***
Только по приезду в клинику Светлана потеряла самоконтроль. И когда Элла медленно опустилась на колени перед кроватью Макса, Сурганова тихо осела у неё за спиной, опустив тёплые руки на дрожащие плечи, и уткнулась лбом в согнутую спину. Она зажмурилась, услышав тихие всхлипы, так и не осмелившись поднять на него глаза. Он ведь всегда казался таким живым, даже будучи сознанием далеко во тьме. Казалось, он вот-вот вскочит с постели, крепко прижмет к себе маму и подмигнёт Светке, мол, улыбнись, смотри, на улице солнце!.. Может быть, Элла ждала именно этого. Она и сама не смогла бы сказать. Никто бы не смог сказать, чего они ожидали. И никто до сих по никогда не произнесёт вслух, что этого не случилось. Долгие разговоры, левые обсуждения и дрожащие руки Виктора, который едва держался на ногах, не спав очередную ночь, и лучи бледного солнца, играющие в догонялки на его постели… И всё это, и каждый миг, и каждое слово — не вспомнится. К обеду пошёл снег, и Элла со Светланой возвращались домой, окруженные снегопадом, и Сурганова старалась не выпускать руку женщины в полном молчании. Сказать было нечего. Иногда слова — только фальшь. Когда приходит Время и забирает своё, понимаешь, что не стоит пытаться обогнать его. Оно всё равно настигнет. Всегда. Как бы ты не бежал, и кто бы не подгонял тебя плетьми… Время придёт. И останется только тишина.***
Светлана лишь раз набрала Диане. Услышав на том конце тихий голос Асет, тут же пожалела о звонке. Мыслей больше не было и смысла пытаться тоже. Всё случилось. Узнает Арбенина от неё, или от Гайрабековой — неважно. Всё это неважно. Слишком резко засобиралась в дорогу осень, уступая место холодной зиме. Слишком тихой была Элла, едва передвигаясь по, казалось, пустому и безжизненному дому. Слишком остро ощущалась вокруг пустота и холод. Всё случилось. Ничего уже не важно.***
Оглушительный звонок вырвал Светлану из глубоких раздумий. Она сидела в студии, запершись с самого утра. Руки тянулись к инструментам, но она так и не смогла сыграть ничего достойного. Лишь слабые обрывки и незаконченные идеи. Всё теперь — обрывки и лоскуты. Цельность её жизни будто дала трещину, добравшись даже до музыки. Любимая женщина замкнулась в себе, пытаясь очнуться от осознания что всё это закончилось. Они обе решили дать друг другу время, не мешая своему горю. Но Света всегда была рядом. Не подходила близко, но и не исчезала совсем. И долгими вечерами она в любой момент могла подойти и просто молча взять Эллу за руку. И этого было достаточно. Сурганова потянулась к телефону и губы на мгновение тронула улыбка при виде знакомых цифр. — Алло. — Светка? Обеспокоенный голос Дианы привёл Сурганову в чувство. Она прочистила горло, расправляя затёкшие плечи. — Привет, Дин. — Ты звонила мне? Ну, то есть, не мне, Асе, да? Что-то случилось? Света едва заметно улыбнулась. Диана, как всегда, переходит сразу к делу. Сурганова зажмурилась, готовясь впервые произнести это вслух. В горле застрял комок, она сглотнула, пытаясь собраться с мыслями и не показывать ни единой эмоции в голосе. Только не это. — Да. Я звонила сказать. Не знаю, как… Минута молчания, тяжелый вздох. — Максим? Света прикрыла глаза. — Максим. — Ох, Светка… В голове внезапно возникло ощущение дежавю. Точно такой же тяжелый вздох Сурганова услышала в трубке, когда Динка звонила ей давным-давно, много лет назад, чтобы сообщить о гибели Гуся. Воспоминания были мутными, память порой подводила, но интонации Арбениной, её голос, в котором буквально сквозило отчаяние и боль, врезались в память на всю жизнь. И сейчас, слышать это снова было непросто. — Хочешь, я приеду? Вопрос застал Светлану врасплох. Приехать? Зачем? Разве не достаточно их сводила смерть? Разве не достаточно они с нею флиртовали? Снова? Ладони вспотели, Сурганова изо всех сил старалась говорить ровно, но понимала, что долго не продержится. И решила сделать то, что было для нее и Дианы единственно правильным на данный момент решением. Она решила шагнуть назад. Впервые за всю долгую историю их знакомства, она действительно захотела отойти назад на попытки Дианы приблизится. Она понимала, что это вовсе не повод. Не этот повод должен был поставить их друг перед другом, заставляя посмотреть друг на друга открыто и признать существование друг друга в жизни неоспоримым и необходимым для обеих. Но судьба решила играть. Их столкнула вместе именно смерть, её приближение и её сырой холод. И позволять ей этого не хотелось. — Нет, — произнесла Светлана и едва слышно уловила разочарованный вздох, — не стоит. Не сейчас. И вообще, знаешь, — она глубоко вздохнула, чувствуя, как противный комок в горле, наконец, отступил, а руки перестали дрожать, — не стоит тебе звонить пока, хорошо? Какое-то время. Мне нужно придти в себя. То, что мы вот так… В общем, я понимаю, что это неслучайно, но это не тот повод, Дин. Ты понимаешь? Молчание на том конце, судорожный вздох. Сурганова была готова держать оборону. — Света, послушай… — Нет, ты послушай меня. Я так не умею. Правда. Просто не нужно какое-то время звонить, хорошо? Я думаю, тебе тоже есть над чем подумать. Повисло долгое молчание. Света опустила голову, терпеливо ожидая ответа. Она понимала, что Арбенина рассчитывала совсем на другое. Она, как и всегда, ждала приглашения. Приветственных объятий, долгих вечеров с бутылкой дорогого коньяка, которую Светлана всегда бережёт на случай их постоянно-не-случайных встреч. Она, возможно, хотела ночи, проведённой вместе, и скомканного утра, и крепкого кофе без молока, и глупых шуток, и нежных улыбок, и обещаний звонить. Но в этот раз всё было иначе. Они не могли вновь кинуться друг к другу, словно по слепому наваждению, чтобы после разойтись и правдоподобно верить в то, что этого никогда не было. Время дало понять, что всё заканчивается. Даже это. — Конечно. Как скажешь, — тихо проговорила Диана. Свету больно кольнула плохо скрываемая тоска в её голосе, но ничего поделать она не могла. — Спасибо тебе, — выдохнула Сурганова, с силой сжимая трубку в руке. Голос подвёл ее, слова перемешались в голове, — ты ведь пыталась, чёрт, я видела, что ты хотела помочь, правда?! Я ведь не ошиблась, я не могла ошибиться, плевать, сколько там уже лет прошло. Я ведь не ошиблась, Дин? Как же чертовски хотелось обнять ее, гладить светлые волосы, читать вслух книгу и смеяться вместе, вспоминая шальные молодые годы, сидя у камина зимним вечером. Только они вдвоем. Как же хотелось сказать что-то ещё, что-то важное, но язык не слушался, а сердце убеждало, что так будет правильно. Правильно и справедливо. Им надо во всём разобраться. Им обеим. И смерть не может стать причиной шага навстречу. — Конечно, не ошиблась. Я всё понимаю. Сердце предательски защемило. Света жарко зашептала в трубку, радуясь, что Арбенина не видит её сейчас. — Спасибо тебе, Дин, спасибо, что ты понимаешь. Просто немного времени, хорошо? Мы ведь не прощаемся, да? — Не прощаемся, — сипло проговорила Диана, и Света вдруг поняла, что им обеим тяжело дастся этот период тишины, — мы никогда не прощаемся, Светка. Всё хорошо. — Значит, до встречи? Голос предательски дрогнул, Света прикусила губу, молясь, чтобы телефонные расстояния скрыли от Дианы нежелание говорить эти слова. Но Арбениной не надо быть близко, чтобы чувствовать Светку насквозь. Это в них останется навсегда. Она лишь ухмыльнулась, тихонько вздыхая. — До встречи. В ту зиму многое изменилось. Светлана поняла, что связь между ними не порвётся, но как только они приближаются друг к другу — электрический ток разрушает окружающее пространство. Она была нужна дома. Она была нужна своей любимой, и она крепко сжимала тёплую руку, дав себе обещание не отпускать. Что бы ни случилось. Они ведь не прощаются. Значит, тосковать не стоит… Диана же, оставшись одна, ощутила, наконец, так желанную ей свободу. Они долго говорили с Артёмом и Мартой. Диана как можно понятнее и честнее попыталась объяснить своим детям, почему тетя Ася больше не будет жить с ними дома и какое-то время не будет приезжать в гости, но они вместе решили, что Мартиша с Артемом будут периодически видеться с Асей по первому их желанию. Диану это устраивало, Асет, впрочем, тоже. Они молча разошлись в разные стороны. Диана с чистой совестью забрала оставленные утром на столике ключи. После зимних каникул её ждал тур, руки уже скучали по гитаре, а сердце рвалось в Питер, к Светке. Она понимала, что появиться у неё на пороге будет просто грубо, и заставляла себя не звонить, зная, что при необходимости Светлана позвонит ей сама. Она выполняла договор, зная, что им нужно время, чтобы научиться заново принимать присутствие друг друга в их жизни. И, удивительно, что с каждым днём это давалось всё легче и легче. И уже не было так страшно слышать имя «Света Сурганова», и будто бы всё в её неспокойной жизни с возвращением скрипачки тихонько вставало на места. И с каждым утром, всё чаще после радостного «Доброе утро, страна!» в далёкий холодный Питер летела крохотная смска на давно уже выученный наизусть телефонный номер. «Доброе утро, Светка» Диана знала, что они встретятся, рано или поздно. Вновь посмотрят друг на друга и, наконец, признают, что неразделимы. Неважно, сколько между ними километров, с кем рядом они засыпают, и в каких самолётах летят. Не важно, друг к другу, или в разные стороны, под Питерским огромным небом, или под Московскими рваными облаками. У берега моря, или на одной сцене. Не важно, в жизни, или после смерти. Они встретятся. Улыбнутся, поговорят. И, может быть, даже споют. Так же, как когда-то давно. Вместе. Смотря друг на друга. И это стоит любых ожиданий.