Хозяйка медной горы

      Я худею с этих взрослых. Оставить новорожденного ребеночка со мной, четырехлеткой, в комнате вообще без присмотра совершеннолетних людей было самой лучшей идеей из всех что они выдвигали. Как итог я сижу в комнате Седрика, на руках у меня маленькая сестричка, которая только-только успокоилась, а из-за кроватки на нас не сводя своих гигантских глазищ вытаращился домовой эльф Диггори. Мама с папой сейчас не самые адекватные люди, поэтому отправили меня с Луной к тете и дяде, чтобы выплакать всю свою боль не травмируя мою детскую психику. Маме кажется вообще тяжело на руки сестренку брать. В смысле, чисто психологически тяжело. У них обоих кажется серьезный сдвиг пошел из-за всего случившегося в тот день.       Произошло, в общем, вот что. Близнецы в магических семьях считались довольно большим делом, так как рождались редко и служили чем-то вроде хорошего знака. Вроде как благословение. Такими близнецами должны были стать младшие в нашей семье. Все как по заказу — мальчик и девочка. Да вот только не всегда получается как хочется. Уж не знаю что случилось с братиком, да и не моего ума это и дело, но не прожил он больше пяти минуточек. Его-то последние вздохи я и застала. Мда, невесело все как. В прочем, с сестренкой все хорошо. Братца жаль, но я не чувствую ужаса или нескончаемой скорби. Прожил он так мало, так что я даже не привыкла к мысли о его существовании, как его уже не стало. Может это особенность возраста, а может моего характера, но мне гораздо жальче маму с папой. Вот уж кому сейчас действительно плохо.       Сестренка завозилась на руках, и остановилась глазами на моем лице. Сразу видно, что она — наша. Белесый пушок на голове, большущие глазищи и бледная кожа. Родители такие, я такая, а теперь еще и она. Кстати, не знаю что за бзик у наших «Maman et Papa», но, видимо слегка повернутая на алхимии мама взяла первенство в праве называть детей. И вот на кровати сижу я — Венера, на моих руках посапывает Луна, а на нашем холме, под толстым слоем земли навсегда заснул Солнце. Что ж, сказать ничего не могу, имена подходящие. Братик, как самый чистый и светлый, ушел самым первым, только увидев этот мир. А нам с Луной еще предстоит побарахтаться. Я же, как самый грязный из всех трех металл, чувствую себя обязанной охранять чистоту сестрички. На родителей тут рассчитывать не приходится, я их конечно люблю и все такое, но они слишком сосредоточены на себе и своих интересах, чтобы полностью заниматься детьми. Тут мне повезло. Интересов у меня никаких нет, талантов тоже, а вот детей я оказывается люблю. И никаким противно выглядящим эльфам я их не отдам — мало ли что у них в голове.       И вот, я уже неделю прохлаждаюсь в доме Диггори, пока дома один мрак. Уже даже как-то неудобно, честное слово. Тетя Изабелла Диггори, несмотря на то, что была высокой, полной жизни и сил, довольно властной женщиной, за эту неделю кажется похудела и даже уменьшилась в росте. И тут непонятно: то ли нашу семейную трагедию она приняла так близко к сердцу, в связи с тем что Пандора была ее лучшей подругой еще со школьной скамьи, то ли круглосуточной нахождение в ее доме сразу трех детей так плачевно на нее сказывается. Уж прости, Седрик, но ты кажется теперь никогда не дождешься братика или сестричку.       Кстати, Седрик! Седрик — это мой лучший друг. Он вместе со своим отцом пару раз бывали у нас дома, но тогда я не сильно обратила на него внимание, хоть он и предпринимал попытки познакомится поближе. Все же мы одногодки, и хоть интересы у нас, по идее, должны быть одинаковыми, но мне в душе в четыре раза больше чем ему, так что я невольно смотрела на него свысока и не спешила заводить дружбу. Однако, то, как он встретил меня тут я никогда не забуду.

Неделю назад

      Тетя Изабелла кажется первой отошла от того, что произошло. В ее руке мелькнула палочка, из которой вырвался сверкающий лев и выскочил из дома прямо через стену. Прижимая к себе трепыхающийся сверток второй рукой, она вытолкнула меня за дверь и направилась в сторону родителей, крикнув, чтобы я собирала вещи. Я, еле переставляя ноги, пошкрябала в сторону своей изумрудной двери. Вынув из шкафа пару наборов одежды и быстро сунув их в мою самодельную сумку, я вернулась и застыла перед дверью в родительскую спальню. Весь дом внезапно будто наполнился звуками. Обычно такой тихий, что можно было услышать как папа что-то чиркает пером в своем закутке, а мама, прикусив карандаш, вновь и вновь бубнит себе под нос ту или иную формулу заклинания, сейчас он будто рычал. Я физически чувствовала, как вибрировали стены. Вот, хлопнула входная дверь, застучали чьи-то шаги по ступенькам и, передо мной предстал дядя.Он, мимоходом сжав мое плечо, просочился в комнату, где белугой выла мама. Я не знаю, сколько времени я там простояла, о чем я думала, о чем разговаривали взрослые в комнате, да и разговаривали вообще. Я просто пыталась осмыслить ситуацию, что развернулась передо мной. Во-первых, ребенка нет, я видела как он умер. Во-вторых, ребенок есть, я видела его живым на руках у тети. Из этого следует, что было два ребенка. Остался только один. Мда, ситуация, однако. Мама с папой сейчас вообще ничего не соображают. Одна надежда на дядю с тетей. Я так подразумеваю что пока поживу у них, а значит пойду-ка я, возьму расческу свою с собой, ну и еще что по мелочи.       Когда я вышла, то передо мной стояли старшие Диггори с кулечком, и со словами, подтверждавшими мою теорию о дальнейшем месте проживания, утянули меня в аппарация. Боги, эта штука настолько неприятная, что уже после первого раза хочется навсегда повесить себе на шею табличку «Магически не кантовать». Открыв глаза, я обнаружила себя на пороге дома дяди и тети. Кажется, хлопок известил всех остальных обитателей, что прибыли гости. Перед нами тотчас появился их домовой эльф и, пока тетя отдавала тому инструкции по уходу за младенцем, в комнате так же появился Седрик. Честно, я сначала его не узнала. Обычно улыбчивый, словно светящийся пацаненок сейчас был больше похож на красную картофелину — весь в слезах, сопли из носа пузырятся, слюни на подбородке. И тут этот малыш подбегает ко мне и, уткнувшись носом мне в шею, прижимает к себе так, что косточки захрустели, продолжая при этом рыдать навзрыд. Кажется большего недоумения у меня за всю мою короткую жизнь ничего не вызывало. Пацан-то чего так распереживался?       После двух чашек ромашкового чая и навсегда испорченного носового платка успокоить Седрика все же удалось. Оказывается, послав домой сообщение с патронусом тетя как-то не подумала что фраза «Ребенок погиб, срочно сюда», а до этого сообщив домашним что отправляется к Лавгудам, может быть воспринята мальчиком как извещение о моей смерти. Он, оказывается так за меня перепугался… Подумать только, я его даже другом своим не считала, а он за меня больше родителей сегодня волновался. Обалдеть. Надо, наверное пересмотреть свои принципы. Может дружить с детками у меня и не получится, вот опекать еще куда ни шло, а вот дружба… Но для Седрика я, наверное, сделаю исключение. Больно он человек хороший. Ради такого не жалко.

Настоящее время

      Странная была неделька. Потеряла брата, но обрела сестру. Подружилась с Седриком, но разочаровалась в родителях. За всю неделю даже не узнали как у нас тут дела. Ладно, может это все моя детская обида на них за некоторое равнодушие, но сестренку я им не отдам. Тут я больший взрослый чем они, а мне всего ничего. Эх, мы предполагаем, а Мерлин располагает, как местные аборигены говорят. На кого ж я тебя оставлю, маленькая моя звездочка. Хорошо что до школы еще так далеко…