут долго... несправедливо было бы, если бы их подвиг и их жертва пропали впустую. Ради Братства, его мать истощила себя, слушая чужие мысли. Ради идеалов Братства, его отец признал незаконного сына и пытался заключить брак с рабыней. Сэйтарат не был героем; он только и мог, что очередной раз соврать, притвориться, запутать. Но ведь иногда и это не лишне. Иногда нужно именно это. И если лорд Го не обманет, если браслет попадёт в руки Нокса... Здесь, в этой штаб-квартире, тоже была галерея героев. Холодные голограммы смотрели с холодным же презрением, чуть мерцая кто алым, кто голубым. — Не хочешь вернуться на Закуул? — спросил Реван. — Зачем? — Дети скучают по тебе, особенно старший, — ответил тот. — Первые года три он без тебя плакал по ночам, знаешь ли. «Хорошо хоть, не писался. Впрочем, для четырнадцати-то лет? То же на то же», — про себя съязвил Сэйтарат. Вслух он сказал: — Я тоже был к ним привязан. И к Се'на. Но её больше нет, — и это чистая правда, она же сменила имя, — а они... теперь они слишком далеко. Я сит; я рождён в Империи и для Империи. Думаю, моё место и моё служение всё-таки здесь, а не там. Учитель постоял, переступая с носка на пятку, подумал о далёком Закууле, о Валкорионе и их общей жене, об Арканне, с годами ставшем совсем диким, и Тексане, с годами ставшем совсем тихим. О Вэйлин, безумной даже по меркам её семьи. А Сэйтарат... он думал о матери и об отце, о Ноксе с его кораблём и о бездне, спрятавшейся в душе лорда Го. — Но если этого требует Братство... — осторожно продолжил он. — Я не знаю, чем смогу быть полезен, но я хочу быть полезен, Учитель. И Реван улыбнулся. Видимо, это был правильный ответ. — Польза, как и красота — в глазах судящего, — усмехнулся он. — Мне понравился твой тактический план, он пущен в работу. Молодец, брат Чиаро, сын Сэйты и Чиррута. Что ж: у Сэйтарата хватит браслетов передавать вести и с Закуула тоже. Жаль только, Луна опять придётся покинуть. Но он поймёт, не сможет не понять.