Мама, мы все тяжело больны

С появлением источника света теперь можно было разглядеть каждый уголок подвала, так неожиданно ставшим новым приютом семьи Смиттерс. Особенно были заметны плесень на стенах и паучьи сети в углах и на потолке. Лужи из разлитого бензина и рассола из разбитых заготовок на полу достигли невообразимых размеров. Они уже занимали около половины площади. А вот пыль покрыла все и вся вокруг. Она была даже на паутинах. - Да уж, приборкой я здесь не занималась с тех пор, как мы сюда переехали. А было это очень давно, Джек. Ты тогда еще только родился, - обращалась Глория к своему сыну, попутно меняя подгузники дочурке, - Джек, ты меня вообще слышишь? Нет, он ее не слышал и не слушал. Он витал где-то в облаках. Он был невероятно горд от того, что смог сделать что-то стоящее в этой жизни, пусть и такую мелочь. А самое главное – для своей семьи, пускай и в ее неполном составе. - Эй, очнись. Здесь невозможно находиться. Я пойду поищу какие-нибудь старые тряпки в комоде Сэма, чтобы хорошенько здесь прибраться, там наверняка что-нибудь есть, а ты пока присмотри за сестрой. Кто знает, сколько мы здесь пробудем, - Глория пыталась достучаться до Джека, - И еще вот что: возьми сумку и достань все, что ты там насобирал. Нам пора бы немного перекусить. В последние минуты Глория была более благосклонна к Джеку. Все-таки сон пошел ей на пользу. А быть может, страх и боязнь неизвестности, когда ты не знаешь, что произойдет в следующую секунду, тоже сыграли немалую роль в изменении состояния Глории. Джек нянчился с Юлией. Он поднимал ее вверх, а потом резко опускал, раскачивал, строил рожицы. Она мило и незатейливо улыбалась, и Джек улыбался ей в ответ. А ведь всего лишь несколько часов назад он жутко ненавидел свою младшую сестру. Конечно, в глубине души, он знал, что ее любит, но при этом и ненавидел. Тогда Джек обвинял малышку чуть ли не во всех смертных грехах. Он считал, что именно после ее рождения отношения между родителями разладились. Все пошло по касательной только из-за того, что Юлия просто появилась на свет. Сейчас же, глядя на улыбающуюся мордашку Джек понимал, как он был не прав. - Прости меня, - тихо прошептал он, так чтобы не услышала мать, и нежно поцеловал сестру в лоб.

***

Пока Глория пыталась хоть как-то улучшить нынешние жилищные условия, а малышка нежилась на единственной мягкой вещи – матраце, Джек разбирал ту сумку, с которой он словно пуля ворвался в подвал. Хоть она и казалась на первый взгляд довольно вместительной, влезло в нее не так уж много вещей. Среди прочего были 6 бутылок воды, по полтора литра каждая, радио, фонарь, большая упаковка батареек, два пакета еды, в которых по ощущениям находилось все содержимое холодильника, ракетница, колода карт и другой хлам. Разбирая сумку, Джек в очередной раз предался воспоминаниям. Похоже, рыться в памяти за это время становилось его вредной привычкой. Он скучал по мирной беззаботной жизни. Нет, тогда ему казалось, что у него очень много проблем и жизнь его была далеко не безоблачной. Но оказавшись в такой ситуации, Джек многое осознал. Он понял, что все его проблемы на деле оказались пустышками и не стоили и выеденного яйца. - Яйца…Еда…, - желудок Джека уныло урчал, явно желая подкрепиться Незаметно пролетело полчаса. Может чуть меньше, может чуть больше. За счетом времени теперь никто не следил, так как телефон Джека безвозвратно погас. Глория закончила с приборкой. Стало чуть легче дышать. Однако в воздухе по-прежнему пахло бензином. - Черт, я так и знала, что твой отец тайком от меня пьет. Мерзавец! – Глория была в ярости оттого, что нашла в комоде неполную бутылку виски, - когда он ложился спать, его глаза всегда блестели. Теперь понятно почему. Глория замахнулась и хотела разбить бутылку, но вовремя опомнилась, ведь она только что навела идеальную чистоту (по крайней мере, ей так казалось). Да и спирт мог еще пригодиться, например, при обработке ран. Молча развернувшись, Глория подошла к сыну, потрепала его по волосам и, сделав небольшую паузу произнесла: - Ты же у меня не такой. Ты ведь не пойдешь по стопам своего отца, верно? - Но я… - Ладно, забудь. Лучше угости меня чем-нибудь съедобным

***

То ли обед, то ли ужин стремительно подходил к концу. Все скоропортящиеся продукты были пущены в бой дело. Джек, довольно причмокивая, доедал последнюю жареную куриную ножку. Сидя у него на коленях и радостно мурлыча, довольствовалась объедками кошка Макс. - Знаешь, мам, возможно, я тебе этого раньше не говорил, но ты очень вкусно готовишь - Спасибо за комплимент, но если честно, эту куриную ножку я купила в магазине, - ехидно заулыбалась Глория Джек подумал, что сказал большую глупость. Возникла минутная пауза. - Джек, пришла пора нам с тобой серьезно поговорить, - Глория решила прервать тишину, - я не знаю, надолго ли мы тут застряли.… По радио сказали, что был нанесен ядерный удар, а это значит, что там на улице радиация. М ы будем здесь торчать, пока она не спадет, а это займет кучу времени. Запасов хватит дней на 5. Если будем экономить, то дней на 7. Остается надеяться, что нас спасут военные. Блин, если так и будет, я даже впервые схожу на выборы. Я оборудовала спальные места: ты спишь на ковре, мы с твоей сестрой на матраце. Укрываться будем старой одеждой. Туалет будет слева от стеллажей. С этого момента, Джек, ты ответственный за радио, но смотри не трать заряд батареек зря. В конце концов, правительство должно с нами как-то связаться, они просто не могут оставить нас здесь умирать, - Глория слегка повысила голос. Джек все слушал, слушал и молчал, лишь иногда кивая в ответ. Он смотрел прямо в глаза Глории, прежде чем взять ее за руки: - Я все понимаю, мам. Мы справимся Мама Джека прижала его к своей груди и поцеловала в макушку. Он почувствовал ту теплоту, которой ему так не хватало раньше. Лед в душе мгновенно таял, превращаясь в воду, которая поступала к глазам. Но Джек не плакал, нет. Впервые за долгое время он почувствовал, что кому-то нужен. Смиттерс-младший как мог сдерживался, но следующая фраза все равно слетела с его губ: - Я тебя не брошу. Я не такой, как отец. - Я знаю. А теперь давай спать. Пока мы спим, то меньше едим и сходим сума от скуки, а главное невозможного запаха Первый день заточения плавно подходил к концу.