***
— Мисс Грейнджер, вы не здоровы? — А? Гермиона дрогнула, осознав, что уже минут десять пялится в пергамент, держа в руках перо и не делая ничего больше. — Дорогая, если вам плохо, то можете идти в больничное крыло к мадам Помфри, — заботливо проговорила профессор Макгонагалл, склонившись над ней. — А тест допишете потом. — Нет-нет, профессор, всё хорошо, правда, — пробормотала Гермиона, ошалело хватая пергамент, будто боясь, что его отнимут у неё. — Я в порядке. Просто здесь немного душно. Женщина странно на нее поглядела, как будто бы всё еще сомневалась в словах ученицы. — Как скажете, — медленно выдала она. — Но мне казалось, что здесь, наоборот, стало довольно прохладно. Гермиона опустила взгляд в пергамент, краснея уже, наверное, в тысячный раз за последние сутки. Мерлин, она сейчас заплачет, точно заплачет. И тогда прощай самообладание и многолетняя репутация, воздвигаемая так долго кирпичик за кирпичиком. Благо, Макгонагалл ушла, оставив её, иначе бы она точно расплакалась. Увиденное в зеркале произвело на неё действительно огромное впечатление, даже большее, чем она себе представляла. Гермиона искренне гордилась тем, что она такая, какая есть: простая, милая, может, чуточку наивная и невинная. Гермиона в зеркале выходила за рамки её собственного представления о себе, выходила за границы её комфорта, а потому вызывала столько негодования. Гермиона с огромным усилием вытряхнула все посторонние мысли из головы, засунула собственное смущение как можно глубже и сосредоточилась на тесте. Как хорошо, что она повторила сегодня утром материал прошлого урока. Всё это попалось ей в задании. Покинула кабинет девушка в довольно хорошем настроении, которое портила мысль об утреннем инциденте. Работу она сдала самой первой, а потому, только прозвенел колокол, бросилась прочь из класса, не желая попасться под обстрел вопросами от Гарри и Рона. Они ещё в начале урока пытались выведать, почему она не пошла на завтрак, но Гермиона упрямо их игнорировала, делая вид, что очень занята тестом. Она искренне благодарила расписание с первыми двумя уроками Нумерологии, которой нет у её друзей, иначе они пристали бы к ней гораздо раньше. А Гермиона пока не была готова с кем-то делиться тем, что видела. Хвала Мерлину, обед! Гермиона так сильно хотела есть, что уже и не замечала чувство голода, быстро с ним свыкнувшись, пока не учуяла запах тушеного мяса и картошки. Вот тогда её желудок действительно запел, да так жалобно, будто его песня была об одиноком лебеде. К её огромному сожалению, она не успела поесть до того, как пришли Рон и Гарри. — Ты почему не была на завтраке, Гермиона? — задал Рон этот «сакральный» вопрос, усевшись рядом с ней и чуть не умудрившись опрокинуть стакан сока. — Прости. Девушка уставилась к себе в тарелку, мрачно ковыряя кусок картошки и гоняя её вилкой по подливе туда-сюда. Гарри, потянувшись через стол за миской с кукурузным супом, кинул на неё обеспокоенный взгляд: — Гермиона, всё в порядке? — Да-да, в полном, — торопливо брякнула она, искренне надеясь, что на этом все вопросы кончатся. — Ты всё еще злишься на меня? — слегка испуганно спросил Рон. Он по-прежнему рассчитывал на помощь подруги с эссе, пусть и помощь эта заключалась в проверке. — Нет, не злюсь, — Гермиона окинула взглядом своих друзей, моля о том, чтобы они, наконец, умолкли. — Просто устала. — Так где же ты всё-таки была во время… — начал было Гарри, но осёкся, видя совсем не доброжелательный настрой девушки. — Ладно, думаю, это неважно. Гермиона была ему непомерно благодарна. Сейчас разговоры — совсем не то, чего бы ей хотелось. Но Рон, судя по всему, этого так и не понял. — Представляете, мне Чарли сегодня написал. Рассказывает, что у него там… Гермиона даже не сделала попытки прислушаться к словам друга. Она лишь уныло ковырялась в еде, изредка поддакивая и кивая. Рону вполне хватало видимого ощущения, что его слушают, а потому он продолжил балаболить, иногда повторяясь в новостях. Гарри тихо усмехнулся. Видимо, он всё же слушал Рона, пусть и вполуха. Гермиона вопросительно подняла на него взгляд. — Он мне это говорил ещё позавчера за завтраком, — тихо шепнул он так, чтобы приятель не услышал. Гермиона усмехнулась. Гарри всегда такой Гарри. Добрый, простой и отзывчивый. Таким был и вчера, и месяц, и пять лет назад. Она как сейчас помнила маленького черноволосого мальчишку в огромных очках с острыми коленками и не по размеру большом свитере. Помнила, как они впервые нарушали школьные правила все вместе. Помнила их первое приключение, не менее опасное и сумасшедшее, чем последующие. Помнила, как… И тут Гермиону осенило. Она прикрыла рот руками, в ужасе таращась на тарелку. Совладав над собой усилием воли, она, опустив руки на стол и сжав их в кулачки, воззрилась на Гарри, сурово сдвинув брови. Бедного паренька так удивил этот взгляд, что он не на шутку перепугался, решив, что умудрился в чём-то накосячить. — Гарри? — позвала его Гермиона, тяжело дыша и лихорадочно думая. — Да? — неспешно ответил парень, уже начиная изобретать пути отступлений на случай непредвиденной угрозы со стороны подруги. — Помнишь, на первом курсе, когда ты встретил, ну, Сам-знаешь-Кого… — Конечно, помню, как ж такое забыть! — мрачно усмехнулся Гарри, остервенело протыкая картофелину в своей тарелке вилкой. — И помнишь, ты говорил, что там было зеркало. — Да, я увидел там философский камень, который положил к себе в карман. Ну, я, что был в зеркале. — Это зеркало желаний? У Гермионы внутри все буквально похолодело. — Ага, — подтвердил Гарри. — Ну, оно не совсем так работает. Оно показывает то, что ты хочешь больше всего на свете. А что? — Да нет, ничего, — отмахнулась девушка. — Просто ищу тему для эссе по Заклинаниям. Гермиона шумно выдохнула. Худшие её опасения подтвердились, и это отнюдь не облегчает её положения. Наоборот, это только всё усложняет. Неужели её самое заветное желание — повиснуть на одном из близнецов Уизли, давая пропуск его языку в свой рот? Какая мерзость! При одном воспоминании об увиденном в зеркале Гермиону затошнило. Нет, это не может быть правдой. Образ чистой девушки, который она соорудила вокруг себя в собственных глазах, рушился второй раз за день. Она уже даже не краснела, не в силах почувствовать и капли крови в лице. — Ой, смотрите, близнецы идут, — неожиданно возвестил Рон. — Да ещё такие довольные. Наверняка опять что-нибудь изобрели. Гермиона, для которой слово «близнецы» сейчас было сопоставимо с самым кошмарным кошмаром на свете, вскочила со своего места, так и не доев, и промчалась мимо братьев Уизли к выходу. — И что это с ней? — удивлённо спросил Рон у Гарри, но тот лишь слабо пожал плечами, не имея верного ответа.Глава 2
12 февраля 2017 г. в 18:08
Лучи уже взошедшего солнца скользнули в окно спальни. Они медленно ползли по полу и мебели, будто наперегонки, с каждой секундой подбираясь всё ближе и ближе к кровати Гермионы. Наконец, они упрямо скакнули ей на лицо, нагло светя прямо в глаза и заставляя спящую бедняжку зажмуриться. Чувствуя, как сон медленно ускользает, Грейнджер перевернулась на другой бок, надеясь хотя бы ещё немного подремать. Этой ночью она всё никак не могла заснуть, мыслями возвращаясь к тому таинственному зеркалу. Самые разнообразные догадки искренне мучили уставшее сознание девушки, но гораздо больше её раздражало, что она никак не могла вспомнить, где же слышала про это зеркало. О, а она точно слышала! У вас никогда не случалось такого, будто определенная мысль, такая важная и нужная сейчас, засела в вашей голове, но вы никак не можете ухватиться за неё? Такая скользкая и изворотливая мысль… Ох, как же её это мучило!
Поспать ещё немного не удалось: сон будто рукой сняло. Гермиона открыла глаза, с некой ненавистью глядя на потолок, словно он был виноват во всем, что когда-либо происходило в её жизни, включая это утро, наступившее так рано и совсем не вовремя.
Девушка скинула с себя одеяло и свесила ноги вниз. Её соседки еще спали, скрытые за пологом своих кроватей. Почему ночью она так поленилась его занавесить? Ведь могла же сейчас дрыхнуть слаще, чем однокурсницы, и смотреть десятый сон.
До подъёма, время которого для себя установила сама Гермиона, оставалась всего минута. Что же, по крайней мере, она успеет повторить материал к тесту по Трансфигурации.
Спустя полчаса Гермиона, полностью готовая к предстоящему рабочему дню, уже сидела в гостиной, привычно подобрав под себя ноги. В руках у неё покоился длинный пергамент, слегка потрёпанный по уголкам, — конспект с последнего урока. Волосы, как и всегда, слегка пушились, отдельными прядями спадая на лицо хозяйке, которая оказалась так увлечена своим конспектом, что не уделяла им ровно никакого внимания.
Дверной проём, ведущий в гостиную, распахнулся, впуская внутрь во всё горло гогочущих близнецов Уизли. Они Гермиону, конечно, не заметили, но вот она хорошенько перепугалась, не ожидая столь внезапного нашествия. Впрочем, она быстро взяла себя в руки, спрятав недоумение за смахиванием непослушных прядей с лица.
— И что вы так рано делали не в своих постелях? — испытывая привычное раздражение, спросила она, поднимаясь из кресла и обращая внимание близнецов на себя. Мысленно она отметила, что было бы неплохой идеей некоторое время посидеть молча и разузнать что-то из разговора братьев, потому что они явно её не заметили, но уже было поздно.
Один из близнецов вальяжно облокотился о тумбу, слегка подбоченившись, а другой окинул Гермиону насмешливым взглядом. От бдительного взора девушки не ускользнуло, что их оттопыренные карманы были чем-то набиты. Интуиция смутно подсказывала, что это «что-то» навряд ли ей понравится, а потому Гермиона поставила мысленную галочку, решив обязательно выяснить, что же это такое и насколько сильно оно угрожает жизням и баллам гриффиндорцев.
— А, наша староста уже проснулась? Ну, Фред, мы же можем похвалить мисс Грейнджер за её неустанную бдительность? Кто же ещё додумается покинуть уютную кровать, чтобы поймать двух нерадивых, которые — кто бы мог подумать! — вернутся в гостиную слишком рано для порядочных учеников.
Гермиона старательно проигнорировала неприкрытый сарказм в голосе Уизли, а также упоминание о сне, тщательно запоминая одежду каждого из близнецов, чтобы не перепутать их в дальнейшем диалоге. Хорошо, что они хотя бы не носили одинаковые носки и футболки.
— Оставьте свои колкости при себе, — твёрдо сказала девушка, мысленно считая до двадцати. По мере того, как шире становились ухмылки близнецов, её терпение становилось всё меньше, угрожая в скором времени лопнуть, как воздушный шарик. — Что у вас в карманах? — она решила не тянуть, а прямо задать вопрос, так интересующий ее.
— Так мы тебе и сказали! — хором ответили близнецы. Каждый раз, когда они так делали, Гермионе становилось не по себе. Будто бы это были не два отдельных человека, а один. Она и сама не отдавала себе отчёта, что иной раз воспринимала их не как Фреда и Джорджа, а как нечто целое, единое, как будто бы близнецы — это единая личность. Жутковато это все.
— Больно надо! — решив не напирать, бросила Гермиона и, окинув их строгим взглядом, вернулась в свое кресло. Само собой, она не оставит это так и обязательно узнает, что задумали близнецы, но чуть позже. Пусть эти рыжие хитрецы немного расслабятся и потеряют бдительность, и вот тогда-то она их поймает с поличным! Они же явно что-то замышляют. Гермиона заметила это ещё летом, проведённым в доме Сириуса на площади Гриммо, и твёрдо дала себе установку, что ни за что не даст этой бесшабашной парочке испортить её год в качестве старосты или, что ещё хуже, лишить её этой должности вообще.
Грейнджер вернулась к своему столь поспешно брошенному занятию, а близнецы, с облегчением осознав, что им больше ничто не угрожает, заняли небольшой диванчик в другом конце гостиной. Гермиона всеми силами старалась игнорировать их присутствие и тихое перешёптывание, но это было так же легко, как отобрать вещи хозяев у Кикимера.
Ей снова не давала покоя мысль о зеркале. Раздражала, как назойливый писк комара над ухом. Чёртово любопытство! Зачем ей вообще потребовалось трогать тогда эту ткань и смотреться в это зеркало? Жила бы себе спокойно и счастливо, а теперь к списку её бессчётных проблем добавилось ещё и это.
Кто же говорил ей про какое-то странное зеркало? Гермиона снова попыталась ухватиться за эту мысль, но, как и в прошлый раз, впустую. Ей вдруг стало настолько обидно, что она готова была взвыть.
Гермиона поймала себя на том, что бесстыже пялится на близнецов. И всё бы ничего, но Фред, похоже, это заметил. Смущённая и опозоренная, Гермиона зарделась. Она поднесла пергамент поближе лицу, искренне желая спрятаться за ним. Больше всего она боялась, что близнецы поймут её мысли. А думала она, конечно же, о них. Точнее, об этом зеркале: всё гадала, кто же был на нем изображён. Этот вопрос, пожалуй, интересовал её даже больше, чем предназначение зеркала.
Девушка молча свернула пергамент, небрежно засунула его в сумку и под удивленные и слегка настороженные взгляды близнецов вышла из гостиной. Если это зеркало так не дает ей покоя, то она его найдет и всё выяснит. Она же Гермиона Грейнджер, в конце концов!
Найти ту комнату оказалось не так просто, как она изначально предполагала. В прошлый раз она даже не пыталась запоминать свою дорогу, но сейчас внимательно всматривалась в каждую деталь, пытаясь припомнить что-то знакомое. К счастью, встала она достаточно рано, чтобы позволить себе подольше побродить по коридорам. Правда, со временем и этого казалось мало. Чем чаще поворачивала Гермиона, чем сильнее её сердце ухало, когда за поворотом не оказывалось желанной двери, тем больше ей казалось, что она тратит время впустую. Но девушка твёрдо понимала, что если она сейчас сдастся, то проклятое любопытство никогда больше не даст ей спокойствия.
Гермиона всё же нашла тот кабинет. Хорошенько измучилась, прокляла всех, кого только смогла припомнить, обошла, наверное, весь замок, но нашла. Вот эта дверь, которую она, как ни странно, смогла бы узнать из тысячи других, вот это окошко, а вот и спрятанное за белой простынёй зеркало. Поплотнее прикрыв за собой дверь, девушка бросила сумку возле зеркала, а сама сдернула ткань движением, которое становилось уже привычным. С гладкой поверхности ей улыбался Фред (или Джордж, она этого ещё не выяснила), как будто бы он её тут ждал. Невольно улыбнувшись в ответ, она замерла, вглядываясь в парня. Затем, будто одёрнув себя, Гермиона неловко бросила:
— Ну что, приятель, скучал?
Уизли, как и раньше, не ответил. Он залихватски подмигнул Гермионе, а его ухмылка стала ещё шире. Девушка прекрасно знала это выражение, означавшее, что близнецы что-то задумали. Её всегда забавляло, как эти двое, придумав, как им кажется, что-то поистине гениальное, самодовольно и нетерпеливо улыбались. При этом они слегка подскакивали, не в силах дождаться возможности осуществить задуманное и ни капли не понимая, что выдают себя с поличным одними этими нетерпеливыми улыбками. И ещё, конечно, хитрым блеском в глазах, который раздражал её сильнее всего.
Гермиона поймала себя на том, что улыбается. Мотнув головой, будто сбросив непрошеную улыбку с лица, девушка сердито уставилась на близнеца (ей показалось такое определение в данной ситуации наиболее подходящим до тех пор, пока она не установит личность изображения). А парень всё продолжал беззастенчиво ухмыляться, нагло таращась. Гермиона почувствовала себя неуютно. У неё возникло ощущение, что его взгляд уходит намного глубже её одежды, и от этой мысли ей стало вдвойне не по себе.
— Убери руки! — воскликнула она неожиданно для себя высоким голосом.
Близнец Уизли, незаметно оказавшись совсем вплотную к её отражению в зеркале, держал свои руки у неё на талии, прижимая к себе. Нет, это было не отражение, а изображение, потому что Гермиона могла поклясться, что она не наклоняла голову в бок, когда парень приблизил свои губы к ее ключице. Настоящая Гермиона потерла рукой шею, будто бы ощутив его дыхание на своей коже.
— Да что я делаю! — воскликнула девушка, разозлившись на саму себя.
Гермиона опустилась на пол, краем глаза наблюдая за творившимся в зеркале. Уизли уже не просто держал её за талию, а откровенно шарил руками по ее телу, медленно и неспешно, будто растягивая удовольствие, добираясь до нижнего края ее кардигана, попутно покусывая её за мочку уха. Реальная Гермиона буквально задохнулась от возмущения, покрываясь пунцовым румянцем. Какое бесстыдство! Будь он настоящим, Гермиона, будьте уверены, уже давно дала бы ему хорошей затрещины, а то и вовсе наградила бы каким-нибудь неприятным проклятием, списав это перед своей совестью на инстинкт самосохранения.
Она постаралась игнорировать Уизли, но, как и с реальным, это было довольно тяжело проделать. Он как будто бы хотел, чтобы на него смотрели: двигал руками, целовал её шею, смотрел и ухмылялся. Как будто бы всё это предназначалось не для девушки, что он держал в своих руках, а для настоящей Гермионы. Близнец смотрел именно на неё, с вызовом заглядывая в глаза, будто спрашивая: «Хочешь оказаться на её месте, признай это?»
— Ты даже в зеркале придурок, — насуплено сообщила Гермиона, резко притянув к себе сумку и достав аккуратно свёрнутый небольшой кусочек пергамента и перо с чернильницей.
Слова на раме — вот то, зачем она сюда пришла. Это был ключевой момент, который поможет ей разобраться и вспомнить, она это чувствовала. И никакие Уизли не смогут её отвлечь.
Забавно высунув язычок, как и всегда, когда была чем-то сильно увлечена, Гермиона, старательно вглядываясь в слова на зеркале, аккуратно переписала их и несколько раз перепроверила, боясь пропустить даже одну букву. Они по-прежнему казались ей бредом, не складываясь во что-то понятное и стоящее, но теперь она как следует подумает над этим. Да, определенно она это разгадает. Разгадает и всё поймет. И наконец-то со спокойной душой сможет вернуться к своей тихой и размеренной жизни гриффиндорской старосты, у которой и без зеркала проблем по горло хватает.
Гермиона задумчиво уставилась на листочек, крепко сжимая его в руках и вглядываясь в слова. Выдохнув, она быстро свернула его и отправила в сумку вместе с пером и чернильницей. Кажется, ей было уже пора, иначе она рисковала опоздать на завтрак и — чего доброго! — на занятия.
— Мерлинова борода! — пискнула Гермиона, в ужасе вылупив на зеркало глаза с такой силой, что её лицо стало напоминать мордашку глазастенькой обезьянки.
Уизли прижимал её к стене, наваливаясь всем своим телом и будто бы нависая. Его руки были в районе её задницы, и, без сомнения, это до ужаса взбесило бы её, если бы не то, что вытворяла она сама в этом зеркале.
Раскрасневшаяся зеркальная Гермиона обхватила корпус парня ногами. Пальцы девушка лихо запустила в его ярко-рыжие волосы. Её блузка, идеально белая и гладкая, была расстегнута чуть ли не до пупка, кардиган давно валялся где-то на полу, а юбка бесстыдно задралась, являя свету обычные белые трусики с милым крохотным бантиком.
Близнец целовал её так жадно, а она так страстно ему отвечала, что настоящая Гермиона невольно закусила губу. Она даже не заметила, что всё это время не дышала.
Девушка дернулась, скривив лицо, и, подхватив сумку, вылетела из кабинета, не удосужившись вернуть ткань на зеркало.
На завтраке она так и не появилась.