Can you feel my heart?

«Вот смотрю я на себя сейчас в зеркало, и чёт не особо похоже, что я в чём-то уверен», — думал парень, сжимая пальцами дужки чёрных очков. Около десяти минут Карелин дышал в стекло перед ним, пристально смотря в отражение собственных глаз. Что он пытался там найти, парень и сам не знал, но всё равно продолжал упорно глазеть, что-то выискивая. В голове мелькали придуманные им моменты возможного исхода данной встречи, даже какие-то невероятные. И все они казались весьма абсурдными и странными, но именно такая белиберда в корке мозга отчасти успокаивала. Насчёт батла он не боялся. Даже несмотря на то, что выступает на другой площадке, волнения как такового не было. Но вот странное ощущение того, что явно что-то произойдёт, не покидало Карелина с самого утра. Противное и склизкое, оно томилось где-то на дне его желудка, изводя парня не хуже, чем изжога. Внезапный звонок на телефон все-таки заставил Карелина на время забыть о созерцании собственного отражения и вернуться в этот бренный мир. Пальцы скорее на автомате, нежели при реальном желании, ткнули в экран, принимая вызов. — Да? — максимально спокойным и обыденным голосом начал он этот диалог. — Ну что, готов рвать Фараонова? А Мармеладова? — азартно вещал собеседник. Карелин весело усмехнулся, чувствуя, как ему внезапно стало как-то легче, а тревожные мысли ушли на второй план. Слава отвечает в своей особой язвительной манере, все больше чувствуя прилив уверенности и решительности. Довольно весёлый диалог с товарищем был своеобразной подзарядкой, а поддержка и вовсе укрепляла в нем боевой дух. Вот чего ему долгое время не хватало. Простого дружеского общения. В последнее время, Карелин все больше стал походить на затворника, съедаемого какими-то своими мыслями. Никто ничего толком и не знал о том, что же все-таки сейчас творится на душе Гнойного. Да и многие предпочитали не лезть, не хотелось потом схлопотать от него. Ведь довольно мрачный вид парня заставлял обходить его стороной. Первое время многие пытались хоть как-то вывести его на диалог, дабы помочь другу справиться с его недугам. Но Карелин на любые попытки начать диалог по душам лишь огрызался и начинал свирепеть на глазах. Друзья после долгих попыток решил плюнуть на это дело, уповая на то, что в скором времени их прежний Гнойный вернётся и все будет, как обычно. Однако дни шли, а состояние Славы, кажись, и вовсе ухудшилось, нежели наоборот. Но, к сожалению Карелина, разговор с Светло длится недолго: обменялись любезностями, пожелание удачи и фееричного выступление (как это обычно бывает на батлах Гнойного). Вот и весь разговор. Но даже он, такой не длительный, а местами даже какой-то скомканный, подействовал на Славу, как ушат воды, бодря его. Сегодня был важный день. День его батла с Геной, известного больше как Ricky F. Сам же намеченный батл должен был проходить в баре «1703». Карелину однажды удалось там побывать, на батле Букера, но что там происходило, он помнил плохо. Избыток алкоголя в крови брал своё, и сам парень уже почти не контролировал свои действия. Помнил он лишь постоянно накрытое ладонью лицо девушки, которая стыдливо прятала глаза, пока пьяный Гнойный крепко прижимал её к себе, сильно стиснув плечо и что-то бессвязное вещая своим собеседникам. Настя. От этого воспоминания, хоть и такого короткого, почти незначительного, в груди как-то неприятно затянуло, а внутренние демоны противно заскулили. Совсем недавно он опять вспомнила о ней, после того сна (или как ещё это можно назвать). Даже намеревался позвонить. Но палец так и замирал на её контакте и подобно маятнику ждал, когда кто-то извне подтолкнет его к столь активным действиям. Однако минуты шли, а экран телефона тускло светил, отображая знакомые цифры. Все же позвонить ей он так и не решался. Что уж говорить о банальном — написать СмС. Даже тут он не смог пересилить себя. Карал ли он себя за это? Отчасти, да. То самое ощущение некой тоски по ней все продолжало разъедать кости, и он хотел скорее избавиться от него. Но гордость ещё та сука упертая. Парень фигурально вставлял себе палки в колеса, но при том активно отрицал, что это так. Слава тяжело вздохнул и поднял голову вверх, упираясь хмурым взглядом в потолок. Как и ожидалось, там совершенно ничего не было. Даже ответов на его терзанья, к несчастью. Ведь так хочется, чтобы порой кто-то сам решил за тебя какую-то проблему, а тебе бы оставалось лишь наблюдать со стороны и ждать результатов. Но увы и ах. Парень мог бы и дальше так стоять, пустым взглядом уставившись в серый потолок, но события сегодняшнего дня совершенно не позваляли ему опаздывать. Даже пара минут были непозволительной роскошью для него. Вдох, и он поворачивается к двери, нащупывая в кармане ключи. Выдох, и он уже за порогом, машинально закрывает дверь на ключ. И лишь быстрый топот нарушает тишину, уничтожая мираж одиночества в этой бетонной коробке.

***

Ещё на улице его встретила шумная толпа со стаканами и бутылками в руках. Людей было, казалось, бесчисленное количество, и все такие незнакомые: высокие и низкие, тощие и полные. Голоса их были то высокие, как у певичек из оперы, то низкие, подобно гудку парохода. Слава чувствовал себя среди них не комфортно и даже как-то потеряно, подобно человеку, потерпевшему крушение среди холодного и бескрайнего моря. Люди, идущие ему навстречу, что улыбались и здоровались, были похожи на волны, бьющиеся об изученное тело потерянного, готовые накрыть с головой, топя в тёмной пучине. Но Слава пока держался, прежде всего пытаясь доказать себе, что его невозможно сломать подобным. Толпа казалась своеобразным испытанием. Тестом, который бы выявил, сможет ли Карелин не упасть в грязь лицом и показать присутствующим для чего он здесь. Пока у него это получилось, и даже дрожь в озябших пальцах не была так заметна. Спрятанные под линзами очков глаза внимательно рыскали по головам пришедших увидеть шоу зевак, высматривая хоть кого-то знакомого. Противные черви нервоза, что задевали натянутые нити его спокойствия, так и норовили задеть одну из многочисленных тонких лент, выводя парня из уравновешенного состояния. Долгое пребывание среди незнакомцев мёртвым грузом давило на Гнойного где-то глубоко, успевшего слегка отвыкнуть от данной суматохи. Но парень быстро затыкал свое «Я», напоминая, для чего они вообще решили сегодня выйти из квартиры. И мозг полностью поддерживал стремления Славы, трамбуя ненужные эмоции под толщей из мыслей. Но спокойствия, как такого, все не было, как и знакомых лиц. — Слава! — на плечо опускается чья-то тяжёлая ладонь, сжимая кость, спрятанную под слоем пуховика, привлекая к себе внимание. Настолько глубоко погрузившийся в себя Карелин мимолетно пугается этого воздействия из вне и скорее рефлективно, нежели специально, оборачивается, сталкиваясь лицом к лицу с нарушителем его дум. За все эти миллисекунды его мозг успел подкинуть ещё незабытый инцидент с чеченцами, и Слава успевает получить микроинфаркт. Но все опасения быстро улетучиваются при виде покрасневшего от холода лица Андрея. — «Блядь. Напугал». — Мысленно рычит Гнойный, но на деле лишь шумно выдыхает и жмет протянутую ладонь, облаченную в перчатку. — Ты чего не отвечаешь? — В смысле? — недоумевает Слава, краем сознания находясь все ещё где-то далеко. — Ты прошёл мимо меня, даже не взглянув. Я, естественно, тебя позвал, ответа так и не последовало. Ну я тебя и догнал, а то ушёл бы вовсе без меня, — спокойной поясняет Замай, уже вместе с другом заходя во внутрь бара. Слава на слова мужчины лишь неопределенно кивает, пытаясь ухватиться за мысль в его голове. Внутри бара не так людно и даже как-то поспокойнее, что не может не радовать Славу. Немногочисленное количество людей предпочтительно обитает ближе к стойке, где бармен уже делает кому-то коктейль, или же занимает места на диване, кресле, образуя компанию. Непринужденная атмосфера благосклонно влияет на напряженного Карелина, погружая в искусственное спокойствие и подпитывая его, настраивая на уверенность. Да и что-то рассказывающий ему Замай неплохо ослабляет цепи, что сковали его тело, не давая спокойно вздохнуть и набрать в грудь новую порцию кислорода. Опутывая сознания липучими нитями, внутри Карелина постепенно начал разгораться азарт, небывалая доселе решимость. И казалось, это будет длится, не прекращаясь, ну или часа три точно, но жестокая реальность, как всегда, решила повернуть все на свой лад. *** Ему нужно было срочно выйти на воздух и желательно не возвращаться обратно. Убежать из этого места, дабы не видеть это лицо, что преследует его в воображении, приходах. Не видеть эти глаза, что приходят к нему во сне, манят своим бездушным, стеклянным светом Хризолита, убивая его изнутри. Но в тоже время именно они притягивали его, как забредшую на дно рыбку, которую уже ждёт рыба-удильщик. Все же, как бы молодой человек ни старался, избавиться от странного влечения он не мог, да и на глубине тёмных углов своей души не желал этого. Оставалось лишь смириться. И он принял это смирение, удивляя себя и одновременно злясь на такой глупый и слабый поступок в своей жизни. И вот сейчас он вновь увидел этот лихорадочный блеск, уловил его, особо не напрягаясь, буквально в паре шагов от себя. Слава мог просто руку протянуть, но делать этого не считал нужным. Внезапный всплеск где-то под костями останавливает его от столь резкого порыва оказаться лицом к лицу с ней, наблюдать, как её зрачки резко расширяются, пряча зелёный блеск. Но горячая лава, внезапно появившаяся в его сосудах, тягучи распространяясь по его телу, останавливает. Все что ему остаётся, это направить спрятанный ядовитый взгляд за линзами на неё, мысленно буквально приказывая ей обернутся и закончить эту пустую болтовню с Фарафоновым и его другом. Но та то ли не подавалась его телепатическим волнам, то ли просто игнорировала их. Воздух рядом с Карелиным, казалось, начинает нагреваться и трещать от избытка чувств в его теле. Он возненавидел её в тот момент так сильно, что хотелось оттащить девушку в кладовую и как следует наорать, что б по телу ходила дрожь, голос хрипел, а костяшки трещали под силой сжатия кулака. Как она вообще решилась на такую роковую ошибку, как не оповестить его о приходе в данное место? А от осознания того, что её умудрился затащить сюда Фарафонов (в чем он почти не сомневался), его выворачивает, появляется желание столкнуть его лицом с барной стойкой пару раз. Желательно до тех пор, пока лицо его не окрасится в цвет футболки на нем же самом. Вон даже рисунок рентгена. Прям намёк. Жёстко? Да. Но желание слишком велико, а противостоять ему все тяжелее от вида мелькнувшей в сторону Гены улыбки. Она ему ещё и улыбается! Слава в бешенстве и хоть внешне его и выдаёт хватка на стакане, но демоны в его душе визжат, рычат и трезвонят громче, чем колокола в соборе Нотер-Дам. Всё же одного отрицать парень не мог, как бы сильно он ни злился, её появлению он был рад. Конечно, он не ожидал столь скорой встречи, да и ещё при таких обстоятельствах, но тёплый огонёк светлячком петлял в районе желудка, глуша монстров, что боязливо стали отступать. Она сможет увидеть то, что на протяжении двух лет он пытался ей продемонстрировать, зовя на батлы с его участием, но куда она упорно не желала приходить. А любое начатое предложение с упоминанием его лиги воспринималось в штыки. Именно в этот день, в этот час она увидит его силу, мощь. Его превосходство. И она пожалеете, что раньше отказывала ему. Он уверен в этом. Настраивающий себя на нужный лад Гнойный, представляющий, как черноволосая сама бросится к нему, восторгаясь его остроумием и блистательным флоу, краем сознания все же успел уловить этот ехидный голосок внутри себя. Скрипучий и ядовитый, намекающий на то, что пришла она сюда рада Rickey и восхищаться она будет им, Карелин же останется в тени москвича. Прежний запал потух. Ведь действительно — пришла она сюда с Геной, следовательно и поддерживать она собирается его. Внутри будто надломилось что-то важное. Все звуки пропали, оставляя белый шум и эхо едкого голоса, звенящего отчётливо в ушах. Что может быть хуже, чем осознание того, что твой триумф будет не оценен одним человеком действительно значимым в этот ничтожный для жизни промежуток времени. Даже желание батлить, то самое чувство эйфории и азарта от состязания, преследующие его по пятам, заставляя внутренний костёр полыхать ярче любой звезды в космосе, сейчас полностью отсутствовало. А все из-за этой гребанной псевдоаристократки. Как бы сильно зверь, спрятанный за решёткой из прочных костей, не рычал, сотрясая тонкий купол внутреннего равновесия, но уйти он не мог. Уже нет на это времени, да и так глупо подставлять себя Карелин не хотел. Не при таком количестве людей, совершенно незнакомых ему. Батл для Славы, а точнее Сони Мармеладовой, прошёл на одном дыхание. Все же BPM для него не новый формат и чувствовал он себя вполне уверенно, даже с каким-то превосходством, а сделать для людей шоу было и вовсе проще простого. Не так много нужно для счастья простому обывателю. Однако, толпа хваленного и так тщательно вылизанного со всех сторон Versus’а, была точно мёртвая. Просто если бы кто-то сейчас упал на пол и больше не встал, никто не удивился бы и даже не обратил внимания. Похожие на картонных фигур, которых ставят в кинотеатрах, они замерли в одной позе, уставившись глупыми глазами на двух MC. И только Саня Ресторатор получал от этого всего кайф, в перерывах пытаясь как-то повлиять на собравшихся здесь зрителей. — «Наверное уже представляет, как будет собирать деньги с интеграции и приролов, »– саркастично ухмыляется про себя Соня, одна из многочисленных придуманных Славой личностей, отпивая пива, пока Гена пытается показать себя на битах. Но Славе пофиг на потуги Фарафонова. Самое интересное, точнее то, что вызывает интерес лично у него, находится за спиной пухлого москвича. Девушка старалась не встречаться с ним взглядом, как заметил Гнойный, но сделать для неё это было сложнее, чем обычно. Привыкшая к прямому взгляду Макарова, она заметно чувствовала себя неловко и не защищено перед ним. И Слава дико кайфовала от этого, не упуская момента чётко посмотреть прямо на неё, наслаждаясь её испуганным беглым взглядом. Выводить её из себя было его личным развлечением, ещё даже до этого батла, вот только удавалось у него это не всегда. Держалась Настя стойко, что бы он ни делал, однако не привыкший играть в одни ворота Слава дико раздражался этим, заставляя мозг подкинуть ему какую-нибудь идею, дабы окончательно завладеть вниманием девушки и расшатать её внутренний маятник. И до сегодняшнего дня ему так и не удавалось этого сделать. Но не сегодня. О, как же его забавляли её метания. Зелёные огоньки, маячившие в её глазницах, нервно виляли из стороны в сторону, не зная за что зацепиться. А при виде камеры на бледном лице мимолетно отображался испуг, который успевал заметить лишь он. Неужели её арктическое величество не любит находиться во внимание? Это было забавно. Да и сам батл уже казался не таким плохим. Тем не менее, она не должна была быть здесь. Почему Карелин так считал, он не мог объяснить и сам. Для него она выглядела сейчас, как белая ворона среди коршунов, которым только дай волю наброситься. Слишком несуразная, для всего этого. Слишком правильная для этого пристанища Мамаебов и Аморалов. Один взгляд на её скованную фигуру говорит о многом. Она зажата, словно в тисках, движения неестественны, будто она сделана из пластмассы, как кукла Барби. От этого некогда Снежная Королева теперь казалась ему маленькой девочкой среди взрослых, которым плевать на всех, кроме себя и своего эго. Чувство странного разочарования опалило грудную клетку, вот только от чего это, он не понимал. Последнее слово Ресторатора ставит точку в сегодняшнем дне, окончательно подводя всю эту историю к её логическому завершению. Мёртвая толпа на манере зомби кое-как подаёт признаки жизни и расходится кто куда. Бар тут же наполняется гомоном, что отдаётся в голове у Карелина. Только сейчас он начинает чувствовать, как же чертовски устал. На плечах словно образовался гигантский груз, норовивший прижать его к земле и расплющить, стирая кости в пыль и разнося их по ветру. Стакан, что наполовину пуст, казался чем-то инородным в данный момент, и, признаться честно, выкинуть его он хотел несоизмеримо сильно сейчас. Задумчиво вертя пластмассу в руках, он задал себе вопрос: «Уйти ли ему сейчас, дабы избежать встречи со столь ненавистной особой, или все же остаться на некоторое время, и дать судьбе сделать так, как она хочет». С одной стороны ему хотелось как можно быстрее уйти с шумного бара прямиком в квартиру, можно даже Замая взять. Как ни как, Андрей один из немногих его верных друзей, которым, несмотря на свой характер, Слава дорожил. Да, он мог наорать, ляпнуть какую-нибудь чушь, порой даже весьма обидную, но мысли о том, чтобы задеть, никогда не было. — Идём к ним? — улыбающийся Замай, который выглядел так, словно это он только что разорвал москвича, кивнул в сторону мелкого Джарахова, беседующего о чем-то своём с Геной. Карелину сразу удалось подметить, что парень был в хорошем расположение духа, хоть и растерян, о чем говорили его рывки головой. Кого он пытался найти? Алфавита потерял, что ли? — Не, я пойду подышу, — бросает Гнойный и скорее рвется на выход, оставляя обескураженного Андрея одного. Стоит переступить порог, как морозный холод декабря ударяет по лёгким со скоростью бойца MMA. Он пьянеет этой свежестью, после душного бара, фактически мгновенно, не хуже, чем после пива. Лёгкий порыв ветра тонкими лентами пробрался в черепушку, остужая разгоряченный мозг. Слава никогда особо не любил холод и всегда старался держаться от него подальше. Но сейчас, когда в голове кавардак и все горит синем пламенем, а тело пылает, холод был ему верным товарищем, помогающим прийти в стабильность и трезвость ума. Остатки хмеля же в его организме так никуда и не пропали, даже ощущались сейчас ярче, чем до этого. Внезапные пятна, неоновыми огнями заметались перед глазами, укачивая словно он был в колыбели. Вот только от качки этой становилось только хуже. Внизу живота потянуло, а в горле образовался большой ком, словно кто-то схватил его за горло, сжимая с каждым вздохом только сильнее. Гнойный уже выстраивал у себя в голове маршрут, по которому дойдёт до угла, дабы избавиться от «ноши» внутри, как прямо перед его лицом появляется бутылка со знакомой голубой этикеткой. Долго рассуждать не стал; схватил бутылку, сразу отпивая половину, жадно прижимая горлышко к губам. Казалось, попытайся у него кто-то взять эту бутылку, он развяжет нешуточную войну, не боясь последствий. Смотреть на Карелина было ещё то удовольствие: бледнее, чем это могло быть обычно, с дрожащими пальцами и нездоровым блеском в серых глазах. Рядом стоящей девушке стало его даже жалко. Каким бы болваном он ни был, Слава оставался человеком из крови и плоти. Таким же живым, как и все. — Спасибо, — хрипло бросает он, даже не поворачивая голову. Ему этого не надо было. Он и так знал, кто стоит рядом. — Пожалуйста, — спокойной внемлет она, косо смотря на глубоко дышащего парня. Находится с ней в тишине было чем-то до дрожи привычным и таким… приятным. Своим спокойствием и скупостью на слова она смогла создать иллюзию некоего умиротворения. Слава, конечно, не верил во всю эту фигню с аурой и чем-то ещё подобным, но сейчас это казалось ему больше правдой. Ведь как ещё объяснить то, что только рядом с ней все проблемы становятся ничтожно незначительными, любая тревога сходит на нет. Как ей это удавалось, Карелин не мог найти объяснение. Да и не пытался. Молчание между ними, казалось, длится вечность. Или это весь мир вдруг замер? Шум от людей, ещё находящихся здесь, будто сталкиваясь с невидимой преградой вокруг этих двоих, распадался на частицы, не доходя до слуха и разума. Все остались вне, а они вдвоём в изолированности от всего. И не было в этом чего-то неловкого, не было напряжения с плотным воздухом, забивающим лёгкие, как цемент. Было просто спокойно. И нарушать это хрупкое состояние он не желал. Но девушка решила все за него. — Значит, это ты Соня Мармеладова? Тебе удалось меня удивить, — в холодно спокойной интонации проскальзывает усмешка, которая быстро теряется, едва появившись. Гнойный хмыкает и, не снимая очков, косится на черноволосую. Она, значит, не знала? Неужели Геннадий ей не стал ничего рассказывать? Или это она не хотела слушать? Множество вопросов разом атаковали сознание Карелина, крича на перебой о своей важности. — Ты действительно не знала? — недоверчиво вопрошает парень, не особо веря, что рэпер не стал ей говорить о своём противнике хоть что-то, кидая уже пустую бутылку в рядом стоящую урну. Слава оборачивается к ней лицом, замечая отсутствует шапки на её голове. Неодобрительно щелк вырывается быстрее, чем он успевает подумать о её халатности к собственному здоровью. Девушка же на это ровным счётом не обращает внимания, думая о чем-то своём. Однако от зоркого взгляда Карелина не укрылась тёмная синева под её глазами и слишком усталый вид. Выглядела она, наверное, ещё хуже, чем он сейчас. На какую-то долю секунды, его одолевает волнение и вопрос о самочувствие почти слетает с губ, но девушка успевает опередить его:. — Нет. Я в ваших батлах смыслю не больше, чем ты в квантовой механике. Так что имён не знаю, — пожимает плечами непринужденно. Но легче парню от этого не становится. — Но ты молодец, — внезапно продолжает, а зелень глаз режет по живому, что аж дрожь проходит и начинает тянуть внутри. — Впервые вижу тебя таким собранным. Мгновение, и она опять отворачивается, пряча глаза. Внутри же хабаровца все кричит, срываясь на хрип, просят её повернуться. Но телепат из него, видимо, действительно ужасный. Карелину естественно приятно услышать столь лестные слова, но не этого он ждёт весь этот вечер, не этого он хочет. — Благодарю, — отстраненно произносит, задумчиво хмурясь. Шальная мысль шмелем влетает в его голову и начинает изводить расшатанные нервы. Громкое «Спроси!» ломится в его черепе, царапая тонкие белые стенки и оставляя трещины. Он изводить себя. То, что терзало его на протяжении всего вечера, теперь рвется наружу, наплевав на последствия. Ему нужно знать, он должен знать. Жизненно важные органы скручиваются в тугой канат, давя изнутри на мягкую плоть, кровь точно повысила градус своего тепла, обжигая сосуды и жилы, но он упорно молчит. Если он спросит, то ответ ему может не понравится, уж в этом Слава был уверен. Но узнать было его миссией номер один, как бы то ни было. Он ещё не открыл рот и не произнёс ни звука, но уже почувствовал, как голос его охрип, выдавая внутреннее волнение. Таким показывать себя хабаровец не собирался да и не хотел. Ей уж точно не следовало видеть это состояние. Слава прочищает горло и быстро задаёт повисший в воздухе вопрос, твёрдо глядя на чёрную макушку: — Как ты сюда попала? Если мне не изменяет память, у тебя кроме меня нет знакомых в этой сфере творчества, — при последнем слове батлер усмехается, то ли из-за сравнения, то ли просто из-за словосочетания. Она выдыхает. Точно ожидала этого вопроса от него, он уверен в этом, как никогда. Девушка и сама понимала, что данного разговора не избежать и рано или поздно он состоится. Как бы она ни пыталась себя настроить на этот диалог, как бы ни внушала сама себе, что уже знает, какие вопросы Слава задаст, волнение все равно трепетало в животе, гоня кровь волнами цунами по сосудам. Собравшись с силами, она отвечает заученный текст, придуманный в свою защиту: — Аня познакомила пару месяцев назад с Геной. Он и пригласил, — говорит она легко, так, словно это очевидная вещь. Однако это было далеко не так. — «Опять эта рыжая. Я точно когда-нибудь на костре её сожгу», — рычит Слава в своём сознании, представляя, как псевдоподруга Макаровой гаденько бы улыбалась в лицо Гнойного. — И ты так сразу согласилась? Серьёзно? — скепсиса в словах его было столько, что Айзек Азимов наверняка бы позавидовал силе этих слов. Хоть и не достаточно много, но Карелин знал девушку. А выучить её привычки и вовсе не было проблемой. Макарова, полностью презирающая любые шумные сборища, куда входит что-то, кроме чая, была одним сплошным феноменом его жизни, радикально отличающимся от привычной парадигмы. И сам факт того, что она вдруг решила прийти сюда на такое мероприятие, где двое парней стоят и хуесосят друг друга, на чем свет стоит, было что-то из ряда вон выходящим. Назло? Нет. Она даже понятия не имела, с кем Фарафонов собирается батлить. Интерес? Возможно. Но учитывая её отказы ему… Как же москвичу удалось затащить её сюда? Тут его накрыла злость. Это было как удар со спины для него. Он верил ей, а она поменяла его на этого столичного петушка с автотюном. Подло. — Нет. Я была против и не особо то и горела желанием идти сюда. Но все же уговорить меня Гене удалось, — наконец, она поднимает глаза, но увиденное ей не нравится. На бледном лице с красными пятнами на щеках заходили желваки, выдавая бурю. Девушке стало не по себе. События прошедшего лета не спешили покидать шкатулку памяти, хранясь там под надёжным замками. — Ему удалось, а меня ты вечно на все четыре стороны посылала, — скрежет он, буквально шипя на неё диким котом. Инстинкт самосохранения, а ней буквально кричал бежать от бара и как можно дальше. В порыве ярости Карелин всегда был неуправляемым и мало понимал, что творит, но после таких моментов вокруг наступал хаос. К огромному сожалению девушки, ей доводилось видеть его в гневе и не раз. Однако сейчас она пыталась скорее успокоить его, нежели убраться от эпицентра взрыва. Воровато оглянувшись, девушка нервно прикусила щеку изнутри и примирительным тоном попыталась достучаться до его сознания: — Успокойся. Не порть ни себе, ни окружающим настроение, — рука по привычке тянется к предплечью, но черноволосая успевает себя отдернуть. Лишняя агрессия сейчас будет некстати. Парень закатывает глаза. Вновь он видит режим «мамочки», который она часто испытывает на нем. Демоны Гнойного бесятся ещё больше, красная пелена медленно поднимается к глазам. Но юноша успевает её отогнать и усмирить нежить внутри. Он зол, но ещё способен держать себя в руках. Глубокий вздох, чтобы охладить нутро, выдох. — Уже испортил из-за твоего появления, — раздраженно, но менее агрессивно бурчит парень. — Могла бы и написать, что будешь здесь. — Я думала об этом. Но из-за событий нашей последней встречи, решила, что тебе это не нужно. Так что не стала беспокоить, — чистую правду произнесла она. Даже прямо ему в глаза, хоть они и защищены чёрными стеклами очков, посмотрела. — Зря беспокоить, — повторяет он, усмехаясь. Её заявление кажется по-детски глупым, но в этом вся она. — Что между тобой и Фарафоновым? — напрямую задаёт вопрос, терзающий его не хуже предыдущего. Вот тут-то Карелин и заметил, как стал нервничать. То, как она сюда попала, уже не было таким значимым, как непонятная для Славы связь с Rickey F. Он толком не успел понять, что между ними конкретно, из-за сдержанности и обходительности девушки. Брюнет же наоборот все пытался подступить к ней. Юноша хоть и не слышал их разговор до начала батла, но взгляд, что москвич кидал в сторону его подруги, ему абсолютно не нравился. И был ли это дружеский взгляд или что-то большее — разобрать трудно, но сам факт того, что миры этих двух столкнулись, вызывали сильные подозрения в хабаровце. А попытка обнять, которая так и не увенчалась успехом для рэпера, и вовсе породила вспышку животной ненависти к парню, который даже ничего не подозревал. Хоть Слава и казался типичным сетевым троллем, упивающимся чужой ненавистью к себе, но под сим хитиновым покровом прятался эгоистичный собственник, не терпящий, когда у него пытаются что-либо отобрать. Больнее всего такую сторону характера переживала Саша, которой вспышки ревности от парня казались апокалипсисом. С Настей же все было с точностью наоборот. Подруга Карелина с тёмной стороной его личности давалось видиться не так часто. Да и то, ревностью это было назвать сложно. Скорее желание кого-то поддеть и вывести из себя, но точно не ревность. Во всяком случае, сейчас ей частично, но удалось увидеть тёмного Славу. Неосознанно хрустнув пальцами, спрятанными в кармане, Слава продолжает ждать ответа, прожигая Макарову насквозь. — В смысле? — полное замешательство. Он бы даже мог сейчас спокойно вздохнуть и замять эту тему, но Гнойный не был бы собой, если бы не добрался до истины. Он вырвет её из девушки с корнем, пусть она и будет спрятана за ребрами. — В прямом, — холодно бросает тот. — Я видел, как ты ему улыбалась. Зная тебя… — Ты меня не знаешь, — обрывает его девушка, впиваясь острым взглядом в каменную маску равнодушия на его лице. –…Улыбаешься ты редко кому, — заканчивает, несмотря на её замечание, которое могло что-то для него значить. — Он тебе нравится? Хоть вопрос и звучал уверенно, решительно, но подтекст виден был даже слепому. Звучал он скорее, как «Лучше-скажи-что-Гена-тебе-нахер-не-нужен». Девушка медлить не стала: — То, что я кому-то улыбнулась, не означает, что сейчас брошусь ему на шею и начну петь о «вечной любви». Да и вообще, с каких пор тебя начало интересовать, с кем и какие у меня отношения? Если же в начале её тирады Слава был доволен услышанным, то к концу впал в ступор, не находя, что ответить. Ведь действительно, что это на него вдруг нашло? С самого начала их взаимоотношений Слава позиционировал Макарову, как источник утешения, как человека, которому можно сказать абсолютно все без оглядки. А уж с кем и что у неё, его не касалось. Так что же изменилось сейчас? Внутренним чутьем он понимал, что и как, но сознаться не желал. Это было слишком рискованно. И если бы он позволил себе такой шаг, то вернуться бы уже не смог. Больше никогда. И вот сейчас, он должен был решить, стоит ли этот шаг разрушения той маленькой идиллии, которую он создал. Или же оставить все так и быть уверенным в завтрашнем дне. А она все смотрела. Зелёный туман вокруг зрачков мерцал, выдавая полную заинтересованность. — «Не сейчас. Точно не сейчас. Скажи любую чушь, она поймёт». — Шептала его «Я», прося не делать такой опрометчивый шаг. Он был согласен. Не сейчас. Не здесь. На языке уже вертелась привычная мешанина какого-то бреда, похожего более или менее на правду, как их хрупкую беседу уничтожил Гена. А красный туман вновь начал подниматься из глубин. Заметив девушку, Фарафонов заметно ожил и приободрился, спешно подходя к ним. — Вот ты где! А я тебя обыскался уже, — скалился Гена, будто совершенно не замечал недовольное лицо Славы рядом. — «Спасибо, конечно, но съебись нахуй», — так и желали сорваться слова, обжигая глотку. Черноволосая же все так же оставалась непроницаема, и лишь взгляд говорил: «Разговор не окончен». Да и сам Слава не особо был против продолжения, всяк лучше, чем отпускать Макарову с москвичом. Он готов сейчас даже выслушать её нравоучения, лишь бы проницательный взгляд продолжал полосовать его. Но как бы сильно он ни хотел и желал, девушка полностью переключила свое внимание на Rickey, подбивающего к ней свои клинья. Жалкие попытки пригласить Макарову на прогулку вызывали лишь ядовитую усмешку от Карелина и снисходительный взгляд. Настя же, казалось, и вовсе не замечала эти подобия ухаживания со стороны неудачливого кавалера, продолжая сверлить стену напротив задумчиво-хмурым взглядом. О чем же так усердно думала девушка, Карелин даже и не догадывался, но был готов отдать многое, дабы исправить эту оплошность и походить по лабиринтам её странного сознания и души. Неловкость со стороны московского MC начинала раздражать, а сам Гена ничуть не отличался от какого-нибудь прыщавого подростка, пытающигося подкатить к популярной девчонке его параллели. На орать на Гену он не мог, как бы Карелин не хотел, слишком странно и подозрительно было бы это. Вот и оставалось закатывать глаза, говоря «спасибо» богам за его железные нервы. Девушка подала голос, обрывая очередную глупую фразу MC: — Я согласна. Тем более, я обещала тебе, — закончила она этот разговор. Слава обомлел. Она действительно это сказала? Вот прям на полном серьёзе? Парень даже не мог возразить, не веря в услышанное. Абсолютно не желая принимать услышанное, Слава был готов и сам уйти. Скрыться со всех глаз и дать агрессии выйти на волю. Но он все стоял и тупо пялился неверующии взглядом. Сияющее лицо москвича вызывало кровь из глаз — парень был слишком доволен и это не могло не раздражать. Один только блеск в глазах чего стоит. Мысли о том, что план с барной стойкой был не так уж и плох, ужом вилось в мозгу, скручивая мыслительный орган. Хоть здесь и нет деревянного стола, но зато присутствует кирпичная стена, которой Славик с удовольствием воспользуется. И вот рука уже сама тянется, и шаг он вроде делает, но вовремя заподозрившая неладное Настя, одним лишь косым выстрелом глаз заставляет остановится на месте. — Пока, Слава. Рада, что хотя бы так нам удалось поговорить. От злости горло сжимает, и он не может ничего произнести, чтобы заставить обернутся эту занозу. Он лишь смотрит в след, обещая себе, что в следующий раз Фарафонов уже будет в гробу.