Сложить две радуги и умножить на баскетбол

Сумерки стремительно сгущались. Ночь неотвратимо опускалась на окутанный туманом Большой Токио, заставляя поторапливаться запоздалых прохожих. Туман серыми влажными клочьями стелился по продрогшей траве и, будто живая паутина, окутывал ботинки, стоило ступить на землю. Гул мотора прервался, и Хибари вслушался, наконец, в окружающую тишину. Она была подозрительно пустой, будто все звуки внезапно попрятались, перепуганные неожиданно громким скрипом тормозов. Кёя оценивающе осмотрел деревья и весомо темнеющее вдалеке здание школы. Гокудера был все еще здесь, своей интуиции хранитель Облака всегда доверял. Оставалось только найти его. Казалось бы, что может быть проще – отыскать шумного, беспокойного, вечно взбудораженного подрывника? Однако ни взрывов, ни запаха разорванных динамитных шашек, ни поломанных деревьев не Хибари не наблюдал. Предположения было всего два – либо его уже уработали, либо он, Кёя, ошибся в выводах и приехал его спасать не туда. Хибари хмыкнул. Ну уж нет, он в таких вещах не ошибается. Оставалось надеяться, что искать он будет живого Хаято, а не его бездыханную тушку. Крепче перехватив рукояти тонфа, хранитель направился вглубь леса. Однако, как оказалось, оружие ему не понадобится. Гокудеру практически полностью скрывала высокая трава, но светлая рубашка выдавала очертания тела в моменты, когда по земле пробегал сквозняк. Кёя подошел ближе. Светлые волосы перепачкались влажной травой и дымом, из разбитого лба тянулась вниз дорожка запекшейся крови. В темноте незаметно было, дышит ли он, и Хибари вынужден был присесть рядом. Что говорить, Хаято бывал в переделках и покруче, и ему, Кёе, не раз приходилось видеть его в таком состоянии. «Жить будет», – отметил он про себя, и следующий выдох вышел будто бы облегченным. Но это ему, конечно же, показалось. Подняв Гокудеру на плечо, попутно пытаясь понять, не ли где переломов, он направился к мотоциклу. Интересно, как это тело на него усадить, чтобы оно не потерялось по дороге? Лежащий в паре метров от местонахождения «тела» мобильный телефон ожил и жалобно завибрировал, но его уже никто не мог услышать. Кроме Такеши, который подошел всего на полминуты позже и был настолько потрясен тем, что увидел, что даже не рискнул подойти ближе и как-то помочь. Сообразив, наконец, что это он на автомате набирает номер Хаято, Ямамото сбросил вызов и поднял телефон с земли. Неизвестно как оказавшийся здесь Хибари, который неизвестно куда увез неизвестно кем избитого Гокудеру. Коллаж получался несуразный, и мозг отказывался его понимать. Оставалось лишь развернуться и пошагать обратно в сторону станции, убрав телефон Гокудеры в карман куртки, так и не осознав, откуда же в голову пришла уверенность в том, что с Кёей он в безопасности. Странное воскресенье подходило к концу. Где-то на пути к своему дому в сотый раз чертыхнувшийся про себя Хибари отмечал, что вести мотоцикл одной рукой, мягко говоря, неудобно. Перевалило за полночь, и уже натикало целых шесть минут, как в зимнем токийском воздухе начал править понедельник. На сегодня назначена игра Намимори с Шутоку, однако не все представители этих команд находятся сейчас в объятиях Морфея и, проводя эту ночь без сна, думают они совсем не о баскетболе. Мидорима уже полчаса ворочался с боку на бок, перекладывал подушку, периодически вскакивал и поправлял безупречно-чистое полотно простыни, пока, наконец, не признал, что выспаться сегодня не выйдет. Теперь он сидел перед тускло горящим ночником и придирчиво рассматривал свои замотанные пластырем пальцы. Все было привычно: ровно, аккуратно. Последние дни были спокойными, тренировки – успешными, учеба – без напряга. Но было в этой привычности что-то такое, что начисто лишало сна, лишало именно сегодня, перед игрой с Намимори, основательно засев где-то между третьей и пятой парами ребер. Темные кудрявые волосы, длинные ресницы, странная манера бросать взгляд – слегка исподлобья, расслабленно, но очень внимательно. Мягкие, по-детски наивные черты лица и довольно низкий тембр голоса. У Шинтаро под рукавами пижамы зашевелились мурашки. Это ж надо.. Ладно, пора признаться хотя бы самому себе: идя на игру со сборной Намимори, где-то внутри он надеется еще разок увидеть этого паренька, поговорить с ним, попросить объяснений на тему внезапных превращений туда и обратно. Все-таки он, Мидорима, не привык чего-то не понимать. Почувствовав хоть какой-то миллиграмм облегчения, атакующий защитник сборной по баскетболу старшей школы Шутоку привычным движением поправил очки и кивнул сам себе. А затем медленно протянул руку, погасил ночник, мягко отражавшийся в стеклах, и комната погрузилась в темноту. Не спал и Сасагава Рёхей, однако о его ночных делах мы пока что распространяться не будем. Не спал Ямамото, лежа на кровати и глядя на телефон Гокудеры, рассуждая, что, возможно, если он прочитает пару СМС, то до него дойдет смысл произошедшего, однако, как порядочный друг, не позволяя себе ничего подобного. Можно было, конечно, еще поискать номер Хибари, но Такеши вовремя вспомнил, что телефон капитана у него есть, правда, откуда и зачем – неизвестно. Ямамото решил остановиться на спокойном варианте «Кёя же все-таки капитан», и теперь думал, стоит ли набирать номер «все-таки капитана» или подождать до утра. Но ведь кто знает – сможет ли он спросить это, оказавшись с ним один на один? А у Гокудеры сможет? И вообще – увидит ли он Гокудеру завтра? Издалека показалось, что ему здорово досталось. Эта мысль побудила сделать серию щелчков и уже занести палец над заветной кнопкой с подсвеченной зеленым телефонной трубкой, но в последний момент что-то его остановило. Нужно быть терпеливым.. Нужно быть терпеливым. Если бы Кёя сейчас слышал мысли Такеши, он бы искренне и от души его похвалил. Только что сбросив безвольное неподвижное тело Гокудеры на свой диван, параллельно думая что-то вроде – «Какого хрена он опять у меня дома?» – и хлопнув створкой раздвижной двери так, что она жалобно скрипнула, на телефонные звонки он отвечать был не готов. И так пришлось ехать окольными путями, через темные закоулки, чтобы белобрысая волосня Хаято не сумела нигде лишнего засветиться, в результате чего обратный путь занял раза в два больше времени. Кёя пару раз глубоко вдохнул, выдохнул и поднес телефон к уху. Через пару гудков из трубки послышался сонный недовольный голос, но Хибари сумел, как обычно, в правильной последовательности быстро и точно донести факты, после чего в трубке коротко согласились, и связь оборвалась. Оценивающе оглядев тело на только что вычищенном диване, капитан не без сожаления подумал, что пока точно не ясно, где переломы, переодевать его чревато. И вообще лишнего двигать. Принеся из ванной белоснежное полотенце и полив на него антисептиком, он осторожно промакнул лоб Гокудеры и стер подсохший кровавый след с его виска. Кровь осталась на полотенце, свалявшись бурыми катышками, забившимися в ворсинки, и украсив его продолговатым отпечатком там, где ткань непосредственно коснулась раны. Опять этот подрывник нарушает что-то идеальное в его доме. Но разве не сам он притащил это полотенце? Разве не сам позволил ему нарушать? Когда Гокудера проснется, им предстоит долгий и не особо приятный разговор. Однако пока он без сознания, об этом можно не думать. «Проблемы решаются по мере их поступления», – в этот девиз Кёя верил свято. А для всего остального есть парочка тонфа под пиджаком. Пробуждение было болезненным. Даже чересчур. От любого движения грудной клетки ее содержимое скручивало спазмами. В висках ныла мигрень, безжалостной дрелью впиваясь в мозги. Вот черт, а Гокудера уж было подумал, что его мучения на этой бренной земле окончены. Следующий вдох вышел чуть глубже, чем хотелось, в горле резко запершило, и подрывник закашлялся, со стоном распахивая глаза от неумолимой вспышки боли. Его тут же прижали спиной обратно к дивану, и где-то совсем рядом заговорил знакомый голос: – Терпи. Не тебе помирать от пары сломанных ребер. Голосу хотелось верить, но что-то в мозгах противилось этому. Похоже, его обладатель где-то крепко накосячил. Хаято заставил себя медленно приоткрыть глаза. С трудом сфокусировавшись, он угадал очертания лица, азиатские скулы, серые пронзительные глаза. И разочарованно застонал. Нет, только не он, ну почему это снова гребаный Хибари Кёя вытащил его с того света?? Рука потянулась, чтобы оттолкнуть, но вместо этого лишь слабо тюкнулась в грудь хранителя Облака. – Гляньте на него, еще и не доволен, – в голосе не слышалось никаких эмоций. – Надо было оставить тебя на полянке, может, какая-нибудь кошка сжалилась бы и зализала тебе ранки. – Иди к черту, – не смотря на такое состояние, вышло убедительно. К счастью, звонок в дверь разрядил обстановку. Хибари поднялся, и через минуту в комнату как будто ворвалась стайка взволнованных попугаев. – Вы ж мои сладкие, что это вы тут натворили? С кем котики поцапались, друг с другом что ли? – Не паясничай, ему правда хреново, хоть он и не признается. – Ладно-ладно, – Луссурия умел быть серьезным. – Давай глянем на тебя и подлатаем малёх. Хибари удалился на кухню. Он сделал все, что, как будто бы, должен был. Оставалось заварить себе мягкий зеленый чай и еще разок пораскинуть мозгами. Ведь пора бы уже было признать – от чувства, что он, Кёя, постоянно что-то Гокудере должен, не избавиться уже никогда.