Здравствуйте, я ваш Император!

      Я сидела ни жива, ни мертва, слушая, как он шепчет моё имя. Господи, да ведь я узнала чужую тайну. Сколько же так уже продолжается… Я вздрогнула. Собралась с силами. Поднялась и вышла.       Я не помню, как я дошла до своей комнаты и нашла в себе силы лечь и закрыть глаза. Мне было немного стыдно. Может, он не хотел, чтобы я вообще знала. Может, он никогда бы не сказал. В любом случае, я была неправа. Ближе к полуночи мне наконец удалось заснуть. То, что мне приснилось, я до сих пор вспоминаю с чувством ужаса, смешанного с неким подобием счастья. Вот каков был мой сон:       — Барин сказал его к обеду не ждать, — крепостная Варвара глядела виновато и сочувственно.       — Можешь не подавать обед вообще, — София Александровна упала в кресло и устало вздохнула. Такое поведение супруга её, откровенно говоря, бесило.       — Барин же знает, что вы обычно с царём-батюшкой обедаете, — Варвара виновато улыбнулась.       — А барин не знает, что я императору фаворитка? — Веретинская скривила губы. — Пусть подадут карету. Во дворец еду.       — Софи, — её обняли и мягко прижали к себе. Софи почувствовала, как император, забыв про все приличия, поцеловал её за ухом, затем опомнился и пробормотал извинения по-французски.       — Николай Павлович, — женщина улыбнулась. Ей льстило такое отношение к её довольно-таки скромной персоне. София Веретинская была не из тех дворян, для которых приглашение на императорские балы, да и к самому императору — вещь обыденная.       — Не называй меня так. Слишком официально… — Николай зарылся носом в её волосы, вдыхая сладковатый запах лаванды и французских духов. Его Софи, его ангел. Его прекрасная избавительница. Наконец-то.       — Нике, увидят, — никто из них не хотел оскорбить Александру Фёдоровну. Николай Павлович всё также уважал её, также, пожалуй, любил. Но Софи… нежная, хрупкая, изящная. Красивая, как древняя царица. Софи, похожая на прекрасное ночное видение. Софи, поющая печальные итальянские песни. Софи, кружащаяся в танце. Софи, Софи, Софи… Его отдушина, его тайное убежище, его смертный грех. Николай часто думал о том, что любовь к такому чистому созданию, как Софи, не может быть грешной. И сам себе говорил, что-то, как он любит, на самом деле, грешно. А то, что он хочет на ней жениться, самый страшный грех. Он не хотел предавать любовь Александры. Он не хотел забирать Софи из её уютного мирка, где всегда лето, где светит солнце, а по открытой веранде гуляет приятный прохладный ветерок и раздувает бежевые занавески. Император давно запутался в себе, в своих чувствах. И решил оставить всё, как есть.       — Софи, почему вчера не приходила? Я скучал по тебе, ты же знаешь, как я томлюсь без тебя, Софи, — Николай опустился на колени и нежно поцеловал каждый палец сначала на одной её руке, а затем на другой.       — Мне было плохо, Нике, — не больше. Ну не говорить же, что она вчера она имела пренеприятный разговор со свекровью, после чего у неё разболелась голова.       — Ты послала за врачом? — обеспокоенно спросил император.       — Всего лишь головные боли. Не о чем беспокоиться, — Веретинская мягко улыбнулась.       — Давай я сделаю тебя фрейлиной к Александре. Ты будешь жить при дворе, со мной, — Николай умоляюще посмотрел на неё.       — Представь, какое это будет оскорбление, — София, как женщина, понимала состояние императрицы в такой ситуации.       — Верно… — император поднялся с колен. — Тогда приезжай почаще.       — Буду, Нике, буду, — она обняла его. В этом было своё очарование. В этой несколько тайной любви. Все знали, что некая София Веретинская была фавориткой императора. Но почти никто не знал, что император засыпает один далеко не каждую ночь. Александра тоже не знала. Но догадывалась. Она понимала, что Софи моложе и красивее. А ещё понимала, что Нике дорожил её жизнью и к запрету врачей отнёсся серьёзно. Но периодически её душила банальная женская зависть. Зависть к сопернице, которая оказалась лучше неё. Софией восхищались. А про неё забыли.       — Софи, ты будешь моей женой? — Веретинская вздрогнула. Что он несёт? При живой-то императрице… так нельзя.       — Нет, — её голос задрожал, к горлу подкатил комок слёз. — Ты ведь знаешь…       — Знаю, — по его щеке прокатилась слеза. — Но Софи…       — Нике, это неправильно. Всё это неправильно… — она медленно отошла к двери. Оперлась на створки.       — Софи, пожалуйста… — император опустился на колени.       — Нет… — она со слезами выбежала из его комнат.       А он так и остался стоять на коленях. По его щекам текли непрошенные слёзы. Его Софи ушла.       Они не виделись год. Пока в Покровку не приехал гонец с вестями о том, что император тяжело заболел.       София сорвалась во дворец, не взяв с собой ничего. Она дневала и ночевала у его постели, она следила, чтобы все рекомендации врачей были выполнены вовремя. Она держала его за руку и не давала провалиться в жуткое забытье, в его персональный ад. Она на коленях умоляла не идти на двадцатиградусный мороз. И именно она со слезами на глазах улыбалась и до последнего вздоха императора говорила, что любит его. Именно она видела, как он задохнулся и умер с улыбкой на губах, обращённой к ней.       Через полгода Софию нашли мёртвой на той самой веранде. На столе лежало недописанное письмо, начинавшееся словами: «Милый Нике». София Александровна улыбалась чему-то, смотря пустыми мёртвыми глазами на пролетающих птиц. София Александровна умерла от разрыва сердца. Оно не выдержало горя по умершему Николаю Павловичу.       Я проснулась и еле удержалась от крика ужаса. Эта женщина была моей точной копией. До малейшей детали. И это пугало. Кинула взгляд на часы. Четыре часа утра. Ещё рано. Засыпать было страшно. Перед глазами до сих пор стоял этот пустой бессмысленный взгляд и жутковатая улыбка, предназначенная покойнику. Я села на кровати и вздрогнула. Мне было жутко даже повернуть голову. Тут в дверь постучали.       — Войдите, — дрогнувшим голосом сказала я.       — София, всё хорошо? — бывший император сел рядом и взял меня за руку.       — Я… мне приснился не очень хороший сон, — я прижалась к нему.       — Т-ш-ш, я рядом, — он обнял меня и мягко поцеловал в затылок.       — Нике, обещай мне не умирать, — тихо попросила я не своим голосом. Даже будто и не я просила.       — Не умру, клянусь. Я всегда буду с тобой, — прошептал император.       Я молча положила голову ему на плечо и прикрыла глаза. Засыпая, почувствовала, как меня уложили обратно, укрыли одеялом и легли рядом. Нике остался со мной. Это… это было трогательно.       — Просыпайтесь, уже пора, — Николай смущённо поцеловал меня в щёку. На мой удивлённый взгляд он покраснел ещё больше.       — Я не знал, как вас разбудить, и вот… — он совсем смутился.       — Всё в порядке, — я улыбнулась. Он был очарователен.       — Спасибо вам, — прошептала я.       — Рад помочь, — он улыбнулся, встал и вышел. Я осталась лежать, смотреть в потолок и глупо улыбаться своим мыслям.