Уважаемый директор Школы Чародейства и Волшебства «Хогвартс» Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор, кавалер ордена Мерлина первой степени, Верховный чародей Визенгамота, Президент Международной конфедерации магов, прошу исключить из числа студентов первого курса очного отделения факультета Хаффлпаф Венеру Пандору Лавгуд в связи с семейными обстоятельствами и перевести на заочное отделение, с последующим восстановлением на очное при переходе на четвертый курс. С уважением, Ксенофилиус Барнабас Лавгуд
Подделать подпись отца мне ничего не стоит. Так, с этим закончили, осталось написать письмо Седрику. Уже ночь и лунный луч, пробившись через черные тучи, пробрался в нашу комнату. Луна заворочалась на кровати, но так и не проснувшись, перевернулась на другой бок и продолжила спать. Моя милая Луна, свет моей жизни, мне бы быть такой как ты. На груди словно лежит камень, что не дает мне ни вздохнуть, ни выдохнуть. Спать, кстати, тоже не дает. Я останусь тут, дома, буду заниматься хозяйством, помогать отцу с журналам и заниматься с сестренкой. Курсовые экзамены буду сдавать в конце каждого года в самом Хогвартсе, а все остальное время буду проводить с семьей, благо, такие прецеденты уже неоднократно были и ученикам разрешено учиться дома. Надо будет попросить тетю Изабеллу позаниматься со мной по предметам. В Хогвартс я пока не вернусь точно. По крайней мере, пока туда не поедет Луна. Я ее больше не оставлю. Без Седрика будет конечно тяжко, но он будет приезжать на каникулы, я уверена, он поймет и поддержит меня. Время уже совсем позднее. Не могу больше находиться в доме. Слышу, как за стенкой захлебывается слезами отец, а подойти к нему не могу. Плакать тоже не могу — боюсь. Боюсь, что если начну, то больше просто не смогу остановиться и просто сломаюсь. Надо чем-то себя занять. Дел всегда много, так что руки пустыми не бывают, а заняв себя хоть чем-то гораздо легче ни о чем не думать. Пойду на улицу, там сейчас хорошо. Середина мая, так что я в своем любимом джинсовом комбинезоне иду вниз по холму к загону с овцами. Посижу тут до утра, а там и надо будет приниматься за обычные дела: подоить овец, приготовить завтрак для домашних, убраться хоть немного в доме, и надо заняться состриженной недавно шерстью, а то не дело. Дел много, так что время будет лететь быстро. Вот бы и все мои горести улетели так же быстро.После.
4 марта 2017 г. в 11:33
Седрик порывался поехать со мной, но его не пустили. Все же хоть и конец года, а учебу еще никто не отменял. По крайней мере, для всех, кроме меня. Я не замечала ни сочувствующих взглядов учителей, ни руку дяди Амоса на плече. Единственное что полностью занимало мои мысли, так это то, в насколько плохом состоянии я найду своих домашних. Чертова Пандора, все из-за нее.
Дом неуловимо изменился. Ярко выкрашенные стены будто разом потускнели, нарисованные единороги больше не скакали по стенам, а вечно раскиданные в беспорядке вещи, раньше придававшие дому неуловимый шлейф какого-то особого деревенского уюта, теперь просто вызывали чувство легкого омерзения и ощущения, будто это просто кучи хлама, скопившиеся в отсутствии долгой уборки. Воздух на кухне и втором этаже был спертым. Кажется отец закрывшись с того дня в спальне так и не спускался. Боже, как же нам теперь жить-то.
Примерно чего-то такого я и ожидала. На Ксенофилиуса никаких надежд я изначально не возлагала. Никогда за всю свою жизнь, что эту, что ту, я не видела человека, столь слепо влюбленного в кого-то, как отец был влюблен в Пандору. Странноватый даже для волшебников, он нашел смысл своего существования в белокурой девочке, которую встретил еще в школе, и, возлелея и пронеся в себе эти нежные чувства почти всю жизнь, сейчас был разбит. Его словно выкинули в открытое море, его, не умеющего ни плавать, ни даже просто держаться на воде. Если он хоть как-то хватался за мать, как за наиболее социально приспособленную среди всей нашей семьи, то теперь, оказавшись внезапно главой семьи был больше похож на брошенного щенка, которого внезапно выставили из дома под ливень.
Не будучи предсказательницей могу с уверенностью сказать что ждет нас в будущем. Отец еще сильнее закроется в своей раковине и еще больше углубится в свою работу. Раньше сдерживаемое мамой, его воображение нарисует нам множество воображаемых врагов, от которых он способен защитить нас с Луной. Я уже успела довольно хорошо узнать отца, и теперь я уверена, что его длительные отлучки за всякими Простерными Алушами и Сокскими Почковинками, которых и в помине не существует, только участятся. Что же, не могу его судить. Каждый из нас спасается своими методами. Я в нем уверена, он спасется.
Куда больше я волнуюсь за Луну. Я не боюсь что она сломается, нет. Моя сестренка куда сильнее меня. Пандора умерла на ее глазах, а это меня тут бьет нервная дрожь, хех. Малышка все еще недостаточно взрослая, чтобы позаботиться сама о себе, а пользоваться добротой тети Изабеллы мы, к сожалению, не можем. Она так похожа на отца. Черты лица, походка, жесты, иногда, кажется, даже мысли у них одни на двоих. Они живут в своем мире, где им вдвоем лишь есть место. Мечтатели, что с них взять. Я же более материалистична и способна позаботиться о них, пока их головы погружены в облака.
Передо мной лежат два письма. Только что вернувшись с похорон я все еще сижу в своем парадном платье и пытаюсь собраться с мыслями. Кстати, оказывается, что ни у одного из Лавгудов нет ни одной черной вещи, представляете? Так странно смотрелось, когда среди небольшой группки одетых в черное старших Диггори и семейства Уизли, что решили по-соседски поддержать отца, придя на похороны, появились мы трое: я в своем белом платьице, Луна — в нежно-розовом и отец в светло-голубом костюме с ярко-желтой рубашкой. У самой Пандоры тоже не нашлось ни одной темной вещи, так что она лежала в ярком зеленом платье. Такая красивая, молодая, оставившая нас в угоду своим страстям. По большему счету не удивительно, что она так рано умерла, очень уж с опасными вещами она играла. Придумывание новых заклинаний почти всегда рано или поздно выливается в смерть для изобретателя, а бросить свое увлечение, даже ради счастливой жизни с семьей, она не смогла. Никогда ее не прощу за это. Умерла, оставив нас всем поломанными и растерянными. Ей сейчас все равно, а нам еще как-то с этим жить. Это так эгоистично…
Я устала считать дни, пока не свершиться что-то плохое. Сначала Солнце, потом Пандора… Не хочу больше никого терять. Почему мы? Почему именно на нас беды валятся как снег? Бессмысленно вопрошать это у бытия, мне все равно никто не ответит. Да и не такой я человек, чтобы задумываться над причинами и следствиями всего, что с нами происходит. Мне нужно что-то делать. Никто кроме меня.