Говорят, Юпитер пренебрегает клятвами любви.
(с) Шекспир «Ромео и Джульетта»
Буря в лице императора Корё сносила все на своем пути, и суетливые служанки, побросав подносы с едой и тканью, с визгом кинулись в разные стороны. Послышался звук битой посуды и болезненные стоны девушек, которые, не скоординировав свои движения, плюхнулись кто куда – увы, неудачно, поскольку от синяков их спасет разве что чудодейственная мазь. Евнухи в спешке семенили за своим повелителем, явно не успевая, спотыкались и с криком падали, подымались и вновь пытались догнать сверхбыстрого монарха. Та причина, по которой император несся по коридорам дворца, словно штормовой ветер, уютно устроилась на руках возлюбленного в бессознательном состоянии. Ван Со, крепко прижав Хэ Су к себе, и не оглядываясь по сторонам, закричал на весь дворец: — Зовите лекаря! Сбежавшиеся на переполох слуги и другие обитатели дворца, обеспокоенно зашептались при виде такой картины, но, боясь навлечь на себя гнев императора, убежали за придворным врачом. — Милостивый Будда, что творится… - шептала юная рабыня. — Госпожа Хэ Су…что с ней будет? – чуть ли не плача, причитала служанка, ранее находившаяся под покровительством бывшей старшей дамы Дамивона. Императрица Хванбо, покинувшая роскошные покои, гневно взирала на происходящее. Крепко стиснув кулаки так, что ногти, впиваясь в ладони, оставляли красные отметины, и плотно сжав губы в тонкую линию, зашипела: — Вернулась…Мы были почти у цели, но этой дряни вздумалось так некстати потерять сознание. Коварные планы следовали один за другим, и императрица была в явном выигрыше – муж уже было отправил свою строптивую наложницу куда подальше, но почему-то именно сейчас небеса пошли против ее воли. Что произошло? Как случилось, что маленькой шлюхе императора удалось так ловко увернуться? Мать императрицы, что стояла подле дочери и также как и она была свидетелем такой щекотливой ситуации, обеспокоенно схватила ту за руку и сжала ее в своей ладони. — Успокойтесь, - прошептала она примиряюще. — Сейчас не время. Не навлекайте на себя неодобрение Его величества. «И на нас», - хотела добавить она, но промолчала. Ссора с дочерью – это, пожалуй, последняя вещь, которую жена покойного монарха хотела сейчас совершить. Пухлые губы разгневанной императрицы задрожали – сейчас ей пришлось смириться. Но это еще не конец. Суетливыми шагами измеряя коридор, ведущий в покои императора, Ван Со, схватившись рукой за голову, лихорадочно озирался на двери. Неизвестность убивала его сильнее самого сильного в мире яда, или же самого острого кинжала. Что с Су? Как она? Почему находится в таком состоянии? «Глупый человек», - причитал император. «Ты выгнал ее из дворца, вылил тонну обвинений. Великие предки, ей что теперь возрадоваться?» Мысленно давая себе пощечины, Ван Со изнемогал от желания сорваться и, толкнув двустворчатые двери, ворваться в комнату. В конце-то концов, это его обитель! Лекарь не выходил добрые полчаса. Что можно делать с бессознательной женщиной вот уже столько времени? Небеса, за такой промежуток можно было бы столицу заново отстроить. «Казню», - решил император. «Ко всем чертям. Если через минуту не появится, лишу головы на месте». Ван Со вздрогнул, когда дверь в покои со скрипом отворилась и взору монарха предстал самый что ни на есть придворный лекарь, который явно родился в рубашке – от приговора императора его спасло всего лишь мгновение. Минута могла стать для бедного старика последней. Подняв обеспокоенный взгляд на врачевателя, император чуть было не задохнулся от гнева и негодования, ведь на лице старика светилась ярчайшая улыбка. — Что? – грозно взглянув на лекаря, требовательно спросил тот. — Все хорошо, Ваше величество, - шире улыбнувшись, ответил тот. — Все просто замечательно. Ван Со взглянул на того с недоумением, и, чего греха таить, с явной опаской. Некоторое время назад он застал Хэ Су в бессознательном состоянии на холодной земли подле приготовленного для нее паланкина, а чуть позже держал ее бездыханное тело на руках, а теперь… Теперь сумасшедший старик улыбается и уверяет повелителя, что все хорошо. — Что это значит? – прошипел тот гневно. — Я нес ее на руках, она не открывала глаза и не подавала признаков жизни! У нее все лицо побелело, раздери вас небеса! – яростно закричал император, заставив старого лекаря в страхе зажмуриться. Но тот обладал, пожалуй, самым крепким на династию терпением, поскольку уже через секунду объяснял сыну почившего императора сказанные слова. — Госпожа Хэ Су не больна, хвала богам, - и, тут же исправившись, добавил: — Точнее, она не совсем здорова, но причиной ее нынешнего состояния является не недуг. И опасливо взглянув на разгневанного повелителя, произнес: — Она в положении. — Что ты нес… - начал было Ван Со, но осёкся. — Ч-что? – пораженно замерев, переспросил тот. — Госпожа Хэ Су носит под сердцем ребенка, Ваше величество, - словно маленькому дитя объяснял лекарь. — Позвольте мне первым поздравить вас, Ваше величество, и пожелать вашему ребенку родиться здоровым. Император встал, словно вкопанный. Пораженно замер. В ушах эхом зазвенел голос старого лекаря, сообщающего тому…радостную…новость. Сердце забилось, словно после долгой скачки верхом, голова закружилось, а на губах монарха расцвела радостная улыбка. Ребенок! Его ребенок! Су беременна! Его сыном! Или дочерью! Или… Не зная, куда деть свои руки и себя заодно от одолевающей душу радости, он схватил придворного лекаря за плечи и в сердцах произнес: — Спасибо! Опешивший от такого проявления чувств (да еще и от кого – от самого императора), старик вытаращил глаза на монарха, и пораженно замер. Ван Со жестом подозвал к себе евнуха, и схватив протянутый мешочек с золотом, передал его лекарю. Старик, рассыпался в благодарностях, но император не слышал его. Почти бегом обойдя застывшего врачевателя, он толкнул двустворчатые двери, и захлопнул их же прямо перед носом служанок и евнухов. Теплую понимающую улыбку старого человека он уже не видел. Хэ Су попыталась подняться на мягких подушках, но голова закружилась, и она поморщилась. В висках ощущалось легкое давление, наверное, сказывались волнения и суматоха последних дней. Тем не менее, все оказалось лучше, нежели она думала. Девушка облегченно выдохнула и прикрыла глаза, а рукой убрала щекочущие веки пряди длинных темных волос. Взгляд зацепился за дорогую, отделанную серебром, вазу, и Хэ Су замерла: такой в ее комнате явно не находилось. Девушка начала озираться по сторонам, выискивая хоть одну ей знакомую вещь, и когда поняла, в чьих покоях так уютно расположилась, выдохнула и застонала. Прекрасно. С холодной земли она плавно перекочевала в обитель императора. Что же теперь будет? Девушка вновь сделала попытку подняться, когда отворившиеся в комнату двери заставили ее вздрогнуть, а обеспокоенный голос пришпилил ее обратно в горизонтальное положение. — Су, осторожнее! Моментально возникший перед ее взором силуэт любимого тут же склонился, и приобняв за хрупкие плечи, мягко усадил на королевской кровати. Прислонившись спиной к подушкам, Хэ Су несмело подняла глаза на Ван Со. Вот он. Ее родной, любимый человек. Повелитель Корё, хозяин этого дворца, но вместе с тем – хозяин сердца. Дикий волк, так и не сумевший обуздать свою глупую строптивую овечку. Хэ Су наткнулась на его обеспокоенный взгляд. Ван Со, тревожась, черными, как ночь, глазами выискивал хоть одну царапину на теле возлюбленной, но, так и не найдя, облегченно выдохнул. Девушка в смущении отвернулась и взглянула на свои сцепленные в замок ладошки. Наверное, это так трудно, защищать того, кто упорно пытается противостоять ему, да еще говорит о какой-то глупой ненависти. Но так нужно…Ради их малыша. Так нужно. — Что вы здесь делаете? – Нет, не так. — Что я здесь сделаю? Смущенный таким раскладом дел, под настороженным взглядом любимой, Ван Со сел подле возлюбленной, и взяв ту за руку, легонько сжал. Второй ладонью он плавно провел по нежнейшей щеке Хэ Су, заставив ту блаженно прикрыть глаза. — Спасибо, - прошептал император Корё. Девушка шокировано замерла и, широко распахнув и без того большие, выразительные глаза, уставилась на возлюбленного в лице четвертого правителя Корё. Спасибо?! За что именно? За то, что плюхнулась в обморок прямо там, около ворот в Дамивон? — Могу я узнать, за что Его величество благодарит меня? Ван Со склонил голову, и, тепло улыбнувшись, протянул руку к лицу Хэ Су – легко, почти невесомо коснулся ее виска, а потом убрал темную прядь волос за ушко. — За то, что потеряла сознание, - прошептал император. — За то, что не уехала, осталась со мной, - взял руку опешившей девушки и поднес к лицу. — За то, что, несмотря на мои скверные решения и слова, все еще остаешься моей любимой, - и поцеловал тыльную сторону руки. — А еще за то, что делаешь меня самым счастливым человеком на земле. Ты сделала меня почти отцом, Су. Хэ Су прикрыла веки и почти не застонала от отчаяния. Вот, он знает об этом. — Это…вам лекарь сказал, так ведь? Я все же надеялась… — Ты знала, что в положении? – с болью в голосе произнес тот. Он прикусил губу и сжал ее руки в своих ладонях так, что еще чуть-чуть и послышался бы хруст хрупких костей. — Знала, да?! – в сердцах закричал император. Его трясло и он лихорадочно вспоминал все моменты, когда Су пыталась уговорить Ван Со отпустить ту из дворца, но каждый раз император отвечал отказом. Никогда. Ни за что. Она должна была забыть об этом, выкинуть глупые затеи из головы и запомнить одну очень важную вещь: Хэ Су навсегда принадлежит лишь одному человеку, и ей уж точно не разрешается уходить дальше, чем за территорию дворца. А теперь он понимает, что Су знала о ребенке и все равно…хотела уйти? — Почему? – прошептал он. Голос дрожал, а в глазах пробились слезы обиды. — Почему?! Схватив Хэ Су за хрупкий плечи, он сжал их так сильно, что девушка болезненно поморщилась. Встряхнул, словно тряпичную куклу, схватил за подбородок и одним рывком поднял лицо так, что они оказались почти на одном уровне. Лицом к лицу. Глаза в глаза. — Почему, Су? Почему? – словно в бреду шептал император, смотря в глаза любимой, пытаясь выискать, пытаясь угадать, что творится в ее душе. Как? Зачем? Что стало причиной таких ее решений? — Ты…так сильно…ненавидишь меня? – с горечью прошептал Ван Со. Не сумев сдержать поток непрошеных слез, и превозмогая ноющую боль в сердце, Хэ Су схватилась за грудь и начала шептать, словно в бреду: — Он погибнет здесь…мой малыш…не сможет жить в этом месте… — Даже, когда я рядом? Она усталым взглядом взглянула на императора и грустно улыбнулась. Неужели он не понимает такую очевидность? Ван Со – лучший стратег своего времени, один из самых умелых и несгибаемых воинов, но в таких делах порой был сущим глупцом. — Даже, если на его защиту встанете Вы и целая армия Корё…я – не так сильна. За моей спиной нет могущественного клана, способного противостоять другим чиновникам. Он будет в опасности здесь. А еще она была слаба. Она проявляла слабость во всем, что ее окружало, в отличие от той же императрицы Ю или же императрицы Хванбо, что делало ее худшей женой для императора и худшей матерью для принца или принцессы. В конечном итоге, ее мягкосердечность сыграет злую шутку со всеми, кто был ей дорог. Этого Хэ Су допустить не могла. — Не смей, - прошептал император. — Не смей корить себя снова, слышишь, не… — Оставьте меня, - устало прикрыв глаза, ответила Су. Ей не пришлось повторять дважды. Он понял все, едва лишь взглянул на нее. Она была измотана – духом, телом. Дрожащие руки, побледневшее лицо, белые губы. — Отдыхай, хорошо? Не уходи к себе. Останься в моих покоях. Легкий неуверенный кивок головой – и он медленно встал с кровати. Пошатываясь, на нетвердых ногах он шел к двери и не понимал: почему? Он знал, Хэ Су всегда была такой – мягкой, милосердной, но вместе с тем ее уверенность, ее смелость, ее дерзость…куда пропало все это? Неужели, годы службы во дворце сотворили такое? Или же это осознание того, что члены королевской династии – люди, в отношении которых не стоит проявлять подобных качеств, коими обладала Су? Он знал, если однажды в ней пробудить ту самую живую, веселую, уверенную в себе и в своих поступках Хэ Су…тогда и императрице, и даже чиновникам в его тронном зале может лихо не поздоровится. И еще: он не может потерять ее. Ни в коем случае. Даже, если ему придется поднимать на ноги армию Корё – это того стоит. Эта женщина – его любимая, мать его ребенка, и этим дворцовым крысам, повылезавшим из своих драгоценных норок, якобы для того, чтобы вершить правосудие, придется смириться. Если уж есть на свете справедливость, то он с корнями вытащит ее для них с Хэ Су. Однажды эта справедливость для нее восторжествует. Ван Со устало потер переносицу и закрыл глаза. В мыслях он уже давно разрубил на куски всех членов своей семьи, всех чиновников, что заселяли его государство, и плавно перекочевал жить к морю. Хорошо, он бы вытерпел главу клана Кан с его вечными нотациями и этими лживыми речами о благоустройстве страны и лучшей жизни для всего народа, а также чести императорской семьи, достоинстве и всякое многое прочее. Но видеть перед собой эту женщину? Небеса, прекратите эти пытки. Едва он только закрыл двери императорских покоев, и обернулся, как взору предстала его законная супруга – императрица Ен Хва, которая явно не была в лучшем расположении духа. Его душа, измотанная последними событиями, горечью вперемешку с волнением за Су, а также невольной обидой на любимую женщину, дала слабину: внутри стремительно нарастал гнев и ярость при виде ее требовательного взгляда. — Чего вам угодно? Ен Хва чудом не задохнулась от негодования: он смеет спрашивать ее об этом? Она крепко сжала маленькие кулачки. — Что происходит? – зашипела она. Стараясь обуздать рвущийся наружу гнев, Ван Со, сцепив руки за спиной, отвел взгляд и уставился на стены дворца. — Что именно? – как можно безразличнее произнес тот. — Перестаньте отвечать вопросом на вопрос, - разбушевалась императрица, и схватив супруга за руку, продолжила: — Зачем вы вернули Хэ Су назад? Разве вам мало того унижения, что она принесла Его величеству? Ван Со, словно обожжённый, резко выдернул руку их цепкой хватки жены и взглянул на нее поистине нечеловеческим взглядом. Ен Хва отшатнулась: она множество раз видела те самые «волчьи» оскалы, что император кидал с высоты своего роста, но таких глаз – затуманенных пеленой ярости, ярких, черных, словно у ворона – никогда. Этот взгляд говорил лишь о том, что императрица перешагнула дозволенную черту – она совершила серьезную ошибку. — Не смей, - зло прошипел Ван Со и приблизился к жене на опасно близкое расстояние. Хванбо Ен Хва задрожала, словно осиновый лист и закрыла глаза. Рваное от гнева дыхание супруга она чувствовала мягкой кожи щеки. Ровным счетом и то, как он сильно схватил ее за хрупкие плечи, больно сжав их так, что в конце концов на нежной коже женщины останутся следы. — Ты говоришь о женщине императора. О его возлюбленной. О его человеке. И о матери его ребенка. Последнее заставило императрицу широко распахнуть налитые страхом глаза и пораженно застыть: нет. Нет, нет, нет! Нельзя, ей нельзя было носить ребенка императора! Истеричный смех Ен Хвы разнесся по всему дворцу и еще долго эхом отдавался в коридорах. Слезы, что она сдерживала так долго, нещадным потоком струились по щекам. — Значит…значит она своего добилась. Конечно, как она могла упустить такую возможность. Маленькая, жалкая дрянь. В кисэн ей было бы… - но осеклась, и последнее слово так и застыло на губах разгневанной женщины. Звук пощечины, резкая боль и жжение на щеке – все это так перемешалось, что она до конца не могла понять, как подобное могло произойти. Ярость, ненависть, обида и негодование. А еще безумный взгляд императора. Крепко взяв ее за подбородок, Ван Со приблизился к ее уху и фальшиво добрым голос, заговорил: — Я знаю, что ты сейчас чувствуешь. И твои мысли мне тоже известны. Но я надеюсь, что тебе хватит ума молчать и не пытаться высказать их, верно? Я озвучу их за тебя. Ты, - император взглянул супруге прямо в глаза, и продолжил: — Не хочешь даже думать о том, чтобы делать что-либо противоречащее моей воле. Не хочешь делать какие-либо действия против Хэ Су и моего еще не родившегося ребенка. Ты не хочешь причинять им вред, верно? Обида. Горькая обида застилала глаза, и Со видел это. Видел и наслаждался. Теперь, когда Су носит под сердцем его дитя, ему ни в коем случае нельзя было проигрывать. Если клан Хванбо затеял войну за власть – он будет воевать. И одержит победу. Проходя мимо дрожащей жены, император, как будто вспомнив что-то, ловко развернулся и окликнул: — Ах да, Ен Хва. Женщина медленно обернулась. — Не смей более лезть мне в душу. И, развернувшись на пятках, прошествовал дальше. В планах была война с кланами и забота о любимой женщине. Он не мог позволить себе быть слабым. Первое правило войны: дай понять врагу, что твои позиции сильнее чего-либо, а также есть готовность атаковать, а не обороняться. Дорога к желанному уже протоптана, осталось лишь пройти. Все остальное… А все остальное – оно подождет.