Сквозь время

Кастиэль пытался сохранить лицо, всеми силами держал марку и даже согласился посмотреть «яму», в которой копали знакомые ему археологи. Аластар, то есть Кристофер, был приглашенным антропологом и живо интересовался всем, что здесь происходит. Было странно видеть человека, которого Кастиэль своими руками лишил жизни четыреста лет назад. И это ещё мягко сказано, было дико, жутко, отвратительно. Он и сам не понял, как смог отвечать на вопросы и улыбаться, когда говорили шутки. От приглашения на ужин он отказался и пошёл к своим палаткам. Только сидя на спальном мешке, он почувствовал, как спадает напряжение и завалился на бок, пытаясь придти в себя. До этого он никогда не думал, что может встретить кого-то из тех жизней, помимо Бальтазара. Его присутствие было отрадой, счастьем и он благодарил судьбу, что рядом есть друг и брат, которого он любил ещё в той, такой уже далекой жизни. Он присматривался к нему некоторое время, пытаясь понять, есть ли у того проблески памяти, знает ли он о перерождении душ и помнит ли. Но Бальт никогда ни словом, ни жестом не выказал своего знания. Из чего Кастиэль сделал выводы, что память есть только у них с Дином и то появляется она непонятно по каким причинам. Теперь же его грызла мысль, а помнит ли Аластар. Человек истязавший Дина на протяжении многих лет и желающий его изнасиловать. Монстр обличенный властью и не знающий, что такое расплата за грехи. В той жизни он был чудовищем, которое легко было наказать и не испытывать потом угрызений совести. От этих мыслей дико болела голова и бешено билось сердце. Он даже не понял, как смог уснуть. Проснулся же ночью от холода и залез в спальник, чтобы снова провалиться в тревожный сон. Кристофер нашёл его около стола, где ребята разложили находки, и сам завёл разговор. Его интересовал Гарвард, раскопки, научные исследования. Это походило на допрос, но Кастиэль велел себе не скатываться в неврастению и просто отвечать на вопросы нейтрально. Через несколько дней они все разъедутся и больше никогда не встретятся вновь. Хейердал оказался профессором антропологии из Норвегии, приехавшим в Мексику для культурного обмена и соблазнённый коллегами на поездку к раскопкам. Всё было вполне мирно и логично, и только инстинкты кричали Кастиэлю не доверять. Следующий день полностью прошёл около компьютера, куда учитель перекидывал фотографии, прилагал пояснения и детали. Студенты, сопровождаемые профессором археологии Донателло Редфилдом, повеселели и с радостью сбагрили скучную работу на своего учителя. А Кастиэль ушёл в это и забыл о внешнем мире, отдаваясь интересным сведениям и прикидывая в уме то, что пригодится ребятам для защиты диссертаций. Поэтому он крупно вздрогнул, когда его плеч коснулись чужие сильные руки в попытке сделать массаж, и хриплый голос произнёс: — Нельзя так уходить в работу, мистер Новак, так и до голодного обморока недалеко. Кастиэль с трудом взял себя в руки и попробовал увернуться от неприятного массажа, но Кристофер удержал его и склонился над ухом. — Разве тебе не нравится, когда кто-то заботится и хочет сделать хорошо? — Мне и так хорошо, спасибо, — он наклонился вперёд, уходя от цепких рук и встал, развернувшись тут же к гостю. Аластар смотрел на него оценивающе и с улыбкой. — Ты ведь среагировал на меня в первый момент. Что же теперь не так? Не нравлюсь? Это было неожиданной откровенностью и по спине пробежал холодок. Губы улыбались, а вот глаза нет. Они изучали, словно бы сканировали и препарировали его бедную тушку. Да что за наваждение такое? Кастиэль стряхнул неприятные ощущения и улыбнулся в ответ. — Нет, немного не в моём вкусе. И тут Хейердал рассмеялся. Громко, раскатисто и свободно, а затем сграбастал недоумевающего Каса в охапку и потащил из палатки. Пришлось сдаться под напором норвежца и присоединиться к общему столу, что был накрыт около костра. Сегодня менялась группа студентов из Мексики и все провожали их, чтобы завтра встретить новых друзей и коллег. Кастиэль сиротливо осматривался и понимал, что у него паранойя. Нельзя изводить себя неподтвержденными данными, а он действительно не знал всего о том, что с ними происходит. Какие бы гипотезы он не строил, он понятия не имел, как устроен мир, что там, за пределами человеческого понимания, а значит он не мог с уверенностью утверждать, что этот человек такой же мерзавец, как был в прошлой жизни. Он просто не имел права осудить без доказательств вины. Поэтому он пил и ел, смеялся вместе со всеми и ловил на себе игривые взгляды норвежца. Что ж, обломается Кристофер, очень сильно обломается. *** Дин скучал так сильно, что казалось время превратилось в какую-то противную субстанцию и ползёт так медленно и тягуче, что можно потрогать. Кастиэль не звонил ему, оно и понятно, он в Мексике, много работы, да и звонки стоят недёшево. Но как же хотелось услышать уже такой любимый голос. Окунуться в сладкие минуты разговора, а потом повторить то, что они уже делали воскресным утром. Ему восемнадцать и он имеет право говорить о сексе, думать о сексе и вообще заниматься им же. Только одно пугало его и выбивало из эротических фантазий, коими он грешил даже сидя на уроках. Кто кого? Он ещё ни разу не занимался ни с кем сексом по-настоящему. Чтобы прям засунуть член поглубже и… Да и вряд ли Кастиэль позволит ему такое. Или позволит? Дико хотелось узнать, даже несмотря на смущение. Только вот не было рядом мужчины, которому он мог доверить все свои подростковые страхи и волнения. Утешением служило только то, что девчонки в редакции завалили его работой после интервью со звездой такого масштаба как Бальтазар Милтон. В школе он вообще на какое-то время сам стал звездой и ему прохода не давали с глупыми и неудобными вопросами. Кто-то даже спросил об ориентации Милтона, на что Дин смутился и сообщил, что о таком личном не спрашивал и не собирается впредь лезть в частную жизнь людей. От него через некоторое время отстали, только ненадолго и свой день рождения он встречал в огромной компании людей, многих из которых не знал лично. Его приятель Эш сказал ему смотреть на всё проще и открыл банку с пивом. У половины учеников были поддельные права и они покупали алкоголь в барах. Дин выпил, согласно кивнул головой и постарался получить удовольствие. В конце концов, восемнадцать лет раз в жизни случается. Очнулся он под столом, с приспущенными спереди штанами и помадой на члене. Кто и как ему сосал, в памяти не обнаружилось, и он поспешил ретироваться из бара, где всё ещё шло веселье. Приятелям не нужен был виновник торжества, хватило и повода, чтобы оторваться на полную катушку. Было стыдно и мерзко от самого себя. Никогда прежде он не пил так много и не терял над собой контроль. На улице было темно, холодно и немноголюдно. Часы на руке показывали без пяти три и он предчувствовал нагоняй от отца. В квартире было тихо и темно, он прокрался к себе в комнату и только хотел вздохнуть с облегчением, как дверь открылась и на пороге появился отец. — Нагулялся? — Прости, пап. — Я всё понимаю, сын. Мне тоже восемнадцать было, но мы не в Лоуренсе, где тебя каждая собака знала. Мама уснула только после лошадиной дозы таблеток, а Сэм только притворяется, что спит, — Джон говорил тихо и ровно, стараясь не выдавать свой страх и негодование на ребенка. В конце концов, они сами отпустили его праздновать день рождения с друзьями, посчитав его достаточно взрослым и ответственным. — Прости, я совсем забыл о времени. — Прими душ и ложись спать, утром будешь извиняться перед мамой, — он покачал головой и вышел, тихо притворив дверь. А Дин уныло повесил голову. Извиняться придется не только перед ней, но и перед Касом, которому он, похоже, изменил этой ночью, сам того не желая. *** — И всё-таки, я бы хотел продолжить наше знакомство, — Кристофер поиграл бровями и положил руку на плечо нумеровавшему осколки кувшина Кастиэлю. — Я собираюсь посетить Гарвард через месяц-другой и был бы рад, если бы мне всё показал именно ты. — Мистер Хейердал, — он выдохнул через ноздри и сосчитал до пяти. Этот флирт длится уже пятый день и он порядком устал. В голове занозой сидели настороженность и недоверие, а этот тип строит ему глазки и пытается втереться в доверие. — Я не давал вам повода думать… — Так дай, — голос снова стал на тон ниже и мужчина склонился над ухом. — Ты ведь не отрицаешь своей ориентации, я тоже. — Нужно было сразу сказать, чтобы избежать всего этого, — Кастиэль развернулся, чтобы смотреть собеседнику в глаза. — У меня есть любимый человек и всё остальное мне не интересно. — Вот как? И кто он? — у этого нахала не так-то просто было сбить прицел. Он только лишь улыбнулся. — Какая разница? — Ты прав, — он отодвинулся и стряхнул с себя налёт легкомысленности, глаза сверкнули сталью. — Но предложение остаётся в силе. Уже отвернувшись, Кастиэль почувствовал, как в задний карман его джинсов запихнули визитку. Он даже возмутиться не успел, как поклонника ветром сдуло. Визитку он порвал и выбросил в костёр, на котором ребята варили ужин. Вообще ему нравилась походная жизнь археологов и он в своё время даже подумывал сменить профиль, но передумал и оставил это как хобби и дополнение к основной работе. Ему не сиделось в рамках одной эпохи, он стремился охватить так много, что сам иногда пугался собственного размаха. Сейчас же всё было испорчено одним конкретным норвежцем, которого хотелось придушить. К радости несостоявшегося душителя мистер Хейердал словно бы и не досаждал ему пять дней своим назойливым вниманием. Мужчина выглядел равнодушным и до самого отъезда не сказал ему ни слова. Когда же пришло время прощаться, это было сухое, но крепкое рукопожатие. Серые глаза смотрели прямо и без былой игривости. Кастиэля это немного удивило, но не раздосадовало, а наоборот порадовало. Куда бы этот человек ни собирался приехать в будущем, была надежда, что своим отказом он охладил его пыл. Урвать два дня в счёт отпуска получилось чуть ли не с боем. Ханна упрямо не шла на уступки и Кастиэль начал подозревать коллегу в желании подсидеть его. Только какой был в этом толк, он так и не сообразил. Всё это отошло на задний план, когда он приземлился в аэропорту Нью-Йорка и взял такси до квартиры Бальтазара. Брата дома не оказалось и Кастиэль принял душ, достал подарок из сумки и отправился искать своего парня, надеясь, что после школы он выйдет через центральный выход. Вообще это было рискованно, учитывая темперамент Дина и тот факт, что они неделю никак не общались и почти месяц не виделись. Ко всему прочему Винчестер мог уехать куда-нибудь, заболеть или просто прогулять уроки. Но если он в школе, то как поведет себя, увидев Кастиэля, ведь им даже целоваться толком нельзя, не говоря уже о другом. Тот эпизод на Новый год был приятным воспоминанием, за которое впрочем было стыдно. Мораль не была ему чужда, даже учитывая прошлый опыт. Разные эпохи, разные нравы и разница в восемь лет несколько смущала. Пока. Он зарылся носом в теплый шарф и засунул руки в карманы плаща. Бальтазар постоянно грозился сжечь его, а Касу нравился этот бежевый тренч, ходя сегодня в нём было явно прохладно. Можно было, конечно, подождать в машине, но он побоялся, что тогда точно пропустит Дина. Школьный двор был пуст, а значит ещё шли занятия и Кастиэль невольно разглядывал это место. В Куинсе* он бывал часто, пока жил в приюте. Это было не так далеко от Бруклина, но в эту часть попал впервые. Школа была на вид очень хорошей и не проблемной (отсутствовали граффити и мусор), значит Дин не попадёт в плохую компанию. Тут он усмехнулся сам с себя — думает о нём, как о ребёнке, смешно просто. Хотя Дин такой и есть, и, скорее всего, если бы не связь, то он бы и дальше оставался обычным мальчиком. Именно их влечение друг к другу, этот неконтролируемый зов родили в Дине чувства, но их уже нельзя было отрицать. Как и то, что если память не вернётся, Кастиэль всё равно будет любить его. Прозвенел звонок и через несколько минут школа ожила. Отовсюду стали появляться дети, зазвучали звонкие голоса и топот. К воротам подъехал большой желтый автобус и те, кто помладше стали забираться в него. Кастиэль высматривал русую макушку, но пока не находил её. А вот та самая связь трепетала и звенела внутри. Он прекрасно знал, что Дин тоже чувствует её и улыбался, представляя его предвкушение. Дети всё выходили и выходили, отъехал уже второй автобус и Кастиэлю становилось понятно, что сюрприз, судя по всему, не удался. Горячие руки закрыли ему глаза и в самое ухо кто-то прошептал: — Угадай кто? Сердце счастливо забилось и он облегченно выдохнул, расплываясь в улыбке. — Здравствуй, Дин, — он обернулся и увидел перед собой улыбающегося парня. — Я думал, ты выйдешь из центрального входа. — Привет, Кас. У нас была тренировка, я с другой стороны вышел, — он поправил лямку сумки и вздохнул. Последние полчаса он не мог сконцентрироваться на игре и постоянно пропускал мячи. Внутри всё натянулось и звало его уйти, убежать на встречу с любимым, а разум говорил, что Кас в Мексике. Раскопки эти, Дин их практически ненавидел. Из-за них Кас не прилетел на его день рождения, из-за них он сам напился и… Тут волна горечи накатывала так сильно, что он пытался проглотить её и не мог. За эти дни он так и не узнал, кто был с ним под столом в баре. Эш сам был в стельку пьян, но говорит, что видел около него и блондинку Беллу, и рыженькую Чарли. А Дин вообще не помнил никого толком. Были девчонки из их класса, были и парни, он со многими разговаривал, пил, смеялся. А вот сомнительный подарок так и остался без имени дарительницы. — Ты домой? — Да, только Сэма подождать нужно. Он в библиотеке сейчас. — Хорошо, — Кастиэль старался не пожирать возлюбленного глазами, но не мог. Дин был раскрасневшийся, смущенный и до невозможности красивый. Как же сильно хотелось прижать его к себе, поцеловать, провести носом по щеке и уткнуться куда-нибудь в шею. Ощутить этот знакомый запах, обнять сильное, но податливое тело. Рассказать, как скучал и переживал каждый день вдалеке, без возможности позвонить и нормально поговорить. Хотя и это было совсем не тем, как иметь возможность смотреть сейчас в глаза. — Ты надолго приехал? — Завтра ночью улетаю. — Так быстро, — протянул Дин, но тут же вспомнил, что натворил и запнулся. Кас, возможно, и раньше улетит, когда узнает. — Попробую отпросить тебя с уроков на завтра, — подмигнул ему мужчина. Он видел, что с Дином что-то не так, но списал всё на неожиданность и радость от встречи. Тут рядом возникла девушка и схватила юношу под руку. — Ой, Дин, как хорошо, что я тебе застала, — блондинка с лукавой улыбкой смотрела только на одноклассника и совершенно не обращала внимание на его собеседника. Это был учитель, как она сразу определила опытным взглядом, но не из их школы, а значит внимания не заслуживал. — Я занят, Белла. — Чем? — удивилась она и повернула голову к Касу. — Ох, приветик. Я Белла. — Добрый день. Кастиэль Новак. — О, а я вас знаю, — тут же переключила внимание девица, но Дина не отпустила, так и сжимала его руку, старательно пытаясь быть ближе. — Это вы познакомили Дина с Бальтазаром Милтоном. Дин виновато посмотрел на Каса. Ему пришлось рассказать немного о том, как он умудрился заполучить то интервью. Рассказ был, конечно же, без подробностей, но имя Каса выплыло. Он никому не рассказывал о том, что произошло в лагере, а так как это всё случилось в соседнем штате, то никто и не знал о его похищении и спасении. Он просто поведал о вожатом и о его родстве с актером. Теперь же Белла переключилась на мужчину. — Я, совершенно верно. — А он действительно ваш брат? — начала допрос эта, без комплексов, девочка. Кас даже удивился, неужели сейчас вся молодёжь такая? Первый раз видит взрослого человека и разговаривает так, словно бы они знакомые. Он тут же, правда, ощутил себя стариком, внутренне посмеялся и посмотрел на Дина. Парень не испытывал от назойливой подруги никакого удовольствия, что не могло не радовать. — Да, Бальтазар мой брат. — Значит Милтон это его псевдоним? Кас натянуто улыбнулся. Разговор походил на допрос. И если бы мисс не была юной и глупой, то он бы давно поставил её на место парочкой непечатных слов. — Нет, это его фамилия. Нам давали фамилии в приюте в зависимости от ситуации, можно сказать, по жребию. Мне досталась Новак, ему Милтон. Белла ненадолго замолчала переваривая информацию. Ей нравился Дин, а то, что он знаком со знаменитостью делало не только симпатичным, но и перспективным. Ей нужны были такие связи. — Выходит, вы не родные? Кастиэль перестал улыбаться. Что он терпеть не мог в людях, и не важно какого они были возраста, это бестактность. — Вопрос родства весьма преувеличен на мой взгляд, юная мисс. Мы братья и совершенно не важно какие у нас фамилии. У вас всё? Мы разговаривали с мистером Винчестером, как вы могли бы заметить, если бы были немного внимательнее. Белла поджала губы и отпустила руку Дина, затем откинула волосы назад и вздернула носик, прежде чем удалиться в сторону ворот. — Не обращай внимание, — Дину было неловко за такое поведение одноклассницы. — Она немного странная. — Я заметил, но мне всё равно. Как ты отметил свой день рождения? — сразу же перевёл он тему и с удивлением обнаружил весьма сконфуженный вид. Дин замялся, опустил голову и начал ковырять носком утрамбованный снег. У Кастиэля похолодело внутри от всех этих признаков вины. — Что ты сделал? Дин вскинул голову от простого и ровного вопроса, и обреченно посмотрел в синие глаза. Кас так тонко чувствует его, а он… Он уже несколько дней не знает, как признаться в измене. Что, если он всё потеряет? Что, если Кас отвернётся от него? Ему даже снился сон, где всё это произошло. Кастиэль выслушал, а потом дал ему пощёчину и ушёл. Дин проснулся в слезах и с камнем на душе. Кастиэль терпеливо ждал и старался унять неприятные мысли в голове. Вряд ли Дин натворил что-то непоправимое, он бы почувствовал. Почувствовал бы ведь? — Кас, я… — стало вдруг очень жарко и душно, он судорожно вздохнул и запаниковал. В его глазах отразился испуг и Кастиэль протянул руку, чтобы схватить за плечо и прижать к себе. — Тише, дыши. Просто дыши, не говори ничего. Дин уткнулся в холодное плечо и задышал. Страх отступал под заботливое поглаживание спины и он прильнул чуть ближе, ощущая, как спадает напряжение. — Всё хорошо, мой мальчик. Что бы ни случилось, всё будет хорошо. Ты мне веришь? Дин кивнул и слегка отодвинулся. Возникший от объятий стояк мог весьма испортить им двоим жизнь, если кто-то заметит их на этой тропинке. Вообще хорошо, что он пошёл именно так. Остальные ребята сбежали через запасной выход, там было ближе к воротам и дороге. А его словно бы ниточка какая-то к Касу привела. Ещё бы Белла за ним не уцепилась и всё прошло бы идеально. — Прости, я и сам не знаю, как всё вышло. Я даже не помню ничего. — Расскажи мне, — Кастиэль старался унять собственное сердце, что удавалось плохо. Богатое воображение нарисовало ему красочные картинки, в которых кто-то очень похожий на Аластара обнимал его Дина. — Родители отпустили меня в бар с ребятами. Ну и Эш пригласил толпу народа, у него есть водительские права и нам продали алкоголь. Я уже пил шампанское и пиво дома, папа говорит, что в этом нет ничего плохого и лучше я дома попробую, чем… Ну ты понимаешь. В общем я не знаю, что там ещё было, но явно не пиво. Я очнулся в два часа ночи под столом. И… — тут запал немного иссяк и Дин снова опустил глаза. Сейчас решится его судьба. — В общем я, судя по всему, с кем-то целовался и она не остановилась на этом и сделала мне подарок. Тут. — Он неловко ткнул пальцем в сторону ширинки и рискнул взглянуть на мужчину. Кастиэль не выглядел потрясенным, оскорбленным или обиженным. Он понимающе кивнул, но сжал кулаки в карманах плаща. — Тебе сделали минет? — Наверное, я не помню, но помада была. — На девушке, которая сделала мне первый минет, я женился, — он мрачно усмехнулся, но потом вздохнул и вытащил одну руку из кармана, чтобы поправить воротник на куртке Дина. — Не переживай, я не сержусь. Мне неприятно, что кто-то касался тебя столь интимно, но я тоже был подростком и тоже напивался в свой первый раз. У всех бывают эти самые первые опыты. Но дело даже не в этом, Дин. Пообещай мне, что больше не поступишь так опрометчиво и не будешь напиваться в незнакомом месте, с малознакомыми людьми, пусть даже у них есть водительское удостоверение. Всё могло закончиться гораздо хуже и я даже думать не хочу, как именно. — Хорошо, — Дин выслушал в то субботнее утро столько всего от мамы с папой, что слова Каса были просто музыкой для ушей. Он не выглядел разочарованным в нём, не расписывал в красках все те ужасы, что поджидали юношу по дороге домой. Его даже наказали на посещения кафе и баров. Теперь только в сопровождении отца. — Ты правда не сердишься? — Сержусь, но по большей части на себя. Если бы я смог вырваться, то ничего бы этого не было. — Дин! — раздалось позади и Кастиэль обернулся. — Мистер Новак. — Сэм улыбался и бежал к ним, старательно пытаясь не упасть на скользких местами дорожках. — Здравствуйте, как здорово, что вы приехали. А Габриэль не с вами? И тут мальчик неудачно поскользнулся и завалился в сугроб. Дин побежал спасать его, а Кастиэль помог. Сэм выглядел абсолютно не расстроенным фактом падения и только улыбался. — Здравствуй, Сэм. Нет, я сегодня без Гейба. — Жаль, — он даже перестал улыбаться. — Понравились его десерты? — Не то слово, такие вкусные, что снятся мне каждую ночь. Кастиэль рассмеялся. — Я ему передам. Ну что, если вы закончили, то идёмте? Я на машине. — Ой, — Дин резко затормозил и состроил серьёзную мину. — А мама нам категорически запрещает садиться в незнакомые машины. Сэм расхохотался и побежал к воротам. — Мы поговорим об этом, наедине, — лукаво пообещал Кас улыбающемуся Дину. — Очень на это надеюсь, мистер Новак. И Кас, — он снизил голос. — Прости. — Прощаю, Дин. Поверь, твой поступок не так ужасен, как ты думаешь. Ты молод, ты был пьян, плюс ко всему наши отношения не могут перейти на тот уровень, которого требует твой организм. Я всё понимаю. Но… — он тоже снизил тон. — Если подобное повторится, нам придётся расстаться. Реакция у Дина не подвела, он резко побледнел и замотал головой. — Нет, Кас, честное слово, — сама мысль об этом причиняла боль. — Идём, Сэм машет, — он ободряюще улыбнулся и кивнул в сторону младшего Винчестера. — Всё хорошо, Дин. Мэри обрадовалась его приходу и хотела было пойти готовить обед, но сыновья опередили её и попросили приглядеть за гостем. Кастиэлю понравилась такая забота ребят и он с радостью принял их посыл. Мэри выглядела уставшей, и они расположились в гостиной, где он негромко рассказывал ей о Мексике, пока женщина не задремала в кресле, в окружении подушек. — Мама вчера была на процедуре, теперь неделю будет такой вялой. Идём, — Дин подошёл очень тихо, укрыл мать пледом и поправил подушку под её головой. Мэри даже не отреагировала и продолжила спать. Они вышли на кухню, где уже был накрыт стол и Сэм разливал суп по тарелкам. — Мама не будет, она уснула, — Дин убрал лишнюю тарелку в шкаф и Сэм сел за стол. — Как она? — Кастиэль чувствовал волнение мальчиков. — Не очень, на праздники было лучше. Но она сильная, папа тоже так говорит. Суп был очень вкусным, как и салат с мясом. Кастиэль после походной жизни на раскопках ел и не мог нахвалить ребят. — Очень вкусно, просто потрясающе. А я так и не смог научиться готовить. Вообще не понимаю, как Габриэль стал шеф-поваром. Учитывая то, как нам готовили в приюте, учиться ему было не у кого. Видимо, дар свыше, — он улыбнулся, видя расстроенное выражение лица Сэма. Мальчик и правда очень сильно любил сладкое, по которому его брат сам сходил с ума. — Я попрошу его отправить тебе что-нибудь несложное. — Ой, не нужно, — Сэм засмущался и покраснел. — Это неудобно, да и мне вредно много сахара. — А он и без сахара умеет сделать вкусно, поверь мне. Он открыл ресторан на деньги инвесторов, но уже давно выплатил все кредиты, просто потому что он лучший. В Лос-Анджелесе все помешаны на диетах и здоровом питании, он бы не выдержал конкуренции. Сэм смутился ещё больше и стал убирать тарелки со стола, втайне надеясь, что мистер Новак выполнит своё обещание. Они остались наедине и Дин запер дверь, а затем вихрем пронесся по комнате и уселся Касу на колени. Он соскучился, ему снились мокрые сны и он мечтал о том, чтобы его вновь коснулись сильные руки и нежные губы. Они целовались. Жадно, горячо и непростительно громко. Кастиэлю даже пришлось ущипнуть парня, приводя его этим в чувство. — Прости, прости. — Меня линчуют, если узнают, чем мы тут занимаемся, — но остановиться сил не было. Он тоже скучал. Ему хотелось видеть Дина каждый день. Как и прежде засыпать и просыпаться с ним в одной постели. Принимать вместе ванну и заниматься жарким сексом. Желание сводило с ума и заглушало муки совести и остатки разума. Дин принадлежит только ему, только с ним будут все его сексуальные опыты. И даже этот «подарок» — всего лишь пьяная ошибка, о которой парень не помнит в деталях. Чувство собственничества прочно поселилось в его душе и только какая-то частичка, отвечающая за самосохранение уберегла от фатальной ошибки. Он попросился в ванную, чтобы привести себя в порядок и, когда выходил из неё, услышал голос мистера Винчестера. Хозяин дома был рад его видеть и не заметил неловкости. Зато Кас сам обругал себя последними словами и запретил себе подобные вольности в будущем. Этот дом не место для проявления их чувств. Он остался на ужин, замечая тревожные симптомы идущие от Мэри, рассказал о раскопках, подарил Дину национальное пончо и отпросил на завтра, сославшись на то, что пропустил его день рождения. Джон сначала отказал, сказав, что мальчик наказан, но потом смилостивился, видя его потухший взгляд и опущенные плечи. У парней и так стало мало поводов для радостей, пусть хоть старший с Кастиэлем развлечется. *** Это было свидание. Они не держались за руки, не целовались и по большей части вели себя прилично, но Дин был счастлив. Они гуляли по Центральному парку и Кас показал ему то место, где повстречал ангела, подарившего ему кулон. Рука невольно потрогала предмет на груди и они оба улыбнулись этому жесту. После прогулки они зашли в обычную бургерную и это был самый вкусный бургер с луковыми колечками, что только доводилось есть парню. Он слушал Каса, его приятный тембр, рассказывал о своих успехах, даже порадовался тому, что пишет очередную статью, на этот раз о запуске шаттла «Атлантис» и его захватила тема полётов, о чём он и рассказывал своему мужчине. Было до странности правильно и хорошо находиться так близко друг к другу. Дин забыл, что совсем недавно ему было нестерпимо плохо и страшно. Всё это испарялось, исчезало рядом с мистером Новаком и он поймал себя на мысли, что тот сам ангел. Как ему вообще могло быть настолько правильно с кем-то кроме семьи? Он и сам не понимал, но тянулся всей душой, всем своим естеством. — Ты ведь будешь скучать по мне, Кас? — он положил голову на плечо мужчины, после того, как они вдоволь нацеловались, сидя в просторной гостиной на Манхеттене. — Я уже скучаю, мой мальчик. Если бы ты только знал, как мне нелегко каждый раз оставлять тебя здесь. — Знаешь, я решил попробовать поступить в Гарвард. — Вот как? — Кастиэль улыбнулся. — На какой курс? — Журналистика. Правда мне придётся взять репетиторов, чтобы догнать некоторые предметы. — Ты ведь собирался поступать на проектировщика? — Да, а что? — Поступай. Потом доберешь необходимые предметы на первом курсе и на втором курсе переведешься. Я сам поступал на экономический, но понял, что это не моё и перешёл на исторический факультет. Габриэль вообще ушёл после первого курса, сказал, что ему этих знаний хватит на всю жизнь. — А как вы оказались на одном курсе, если он старше тебя? На сколько, кстати? — На много, семь лет. Просто после приюта он пошёл работать, брался за всё подряд, даже в борделе работал. Барменом. Бальтазар сразу поступил на актерский, а Гейб копил на квартирку и курсы поваров. Гарвард был ему нужен только как первая ступень, да и для открытия своего ресторана пригодилось. Он сам ведет свою бухгалтерию. Так что, ты подумай. Имеет смысл поступить по тем предметам, что ты хорошо знаешь. — Хорошо, Кас. Спасибо. — За что? — За подсказку, — Дин потерся щекой о плечо и вздохнул. Ему бесконечно сильно нравилось сидеть вот так рядом. — Ты мой, Дин. Твои проблемы теперь и мои, а так как я немного старше, то и делюсь своим опытом. — Круто. Кто бы мне год назад сказал, что у меня будет парень старше на восемь лет, вот бы я живот надорвал от смеха. — Жизнь весьма непредсказуемая штука. Я бы и сам год назад не поверил, что встречу тебя. — Думаешь, это судьба? — Определенно, Дин. — Я не верил в судьбу. Это девчонки любят всякие предсказания и прочую чепуху. — А теперь? — Верю в шанс, — он поднял голову и серьёзно посмотрел на мужчину. — В шанс быть счастливым. Так странно, что он выпал мне в таком раннем возрасте, но я уверен, что ты моё счастье. — Я рад это слышать, — Кастиэль взъерошил мягкие волосы и привлёк юношу для поцелуя. — Ты навсегда в моём сердце, помни это. — Хорошо. Дин откинулся на кровать и закрыл глаза. Это был чудесный день, полный счастья и страсти, которую, впрочем, Кастиэль не перевёл на более откровенный уровень. Это было правильно, он только сейчас осознал, что не был готов зайти дальше. Адреналин всё ещё гулял по крови, но уже не так бурно и мозги прочистились немного. Он дотронулся пальцами до припухлых губ и понадеялся, что никто не заметил этого факта. Они целовались в темном подъезде, прощаясь на несколько месяцев. И Дин мечтательно вспоминал каково это — быть прижатым к стенке и плавиться от сильных рук и упирающегося в его пах чужого стояка. Он не испытывал никакого дискомфорта осознавая, что у Каса стоит на него и, скорее, сожалел, что не может ничего поделать, кроме как жаться в ответ и стонать в поцелуй. Им пришлось переждать на темной лестнице пятнадцать минут, отвернувшись друг от друга и старательно успокаиваясь. Кастиэль шептал что-то и Дин с удивлением понял, что мужчина молится. Кажется, ему это помогло, потому что вскоре он подал голос и спросил всё ли в порядке. Всё было просто отлично, за исключением того, что всё равно хотелось чего-то большего. Дин горел от желания и он был рад, что видел родителей лишь мельком, а Сэм уже лёг спать. Ему казалось, что весь мир знает, видит его насквозь. Это ведь нельзя скрыть, когда у тебя крылья за спиной. *** Расставание в этот раз вышло ещё более болезненным. Они оба чувствовали, как рвутся ниточки связи, как не хочется отпускать друг друга, но пришлось. Кастиэль отвёз Дина домой, а потом, простившись с Бальтазаром, уехал в аэропорт. Утром его ждал полный зал студентов и хмурая Ханна, которая даже не обрадовалась его рассказам о раскопках. Ему это порядком надоело и он спросил в лоб. — Что между нами происходит? Мы всегда ладили, умели найти общий язык и договориться. Что я сделал не так? Женщина вздохнула и оторвалась от созерцания зимы за окном. — Всё, Кастиэль. Ты всё сделал не так. Ты ведь до сих пор не заметил, что у меня были к тебе чувства. Настоящие чувства. Но ты сначала был весь в работе, а теперь… — Что теперь? — Ты влюблён и явно не в меня. — Так заметно? — он искренне посочувствовал коллеге, но что он мог? Он действительно любил другого человека. — Более чем. Ты витаешь в облаках и часто улыбаешься без причины. Слепой бы и то заметил. А я не слепая. — Прости, если причинил тебе неудобства. Но не думаю, что это должно вставать между нами. Извини, но я бы никогда не смог ответить тебе взаимностью. Мы коллеги, я очень уважаю тебя и хорошо отношусь, но… — Я знаю, — она невесело улыбнулась и качнула головой. — Ты извини, это всё только мои проблемы. Просто, после развода мне показалось на какое-то время, что я ожила. А теперь… — А теперь, Ханна, ты должна просто оглянуться. Мир не состоит из меня или твоего бывшего мужа. Ты красивая, свободная женщина с интересной профессией. Просто поверь в себя. — Легко сказать. — Возможно. Но только ты сама можешь доказать себе, что я прав. Дни потянулись привычной чередой звонков, уроков, писем и ожидания. Кастиэль радовался, что у Дина всё в порядке, что он с успехом сдаёт подготовительные тесты и стремится поступить в Гарвард. Сам он готовил основу для того, чтобы перейти в любой другой университет, если его мальчику это не удастся. Он доделал все работы, что были в процессе, разобрался с проектами студентов, что вернулись с раскопок и перестал брать новых, чтобы не бросать их потом в середине дипломной работы. Всего было так много, что он совсем не успевал на собственный день рождения, который согласно традиции они праздновали в Нью-Йорке, в Центральном парке. В этом году он собирался изменить традицию и отметить своё двадцатишестилетие в ресторане, пригласив туда семью Винчестеров. Но до этого нужно успеть очень многое и упросить Ханну взять его поток на пару дней, что впрочем оказалось не так уж и сложно. Женщина отошла после их разговора и перестала злиться. Двадцать шестое мая приближалось неумолимо. *** Дин судорожно сжимал в руках провод от наушников и смотрел, как отец разговаривает с врачом. Маме стало плохо и они нашли её с Сэмом без сознания на полу в гостиной. Паника охватившая их была сравнима лишь с той, что он испытал почувствовав, что кто-то сильный тащит его в лес. Но сейчас нельзя было паниковать, поэтому он постарался взять себя в руки и вызвал службу спасения, а потом позвонил отцу. Джон бросил проект на заместителя и, не доверяя самому себе, взял такси до больницы. У Мэри случился рецидив, то чего все так боялись, и от чего хотели спастись химией. Её повезли на полное обследование, а два его сына сидели в приёмном отделении бледные и напуганные. Сэм заснул прямо на стуле, хотя Дин и убеждал его пересесть на диван. Его заплаканные глаза бередили душу и парню самому хотелось разрыдаться от бессилия и страха за маму. Последние месяцы ей было всё хуже и хуже, но они надеялись на лекарства и её силу воли. Увидеть её на полу было страшно и Дин молился, сжимая амулет на груди, чтобы ангелы спасли их маму. Бессонная ночь и хмурое утро за окном вынудили его отправиться за кофе. Отец увёз Сэма домой и сказал, что отправит его к Сингерам. У него на руках были три важных проекта и он понимал, что придётся разрываться между работой и больницей, а так хоть один сын будет под присмотром. Дин молодец, но у него выпускные экзамены на носу, ему нужно к ним готовиться, а не взваливать на себя заботу о младшем брате. Дин на это ничего не ответил. Около автомата стоял высокий мужчина и выбирал себе напиток, увидев Дина, он почему-то уступил право выбора ему. — Тяжёлая ночка? Дин кивнул, закинул горсть монет в автомат и выбрал себе эспрессо. — Кто? — тихо спросил мужчина. Дин поднял на него недоверчивые глаза и присмотрелся внимательнее. Неожиданный собеседник был старше него, судя по нескольким седым волоскам в ухоженной бородке. Немного вытянутое мужественное лицо было уставшим и по темным кругам под глазами, Дин понял, что и у него ночка прошла без сна. — Мама, — разлепил он пересохшие губы. — Брат, — ответил ему мужчина и улыбнулся уголком губ. — Старший. Всю жизнь в меня вложил, заботился и наставлял, а теперь вот лежит в белой палате и борется один на один с этой заразой. — Мне жаль. — Мне тоже, малыш. Кристофер Хейердал, — протянул он руку. И Дин перехватил стаканчик с кофе в левую руку, чтобы пожать в ответ. — Дин. Дин Винчестер. — Приятно познакомиться. — Мне тоже, сэр. *Кто-то пишет Квинс (Queens), я взяла из Гугла. Там Куинс.