Where I Belong

Ньют не был уверен, что он хотел уходить из здания МАКУСА. Его интересовало все, что он видел: начиная со странной металлической штуки, парившей в центре огромного зала и заканчивая домовым эльфом, который полировал палочки для ждущих волшебников или бумагами с движущимися картинками, которые читали волшебники. Но в то же время он знал, что Президент не была очень рада его присутствию – скорее даже, она не была рада всему его существованию – и он также знал, что они могут забрать у него бедную лечурку, если он задержится слишком долго. Поэтому он последовал вниз за Персивалем. Когда они вышли из здания, он остановил мужчину, потянув его рукав. – Персиваль? – сказал он и вдруг засомневался, дуновение холодного ветра заставило дрожь пройти по его телу, – Я хотел поблагодарить тебя. Персиваль изогнул бровь. – За что? – спросил он, и Ньют нервно засмеялся. – За то… что заступился за меня там, – уточнил он. Он не пропустил то, как сильно Персиваль сражался за него, несмотря на тот факт, что эта женщина, очевидно, была очень важной и, без сомнения, его начальницей. Он не пропустил и то, как, обернувшись после освобождения лечурки, он обнаружил Президента, уже было выхватившую свою палочку, и Персиваля, стоящего между ними. – Я говорил, что сделаю это, разве нет? – отметил Персиваль. – Это ничего, правда. Пошли, давай начнем твои уроки. Ньют не хотел, чтобы Персиваль так просто отмел все это, потому что это было «ничего». Это было намного больше, чем ничего. Но он оставил все как есть, мужчина взял его за руку, и они аппарировали обратно в его квартиру. Ему следовало признаться себе, что он чувствовал себя лучше, когда вокруг было не так много людей. Он чувствовал, что больше не обязан быть таким осторожным, что ему не надо обращать внимание на каждый свой шаг, не нужно было следить за каждым своим словом, чтобы не сказать чего-нибудь слишком подозрительного или слишком странного. Он дал лечурке забраться на кухонный стол, и существо сразу село на его край. Тогда он снял пальто и положил его на спинку дивана. Персиваль посмотрел на лечурку, но лишь вздохнул и не сказал ничего. Ньют посчитал это разрешением на то, чтобы оставить тут бедняжку, по крайней мере, сейчас. Лечурка, скорее всего, хотела вернуться домой, но может пройти еще достаточно долгое время, прежде чем Ньют сможет ей в этом помочь. Персиваль тоже снял пальто и аккуратно закатал рукава рубашки, к собственному удивлению Ньют обнаружил, что пялится. Персиваль выглядел таким… собранным, формальным все это время, что даже эти короткие намеки на небрежность заставляли его задаваться вопросом: а расслаблялся ли вообще мужчина… хоть когда-нибудь? Даже при всей той неразберихе и хаосе с тех пор, как Ньют очнулся, Персиваль выглядел абсолютно невозмутимым. Ньюту было интересно увидеть, как мужчина ослабил бы свою бдительность, но, в лучшем случае, это казалось крайне маловероятным. – Хорошо, – сказал Персиваль, доставая собственную изящную палочку с серебряным фрагментом на рукояти. Она была совершенно не похожа на палочку Ньюта, но она была красива по-своему и прекрасно подходила Персивалю. – Достань свою палочку, я научу тебя нескольким простым заклинаниям. Я понимаю, что они покажутся слишком простыми, но они нужны, чтобы улучшить твой контроль. Ньют кивнул и вытащил палочку, в этот момент он почувствовал ту же волну тепла и энергии, прошедшую сквозь него, но, по крайней мере, в этот раз ничего вокруг не пострадало. Персиваль понаблюдал за ним пару мгновений, оценивая то, каким образом Ньют держит палочку, и кивнул. – Акцио – полезное заклинание. Очень полезное. Оно призвано перенести предмет к тебе. Тебе, возможно, не понадобится палочка, чтобы применить его, учитывая твои естественные возможности. Но я хочу, чтобы ты практиковался и с палочкой тоже, – объяснил он. – За этим должна стоять мысль. Тебе нужно четко представить предмет в своей голове и, затем, призвать его. – Я могу призвать что угодно? – спросил Ньют, и Персиваль усмехнулся. – Нет, чем дальше находится предмет, тем сложнее призвать его. Еще заклинание не работает с большей частью живых существ, – сказал он и протянул руку в сторону ближайшей книжной полки. Резким движением книга слетела с полки и приземлилась в чужую свободную руку. – Возможно, тебе не надо будет и проговаривать заклинание, – сказал он и кивнул в сторону полки. – Попробуй. Ньют кивнул и глубоко вздохнул, сопротивляясь желанию просто продолжить смотреть. Ему, правда, следовало что-то сделать с этим странным восхищением. Это происходило только потому, что мужчина спас его, потому что он был первым человеком, которого Ньют действительно узнал, вот и все. Вот и все. Правда. Он поднял свою палочку и направил ее в сторону той же книжной полки, что и Грейвс, и попытался сосредоточиться. Попытался очистить свое сознание и думать только о книге, попытался представить, как она прилетает к нему, как к Персивалю. Раздался треск и страшный скрежет, когда вся книжная полка оторвалась от стены. Ньют застыл в удивлении, но вдруг что-то ударило его, отталкивая в сторону, он упал на пол и тут же услышал, как полка, проскользнув прямо над тем местом, где он стоял раньше, ударилась о противоположную стену. Ньют обнаружил себя лежащим на полу, Персиваль лежал на нем, локоть и бедро болели из-за удара. Он почувствовал, как лицо заливается краской. – И-извини! – выдавил он, волшебник улыбнулся устало и покачал головой. – Это нормально. Я ожидал, что будут… проблемы, – сказал он, становясь на ноги и протягивая Ньюту руку. Ньют взял его за руку, встал и- незамедлительно споткнувшись, вновь упал на Персиваля, который отступил, ударившись о кухонный стол. – Аккуратно, – сказал он, Ньют мог поклясться, что лицо мужчины немного покраснело, но Персиваль уже поставил его и отодвинулся. Волшебник поднял руку в сторону полки, и она аккуратно встала обратно на свое место, все разбросанные книги подлетели к своим местам. Мастерство, которое он имел над магией, было прекрасным. Малейшее движение пальцев – и предметы двигались, повинуясь чужой воле. – Хорошо. Попробуй снова, – сказал он, Ньют не совсем понял, что ему нужно было сделать, потому что он был немного… отвлечен. – … что? Персиваль кивнул в сторону полки. – Попробуй снова, – сказал он ожидающе, Ньют проглотил ком в горле. Если бы у него все еще были плавники, он был уверен, сейчас его ушные плавники были бы крепко прижаты к голове. – Но… Я почти… – Ньют, когда я впервые изучал заклинание, чтобы призвать воду, я затопил целый этаж в школе, – сказал Персиваль, усмехнувшись, – Меня трудно оттолкнуть небольшими разрушениями. Это именно так, как все учатся. На самом деле Ньют не был так уж убежден, – последняя вещь, которую он хотел бы сделать – случайно навредить кому-нибудь – но он все равно поднял палочку. Просто сосредоточься, подумал он, направляя все мысли на то, чтобы это случилось. Одна книга. Держи все под контролем. Сосредоточься. И его желание исполнилось – одна книга улетела с полки, но Ньюту пришлось пригнуться, когда она пронеслась мимо него и прошла сквозь стену, оставляя зияющую дыру в дереве. На несколько мгновений в комнате повисла тишина, затем Персиваль мягко вздохнул. – Хорошо. В этот раз это была только одна книга. Это прогресс, – сказал он, и Ньют недоверчиво на него посмотрел. – Я превратил ее в смертельное оружие. – Когда-нибудь это может стать полезным. Кто знает, когда тебя загонят в угол в библиотеке, – указал Персиваль. Ньют понял, что мужчина шутит, только когда увидел намек на улыбку на его лице. – Ты что, только что… пошутил? Не думал, что такое возможно, – поддразнил он, и Персиваль усмехнулся. – Подобное, действительно, происходит очень редко, но и такое случается. Попробуй снова. Это продолжалось на протяжении нескольких часов, Ньют практиковал простые заклинания. Акцио все еще действовало непредсказуемо. Иногда он мог поймать призванные вещи, иногда все заканчивалось тем, что они проделывали очередные дырки в стене или почти попадали ему по голове, пролетая мимо. Алохомора была такой же неустойчивой: чаще она, вместо того, чтобы открыть дверь, просто ломала замок. Это, если быть честным, давало тот же результат, но было намного громче и создавало беспорядок. Если смотреть с хорошей стороны, то у Персиваля была масса возможностей использовать заклинание для починки вещей. Иначе половина его квартиры могла бы быть разрушена до наступления темноты. Они были в середине изучения Вингардиум Левиоса – три дыры в потолке – когда Тина постучала в дверь. Она остановилась, войдя внутрь и увидев, как Персиваль аккуратно чинит дыры при помощи палочки. – Хочу ли я знать… ? – спросила она, но аврор только что закончил и повернулся к ней, игнорируя вопрос. – Что ты выяснила? Она вздохнула. – Завтра вечером, в доках. На закате. Персиваль кивнул. – Тогда мы собираемся быть там. Мы встретимся с тобой у МАКУСА завтра около шести вечера. Надень маскировку и будь готова, – сказал он. – Если дела пойдут плохо, нам нужно поймать их быстро или вся операция будет находиться под угрозой. – Есть, сэр. Она засомневалась и кинула на Грейвса странный взгляд, смотря на пространство между ним и Ньютом, но одного его движения в сторону двери было достаточно, чтобы она вышла и закрыла за собой дверь, не говоря ни слова. Мужчина вздохнул и провел рукой по волосам, хотя некоторые пряди и упали обратно на лоб. – Один день. Это не оставляет нам много времени на подготовку, но нам необходимо ее сделать. Ньют воспользовался моментом, чтобы отдохнуть. Оказалось, что пытаться держать магию под контролем более утомительно, чем просто выбрасывать ее, хотя палочка и помогала. – Что еще нам надо сделать? – Я научу тебя, как разрушать щит, такой как был на ящике, в котором тебя держали, – сказал Персиваль, – И я покажу тебе, как парализовать кого-нибудь при помощи заклинания. Но не сегодня. Тебе надо поспать. – А ты не собираешься? – В конце концов я посплю. У меня есть работа, которую надо сделать прежде. Сказав это, он указал Ньюту следовать за ним. Лечурка запрыгнула на руку Ньюта и забралась ему на плечо, не желая оставаться позади. Персиваль привел его в комнату в конце коридора, она выглядела так, будто редко использовалась и была настолько пустой, как не была ни одна человеческая комната. В ней было только то, что Ньют опознал как кровать и комод, и еще несколько заметных предметов. В комнате почти не было личных вещей, кроме нескольких книг. Тот факт, что спальня Персиваля почти не использовалась, был тревожным и немного грустным. Он представил, что Персиваль похож некоторым образом на Тесея и тоже обычно засыпает в любом месте, когда у него закончится энергия во время работы. – Сегодня ты можешь поспать в моей постели, – продолжил мужчина, подходя к комоду. Он достал оттуда штаны и рубашку и протянул их Ньюту. – Мы не спим в дневной одежде. Надень это и поспи, хорошо? – А где будешь спать ты? – Не волнуйся обо мне, – сказал Персиваль. Это прозвучало довольно глупо, учитывая, что Ньют, скорее всего, только и будет делать, что волноваться о нем, вместо того, чтобы спать. Но Персиваль уже закрыл дверь спальни за своей спиной, и Ньют остался наедине с собой и лечуркой, которая быстро спустилась по руке Ньюта в кровать и устроилась на ней. Ньют глубоко вздохнул и переоделся в «ночные вещи» – нет, правда, люди иногда такие странные – и подошел к ткани, висевшей на стене, потянул ее в сторону. За ней было окно, выходившее на крыши города, от красоты вида у Ньюта перехватило дыхание. И конечно, люди могли не видеть красоты этого, потому что видели подобное каждый день, но Ньют видел море огней и вспышек, не похожих ни на что из того, что он видел в океане. Тоска по дому накатила на него, как волна на мелководье. У него не было много времени, чтобы думать о доме, не со всем тем, что случилось с тех пор, как его схватили, но сейчас он не мог перестать думать о том, как сильно, должно быть, волнуются отец с Тесеем. Сдались ли они уже? Решили ли, что он мертв? Разумеется, он исчезал раньше, но никогда столь надолго. Он скучал по домашним пещерам, по ярким цветам кораллов и анемонов, по стаям рыб и по летающим морским конькам: он скучал по ним всем. Но все же… он был неуверен. Он не хотел покидать Персиваля. Это казалось глупым. Он едва ли знал мужчину и тот был человеком, что самое важное. Его отец разозлился бы на него, если бы он сказал, что подружился с человеком. Но каким бы невыгодным не было положение Персиваля, он был хорошим. Он был добрым, преданным, он защищал других – все те качества, которые ценились и у морского народа. Все те качества, которые Тесей сказал найти в своей паре. Он потряс головой, прежде чем его мысли ушли слишком далеко. Он тысячу раз говорил Тесею, что не подвергнет свою потенциальную пару опасности в стремлении к чему-то большему, и он имел это в виду. Он был слишком… другим. Слишком странным. Застрявшим между двух миров. Слишком «существом», чтобы найти место среди волшебников и слишком «волшебником, чтобы найти настоящий дом на своем побережье. Мысль о чем-то большем с кем-то была… смешной, но что-то внутри него болело, когда он думал об этом. Тесей всегда говорил, что он найдет кого-нибудь, кто захочет остаться с ним. Ньют был уверен, что Тесей не подразумевал, что этот кто-то будет волшебником. Ньют подошел к кровати и упал на нее, пялясь в потолок. В бледном свете, который проходил сквозь окно, все в комнате было серым. Это не было похожим на его «кровать» дома, но это не было неудобным. И все же он не мог заснуть, не со всеми этими мыслями, что проплывали сквозь его голову. Он проверил, что лечурка крепко спала, и тогда встал и вышел в коридор, оставляя за собой приоткрытую дверь. Он обнаружил Персиваля в другой комнате, мужчина работал в тусклом свете люстры, его перо мягко скользило по бумаге. Ньют замер на пороге, мгновение он просто смотрел на мужчину, думая, что Персиваль не заметил его прихода. Он выглядел сосредоточенным на письме, рукава его рубашки все еще были закатаны, пряди волос начали выпадать из аккуратной прически. Белая рубашка достаточно плотно прилегала к телу, чтобы видеть то, как двигаются мускулы в то время, как он перестал писать и повел плечом, поморщившись. – Все нормально? – спросил Персиваль, поднимая взгляд. Казалось, что было невозможно подкрасться к нему. – Я просто… Я не мог заснуть, – честно ответил Ньют, входя в комнату, – Над чем ты работаешь? – Отчеты, – сказал мужчина и опустился обратно в кресло, опуская перо и разминая шею. – Бумажная работа. Ты должен быть рад, что тебе не приходится с эти разбираться. – Мне бы хотелось научиться читать, – признался Ньют, смотря на бумаги через плечо Персиваля. Хотя Ньют и не умел читать, рукопись выглядела красивой, больше похожей на искусство, чем на повседневную работу. – Я не уверен, что у нас будет время, если мы собираемся доставить тебя домой, когда это все закончится, – отметил Персиваль, Ньют нахмурился. Он хотел домой, но не хотел. – Так много вещей, которых я не знаю, – сказал он, подняв со стола книгу, и лениво пролистал ее, его глаза скользили по страницам без осознания. – У всех есть вещи, которых они не знают. Вещи, на которые мы не способны. – Даже ты? – спросил Ньют, поддразнивая, Персиваль усмехнулся, хотя на его лице отчетливо читалась усталость. – Знаешь, я не умею плавать. Ньют уставился на него. Моргнул. И уставился снова. – Хорошо, люди ужасные пловцы, они создают так много шума и… – начал рассуждать Ньют и вдруг склонил голову, – Ты же не хочешь сказать, что… совсем? Ты не можешь плавать? Персиваль вздрогнул. – Тону как камень. Я никогда не учился, – сказал он, и несколько прядей темных волос упали на его лоб. Это было абсурдным. Детеныши могли плавать с того момента, как они появлялись на свет. Ньют и представить не мог, что плаванье было чем-то, чему люди должны были учиться. – Хорошо, – сказал он, его лицо немного просветлело, – Ты научишь меня читать, а я научу тебя плавать. – В этом действительно нет необходимости. – Пожалуйста. Это – меньшее, что я могу сделать, – сказал Ньют почти умоляюще. После всего, что мужчина сделал для него, Ньют хотел сделать и для него хоть что-нибудь. Персиваль глубоко вздохнул и резко выдохнул. – Хорошо. По рукам, – сказал он и показал Ньюту в сторону двери. – Теперь иди спать. Тебе надо отдохнуть до завтрашнего дня. Ньют скептично на него посмотрел. – А что насчет тебя? – Я почти закончил. Потом я тоже отдохну. – Обещаешь? – … Обещаю. Ньют остановился на несколько мгновений, прежде чем окончательно уступить, и пошел к двери, у которой вновь замер. – Спокойной ночи, Персиваль, – сказал он и услышал мычание в ответ, которого, впрочем, ему было достаточно, учитывая поздний час. Он вернулся в спальню, и лечурка подняла голову, чтобы обвиняющее на него посмотреть. – Извини, мне надо было кое о чем позаботиться, – сказал Ньют крошечному существу, садясь на кровать, – Знаешь, а ведь тебе надо имя. Лечурка издала тихий чирикающий звук, пока Ньют размышлял. – Что насчет «Пикетт»? – спросил он, наконец. – Мне кажется, что тебе подходит. Лечурка издала согласный звук, и после этого Ньют упал на подушку. На этот раз было намного проще заснуть, хотя мысли о завтрашнем задержании сделали его сны беспокойными и тяжелыми.