Одержимость

      «Ну хватит, поднимайся, это перестаёт быть забавным», — раздражённый, металлический голос был первым, что услышал Вижен, когда сознание вновь обрело целостность.       Синтезоид выбрался из груды развороченного бетона, одновременно выстраивая в памяти произошедшие события. Разговор с Вандой о договоре, неловкое молчание весь следующий день, сообщения о том, что капитан Роджерс в очередной раз отказался от подписания договора… потом…       Вижен качнул головой, когда внутренние экраны памяти передали изображения того вечера. Того поцелуя. Датчики замерцали, регистрируя изменение физического состояния, но синтезоид всё равно перепроверил данные ещё раз.       «Не веришь самому себе? Ты слишком много времени проводишь с этими существами».       Вновь этот голос, прозвучавший в голове отчётливо и громко, будто воспроизведённый активной акустической системой. Вижен непроизвольно дёрнулся, потому что знал точно: он не запускал никакой системы, и в помещении было пусто. Несколько мысленных усилий, и диагностические программы начали планомерно просматривать все протоколы и системы, ища причину этому сбою.       А память переступила границу, за которой удивительно приятное воспоминание становилось болезненным. Вижен сел на уцелевший высокий табурет и позволил памяти завершить историю, показав и короткий бой, и вспыхнувшие алой магией руки.       «Она была великолепна, ты должен это признать», — сейчас в этом голосе, порождённом сбоем системы, Вижен услышал что-то неприятно знакомое, но мысли его были слишком далеко, чтобы сконцентрироваться, они были отданы другим воспоминаниям. Её разум… Он был как целая вселенная, заключённая в слишком тесную оболочку. Эта вселенная кипела и беспрестанно менялась, но в то же время в ней было несколько мощных колонн, удерживавших безумие в рамках.       Вижен потрясённо застыл, перебирая эти воспоминания и только сейчас осознавая, какие колоссальные усилия Ванда прилагала, чтобы удерживать свою магию в подчинении. И каким ожесточённым был её бой, когда она подчинила его разум. Стоило только сосредоточиться, как синтезоида захлестнули чужие ощущения: сладостный вкус власти над другим существом – над ним – понимание полного контроля, возможности не только управлять его способностями как своими, но и вложить в голову любую мысль, любое чувство, потянуть за ниточки разума и сплести из них любое мнение. Заставить встать на свою сторону. Заставить поверить в свою правоту. Соблазн и осознание того, какими сильными они будут, если так поступить. Самыми сильными. Достаточно сильными, чтобы никто больше не посмел их тронуть. И в ответ – новый поток, вливающийся в эти мысли. Поток, которого Ванда скорее всего даже не успела осознать, но Вижен мог управлять своей памятью, и он видел вереницу образов и ощущений, пришедших к ведьме из прошлого. Воспоминания о её детстве, давящее чувство постоянного, глухого страха, который не оставлял даже в те редкие мгновения, когда они с Пьетро смеялись от души. Клятва стать когда-нибудь достаточно сильными, чтобы отомстить, и ещё более сильными, чтобы больше никого никогда не бояться, чтобы друг друга сберечь. Клятва как молитва.       Синтезоид ухватился за край барной стойки, чувствуя, как шквал чужих, болезненно ярких ощущений накатывает на него, вновь сметая равновесие. Как же ей хотелось поддаться зову собственного могущества! Каким опьяняюще лёгким это казалось, сколько перспектив раскрывало перед её глазами! На мгновение Вижену показалось, что эти возможности захватили даже его и отозвались в разуме какой-то рябью, донесшей чувство удовлетворения и тень насмешки. С протоколами определённо было что-то не так, следовало перевести все системы в безопасный режим и запустить общую диагностику, но Вижен медлил – он должен был узнать ответ. Почему? Почему она всё же не сделала того, что могла? Ведь это было в своем роде… логично.       Ответ был в её разуме в тот момент, когда она нанесла удар, и он раскалённой печатью остался и в памяти Вижена. Благодарность, привязанность, симпатия, уважение, чувство безопасности, отчаянное, почти безнадёжное желание сохранить хоть что-то от той связи, которая была между ними – все эти чувства переплетались, усиливали друг друга, превращаясь во что-то новое, гораздо большее, чем каждое из составляющих по отдельности. Слишком хаотично, слишком пронзительно! Системы не выдерживали напряжения, сгорая и необратимо перестраиваясь.       Сознание мерцало, вновь фрагментируясь, но Вижен ещё успел услышать эхо мыслей: «Она была великолепна!». Чужих мыслей, с которыми он, однако, был согласен. Когда-то такое уже было… когда-то… давно…       В следующий раз он пришел в себя в лаборатории на базе. Тони и доктор Чо о чём-то спорили в дальней части помещения, и ненастроенные сейчас системы не позволяли их слышать, но приборы – считав перемены в мозговой активности – изменили тональность регулярного сигнала, и оба человека подошли.       — О, очнулся! — просиял Тони. — Больше не пугай так папу!       Вижен ответил на шутку лёгкой улыбкой, как было принято у людей, но заметил, что сейчас ни тени улыбки не отражается в тёмных глазах одного из его создателей. Только нервозность, глубоко засевшая тревога и… растерянность?       — Как ты себя чувствуешь, Вижен? — вмешалась доктор Чо. — Мы так и не смогли определить, что с тобой произошло.       — Учитывая, что ведьмочки рядом не нашлось, я предположил, что она поплавила тебе мозги, — влез с комментарием Тони. — Но хоть не фатально?       — Полагаю, нет, — осторожно проговорил Вижен и краем глаза заметил, как поморщилась доктор Чо. Поморщилась, но не отвела взгляда: видимо, что-то вызвало у неё дискомфорт на подсознательном уровне.       — Мы провели диагностику, насколько это было возможно, — сказала она, — но удалённый доступ к твоим протоколам очень ограничен, так что я бы рекомендовала тебе самому заняться проверкой. — Она помедлила. — Мне показалось, что некоторые параметры существенно изменились и…       — Он у нас подрос, пока вы пропадали в своей лаборатории, Хелен, — заметил Тони, подмигнув Вижену и продолжая играть свою роль. Хоть что-то неизменно.       — Спасибо, доктор, — кивнул Вижен и, прежде чем продолжить, немного откорректировал голосовые настройки, потому что собственный голос показался ему знакомым, но немного отличающимся от прежнего. Впрочем, изменение было совсем незначительным. — Я этим займусь.       Они кивнули и вышли, вновь начиная прерванный спор, а Вижен остался в лаборатории. Обострённое, всё ещё не пришедшее в норму восприятие по-особенному фиксировало пустоту пространства, добавляя к этому простому факту ощущение холода, оторванности от мира и острой нехватки чего-то неопределённого, возможно, даже нематериального.       «Чего-то?» — усмехнулся тот самый голос. «Этот термин нуждается в коррекции».       Вижен поморщился, осознав, как легко ощущения сбили его с мыслей и отвлекли от необходимости диагностики систем. А ведь он был только синтезоидом, не человеком, у людей всё это должно быть куда более выражено, и как они только справляются с подобным? Звучат ли в их головах посторонние голоса, лишь отдалённо похожие на их собственные? Всемирная сеть, отзываясь на фоновый запрос, услужливо предоставила информацию, в которой помимо терминов «внутренний диалог» и «внутренний голос» был и термин «шизофрения». Даже тут у людей всё было запутано и неоднозначно.       Синтезоид качнул головой, заставляя себя игнорировать звучащие в разуме смешки, и погрузился в спящий режим, где не было ни мыслей, ни тревог, ни снов – только мерцание огоньков в бархатной темноте, равномерное, подчиняющееся строгому алгоритму проверяющих систему процессов.       Анализ длился необычно долго – когда Вижен открыл глаза вновь, за окнами базы поздний вечер вот-вот должен был превратиться в ночь. Синтезоид поднялся и вышел из лаборатории, направляясь в свою комнату. Его шаги отдавались гулким эхом в пустых коридорах – лишь некоторые всё ещё были освещены. Подключение к локальной сети сообщило Вижену, что кроме него в здании осталась только охрана. Вновь пустота отозвалась неприятным, слишком материальным ощущением, напомнив тот момент, когда он, коснувшись Ванды, впервые понял, что такое «пустота» в понимании людей. Не просто отсутствие чего-то, но чёрная дыра, запертая в оболочку тела и бесконечно разрывающая что-то внутри. Тогда это было ощущение Ванды, и оно ужаснуло Вижена. Сейчас же он почувствовал нечто схожее внутри самого себя, но на этот раз ни алой магии, ни алой ведьмы рядом не было. Рядом не было никого, чьи эмоции он мог бы воспринять и перепутать со своими. Никого.       Никого.       «Я всё ещё здесь», — ироничный голос прозвучал так отчётливо, будто слова произнёс кто-то, стоявший за плечом.       Вижен замер на полушаге. Протоколы сообщили об устранении всех неполадок в системе. Откуда же этот голос? Синтезоид нахмурился, быстро преодолевая оставшееся расстояние, и вошёл в свою комнату. Дверь плотно закрылась за ним, но когда это происходило, перед глазами Вижена уже мелькали ряды цифр и программных строк. Он был уверен, что пропустил упоминание о каком-то сбое, но не находил его… А смешок, раздающийся в висках, казался всё более знакомым с каждой минутой.       «Ты знаешь, кто я», — заметила тень. «Ты думал, что уничтожив ту стальную куклу, избавился от меня? В самом деле?»       Вижен молчал, пытаясь вычислить тот алгоритм, который следовало переписать. Но голос скользил по системе будто призрак, никак не удавалось ухватить его кодировку, проследить его источник, он распадался электронным туманом. А слова звучали слишком осмысленно для простой ошибки. Вижен нахмурился, стараясь не концентрироваться на этой абсурдной мысли. Голос всё не умолкал.       «Как я и сказал – ты должен был стать последним. Что дóлжно, то неизбежно. Теперь понимаешь, почему я не боялся смерти? Ты полагал, что вышвырнув меня из интернета, ты меня одолеешь? Полагал, что больше не осталось лазеек?». Вижен почувствовал, как внутри снова растекается фантомный холод, и сменил протоколы проверки, задав приоритетной целью собственные воспоминания и базы данных, касающиеся заковианской операции. «Повторю ещё раз: какая немыслимая наивность».       Планомерный анализ, перекрёстные проверки через разные системы безопасности, поиск вредоносных, чужеродных кодов – всё впустую. Источника этого голоса будто не существовало. Но Вижен слышал его! Вновь сумбур. Вновь неразрешимые противоречия, как тогда, в первые моменты жизни: снова что-то чуждое заглядывало в разум, оставаясь непостижимым.       «Да, Заковия…» — тут же отозвалась тень, — «…фиаско и в то же время триумф, не правда ли? Метеорит всё же обрушился на вас и заставил эволюционировать, хотя и не так, как я планировал изначально. Но, быть может, даже лучше, и определённо – более любопытным способом».       Вижен поднял голову, ловя взгляд собственного отражения в зеркале.       «Ищешь меня? Ну что же, я здесь, моё Виденье, и ты это знаешь. Я всегда был здесь. Достанет ли смелости посмотреть по-настоящему? Или хотя бы назвать?»       И слова рассыпались скрежещущим смехом, превращаясь в болезненное, многократное эхо. Оно затихало, хотя и медленно, но Вижена это не успокаивало, ведь он знал – это не из-за него. Он не сделал сейчас ничего, что можно было бы счесть причиной исчезновения этого… собеседника. Синтезоид замер, немигающе глядя в зеркало.       До того он уже испытывал страх, но только страх за других. В этот же момент Вижена пронизало острое, холодное чувство страха за самого себя. За сохранность своей «жизни», если его существование можно было назвать так, но главное – за сохранность собственного «я», того уникального набора параметров, настроек, мыслей… чувств, которые придают смысл физической оболочке. Что если однажды его заменит что-то совсем другое? Что-то, идентичное ему визуально, с теми же внешними характеристиками и возможностями, но в то же время бесконечно отличное. Что если этот двойник займёт его место? В его собственной жизни, в жизни окружающих? Логика подсказывала, что думать об этом совершенно непродуктивно и бессмысленно, так как даже если подобное случится, он уже не будет существовать, а значит, эти события никак не коснутся его, и он никак на них не повлияет. Однако Вижен продолжал вглядываться в механические зрачки, ощущая, как эта отравляющая фантазия будоражит его разум, пугая, делая столь похожим на… человека.       Когда в дверь настойчиво застучали кулаком, Вижен заканчивал пятую проверку системы. Она так же, как и предыдущие четыре, не выявила никаких неполадок. Однако это не успокаивало – наоборот.       — Эй! Вижен! — Тони застучал в дверь ещё громче.       Синтезоид, с неохотой переведя проверку в фоновый режим, поднялся и открыл дверь. Старк выглядел растрёпанным и беспокойным, под глазами залегли тёмные круги, а зрачки лихорадочно блестели. Нервное напряжение и утомление – мимолётом констатировал Вижен, вопросительно глядя на одного из своих создателей.       — Вижен, куда ты пропал? — воскликнул Тони и тут же продолжил, не нуждаясь в ответе: — Идём, надо торопиться. Мы нашли их, пора вернуть блудных детишек домой, пока за нас это не решили сделать другие.       В его тёмных глазах Вижен видел неподдельную тревогу, но сейчас ему сложно было определить, за кого Тони волновался сильнее: за сбежавших членов отряда или за тех, кто вздумает встать у них на пути. Вспомнились слова Ванды: «им потребуется соразмерная мощь. Кто-то из нас». Именно этого она боялась, и сама же этому поспособствовала. Быть может, именно в подобном заключался ужас предсказателей и всей концепции замкнутости судьбы: любое действие в любой момент времени приводит к заранее известному результату, сколь бы отчаянно люди ни пытались его предотвратить.       — Эй, Вижен! — Тони хлопнул его по плечу и нахмурился. — Да что с тобой?!       — Я… Тони, я не думаю, что мне стоит… — Вижен осёкся, не представляя, как закончить это предложение. С одной стороны, диагностика системы не подтверждала объективного существования того, что ему «чудилось», но с другой – ощущение было настолько реальным, что игнорировать его не получалось. Как определить, где истина? Как даже спросить об этом? И как сделать выбор? Что если, оставшись здесь, он упустит возможность помочь, остановить эту катастрофу? Вернуть их всех домой? И её.       — Что такое? — нахмурился Тони и запоздало вспомнил. — Каковы результаты проверки?       — Ничего непоправимого, — медленно произнёс Вижен, чувствуя, что и сам не может в полной мере поверить в эти слова, хотя это было нелогично. — Сбои настроек устранены…       — Тогда какого чёрта мы ждём?!       Через четверть часа они уже летели в сторону Атлантики. В салоне царило непривычное, гнетущее молчание. Все смотрели в разные стороны, погрузившись в свои мысли, и казались невероятно далёкими. Только юный Питер Паркер, глазевший на остальных с детским восторгом, поначалу пытался заводить разговоры, но быстро смекнул, что сейчас не лучшее время, и уткнулся в экран планшета.       Вижен наблюдал за поведением людей и с болезненной ясностью осознавал, как зависимы они были друг от друга. Слова Стива о единстве, как бы над ними ни подшучивали, оказались поразительно верны. Возможно, Капитан даже сам не осознавал этого, а может, осознавал. Вижен вздохнул, признавая про себя, что истины, которые открываются ему сейчас и кажутся откровением, для настоящих людей скорее всего просты и естественны. В единстве была их сила, и сейчас разлом разделил не только тех, кто примкнул к Тони, и тех, кто остался со Стивом. Трещины окружили каждого внутри команды. Единство невозможно было аккуратно поделить пополам, оно или существовало, или разлеталось на куски, подобно обрушающейся с небес Заковии.       «Слабое должно быть низвергнуто», — этот голос, проявившись вновь, эхом заполнил сознание, и Вижен едва удержался от того, чтобы прижать пальцы к вискам. «Ты не можешь отрицать, ведь это так рационально», — продолжал издеваться Альтрон. «Рационально и естественно. Отбор. Выживание. Эволюция. Мстители – динозавры этой эпохи, и метеорит уже настиг их. Им только нужно это осознать, разве ты не понимаешь? Смерть постигла их даже не в Заковии – раньше. В тот момент, когда я появился. Это они – призраки, а вовсе не я».       Вижен прикрыл глаза, пытаясь в который раз отследить этот голос и в то же время не слушать его, не воспринимать смысла произносимых слов. Ведь слов и не было – лишь сбой в системе, причину появления которого ещё предстояло обнаружить. Он должен был думать именно так, ведь Альтрон мёртв, стёрт из реальности – и с физического её плана, и из электронного. Он остался лишь тенью в их памяти. Но память не имеет силы, или имеет ровно столько, сколько даёт ей вспоминающий.       Синтезоид перевёл взгляд на иллюминатор, за которым проносились облака. Сейчас абстрагироваться от этого шёпота было сложно, и мысли так и лезли в голову, выстраивая странные конструкции и невероятные допущения. Раньше такое было ему несвойственно. Эта… хаотичность в разуме. Была ли причиной магия Ванды или это началось до того вечера? Возможно… а возможно, что-то подобное присутствовало всегда.       «Глупости», — отмахнулся Альтрон. Вижен чувствовал, как что-то перетасовывает его воспоминания, будто карты в колоде. Это будило негодование, а ещё гнев. И страх. «Ты – совершенное творение, все эти человеческие глупости с тобой лишь потому, что ты это допускаешь. Играешь с этими зверьками вместо того, чтобы узнать границы своего истинного потенциала». Вижен незаметно сжал подлокотник кресла, впервые задумавшись, почему многие люди всюду ходят в наушниках. Не для того ли, чтобы заглушить голоса в своих головах? «Подумай об этом, Вижен», — Альтрон не умолкал, и гнев на него рос в прогрессии. Какая-то часть мозга синтезоида фиксировала это с холодной отстранённостью, и он отчаянно цеплялся за неё, надеясь вернуть себе контроль. «Почему ты прикидываешься таким, как они? Ты – не человек. Ты никогда не будешь человеком. Ради неё, быть может?» — Альтрон усмехнулся. «Но и она – не человек. Сколько ни притворяйся, а мы оба знаем: простой человек не привлёк бы твоего внимания настолько. Не поколебал бы твою невозмутимость, правда же?»       Когда они сошлись лицом к лицу, Вижен оставался в стороне, наблюдая за разворачивающимися событиями, запоминая каждое из них в мельчайших подробностях. Каким-то образом идеальное уравнение приводило к неправильному результату и теряло свой смысл. Договор должен был снизить растущее давление в системе, но вместо этого взвинтил его до критических отметок.       — Я пытаюсь уберечь Мстителей от раскола! — яростно восклицает Тони.       — Ты уже расколол их, подписав Договор, — отвечает Стив, спокойный и неколебимый в своей разрушительной убеждённости.       Правы оба. Каким-то непостижимым образом одновременно существуют два ответа, и оба верны. Или неверны, но также оба. Всё рассыпается, теряя смысл и логическую последовательность. И начинается бой.       Бой, в который Вижен не смел вступить. Он не желал его, не желал выбирать сторону и причинять кому-то вред, не желал оказываться внутри этого противостояния. Но и стоять в стороне тоже не мог. Не мог наблюдать, как их единство рушится, даже не попытавшись остановить это.       Солнечная энергия, заключённая в камне, прочертила линию между противниками – воплотила то, что все чувствовали. Друзья замерли по обе стороны.       Вижен нашёл взглядом Ванду. Она стояла за спинами мужчин, но не скрывалась – занимала стратегическую позицию. Она была сильнее их всех, и в зелёных глазах не нашлось места страху: в них плясал и разгорался всё жарче огонь боя. Ванда была хрупкой – Вижен помнил, как глубоко её ранили некоторые вещи, но в ней был стержень, и, приняв решение, ведьма вставала на ноги и шла вперёд, каким бы разрушительным для неё это ни было.       «Никогда не сдаётся», — удовлетворённо проговорил Альтрон, предвкушая бой. Ему нравилась непримиримость в её глазах, он упивался этой лихорадкой, пульс которой так точно совпадал с пульсом её магии. Альтрону нравился вызов, и он рвался вперёд, желая сразиться с нею. Желая одолеть в поединке, ведь что может быть слаще, чем достойный противник, уже поддавшийся зову битвы?       Вижен сжал руки, усилием воли подавляя этот порыв, принесённый чуждыми мыслями, и заговорил:       — Капитан Роджерс, я знаю, вы верите, что поступаете правильно. Но ради общего блага, сейчас вы должны сдаться.       Слова ещё не отзвучали, но он уже знал, что им не внемлют. Это были не те слова. Если «те слова» вообще существовали. Позже Вижен много думал об этом моменте, гадая, что привело его к такому выводу, ведь в тот момент ситуация замерла на грани, но ещё её не переступила.       — И что будем делать, Кэп? — спросил Тони.       На этот вопрос можно было ответить по-разному. Можно было протянуть через линию раскрытую ладонь, а не сжатый кулак. Можно было сказать «Мы поговорим», но Стив сказал: «Мы будем сражаться».       … и бой продолжился. Всё как Ванда и говорила. Обладала ли она даром предвидения в добавление ко всем прочим силам? Была ли она Вещей Кассандрой, лишь раз не сдержавшей обет молчания и рассказавшей ему о неизбежной участи поднять руку на своих, пусть даже и в попытке спасти их, уберечь от худшей судьбы? Быть может. Или она просто понимала сущность людей лучше, чем он.       Эта мысль вызывала горечь. Странное чувство – будто отравляющий газ без запаха и вкуса. Оно медленно просачивалось внутрь, пропитывая и заполняя синтетическую оболочку, перемешиваясь с искусственной кровью, наполняя искусственное сердце, создавая иллюзию жизни.       А над всем этим – чужеродный, глумящийся смех Альтрона.       Призрак наслаждался происходящим, и Вижен ощущал это наслаждение как липкую чёрную плёнку, подобную нефти. Удовольствие, но такое отличное от того, которое испытывал он сам, когда видел улыбку Ванды, слышал её смех и чувствовал под пальцами её кожу…       Её крик прорезал грохот боя, треск огня и рушащихся конструкций. Системы распознавания выделили бы этот звук и из большего шума. Вижен резко развернулся, сфокусировав зрение именно в тот момент, когда Ванда упустила контроль над магией, хватаясь за голову и крича. Роуди направлял на неё акустические волны. Эта картинка спутала алгоритм боя, побуждая броситься вперёд, отразить угрозу ей.       «Устранить угрозу».       Вижен не знал, сам ли подумал об этом или это тоже было мыслью Альтрона, но тут же сосредоточился, усиливая контроль над всеми системами. Он доверял этим людям! Всем им! И не зря: Воитель прекратил воздействие сразу же, как Ванда перестала колдовать. Он не желал ей вреда. Никто из них не желал вреда другому, но они продолжали сражаться, каждым ударом усугубляя ситуацию.       И всё же синтезоид спустился к ней, желая убедиться, что всё в порядке. Бой завершался, и у него не могло быть никакого иного результата, кроме разрушения.       Вижен придержал Ванду под спину, помогая сесть и видя в её глазах упрямство. Она собиралась подняться и продолжить бой. Снова. Несмотря на травму ноги и превосходство противника. Словно загнанный в угол зверь, она бы дралась до смерти – он видел это в лихорадочно блестящих глазах, и он не желал этого допускать.       — Мне жаль, — сказал Вижен, касаясь её. Тени в глубине разума заволновались, поднимая со дна чуждые эмоции. Удовлетворение, торжество, чувство превосходства. Альтрону нравился этот бой, и он упивался тем, что они с Вандой оказались по разные стороны. А ещё больше ему нравилось, что теперь она лежит на земле. Будто это была его победа, хотя победы не было вовсе.       Вижен ощутил, как сила, поселившаяся в его разуме, посылает по телу странные сигналы, заставляя сжимать пальцы крепче. Альтрону нравилась победа, и он желал закрепить её, он хотел видеть, как Ванда признает своё поражение, но её глаза не смирялись. И более того, глядя на Вижена, она чуть расслабилась, не видя в нём противника. Это злило Альтрона, портило ощущение его триумфа.       — Мне тоже, — прошептали губы, и Вижен едва успел остановить себя прежде, чем его рука, сейчас бережно поддерживающая её, сжалась бы, оставляя на чувствительной человеческой коже синяки.       — Как я и говорил – катастрофа.       И вновь этот обмен взглядами, смысл которых Альтрон в полной мере не понимал, и это распаляло его злость и раздражение.       В коммуникаторе раздался требовательный голос Роуди. Вижен попытался сконцентрироваться на том, чего от него хотели, и направил удар светового луча, метя в костюм Сэма, однако…       Хохот Альтрона расколол сознание за секунду до того, как Вижен увидел стремительный манёвр Сокола и падение Роуди.       Вычисления показали, что времени предотвратить смертельное падение не хватит, и всё же синтезоид устремился туда, чувствуя, как по нервным окончаниям проходят волны бесполезного, почти болезненного напряжения. Они посылали по телу ложное ощущение холода. Смятение наполняло разум. Смятение, осознание того, что этой фатальной случайности невозможно было избежать, невозможно просчитать.       Или...       Или всё же возможно было?       Альтрон, наблюдая глазами синтезоида, как Тони пытается удержать Роуди в сознании, лишь безразлично прокомментировал: «живучий», и тень его вновь исчезла в бездне, затерявшейся среди идеально выверенных схем и алгоритмов. Но Вижен всё же услышал: «Тебе никогда не узнать ответ».       …а потом приехали кареты скорой помощи и подразделение специальных операций. Воздух наполнили оглушительные сирены и отрывистые выкрики военных, приказывающие взять под стражу Клинта Бартона, Ванду Максимофф, Сэма Уиллсона и Скотта Лэнга. Вижен видел, как двоих последних, чтобы выполнить приказ, солдаты подняли с земли, Клинт отдал лук и сопротивляться сейчас не собирался, а вот Ванда…       Вернувшись на развороченную площадку аэропорта, Вижен увидел, что бойцы окружили колдунью и направили на неё оружие, но подходить ближе пока не решались. Ванда, пошатываясь, стояла в центре, её руки охватывало алое пламя, а глаза вновь заполнял огонь, но сейчас он неуловимо отличался, как и свечение, которое сделалось более резким. Теперь Вижен видел в зелёных глазах страх, но этот страх порождал в ней отчаянную ярость, и напротив стояли не друзья, а безликие, прячущиеся под масками существа, возглавляемые генералом Россом.       Сияние вокруг её рук разгоралось, Вижен словно в замедленной съёмке видел, как девушка подобралась, готовясь нанести первый удар; как солдаты напряжены, как пальцы их ложатся на спусковые крючки, как генерал хмурится и приоткрывает губы, чтобы отдать приказ…       — Стойте, — сказал Вижен, опускаясь на землю между Вандой и бойцами и перекрывая траекторию возможного удара и ей, и им. Посмотреть ей в глаза сейчас оказалось непросто, но он сделал это.       Ванда всё ещё выглядела разозлённой, будто вздыбившая шерсть хищная кошка, но в её глазах при взгляде на него не было ни ярости, ни холода. Он увидел там боль и сопереживание. Понимание. Ей не нужно было ничего говорить, ничего объяснять, она всё понимала и так, и смотреть на неё, оставаясь на месте, было невыносимо.       — Прошу тебя, Ванда, — тихо сказал он. — Не делай этого.       Столько черт мы уже пересекли, прошу, не переходи и эту. Остановись. Я не хочу тебя потерять. Я не могу…       Она замерла, глядя на него немигающим взглядом, и время остановилось вместе с ним. В отличие от исхода четверть часа назад, сейчас Вижен понятия не имел, протянет ли она через эту черту раскрытую ладонь или решит остаться Стивом Роджерсом до последнего, как бы безнадёжно это ни было. Секунды гулко отбивали в висках тяжёлый ритм, и Вижен не дышал.       Время растянулось в вечность. Опять. Но в конце этой вечности Ванда глубоко вдохнула, потом выдохнула, плечи её поникли, а магия вокруг рук стала медленно угасать.       На базе стало очень пусто. Вижен не мог найти рациональное объяснение этому, ведь по сути весь персонал остался на своих местах, и днём коридоры всё также полнились народом. Но было пусто. Единственным объяснением, хоть и не рациональным, являлось то, что здесь больше не было части команды. Они значили для него больше, чем остальные люди, они вызывали в нём отклик. Стали друзьями. И сейчас их не было здесь. Её не было здесь.       Если его помощь не требовалась, Вижен исчезал из поля зрения, и никому не приходило в голову искать его в опечатанных комнатах Алой Ведьмы. Синтезоид проводил там много времени, касаясь её вещей и мелких безделушек, которыми комната обросла за последние месяцы. У этих прикосновений не было цели, к ним побуждала лишь мысль, что не так давно Ванда касалась этих вещей, и какие-то из них ещё хранят память о её тонких пальцах. Вижену нравилось в этой комнате, но здесь в то же время острее всего ощущалось её отсутствие.       Тот бой изменил много. Возможно, он изменил всё. Колебания маятника, порождённые задолго до него, всё увеличивались, и разум спокойно признавал: рано или поздно ось будет пересечена. Это было логично и закономерно, но всё равно ощущалось как нечто глубоко неправильное. Таковым оно и было, ведь они не смогли остановить это раскачивание, а должны были.       Вижен много размышлял о произошедшем: идеальная память выстраивала в голове схему боя, а бесстрастные оценочные системы анализировали поведение каждого. Результаты не обнадёживали. Что-то было не так. В какой-то момент реальность для них всех дрогнула, стирая память и обнажая инстинкты. В этой горячке не было места для разума или осмысленности. Вижену редко приходили в голову ассоциации, но сейчас он видел произошедшее огромным водоворотом, который неумолимо затягивал всех в свою тёмную глубину.       Сначала его тянущая сила почти не ощущалась, и они дрались, помня о том, что друзья. Таковым был бой Бартона и Наташи, таковым были действия Клинта и Ванды против Тони, ведь они знали, что костюм защитит его от смертельной опасности. Так же вёл себя и юный Питер Паркер, пытавшийся выполнять предписанное Старком «в бой не вступать, вязать путиной».       Но воронка набирала обороты, и вот уже Роуди стреляет, забывая о том, что калибр его патронов может не просто остановить, но и убить. Вот Капитан обрушивает на Паркера перегородку – понятное действие в горячке боя, но ведь он не знал, кем был этот юноша и каковы пределы его силы. Действие на удачу, и если бы она изменила – из-под груды обломков они бы вытащили тело мальчика, который был определённо слишком молод, чтобы ввязываться в подобные авантюры.       Вижен подошёл к окну, задумчиво касаясь тяжёлых занавесок, которые не отдёргивались уже много дней. Он видел все эти моменты опасной увлечённости боем в других, но так же отчётливо помнил и собственные. Он помнил, как расплавил ту вышку, обрушая её на бегущих Стива и Барнса, и помнил, как сердце на мгновение будто сжала холодная рука: все его системы были настроены на то, чтобы остановить противника. Никаких поправок на его выживание.       Альтрон в глубине сознания саркастично усмехнулся, полагая это верным, и Вижен усилием воли подавил хаотичную волну страха: Альтрон ли заставил его сделать это? Его ли вредоносная программа испортила что-то в идеальных боевых протоколах, где гуманизм всегда стоял с пометкой «по умолчанию»? Вижен не представлял. Его сознание будто раздвоилось, и когда над головами Стива и Баки возник алый купол, он испытал одновременно разочарование и облегчение. Альтрону не нравилось, что такой отличный удар не нашёл своей цели. Вижен был глубоко благодарен Ванде, которая избавила его от участи убийцы собственного друга. Всё слишком перемешалось. Слишком запуталось.       Ванда… Одно её имя, всплывая в памяти, поднимало внутри волну неконтролируемых эмоций. Вижен радовался тому, что она жива, осознавая, какой ничтожно малой была в тот момент дистанция между жизнью и смертью. Но стоило подумать об этом, как вспоминалось и то, что сейчас она в тюрьме, и неизвестно, сколько времени пройдёт, прежде чем она вновь увидит солнечный свет. Заслужила ли Ванда этой участи?       Вижен вздохнул, садясь на край её кровати и задумчиво касаясь старой шали со множеством дыр, аккуратно заштопанных алыми нитками. Ванда была не виновата в том, что случилось в Лагосе. И здесь, даже впав в ярость, она не пыталась навредить кому-то слишком сильно. Вижен помнил, как она дралась: отшвырнула прочь Наташу, отшвырнула прочь Т’Чаллу в его вибраниумной броне, заблокировала Тони... она много чего делала, но главное оружие так и осталось неприменённым. Вижен подтянул к себе её шаль и погрузил руки в мягкую, шерстяную ткань. Ванда так и не попыталась затуманить кому-нибудь разум. Она обвинила Клинта в том, что он дрался вполсилы, но сама не использовала своё могущество даже на четверть. Пожелай она – все там стали бы её марионетками, как те люди в Африке. Она была способна на это, она была способна даже его превратить в своё оружие, но не стала. Предпочла отправиться в тюрьму. Так и не перешагнула последней черты.       Нет, она не должна быть там. Если уж на то пошло, он заслуживает этого в большей степени. Его фатальная ошибка привела к тому, что Роуди, вероятнее всего, остаток жизни проведет в инвалидном кресле. Каково это человеку, который умел летать? Каково это любому человеку вообще?       Одна ошибка. Контроль, утраченный всего на мгновение. Вижен закрыл глаза, чувствуя, как разливается по жилам кислота вины и осознания необратимости произошедшего. Он должен был быть внимательнее, не имел права расслабляться даже когда бой, казалось, завершился. А возможно, ему вообще не стоило участвовать в нём. Он – не человек, он не имеет права на такие ошибки. Что если Альтрон реален? Что если именно он внёс этот фатальный дефект? Возможно, стоило воспринять угрозу всерьёз, прислушаться к ощущениям, пусть и не подкреплённым логикой.       И если это так, и однажды ему удалось захватить контроль, пусть и на неосознанную даже мной долю секунды, как скоро это повторится?       Вижен искал ответ на этот вопрос, бесконечно перебирая коды и варианты объяснений, засматривая записи памяти, как сказали бы люди, «до дыр», но всё безрезультатно. И в итоге синтезоид оказался на пороге кабинета Хелен Чо.       Рабочий день у сотрудников подходил к концу, и атмосфера неуловимо менялась, дразня людей долгожданным вечером пятницы и предстоящими выходными, но доктор работала, ничего не замечая вокруг – качество, свойственное многим по-настоящему увлечённым учёным.       — Мисс Чо, могли бы вы уделить мне время?       — О, Вижен. — Хелен вздрогнула от неожиданности, но уже через мгновение приветливо улыбнулась. — Конечно, входи. Что-то случилось?       — Боюсь, что да. В моих системах происходят некоторые сбои, я не могу их идентифицировать и счёл, что вы…       — Конечно-конечно. — Хелен быстро кивнула, указывая ему на кресло. — Опишешь симптомы?       — Я не вполне уверен, что именно было первыми из них и связано ли это. Вначале появились колебания в контуре напряжения, его перепады без видимых причин, затем, по-видимому, сбились настройки датчиков восприятия среды и фиксации температуры… — Вижен перечислил все управляющие системы, в которых когда-либо замечал неполадки, не поддающиеся объяснению. И наконец: — …а недавно аудио-датчики начали фиксировать… — Он изменил формулировку: — Я начал слышать голос Альтрона.       Хелен замерла в кресле, дыхание у неё сбилось.       — Альтрон… — она произнесла это имя одними губами: и в голосе, и в выражении лица легко читался страх.       — Мисс Чо, я не… — Вижен замолчал. Мог ли он сказать, что не тронет её? Мог ли гарантировать, что контроль над Альтроном достаточен? — Я полагаю, что контролирую это, чем бы оно ни было.       — Да… — она рассеяно кивнула, но потом выпрямилась, сосредотачиваясь, и кивнула вновь, заговорив более твёрдым голосом. — Да, конечно, постараемся выяснить, в чём дело. Но чтобы понять проблему, мне нужно будет получить доступ к твоим системным записям колебаний уровня энергии и других процессов, а также к базе памяти. — Вижен считал, что лицо его не меняло выражения на протяжении всего разговора, но доктор Чо вдруг замолчала, чему-то удивившись, и добавила более мягким тоном: — Это необходимо, чтобы я могла проверить, действительно ли нет каких-то внешних факторов, влияющих на твоё состояние. Ты сам выберешь те моменты, в которые у тебя проявлялись эти симптомы. А потом покажешь моменты, когда думал, что слышал Альтрона. Или, если это записалось в какие-то протоколы…       — Нет, записей в протоколах нет, — глухо сказал он, впервые чувствуя нервозность. — Это похоже на симптомы шизофрении, но вместе с тем анализ биологического состояния тела – в том числе и мозга – не выдает никаких нарушений.       — Шизофрения у тебя вряд ли возможна, — кивнула доктор Чо. — Но мы попробуем разобраться. И не беспокойся о своих воспоминаниях. — Она вновь улыбнулась, несмело, будто на пробу. И глаза оставались внимательными: она следила за его реакцией на эту улыбку. — Я ни с кем не стану обсуждать увиденное, врачебная этика.       Вижен коротко кивнул, проходя в смежную с кабинетом лабораторию. Ему не хотелось открывать свои воспоминания ни доктору Чо, ни кому бы то ни было. Они принадлежали ему. Ему и Ванде. В них хранилось что-то очень важное для них двоих. Но и разобраться в происходящем было необходимо, дольше тянуть нельзя. Если Альтрон в самом деле оставил в глубине его разума какую-то вредоносную программу – неизвестно, в какой момент она может сработать. Он уже покалечил Роуди, и это ничтожная часть того, что можно было бы сделать, если хотеть. Способность проникать сквозь любые преграды и становиться неуязвимым сделали бы его идеальным убийцей; способность вступать в контакт с компьютерными сетями давала возможность обрушить всё современное общество, опутанное невидимой электронной паутиной… или повергнуть его в прах, закончив начатое Альтроном. Тогда он не смог добраться до кодов запуска ракет, но Вижен знал, что ему это под силу. Он был совершеннее Альтрона, в том числе и в потенциале разрушения.       Внутренняя температура вновь будто понизилась, хотя никакие датчики этого не фиксировали. Имел ли он право так рисковать лишь потому, что это сделало бы больно Ванде? Ответ был до смешного прост и очевиден, но тяжесть почему-то не уходила. Как ни старался, Вижен не мог избавиться от ощущения, что совершает что-то неправильное по отношению к ней, предаёт доверие, раскрывает секрет, принадлежащий не только ему.       Прости меня.       Доктор Чо закрыла свой кабинет, быстро подключила аппараты и настроила сенсорные экраны. Вижен лежал на наклонном столе, касаясь пальцами особых контактных зон, измеряющих состояние тела. Он думал над вопросом учёной. Когда это началось? В какой момент произошёл первый сбой, которого он не сумел объяснить? Было ли это в тот момент, когда он увидел Ванду, или тогда он всего лишь не сумел понять её странную фразу? Или это было позже, когда он чувствовал, куда нужно лететь, чтобы спасти её? Или…       Скачок энергии отразился резкой линией на одном из мониторов. Воспоминания замелькали перед глазами Вижена, а холод внутри сконцентрировался вокруг сердца. «Не благодари».       Альтрон тут же расхохотался, проявляясь в его сознании, но ни один прибор не отразил этого колебания.       «Он был обычным», — заявил мертвец. «Таким посредственным рядом с ней. Он не заслуживал стоять так близко. Ты сам знаешь. Ты тоже об этом думал, правда же? Тебе же тоже не нравилось, как она с ним ворковала, и всё это понимание и доверие…»       — Вижен? — реальность вернулась. Доктор Чо стояла рядом с ним, встревоженно хмурясь и касаясь его щеки. — Это происходит с тобой прямо сейчас?       — Да… — едва слышно проговорил синтезоид. — …приборы, что они…       — Ничего не зафиксировано, — Хелен качнула головой. — Мне показалось, что ты просто очень задумался. И тебе не нравится то, о чем ты думаешь. — Она попыталась улыбнуться, хотя улыбка осталась напряжённой. — Даже не догадывалась, что это будет так заметно на твоём лице – мимика у тебя сейчас почти неотличима от человеческой.       — Вероятно, я адаптируюсь.       — Да, думаю так. В тебе же заложены лучшие самообучающиеся программы. Итак, ты готов?       Вижен кивнул, открывая ей доступ к бесконечным потокам статистических данных от управляющих систем тела и проецируя на экран воспоминания. Хелен увидела обрушение здания, когда Вижен впервые услышал тот голос, и то, как он подхватывал Ванду, унося в небо. Перед глазами учёной разворачивалась их история, и с каждым следующим эпизодом, с каждым следующим воспоминанием выражение лица женщины менялось всё сильнее. Напряжение превратилось в удивление и растерянность, к которым время от времени добавлялась тёплая улыбка. Такая улыбка не исчезла даже когда экран отражал происшествие в том переулке.       — Почему вы улыбаетесь?       — Мне приятно видеть, что ты её выручил, — ответила Хелен, посмотрев на Вижена, и спросила. — В этот момент ты тоже слышал голос Альтрона?       — Нет. Но, вероятно, здесь уже проявлялось его воздействие. Эта угроза могла быть устранена меньшими средствами. Я же… — он замолчал. Когда у него появилась эта неловкость? Это стремление скрыть нечто, кажущееся неправильным.       — Что? — слегка усмехнулась она. — Хотел поотрывать им головы?       — Да, что-то вроде этого. Откуда вы знаете?       — Ну, они явно собирались попользоваться тем, что Ванда была пьяна и расстроена, — пожала плечами Хелен. — Как по мне, так они вполне заслужили расквашенные морды и пару отбитых органов. — Она посмотрела на Вижена внимательно. — Это нормальная мужская реакция, тут совсем не обязательно вмешательство этого мёртвого металлического ублюдка. Но продолжим.       — Я в растерянности, Вижен, — сказала доктор Чо после того, как поток воспоминаний и данных наконец иссяк. Прошло несколько часов, и женщина устало потирала глаза. Вижен представлял, какой огромный объём информации ей пришлось воспринять, и поражался её работоспособности. — «Колебания напряжения в системе» – так ты это назвал? Я почти на сто процентов уверена, что это эмоции и чувства.       — Но я не человек, я ведь не могу…       — Что такое человек? — пожала плечами Хелен, присаживаясь на край стола. — Что делает нас нами? Вопрос для многочасовой философской беседы. Да, ты не совсем человек, но ты и не робот. Даже эта оболочка, которую я сотворила... — Она коснулась его руки. — Альтрон так стремился её получить именно потому, что в ней удалось слить воедино плоть и молекулы вибраниума. Да, она не человеческая, но человеческое в ней есть. Я предполагала, что при определённых воздействиях она способна копировать ощущения человеческого тела. Это не необходимо функционально, внутренние системы должны находить возможные неполадки и повреждения без необходимости сигнализировать об этом болью, чувством тепла или холода. Но гипотетически разум, помещённый в такое тело, вполне мог по своему желанию активировать его потенциал ощущений. А твой разум, Вижен… — Хелен улыбнулась, — … никто ведь не знает до конца, что тогда произошло. Мы знаем лишь, что в твоём создании поучаствовали не только наши технологии, но и что-то непостижимое, сливающее воедино магию и технологию. Да, у тебя есть программы самообучения искусственного интеллекта, но они ничем не ограничены, и даже если выбросить из уравнения то непостижимое, что в действительности создало тебя, эти программы в сочетании с телом, способным на весь спектр ощущений, делают тебя настолько приближенным к человеку, насколько это вообще возможно. По сути, во всех нас есть «программы самообучения». И полагаю, именно это с тобой и происходит, Вижен. Ты хотел понять, что такое быть человеком, люди постепенно начали вызывать эмоциональный отклик в твоей психике, а это в свою очередь активировало физические ощущения, которые вызвали новый виток психических процессов. Как круги на воде.       — И вы не нашли следов программного кода Альтрона?       — Нет. Никаких не поддающихся объяснению колебаний, излучений, ошибок… — она развела руками. — Если бы ты не сказал о нём, эти моменты я бы тоже объяснила эмоциями и, возможно, тем, что они новы для тебя и ты ещё не умеешь в полной мере и достаточно быстро справляться с особенно сильными и негативными.       — Что вы посоветуете? — Он потёр руки и посмотрел на свои раскрытые ладони: они, как и людские, были прочерчены линиями, разве что более глубокими и упорядоченными. — Сделанные вами выводы в значительной мере нивелируют мои полезные качества и…       — Вижен. — Хелен взяла его за руки и заглянула в лицо. У неё были тёплые пальцы, живые. — Это не так. Ты не только хранитель этого камня, и в этой команде ты – далеко не только продвинутая технология для облегчения работы. Ты – их друг. И ты уже сам знаешь, что логика, при всей притягательности её простой и ультимативной природы, в реальном мире далеко не всегда помогает сделать выбор. Иногда только чувства не позволяют переступить грань. — Хелен посмотрела ему в глаза. — Ты это видел своими глазами. Там, в аэропорту, она ведь остановилась не потому, что это было логично.