C'est La Vie

Ayant risqué une fois-on peut rester heureux toute la vie (Однажды рискнув — можно остаться счастливым на всю жизнь)

      Новая жизнь не задалась с самого начала. Возвращение домой вовсе не принесло ожидаемых результатов — мне не стало легче ни на чуть-чуть. Всё вокруг напоминало о прошлом, заставляя болезненно морщиться и тяжело вздыхать. А подготовка к переезду и вовсе выбила меня из колеи — перебирая вещи, сортируя на нужное и не очень, я никак не могла сдержать слёзы от осознания, что многого в моей жизни больше не будет.       С трудом выдержав три дня, я на первых же выходных упросила отца отвезти меня в наш любимый парк. Каждый уик-энд до того, как я пошла в Хогвартс, а затем и на каникулах мы устраивали большую прогулку в лондонском Хэмстед Хиз. Самый дикий из всех, он нравился мне больше остальных, особенно осенью и ранней весной.       Медленно двигаясь по заросшим тропинкам (разумеется тем, где могла пройти коляска), я незаметно удалилась от родителей. Тишина и покой парка, полумрак под деревьями, лёгкий шелест листьев… Всё это навевало умиротворение и позволяло мне расслабиться: впервые с тех пор, как очнулась в Мунго, я не чувствовала собственной неполноценности, не боялась ничего и не думала о том, как буду теперь жить. — Эй, смотри, кто сюда забрёл!       Резкий выкрик выдернул меня из размышлений. С недовольством оглядевшись, я поняла, что ничего хорошего явно ждать не стоит. Меня окружили четверо магглов, примерно моих лет, может чуть старше. Причём смотрели они на меня далеко не дружелюбно… В одном из лиц я узнала Джоша Тайлера, хулигана из младшей школы, которого не встречала вот уже два года. Чёрт, кажется всё не просто плохо, а очень, очень плохо! — Да это же заучка-Грейнджер, не так ли? — Джош, к которому, похоже, была обращена предыдущая реплика, жёстко усмехнулся. — Что это с тобой случилось, зануда? — Не твоё дело! Дайте пройти! — я направила коляску между двумя мальчишками, надеясь проскочить и вернуться в более обитаемую часть парка. Однако, мой маневр не удался — не хватило скорости — двигаться здесь с помощью волшебства было нельзя, а сама я ещё не достаточно хорошо освоила управление коляской. — Не так быстро, умница! — презрительно фыркнул кучерявый парень с каким-то крысиным лицом, вставая у меня на пути. — Ты-то на колёсах, а мы без. Не хочешь уравнять шансы?       Окружающие меня подростки засмеялись, а я сжала кулаки от ярости. Что значит «уравнять шансы»? Я не могу ходить!!! — Давайте-ка поможем ей, друзья! Вы же видите, она сама не справляется… — продолжил глумиться старший из всех — темноволосый и кареглазый, с большим шрамом на полщеки. — Оставьте меня в покое! Я вас не трогала, отпустите! — я попыталась двинуться в другую сторону, но снова была остановлена. — Нет уж, Грейнджер. Так просто ты не отделаешься! — с неожиданной злобой заявил четвёртый, самый незаметный из них. — Теперь мы сможем тебе отомстить за всё, что было в младшей школе… Хотя жизнь и так тебя наказала. Что, теперь ты не сможешь быть лучше всех?       Я захлопала глазами, не понимая, почему в голосе этого человека сквозит такая неприкрытая ненависть. Что я ему сделала? Глаза против воли наполнились слезами, губы задрожали… Четверо подростков приблизились ко мне. Старший из них схватился за колесо, судя по всему собираясь перевернуть коляску… — Я закричу! — попытка в последний раз воззвать к их разуму, провалилась. — Кричи. Мы не зря в самом дальнем из уголков Хэмпстед Хиза, — насмешливо разрешил Джош.       Я закрыла глаза, вцепившись в коляску как можно крепче, по щекам потекли слёзы… И тут, как гром среди ясного неба, раздался такой знакомый голос, лениво растягивающий слова: — А что это вы здесь делаете?..       И всё завертелось. Старший из парней толкнул моё кресло, оно перевернулось на бок, я упала, прямо в мокрую от недавно прошедшего дождя траву, кто-то меня ударил, затем раздалась ругань, похоже, тоже кого-то толкнули… Я зажмурилась, надеясь, что всё закончится, с трудом подтянула к себе колени, чтобы не наступили…       Только когда воцарилась тишина, нарушаемая лишь непонятным хлюпающим звуком, я решилась открыть глаза. В поле моего зрения сначала показались чьи-то ноги, затем я перевела взгляд выше и увидела Малфоя, зажимающего разбитый нос. Именно поэтому он хлюпал. Пробормотав что-то непонятное, но вполне возможно ругательное, на французском, Малфой вытащил из кармана палочку и спросил немного гнусаво: — Г’енджег, ты можешь меня вылег’ить? — Мне нельзя колдовать, я же магглорождён… — Забудь, нас уже г’ерез неделю здесь не будет, — отмахнулся он, перебив меня. — Давай, пробуй, а то я не знаю, как это остановить! — Хорошо, — я послушно взяла сунутую мне в руки палочку и постаралась припомнить, что знаю о лечебных заклинаниях. Кажется, где-то читала про подходящее… — Эпискей! — палочка послушно выстрелила белоснежным лучом прямо в нос Малфоя. От неожиданности я чуть её не выронила, но, кажется, хуже не стало.       Малфой несколько секунд постоял, прислушиваясь к собственным ощущениям, а затем с облегчением отпустил несчастный нос и счастливо сообщил: — Спасибо, Грейнджер! Ты не представляешь, как неудобно со сломанным носом дышать и разговаривать! — Не за что. И… Это тебе спасибо, если бы не ты, то… — я не договорила, но и так было понятно, что имеется в виду. — Ты можешь мне помочь, пожалуйста?       Я отдала палочку и с надеждой взглянула на него. За месяц, проведённый в больнице, уже успела выяснить, что Малфой крайне болезненно реагирует на попытки любого давления и если что-то от него нужно, то проще пересилить себя и попросить, чем каждый раз ругаться. — А зачем, по-твоему, я тут оказался? — между делом очистив мантию, он поставил коляску как положено и присел рядом со мной на корточки. — Прости, тебе придётся немного полетать, потому что иначе я тебя не подниму.       С этими словами он взмахнул палочкой, и я поняла, что отрываюсь от земли… Невербальная Левиоса! Удивлённо уставившись на него, я заметила, что губы всё-таки шевелятся. Значит он просто произнёс заклинание шёпотом…       Оказавшись в коляске, я почувствовала себя увереннее и почти дружелюбно произнесла: — Спасибо.       Малфой пожал плечами. Судя по всему, ему было не так чтобы сложно, поэтому благодарности он от меня и не ожидал. Почему-то вспомнилось, как на первом курсе Гарри с Роном спасли меня от тролля… Мы после этого и подружились. Интересно, кто-нибудь из компании сойдёт за тролля?..       Нервно хихикнув, я скомкала в пальцах юбку, и только теперь обратила внимание на зелёные пятна от травы и грязные земляные разводы. Чёрт, это же моё любимое платье! — Слушай, Малфой, ты не мог бы… Ну… Почисти, пожалуйста, моё платье. Мама будет переживать, если увидит, ну и трава просто не отстирывается, придётся выбросить, а… — чувствуя себя не слишком уверенно, пробормотала я. — А, точно, а я думаю, что не так! Эванеско, — тут же отреагировал Малфой. — Кстати, Грейнджер, кинь чем-нибудь в сову. Ну, хоть туфлей. Я тебе её обратно принесу, просто у меня ботинки расшнуровывать долго…       Повернув голову влево, я заметила толстую и явно недружелюбно настроенную к нам птицу, кажется, сипуху, хотя, может это вообще был филин или какой-нибудь сыч… Сняв с правой ноги босоножку, я размахнулась и изо всех сил швырнула её в сову. Босоножка попала точно в голову, и птица, злобно ухнув напоследок, взлетела с поляны, уронив прямо на голову Малфоя какой-то конверт. — У, тварь, чтоб тебе в дерево воткнуться по дороге! — злобно взвыл Малфой, стряхивая конверт с волос и ещё в воздухе сжигая его Инсендио. — Молодец, Грейнджер, это я не про тебя.       Я хихикнула. Похоже, Малфою почту не просто так филин носит — с совами у него взаимная нелюбовь. — Кстати, а как ты, собственно, тут оказался? — поинтересовалась я, принимая из его рук свою босоножку и надевая её на ногу. — Да вот… Как знал, что тебя одну оставить нельзя. Ну и вообще, я подумал, что тебе может пригодиться кто-то, кто способен колдовать… Ну, как-то так.       Малфой подозрительно легко отмахнулся от моего вопроса, поэтому я решила выяснить точнее, но, зная его характер, давить не стала, собираясь действовать обходными путями. — Пошли отсюда, я тебя к родителям провожу, а потом вернусь в манор, там от сов защита. И, это… Грейнджер, а можно я к тебе, ну… В гости приду? Я хочу посмотреть на этот твой маггловский мир. И… Ну, может, всё-таки попробуем если не дружить, то хотя бы перестать ругаться? — Малфой почесал затылок, взлохматив вечно прилизанные волосы, а я вздохнула. Мы, конечно, ругались, он меня бесит и вообще слизеринец, но… Если он сам предложил, я же могу сделать одолжение? — Хорошо. Давай попробуем стать… Э-э-э… Ну, скажем, партнёрами? Заключим деловое соглашение: я показываю тебе мир магглов, ты мне мир магов. И установим военное перемирие.       Малфой кивнул. Чувствуя себя невероятно глупо, я протянула ему ладонь: — Пожмём руки. Ты знаешь, что так скрепляют договор магглы? — он снова кивнул, широко улыбаясь, а я продолжила: — И не зови меня больше Грейнджер. У меня есть имя — Гермиона. — Тогда я тоже хочу быть Драко, — фыркнул в ответ этот наглый слизеринский хорёк.       И мне пришлось пообещать, что я тоже попробую звать его по имени. А затем мы пожали руки, и он проводил меня к родителям, которых нашёл каким-то хитрым заклинанием. По пути мы сбили ещё пару сов (кидать в которых туфлями оказалось довольно весело, хоть и не со всеми получалось так удачно как с первой), а ещё на прощание он сказал: «До свиданья, Гермиона». И это пусть маленькая, но победа. По крайней мере мне было приятно так считать. И мысли об этом согревали душу, помогая не скатываться в депрессию, когда Малфоя не было рядом (с ним это было невозможно априори).       Знакомство Драко с миром магглов, на удивление, проходило не так чтобы очень плохо. Он был начитан (правда, исключительно классики), знал основные правила поведения, не шарахался от телевизора, автомобилей и троллейбусов — лишь вздрагивал в первые дни — а, главное, слушался и не заявлял громогласно, как тот же Рон «Ну надо же, что придумали магглы!» или «Что это, Гермиона? Неужели оно работает?». Когда что-то вызывало вопросы, Малфой (Чёрт, называть его Драко оказалось гораздо сложнее, чем я думала!) шёпотом спрашивал меня, а если не было такой возможности — делал вид, что всё в порядке и дожидался пояснений, не пытаясь узнать всё и сразу.       Время с ним стало моей отдушиной в повседневности, подарило способ сбежать от воспоминаний и болезненного самоедства, а ещё… Я, похоже, начала привыкать. К концу августа присутствие Малфоя — Драко — рядом уже не вызывало раздражения, равно как и его попытки меня защищать или везти коляску. И хотя мы всё ещё опасались браться за руки или как-то иначе касаться друг друга, всё ещё ругались и спорили чуть ли не каждый день, наши отношения медленно и верно становились чуть более мирными, хотя до дружбы было ещё далеко.       Очередное изменение в них внёс переезд во Францию.       Сборы были закончены двадцать пятого августа, а на следующий день самолёт уже нёс нас в Париж, а затем поезд до небольшого города Олорон-Сент-Мари в Пиренеях, ближайшего к долине, где прячется Шармбаттон. Малфои собирались добираться порт-ключом, благо у них имеется вилла где-то около Серебряного берега или вроде того. Драко пообещал прислать сову, то есть филина, когда прибудет. А ещё — вместе со мной отправиться в Шармбаттон.       Олорон оказался чудесным городом, в узкие улочки которого я влюбилась сразу и навсегда. Старинные дома, мостовая из белого, необработанного камня, удивительной красоты фонтаны, сверкающие струями воды на солнце… Всё это поразило меня в самое сердце, навсегда привязав к нему. Кроме того, здесь были невероятно доброжелательные и приятные жители. Каждый раз, двигаясь по улице, я слышала приветствия от совершенно незнакомых мне людей — так здесь было принято — и сама улыбалась незнакомцам, потому что было просто невозможно не улыбнуться в ответ.       Через пару дней я уже была знакома со всеми жителями нашей улицы, а к моменту, когда пришла пора отправляться в Шармбаттон, меня провожала уже половина города, который оказался похож на большую деревню, где все всех знают. И это было совершенно не похоже на мой родной Лондон, однако до странного приятно.       Малфой, как и обещал, всё это время переписывался со мной, а двадцать девятого августа, когда прибыл школьный автобус (что-то вроде Ночного Рыцаря, насколько я поняла, помогает ученикам добраться до Шармбаттона, и является такой же традицией, как Хогвартс-экспресс), встретил меня на остановке и помог устроиться. Письмо из школы с указанием всего необходимого к учебному году и координатами остановки пришло ещё неделю назад.       Шармбаттон поражал воображение. Если Хогвартс впечатлял силой, надёжностью и обещанием защиты, то французская школа магии пленяла изяществом линий, ажурностью резьбы и общей воздушностью, лёгкостью — настоящий дворец из сказки. Белоснежная громада Шармбаттона возвышалась на одном из утёсов долины Ля Фёр, закрытой от магглов ещё сотни лет назад. Облака простирались намного ниже замка, и потому он открывался нам постепенно — чем выше поднимался автобус, тем больше мы видели. Дети, впервые ехавшие туда, восхищённо вздыхали (и я вместе с ними). Когда мы оказались перед самыми воротами, я была покорена увиденным: отсюда казалось, будто Шармбаттон и вовсе парит на огромном облаке — утёс, по которому мы поднимались, был полностью скрыт туманом, а чуть дальше, где заканчивались тучи, простирались леса и поля долины, не тронутые человеком. Не верилось даже, что в долине вообще кто-то живёт (а может так оно и было — мне не известно ни об одном поселении магов в Ля Фёр).       Нежно-кремовые ворота, украшенные растительным орнаментом, кажется, то ли лилиями, то ли асфоделями, распахнулись перед нами и мы вошли на территорию. Помимо всего прочего замок был окружён типично-французским парком с его строгой геометричностью форм, благоухающими партерами*, тенистыми аллеями и топиарами** разных форм. Пройдя (или проехав в моём случае) по дорожке, усыпанной светло-розовым гравием, мы оказались перед широкими ступенями, ведущими на крыльцо замка. Пропустив большинство студентов, я дождалась, пока освободится достаточно места для коляски и, вытащив палочку, пробормотала заклинание «Локомотор». Вообще-то, его обычно применяют для переноски вещей, но целитель Сметвик научил меня переносить саму себя, что оказалось не так уж и сложно.       В холле школы нас встречала мадам Максим, что меня довольно сильно удивило. Она поприветствовала учеников, выразила надежду на то, что они не всё забыли за лето, а так же объявила, что в этом году произошло крайне неординарное событие — впервые за последние четыре века в Шармбаттон переведены ученики из другой школы. После чего она представила нас всем и добавила, что учиться нам предстоит в классе С на десятом курсе (к счастью, мы с Драко уже успели выяснить в автобусе, что здесь считают курсы от двенадцатого, а не от первого, поэтому слишком бурного шока не было). Закончив говорить, директор отправила всех по комнатам, а к нам с Малфоем приставила кураторов из старшекурсников, которые помогут устроиться.       В отличие от Хогвартса в Шармбаттоне было не принято устраивать пир по случаю начала учебного года, здесь отмечали только его окончание. Кроме того, отсутствовала система баллов, зато отмечались личные достижения каждого. Оценивали по двадцатибалльной системе и чем больше баллов, тем лучше. К тому же, каждую четверть родители будут получать табель с отчётом об успеваемости (чего никогда не было в Хогвартсе). Ещё одним отличием можно считать возможность прийти в трапезную в любое время суток, за исключением, разве что, совсем глубокой ночи, и получить что-то на перекус. А так же отсутствие разделения по факультетам до шестого курса. Только сдав на Широкоформатную Итоговую Категорию(Ш. И. К.)*** можно было выбирать факультет, на котором хочешь учиться. Отличались они по направлению подготовки и назывались соответственно — целительства, артефакторики, боевой магии, бытовой магии, зельеварения, высшей трансфигурации, чароплетения и животноводства (замена УЗМС).       Ну и, несомненно, главным отличием стало общежитие. Несмотря на то, что с виду Шармбаттон был на первый взгляд даже несколько меньше Хогвартса, здесь у каждого ученика имелась своя комнатка. Пусть небольшая, типовая, с узкой кроватью без всяких балдахинов, весьма потрёпанным рабочим столом и скрипучим шкафом-шифоньером, занимающим кучу места, но тем не менее это была своя комната. А уж за огромное окно в полстены, из которого открывался так зацепивший меня вид на облака и долину, я готова простить этой комнате всё что угодно!       Общая гостиная, конечно, имелась. Но она была своя у каждого класса, к тому же в ней обязательно находились различные настольные игры (в том числе и маггловские), а так же физкультурный уголок (не считая большого общего зала и обязательных уроков) и никаких каминов — хотите, тогда колдуйте сами, как пояснила мне куратор. Она оказалась очень милой девушкой, неплохо знающей английский и говорящей на нём с милым акцентом, мы договорились подтянуть друг друга в языках. Её звали Флёр Делакур, и она была на четверть вейлой, отчего её не очень любили некоторые однокурсники.       Куратором Драко стал Оскар Дери, забавный парень, вечно путавшийся в собственных конечностях и безнадёжно влюблённый во Флёр. Настолько безнадёжно, что об этом знал весь Шармбаттон, впрочем, Оскара это не смущало. Он был удивительно открытым, добрым и наивным, а самое главное — умел терпеть Драко чуть ли не круглые сутки. Лично я, даже при самом лучшем раскладе, умудрялась поругаться с Малфоем ещё до обеда, и пусть мы потом мирились, но, тем не менее, мне искренне хотелось узнать, как Оскар обходится без скандалов.       Учиться в Шармбаттоне было намного сложнее чем в Хогвартсе, программы отличались как небо и земля, но всё это оказалось невероятно интересно. Я с удовольствием впитывала новые знания, посвятив всё своё время учёбе, и отвлекалась только на редкие прогулки или разговоры с Драко. Даже мой день рождения прошёл как-то тихо и незаметно: Рон и Гарри прислали сладости, а Малфой подарил набор красивых перьев. И, наверное, я бы ещё долго удивлялась его поведению (разве не похоже на чудо то, что он вызвался сам делать мне лечебный массаж ног, необходимый для того, чтобы они вообще хоть как-то существовали?), если бы не один разговор, в очередной раз круто изменивший наши отношения.       Всё началось с того, что Флёр спросила меня, отчего я решилась на перевод и как убедила директора Дамблдора с мадам Максим. Мы тогда гуляли в парке, отдыхая после уроков и, рассказывая свою историю, я между делом удивилась участию в ней Малфоев, на что получила развёрнутый ответ: — Но как же иначе, 'Эрмиона, — Флёр всегда так произносила моё имя, не сумев с ним справиться за месяц учёбы. — Ведь Малфои иметь Долг Жизни перед тобой, они должны всемерно помогать, пока его не исчерпают! Иначе это может сильно ударить по ним, или даже уничтожить весь род. — Но откуда? — меня безмерно удивило это заявление. — Ты сказала, что мистер Малфой подбросить дневник. А ты и та девочка пострадать от этого. Ты чуть не умерла, значит перед тебя у него Долг Жизни. Девочка пострадала меньше, поэтому ей он мочь просто выплатить компенсаций, но перед тобой должен отработать! — горячо заверила меня француженка, от волнения коверкая слова больше, чем обычно. — Драко именно поэтому сидеть с тобой в больнице.       Осознание её последних слов пришло не сразу. Несколько долгих секунд я отказывалась верить в это, мучительно искала аргументы против и… Не находила. Похоже, дело действительно было так, как сказала Флёр — я читала о Долгах Жизни и всё известное вполне укладывалось в картину.       Стало до слёз обидно от того, что наша почти-дружба с Малфоем искусственная, не настоящая, хуже того — он наверняка раздражённо поджимает губы, презрительно кривится, едва снимает маску «дружка грязнокровки»… Ничего не объясняя, я развернула коляску и как могла быстро помчалась дальше в парк, чтобы плакать в одиночестве. Было почти физически больно от слов Флёр, пусть она и не виновата ни в чём…       А ещё — до странного отвратительно думать так о Малфое.       Так меня и нашла мадам Максим. Она ничего не говоря села рядом, благо я по привычке (выработанной за время прогулок с Драко), остановилась у ближайшей скамейки. Несколько минут прошло в молчании, нарушаемом лишь моими тихими всхлипами, а затем директор проговорила: — Я была лучшего мнения о вас, мадемуазель Энджи, — мою фамилию, впрочем, как и имя, было довольно сложно выговорить французам, поэтому я согласилась на такой, урезанный вариант.       Слова мадам Максим настолько меня поразили, что я даже перестала плакать, убрав руки от лица. Увидев мои опухшие глаза и покрасневший нос, директор несколько смягчилась и, приведя меня в порядок несколькими взмахами палочки, мягко пояснила: — Не стоит пытаться думать за других, моя дорогая. Если вы дадите своему другу шанс объясниться, то всё может оказаться иначе, чем вы решили сначала. Вы ведь позволили ему попытаться завоевать ваше доверие, так почему теперь отказали в нём? Истинная леди никогда не поверит во что-то о своём возлюбленном, пока не услышит объяснений из его уст. — Он не мой возлюбленный! — буркнула я, чувствуя, как алеют щёки. — И, по-моему, вполне достаточно фактов, чтобы сделать выводы.       Мадам Максим покачала головой. — Дорогая моя, фактов никогда не бывает достаточно, если вы не знаете подоплеку чувств партнёра. Мы начнём говорить об этом на следующем курсе, пока же вам придётся принять мои слова на веру. Попробуйте всё-таки выслушать мсье Малфоя.       Я вздохнула. Как ни крути, а признать правоту старших приходилось, да и хотелось, что уж там. В конце концов, у меня так и не появилось больше друзей во Франции, Малфой остался единственным более или менее подходящим на роль друга человеком — с Флёр я, скорее, приятельница, а с остальными ребятами курса пока не подружилась. Что уж говорить, я довольно тяжело схожусь с людьми и понятия не имею, как это исправить. — Спасибо за совет, мадам. Я попробую. Вы правы, нужно выслушать его доводы, — кивнула я.       На этом распрощавшись, мы отправились каждая своей дорогой — директор по своим делам, а я по своим. Если точнее — искать Малфоя и предъявлять ему претензии. Ну или как получится.       Встретились мы на втором этаже в библиотеке, куда любезно направил меня один парень из нашего класса, которого я спросила о Малфое. Устраивать громкий скандал я не стала, ещё чего не хватало, просто попросила Драко прогуляться вместе со мною в парке.       Впрочем, это всё равно не помешало нашему конфликту вылиться в затяжную холодную войну. Мы умудрились поругаться из-за пары слов (дословно «да, я сидел в больнице из-за Долга, но это не значит, что та ерунда, которую ты себе напридумывала — правда»), причём, стоит признать, я и в самом деле была не права, но извиниться первой оказалось выше моих сил.       В течение недели мы с Малфоем усердно делали вид, что не замечаем друг друга, игнорируя любые попытки выяснить у нас причину ссоры или помирить. И продолжаться такое могло бы довольно долго, если бы не события, последовавшие далее.       Дело в том, что посылать сову через пролив несколько накладно, особенно учитывая отсутствие у меня оной. Поэтому ещё в Англии, во время моего нахождения в Мунго, мы с Гарри и Роном договорились и купили парные дневники с протеевыми чарами, чтобы переписываться когда я уеду. И вот, если в первые недели учёбы мы не слишком много общались — мне было банально некогда, — то, во время противостояния с Малфоем, я обратила внимание на то, что друзья чего-то недоговаривают…        И выяснила, что из Азкабана сбежал Сириус Блэк.