Сквозь время

Он не мог выбросить из головы проблему и отдаться полностью игре брата. Его грызло изнутри чувство вины и это было настолько заметно, что Габриэль бросал встревоженные взгляды время от времени. Бальтазар выкладывался по полной программе, ему и его партнершам рукоплескали стоя, а Кастиэль видел перед собой испуганного, зажатого мальчика, и хотел побиться головой о деревянные перила балкона. — Долго ты будешь сереть у меня на глазах? — Габриэль придвинулся, когда зрители начали расходиться. Они обычно пережидали, когда все разойдутся и шли в гримёрку, где тоже уже утихали страсти, и Бальт был способен разговаривать, а не хрипеть. — Что случилось у Винчестеров? — Я напугал Дина своим стояком. — Блядь, — Габриэль посмотрел на него, как на идиота и был прав. — Совсем рехнулся? — Я бы на тебя посмотрел, когда после практически года без секса, ты бы обнял любимого человека, — огрызнулся он и уронил голову на вожделенные перила, побившись предварительно лбом. — Мне убить себя хочется. — Прекрати и расскажи нормально. — Он обнял меня, ища защиту и утешение, а у меня от одного только запаха и ощущения близости встал. Я попытался отстраниться, а он заметил и отшатнулся. Представляю, что он подумал обо мне. Я пытался поговорить, но, кажется, сделал ещё хуже. — Но ведь в больнице он сам тебя поцеловал, а потом сам написал. — Гейб, он не гей. Он пережил такое, что вспоминать тошно, а сейчас у него кошмары, от которых даже мне дурно становится. Я думал, что смог помочь ему, но реакция говорит об обратном. Этой несдержанностью я перечеркнул всё. — Прекрати истерить и просто подумай, как всё это можно исправить. Кастиэль знал, точнее предполагал один вариант, но тот от него никак не зависел. Если Дин вспомнит, то, возможно, ему станет проще, и он сможет пережить стресс, да и вообще всё изменится в лучшую сторону. Но как пробудить воспоминания? Они приходили сами, не выбирая точной даты или каких-то событий. Кастиэль пытался просчитать закономерность, но у него не вышло. В разных жизнях воспоминания обрушивались на него в разные года, как и у Дина. Единственное, что всегда было стабильным — это то, что Дин вспоминал раньше по возрастной шкале. И если в этой жизни Кастиэль вспомнил в двадцать лет, то, возможно, Дин вспомнит со дня на день. Однако ждать именно такого избавления от собственной несдержанности было глупо и опасно. Что, если Дин закроется от воспоминаний? Что, если у него после всего родится ненависть к Кастиэлю? Господи, от этих мыслей хотелось действительно умереть. — Я не знаю, Гейб. Я не психолог и не представляю, что может надумать себе подросток, увидев сексуальную реакцию взрослого мужчины на себя. А после того, что он уже видел и к чему его принуждали, как это повлияет на него? — Да уж, вляпался ты по самые уши. Пошли к Бальту, посоветуемся. *** Дин смотрел в одну точку и покачивался, пытаясь взять себя в руки. Стул давно стал неудобным и тесным, и он переполз на постель, закутавшись в теплый плед. Кастиэль обнял его. Он прикрыл немного глаза и отдался этим воспоминаниям. Горячее мужское тело, с запахом хорошего одеколона и зубной пасты. Сильное, крепкое, надежное и такое желанное. От Кастиэля шла нереальная волна света и покоя, ему хотелось довериться и отдаться. Тут он резко открыл глаза. Он увидел реакцию мужчины на себя, только картинка тут же сменилась, и перед ним предстал тот грязный мужчина, член которого точно так же топорщился в драных штанах, которые он нетерпеливо развязывал, пожирая Дина глазами и приговаривая, какая у него молочная попка и розовый членик. Его снова передернуло и затошнило. Чтобы ни говорила ему психолог, чтобы ни писал Кас, а те воспоминания никак не хотели стираться из памяти. И даже сны, в которых Кастиэль утешал его весьма и весьма неприличными способами, не давали страху уйти окончательно. И тут перед внутренним взором встал Кастиэль из реальности, его испуг, его желание помочь, а потом отчаяние. Сердце защемило и пустилось в дикий пляс, Дин даже сел на кровати и всхлипнул. Он оттолкнул человека, который спас его. Оттолкнул из-за страха, хотя сам был бы не против прикоснуться, поцеловать, прижаться всем телом. Почему? Почему он забыл о своих желаниях и поддался липкому страху? Он обидел Кастиэля и теперь мужчина не захочет иметь с ним дел. Зачем ему нужен пугливый подросток, который шарахается непонятно от чего? Кас ведь даже обнимал его очень трепетно, не распускал руки, не лез к нему в штаны и под свитер. Он бы и не стал, Дин теперь уверен в этом. Он стукнул себя по голове сжатым кулаком и хотел застонать от боли, но тут в дверь негромко постучали и заглянул отец. — Ты чего тут один? Дин тут же протёр глаза, словно бы он спал и улыбнулся. — Задремал немного, Сэмми как обычно вскочил раньше всех. Джон улыбнулся и присел на кровать к сыну. Фальшивые улыбки своего ребенка он изучил очень давно, ещё с детского сада, когда малыш приходил с ссадинами и говорил, что всё в порядке. Дин не любил жаловаться. Ни на цеплючие ветки кустарника, ни на злых сверстников, что дразнили его девчонкой, ни на равнодушных нянечек. Как отец он гордился им, радовался, что растет не фифа, а мужчина, но сердце все равно волновалось за своего ребенка. — Что-то опять приснилось? Дин улыбнулся, теперь уже искренне и покачал головой. — Нет, всё в порядке. Просто думал. — О чём? Дин замялся и потеребил рукава на свитере — признак волнения и смущения, но Джон не торопил и был готов выслушать. И тут мальчик не стал уходить от ответов, в конце концов, он рассказывает чужой тете, что с ним происходит, а тут родной отец, готовый всегда поддержать и помочь. С кем как не с ним можно поговорить? О сексе с девочками они разговаривали не так давно, и он даже видел те две пачки презервативов на дне сумки. Папа — понимающий человек. — Ты знаешь, что Кастиэль гей? Этого вопроса Джон ожидал менее всего и тот выбил его из колеи доброжелательности. Он сразу весь заледенел и почувствовал, как встали дыбом волосы на загривке. Но он постарался взять себя в руки и ответить спокойно. — Да, знаю. Он сказал мне это, когда просил разрешение переписываться с тобой. Дин удивился, но согласно кивнул. Кастиэль, которого он узнал за время переписки был весьма деликатен и предупредителен во всём. Было в его духе спросить разрешение у отца. — И тебя это не смущает? — А тебя? У вас что-то произошло с ним? Мне стоит беспокоиться? — внутри всё клокотало и появилось желание удавить этого вожатого, если он что-то сказал Дину или не дай Бог сделал. Дин опустил глаза и обнял себя за колени. — Ничего такого, за что его бы следовало убивать, пап. Он хороший, ты ведь знаешь. Просто мне стало интересно. А как он понял? Джон немного выпустил пар, сосчитав до пяти, и постарался взять себя в руки. Раз сын говорит с ним о таких непростых вещах, то стоит вслушаться в них и не наломать дров. О том, что Дин пытается разобраться со своей ориентацией он постарался не думать. Потому что хотелось сразу же воскресить тех ублюдков и убить своими руками за то, что они втравили его ребенка во всё это дерьмо. — Понятия не имею, если честно. Он не говорил о таком, просто предупредил. — И ты все равно позволил ему мне писать? — Да. Мне не важно кто он, если он порядочный человек. — Я думал, что тебе такие… эм, мужчины не нравятся. — Я не приветствую их и не понимаю, Дин. Но они существуют и имеют право любить кого хотят, — Джон улыбнулся. — Это слова твоей матери, не мои. Но я согласен с ней. То, что Кастиэль гей не помешало ему пойти за тобой ночью в неизвестный лес, и вступить в неравную схватку с двумя преступниками. Это поступок, и я буду судить именно по нему, а не по тому с кем он предпочитает спать. — Спасибо, пап, — Дин даже расслабился. — За что? — Ты напомнил мне кое-что, не важно, — губы дрогнули в улыбке. — Он ушел, да? — Да, сказал, что торопится на премьеру к брату. Так странно, они ведь не братья на самом деле, но по ним видно, что они — семья, — перевел он тему, на которую не был готов общаться с сыном. — Мне понравился Габриэль. — Сэму тоже, он столько вкусного дома никогда не ел, — Джон усмехнулся, помня войну с младшим сыном из-за сладкого. Молочные зубы у Сэма были в плачевном состоянии, потому что парень всему на свете предпочитал конфеты. Со временем это прошло, Сэм стал питаться полезной пищей, следил за своим рационом и прочее, но Габриэль, судя по всему, открыл в нём сладкоежку из детства. — Мне тоже понравился пудинг и те печеньки. — Меренги. — Да, точно. А там тортик остался? Джон рассмеялся и помог Дину выпутаться из пледа. — Остался, пойдём. Только сначала нормальный обед. — Хорошо, — тяжело вздохнул Дин и выбрался из кровати. Нужно двигаться дальше, иначе он действительно рискует провалиться в непроглядную черноту своих воспоминаний, а ему этого совсем не хочется. *** — У меня от него уже в глазах рябит. — У меня тоже. Касси, малыш, сядь или приляг, — Бальтазар обманчиво сладким голосом пытался успокоить сходящего с ума брата, похлопав по дивану рядом с собой. — Ты протрёшь дыру в ковре, и я заставлю тебя купить новый. Но Кастиэль не слышал. Он сходил с ума и кусал губы. Полчаса назад он звонил Винчестерам, чтобы поговорить с Дином и пригласить его сходить куда-нибудь для разговора, но Сэм ответил, что брата нет. Воображение тут же нарисовало ему зареванного Дина, который велел всем говорить, что его нет только для Кастиэля. А потом гневного Джона, который рано или поздно придёт его убивать. Жить хотелось, но ещё сильнее хотелось поговорить с мальчиком и убедить его… В чём убедить он и сам толком не знал. Ещё хотелось повыть волком. Двое братьев так ничего путного ему не посоветовали, кроме как закормить сладостями (Габриэль) и оставить в покое (Бальтазар). Звонок сбил его с ритма, а Бальт лениво поднял трубку, выслушал консьержа и отправился открывать дверь. Они с Габриэлем проводили его взглядом, но даже не потрудились спросить кто пришёл. Гейбу было всё равно, а Кастиэль пытался понять, где и как ему перехватить Дина, чтобы всё-таки нормально объясниться. Не нужно было вчера так позорно убегать от проблемы. Нужно было достучаться до мальчика, найти слова, чтобы успокоить и не давать зажиматься. А он струсил, сбежал. За дверью актер обнаружил того самого мальчика, что буквально пару дней назад принес ему подарок для Каса, и сейчас просился попасть к нему в квартиру. Настойчивый, однако, а значит, для братца не всё потеряно, как он себе разрисовал. — Касси, к тебе гость, — заорал Бальт с порога, даже не интересуясь мнением этого самого гостя. Дин замер от неожиданности, а потом благодарно кивнул. — Добрый день, спасибо. — Проходи, — он немного сдвинулся в сторону и пропустил замотанного в шарф парня. Кастиэль застыл, когда увидел вошедшего в гостиную гостя, а Габриэль хрюкнул и зашуршал фантиком. — Привет, Дин-о, как ты вовремя, — он с улыбкой встал из мягкого кресла и потянулся, оголяя живот, который тут же почесал. — Пойду что-нибудь к чаю сделаю. Бальт, ты со мной. Бальтазар подмигнул Касу и пошёл вслед за старшим братом, чувствуя, что тот припашет его что-нибудь резать или взбивать. Габриэль обожал командовать и не упускал случая проделывать это с ними двумя на праздниках. Касу в этот раз повезло, у него такая драма разыгрывается, значит отдуваться за двоих придётся ему. Одно только радует — готовит Габриэль аки Бог, хвала ему, что хватило духу пойти учиться и открыть своё дело. — Здравствуй, Дин. — Привет, — мальчик жутко смущался и вообще не знал куда деть руки, одежду и грязные ботинки. — Пойдём, разденешься. Они оба вздрогнули от двусмысленности фразы и Кас замер, но Дин согласно кивнул, и они вернулись в просторную прихожую, где Кастиэль нашёл во что переобуться и убрал в шкаф пальто с шарфом. Дин остался в любимом черном свитере, который, впрочем, Касу хотелось с него сорвать и сжечь. Чёрный цвет был хорош в минимальных дозах, а Дин был во всём черном, включая носки и, скорее всего, трусы. Они присели на диван, и Дин заметил на кофейном столике свой подарок. Это немного успокоило его, и он огляделся. Квартира была большой, светлой и дорогой. Они тоже жили в хорошем доме, но намного скромнее. Здесь же даже ёлка была огромной, хотя игрушки не казались слишком вычурными, а ещё везде висели афиши в рамках, горели светильники и всё дышало какой-то особой атмосферой. Наверное, всё дело в цветах, коих имелось невероятное множество. В букетах розы, герберы, орхидеи, а некоторых названий он и вовсе не знал. Интересно, у актеров всегда так? — Нравится? — Красиво. — У Бальтазара отличный вкус, ты прав. Мне тоже нравится, — Кастиэль сидел прямо и рассматривал возлюбленного, пока тот любовался гостиной. — Вечером из окна потрясающий вид. Но ты ведь не за этим пришёл? — Нет, — Дин сосредоточился на мужчине и вздохнул. Он не спал большую часть ночи и решил, что ему придется делать первый шаг. Как ему казалось, Кастиэль просто побоится прийти ещё раз, не желая навредить. — Я хотел извиниться. Кас выглядел ошеломленным. — Ты? — Ну да, — Дин снова смял рукава свитера и опустил глаза. — Я испугался. — Это нормально, Дин. Точнее сказать, это не нормально, но во всей этой ситуации, должен извиняться я. Я напугал тебя. Я взрослее и должен быть более ответственным, но не смог. И твой испуг — это полностью моя вина, ты не должен извиняться. — Я тебе нравлюсь? — щеки покрылись румянцем, когда он практически прошептал свой вопрос. — Я всегда был честен с тобой, поэтому да. Ты мне нравишься, — Кастиэль ощущал связь и смущение возлюбленного, от этого ему ещё сильнее хотелось прикоснуться, обнять, показать, что ему можно доверять. Но он не спал всю ночь и с самого утра сходит с ума от волнения, поэтому просто боится спугнуть Дина, сказать что-то неправильное. — Ты мне тоже, — снова порция краски на щеках, но зато он смог поднять взгляд. — Обнимешь меня ещё раз? Кастиэль заторможено кивнул, не смея поверить своему счастью, и придвинулся поближе, раскрывая руки в пригласительном жесте. Дин сам прильнул к нему и устроился на груди, сложив там руки ладошками вниз. Мужчина обнял его, на этот раз не рискуя уходить в нирвану. Дин очень сильный, он только что доказал это и самому себе, и ему. Он сам пришел, сам захотел повторить опыт, зная, чем всё может обернуться. — Ты доверяешь мне? — Да, Кас. Всегда доверял и вчера тоже. Просто… — Я знаю, мой мальчик. Реакция моего организма была очень бурной, и я приношу свои извинения. — Всё хорошо. В другой ситуации я бы, наверное, обрадовался ей, — он потерся щекой о вкусно пахнущую рубашку. — Но мне прежде никогда не нравились парни. А ты почему-то нравишься. Кастиэль не знал, что ответить на эту честность. Он был счастлив, что Дин пришел и пытается справиться с плохими воспоминаниями. Что ищет в себе силы жить дальше, невзирая на страх. Но что делать ему, когда чёртов отросток снова начал шевелиться в штанах? Он же взрослый мужчина, он умеет держать свои инстинкты при себе. Должен уметь. Пришлось начать перечислять в уме штаты. Дин почему-то напрягся и немного отстранился. — Кас? — М? — Можно, я тебя поцелую? Вакуум выжег все знания из головы где-то в районе штата Мэн, и он с удивлением посмотрел на парня. — Хочешь попробовать метод шоковой терапии? — О чём ты? — Дин, я не железный. Но ты — несовершеннолетний юноша с психологической травмой. Даже не будучи дипломированным специалистом, я понимаю, что не стоит так рисковать. — Считаешь меня психом? — он отстранился и его глаза сузились. — Думаешь, что я лезу к тебе, чтобы компенсировать свои комплексы? — Конечно, нет, Дин, — Кастиэль поймал его за руку и сжал её. — Просто, я действительно старше тебя, и вся ответственность за то, что происходит между нами сейчас лежит на мне. Ты мне нравишься, я этого не отрицаю, но также я не имею права целоваться с тобой по закону штата. — Хуйня какая-то, — Дин резко вскочил, выдергивая руку. — Прости, что побеспокоил. Забудь. Он хотел выбежать из гостиной, но крепкие руки обняли его и прижали к себе. Он даже не понял, как Кас смог так быстро оказаться рядом с ним. — Тише. Я не отвергаю тебя. Более того, я признаю, что ты совершил огромный прорыв, придя сюда и признавшись мне в чувствах. Просто встань на моё место. Твой отец сотрет меня с лица Земли, если узнает, о чём мы тут разговариваем и что хотим сделать. Пожалуйста, Дин, пойми меня. — Я тебе правда нравлюсь? — Ты мне больше, чем просто нравишься. Это для тебя что-то новое и непонятное происходит. Тебе впервые нравится человек одного с тобой пола, но после того случая, тебе страшно и непонятно, ты пытаешься разобраться. А я прекрасно понимаю, что со мной. Я живу с этим уже пять лет и знаю, чего хочу, к чему готов стремиться. Ты дорог мне, и я не хочу ничего испортить, поддаваясь импульсам и влечению. Это уже было вчера, и я сходил с ума всю ночь, боясь, что навредил тебе. Дин попробовал повернуться и Кастиэль ослабил хватку, давая ему это сделать. Они смотрели друг на друга и Дин кивнул в знак согласия. — Хорошо, Кас, спасибо. — За что? — За то, что не дал мне уйти. Кастиэль увлек его на диван и снова обнял, но уже более смело и интимно. Сердце восторженно мурчало и согревалось, понимая, что несмотря ни на что, Дин принял его даже без воспоминаний. — Мы не будем торопиться. Для тебя это всё слишком ново, и я не хочу навредить. — Я знаю, — он провёл носом по шее прямо над воротничком и втянул жадно запах. — Ты пахнешь водой и чистотой. — Я принимал душ не так давно, — и он прикрыл глаза, вспоминая те моменты из прошлого, когда от него так же пахло водой. Этот запах нравился и ему, и Дину. Он, помешанный на чистоте, был счастлив, когда ему находили воду и купель. В путешествии это скрашивало не только тоску по комфорту, но и давало ему возможность сблизиться. Он прекрасно помнил их первый опыт в ванной и Дин был таким смущенным, таким невинным. Прямо как сейчас, когда пытается трогать его через ткань рубашки и потереться о подбородок. — Кас? А как ты понял, что ты гей? Тебе кто-то понравился? Кастиэль улыбнулся. Дин сводил его с ума своей непосредственностью и близостью. Даже в самых смелых мечтах он не мог представить себе, что этот день закончится именно так — в его руках любимый, нежный и ранимый, но такой же любопытный, как и раньше. — Да, понравился. — Он был красивый? Кастиэль снова прикрыл глаза, улыбка не сходила с его губ, и он хотел бы рассказать Дину правду, но пришлось импровизировать. Опять. — Очень красивый. Я таких как он не встречал никогда, — он знал, что Дину это не нравится, но продолжал удерживать и гладить по плечу. — И до встречи с тобой считал его совершенством, но теперь… — Он выдержал паузу, чувствуя, как замер юноша, как внимает его словам и ждёт. — Теперь я понимаю, что совершенство — это ты. Дин не удержал вздох счастья и от переполнявших его чувств всё-таки поцеловал Каса. В подбородок. — Прости, гормоны. Кастиэль засмеялся и ещё крепче обнял его. — Боже, дай мне сил выстоять. Со стороны кухни послышалось покашливание и Бальтазар лучезарно улыбнулся, когда двое отпрянули друг от друга и уставились на него. — Габриэль зовёт пить чай. — Мы сейчас, — Кас кивнул и повернулся к Дину. — Тебя дома не будут искать? — Нет, я сказал, что пошёл к тебе. — Хорошо, тогда идём, а потом можем погулять. — Типа свидания? — в зеленых глазах мелькнула озорная искорка. — Нет, типа прогулка. Дин, — Кастиэль стал серьезным. — Пойми меня. Я готов ждать сколько угодно… — Спасибо, Кас, — юноша кивнул в ответ и улыбнулся. — Меня бросает из одной крайности в другую, прости. Наверное, мама права и мне нужно начать с кем-то встречаться. Только я не хочу, чтобы это была девушка. Давай, это будешь ты? Кастиэль напрочь забыл, что сам вчера посоветовал Мэри, и удивленно смотрел на любимого. Дина действительно бросало из одной крайности в другую, на его лице так быстро сменялись эмоции, что просто удивительно. Но как же было прекрасно видеть радость в глазах, солнечную улыбку и понимать, что вот он — его Дин. Сильный мальчик, который в очередной раз выстоял против удара судьбы, который старается вырваться из сумрака и снова, как тогда в лесу, доверяет ему свою жизнь. Они всё смогут, если будут рядом. — Без секса. — Без секса до восемнадцати. — Почему восемнадцати? В штате Нью-Йорк совершеннолетие наступает в двадцать один год. У Дина были такие глаза от возмущения, что Кас совершенно глупо улыбнулся, а затем рассмеялся. — То есть как это? — А ты не знал? — Понятия не имел. Ты серьезно? — Более чем. — Так, — Дин огляделся, словно бы искал кого-то. — Мне нужен адвокат. — В каком это смысле? — В том, что я не согласен ждать три года, чтобы целоваться с тобой. Месяц да, но не три года. Определенно не три. Тут есть телефон? — он полез через Каса, увидев аппарат на стоящей рядом с диваном стойке. — Я тоже не железный, у меня гормоны, между прочим. Подвинься. Кастиэль послушно уступил ему место, с интересом разглядывая такого Дина — уверенного, заинтересованного и охваченного какой-то идеей. Такой он нравился ему больше и, скорее всего, таким Дин был до встречи с ним. Забавно. Между тем Дин набрал номер и ждал пока ему ответят. — Сэмми. Да, я у Каса. Что? — он повернулся к мужчине. — Мама спрашивает придёшь ли ты на ужин. — Кастиэль подумал и кивнул в знак согласия, побыть рядом с семьёй Дина ещё раз было бы очень кстати. Стоит поговорить с его отцом и поставить в известность, раз уж ему предложили встречаться. — Да, мы придём. Но сейчас у меня к тебе дело. Только, пожалуйста, чтобы никто не знал. Вообще никто. Слово, Сэм? Окей, спасибо. В общем мне нужно знать об уголовной ответственности лица старше двадцати одного года, если он вступит в связь с лицом восемнадцати лет. Кастиэль поперхнулся и судя по тому, как Дин отставил руку от уха, на том конце провода тоже. — Тише, мелкий, не ори так. Я в своём уме, а ты в своём. Ну и что, что тебе всего тринадцать? Кто из нас собирается стать адвокатом? Вот и давай, считай это твоё первое задание, и ты защищаешь мои интересы. Да, балбес, я тот, кому восемнадцать. Ну через месяц, не важно, — тут он закатил глаза и Кастиэль улыбнулся этому жесту, а Дин стрельнул в него взглядом и отзеркалил улыбку. — Да, второй это Кас. Удовлетворен? Поищешь? Ну не прямо сейчас, я понимаю, что библиотека закрыта, но есть же интернет. Да, давай, спасибо. Он положил трубку и с невинным выражением лица уставился на Новака. Кастиэль задумчиво разглядывал его, по привычке склонив голову чуть на бок. — А мне определенно нравится, когда ты берёшь ситуацию в свои руки. Оставайся таким. — Я постараюсь, — Дин смутился, до конца понимая, что только что велел сделать брату, но отмахнулся от угрызений совести. Пусть привыкает, в работе адвоката есть ситуации и похуже, чем разузнать можно ли его брату заниматься сексом со взрослым мужчиной. Хотя, хорошо, что он этого не озвучил. Уши полыхнули огнём, и он понял, что впервые в жизни поступил настолько молниеносно и по-взрослому. — Чай пить пойдем? — Пойдем. Со стороны кухни тянулся вкусный запах свежей выпечки, и Габриэль стоял в весьма провокационной позе, доставая из духовки противень. — Вы как раз успели, — тут он выпрямился, поставил ношу на подставку и стал снимать тарталетки специальной лопаточкой на большую тарелку. На столе было немного не прибрано, но всё оказалось нужным. Бальтазар заканчивал выкладывать белую массу в кондитерский мешок, который потом передал брату. И Габриэль отточенным движением украсил тарталетки красивыми верхушками из белкового крема. Рядом уже лежали имбирные печенья разнообразных форм и Кастиэль угостил ими Дина. Чай тоже стоял рядом и Бальтазар разлил его в две чашки. — Вижу, что всё хорошо? — Да, практически, — Кастиэль улыбнулся Бальту и тот улыбнулся в ответ. — На ужин мы пойдём к Дину, мне нужно поговорить с его отцом. — О чём это? — задал вопрос Дин, отхлебывая чай и пытаясь слизать крошку с уголка губ. То, что это выглядит весьма провокационно он даже не подумал, поэтому был крайне удивлен, что на него смотрят три пары глаз с разной степенью удивления. — Что? — Ты, эм… Ты не мог бы убрать крошку руками? — выдавил из себя Кастиэль, а двое его старших братьев понимающе усмехнулись. — Ой, прости, — Дин смутился, в который раз за последние полчаса, и убрал крошки пальцами. — Так о чём ты с папой хочешь поговорить? — О нас. Юноша вскинулся и даже встал, замотав головой из стороны в сторону. — Нет, Кас, не нужно. — Почему? Мы вроде бы встречаемся? — Это да, а папе говорить не нужно, пожалуйста. — Дин, твой отец не гомофоб, он не будет возражать. — Кас, он не поймёт. Пожалуйста, не нужно, — пальцы стали холодными, и он почувствовал, что на него снова накатывает паника. — Дин, — Кастиэль увидел затравленный взгляд и вздохнул. — Почему ты против? — Успокойся, Касси, — Бальтазар похлопал его по плечу, когда вставал, и прошёл в сторону раковины, унося туда использованную посуду. — Парню лучше знать своего отца. — Но Джон не высказал негатива, когда я сказал, что гей. — Потому, что вы просто переписывались. А теперь представь его реакцию, когда ты придёшь и сообщишь, что встречаешься с его несовершеннолетним сыном, — брат изогнул бровь. — Представил? — Представил, — пришлось признать своё поражение и присесть рядом с Дином. Габриэль меж тем достал газовую горелку и поджёг её. Внимание Дина тут же переместилось, и он с удивлением рассматривал, как кондитер опаляет крем на тарталетках. Сразу потянуло жжённым сахаром, и мальчик непроизвольно облизнулся. Ну вот как с ним разговаривать на серьёзные темы? Его и целовать-то страшно, а уж и остальное тем более. Этот Дин был намного младше и наивнее, что, впрочем, Касом только приветствовалось, учитывая, что пришлось пережить его возлюбленному в эпоху Возрождения. — Ладно, но тогда с условием. Дин рассеянно кивнул. Он смотрел на синий огонёк пламени, вдыхал сладкий аромат и даже представить себе не мог, что же такое делает Габриэль. Неужели это вкусно? — Дин, пожалуйста, капельку внимания. Сладости от тебя не убегут. — А можно, я Сэмми возьму? Он те ваши печеньки до сих пор вспоминает. — Печеньки? — удивился кондитер и выключил горелку, доделав тарталетки. — Ну да, такие белые с орешками. — А, это были меренги. Понравились? — Очень. Сэмми в детстве был жутким сладкоежкой. — Вот как? — по тонким губам прошлась улыбочка. — Тогда я передам ему ещё кое-что. — Он подмигнул и пододвинул тарелку поближе к Дину. — Угощайся, сделал что смог. Дин взял одну тарталетку и с опаской откусил. Он думал, что будет горячо, но крем уже остыл, а вот то, что скрывалось под ним вызвало у него стон наслаждения — вкусное лимонное то ли желе, то ли джем, плюс рассыпчатая песочная основа и сладкий опаленный крем. — Боже, как вкусно, — он облизался и улыбнулся. — Я не доживу до Нового года, если он продолжит это делать, — Кастиэль поднял глаза к потолку, а Бальтазар приобнял его за плечи и усмехнулся. — Сочувствую, но держи себя в руках, а то голову оторву. — Да знаю я, — обреченно вздохнул брюнет и снова посмотрел на любимого. Дин лопал тарталетку и улыбался самой счастливой улыбкой на свете. Кастиэлю безумно сильно хотелось слизать с этих пухлых губ сладкие крошки, а потом провести языком по кромке зубов и дальше, вспоминая каково это — целоваться с любимым. Из легкого транса его вывел толчок в бок и смех братьев. — Ты попал в ад, ангелок, — Габриэль словно бы получал от этого удовольствие, ему только рожек на голове не хватало и трезубца. — Ой, заткнись, — Кас вывернулся из хватки Бальтазара и сел рядом с Дином. — Чаем запивай, а то слипнется одно место. — Не слипнется, — сообщил ему радостный Дин и подмигнул. Вот чертёнок. — И много не ешь, а то ужин не влезет, — поучительно добавил Кастиэль. — Да, мамочка. Кас и не сомневался, что эти сволочи будут ржать, но не так же громко. — А мальчик с характером, мне нравится, — Гейб подсел с другой стороны и тоже принялся за тарталетки. — Кас сказал, что ты начал писать статьи в школьную газету? — Да, писал про Олимпиаду, а потом про выборы, но политика мне не понравилась. — Ого, это серьезно. — Кас обещал мне материал про раскопки, хочу предложить девочкам в редакции, а то они печатают одни глупости. Например, кому интересно, что какой-то там Дауни-младший попал в тюрьму из-за наркотиков? Мне нет. Старшие братья переглянулись, и Габриэль подмигнул Бальту. — А может возьмёшь интервью у Бальтазара? — А можно? — Дин даже жевать перестал. — Можно, почему нет. И тебе практика и мне развлечение. — Прямо сейчас? — Нет, — вмешался Кастиэль и строго посмотрел на братьев. — Нам пора к Дину домой, скоро ужин. Интервью он у тебя и завтра сможет взять, тем более, что это для него впервые, и он должен продумать вопросы. — Хах, защитник. Не бойся, не покусаем мы твоего парня. — Я и не боюсь, но вам только дай волю, и вы будете играться, пока сами не устанете. — Я оскорблён. — Я тоже. И требую сатисфакции. Кастиэль вздохнул, смотря, как кривляются его старшие братья и улыбнулся Дину. — Не удивляйся, они всегда такие, когда мы вместе. Ты действительно хочешь взять у Бальта интервью? — Конечно! Но ты прав, мне нужно подумать, — Дин допил чай и поискал глазами часы на стене. — Нам стоит выдвигаться, а то опоздаем. От метро ещё идти прилично. — Возьмём такси, — улыбнулся Кастиэль и не удержался, взлохматил Дину волосы и притянул его к себе. Гвалт вокруг тут же стих. — А они милые. — Да, смотрятся отлично. Ладно, детки, сейчас соберу вам презент от шеф-повара, — Габриэль хлопнул в ладоши и засуетился по кухне. Пока Дин доедал тарталетку, а Кастиэль мыл посуду, он успел собрать небольшую коробочку с десертами. Сюда вместились как печенья и тарталетки, так и небольшой рождественский кекс и четыре баночки с пудингом. Его Габриэль привёз специально в больших количествах. Они оба вышли попрощаться с Дином и взглядами велели Касу не портить никому праздники своими признаниями. Когда за парочкой закрылась дверь, Гейб посмотрел куда-то наверх и улыбнулся. — Ну хоть одного пристроил. — Эй, это была моя фраза, — возмутился актер и посмотрел на закрытую дверь. — Как думаешь, они действительно смогут вытерпеть три года? — Прикалываешься? Нет, конечно, у меня у самого чуть не встал, как этот парень эротично облизывается. Да и потом, возраст согласия у него уже достигнут. Бальтазар рассмеялся и похлопал брата по плечу. — А Касу ты чего не сказал про это? — А зачем? — в карих глазах плясали бесята. — Пусть помучается. Он порой такой наивный, что я поражаюсь, как его монашки не убедили остаться в приходе. — Одна демоница помешала, — усмехнулся Бальт. — Может и к лучшему, как мне теперь кажется. — Ты её никогда не любил. — Она разбила ему сердце, и он стал геем, за что тут любить? — Нет, братишка, ты невзлюбил её задолго до этого. Почему, кстати? — Не знаю, просто интуиция. — Ладно, экстрасенс, пошли сходим куда-нибудь перед спектаклем. Если не против, я отсижусь в гримерке сегодня? — Не понравилось? — Понравилось, не глупи. Просто два дня подряд песни и танцы — это перебор. Вообще не понимаю, зачем ты полез на Бродвей? Чего тебе в кино не сиделось? — Не знаю, захотелось попробовать другое амплуа. Мне на днях прислали сценарий, весьма интересный. Так что, возможно, вернусь в кинематограф. *** Сэм смотрел на них с обожанием и восторгом, после того, как ему передали десерт. Джон и Мэри были рады видеть Кастиэля и усадили дорогого гостя за стол, хлопоча около него и улыбаясь. Дин был счастлив, его распирала гордость за самого себя и за то, что Кас ответил ему взаимностью. А с этой ерундой про возраст они как-нибудь разберутся. — Бальтазар Милтон предложил тебе взять у него интервью? — Мэри смотрела на сына с восхищением. — Боже, Дин, это такой шанс. — Мам, ты тоже что ли? Мэри немного покраснела и посмотрела на мужа. — Он прекрасный актер, я видела его в том фильме про Средневековье, и он отлично играл. Как прошла премьера, кстати? — она перевела взгляд на гостя и тот смутился. Он не очень хорошо помнил мюзикл, слишком был погружен в черные думы, но не скажешь же за столом. — Очень хорошо, зал аплодировал стоя, а у нас полгостиной заставлено цветами, в гримерку они просто не влезли. И это при том, что львиную часть забрали девушки. Сегодня ажиотаж будет поменьше, но Бальт сказал, что билеты раскуплены на месяц вперед. Они с Дином решили составить примерный список вопросов, которые стоит задать Бальтазару, а которые стоит избегать. — Не спрашивай про приют. Его часто про это спрашивают, это раз, а два — после первых интервью стали время от времени появляться мошенники и говорить, что он их потерянный сын. Это большой удар. Спроси лучше про то, почему он захотел стать актером, кто поддержал его в этом. Он начнёт рассказывать о нас, ему это больше нравится. Потом расспроси про первые роли и про Бродвей. А закончи всё вопросом про планы на будущее. И не робей. Хотя кому я это говорю, — Кастиэль посмотрел на серьёзного Дина и подпёр щёку кулаком, упираясь в стол, за которым они сидели. — Ты не из робкого десятка. Дин улыбнулся ему и кивнул в знак согласия. Он записывал всё новой ручкой и сосредоточенно выстраивал план. У Кастиэля на душе было спокойно и тепло. Их будущее вырисовывалось весьма привлекательным, а даже если Дин и не вспомнит, то какая разница, если они всё равно вместе. В этот раз навсегда.