Как умолкнет песнь

Его окружала блаженная тишина. Впервые за все годы. Не было слышно ни адского скрежета, ни даже музыки сфер. Во всём теле чувствовалась удивительная лёгкость. Молчаливая тьма мягко окутывала его сознание, и открывать глаза не хотелось. До тех пор, пока щёку не обожгло ударом ладони. — Очнитесь же, Массимо! — различил он взволнованный голос. Березовский резко вздохнул и распахнул глаза. Ему казалось, что минула целая вечность с того момента, как сквозь него пронёсся Диссонанс. Но, как он узнал позже, не прошло и пяти минут. Несмотря на тупую боль в висках, музыка сфер привычной мелодией скользила в голове. Максим огляделся. Свечи снова горели, мягко освещая зал. Он полулежал на холодном полу, прислонившись к стене. Прямо над ним склонился встревоженный Вольфганг. Лишь нездоровая бледность выдавала то, что мальчишка и сам только что валялся без сознания. С другой стороны от Березовского обнаружилась Татьяна с таким же безжизненным цветом лица. Композитор подозревал, что и сам выглядит не лучше. Девушка недоуменно смотрела куда-то вверх, и Максим поднял взгляд. Рядом с ними стояли Доктор и Эдда. Мужчина тяжёлым взглядом буравил девушку, на лице которой играла довольная ухмылка. В руках Кортезе держала злополучный артефакт, который почему-то сменил изумрудный оттенок на болотный. Березовский обвёл взглядом зал. Диссонанс исчез. — Что, чёрт возьми, происходит? — уже, видимо, в который раз спросил Моцарт, убедившись, что с Максимом всё в относительном порядке. — Что вы сделали? — обратился он к Доктору. — Куда подевался Диссонанс, в конце концов? — Об этом лучше спросить у неё. — Мужчина кивнул в сторону Эдды, направляя на неё звуковую отвёртку. — Кто вы такая? — Наконец-то вы стали задавать правильные вопросы, — протянула та, вертя в руках камень. — Эдда Кортезе. — Девушка изобразила лёгкий реверанс. Затем она в наигранном удивлении округлила глаза. — Ох, вы только посмотрите: я отработал это движение до совершенства. Разве я не отлично вжился в роль? — Сейчас не самое удачное время для шуток. — В голосе Доктора прозвучали стальные нотки. — Что ты такое? — Вы только поглядите на этого умника. — Лёгкий изгиб губ девушки обозначил улыбку, которая, однако, не отразилась в её взгляде. — Я Страж Диссонанса. Высшие зовут таких, как я, Лейтмотивами, хотя это и не совсем точное определение. — А, так это вы не уследили за каменюкой? — хмыкнула Татьяна, поднимаясь на ноги. — Хороши стражи, нечего сказать. Эдда — или нечто, выглядевшее как она — злобно сверкнула глазами. Максим почувствовал, как головокружение отступает, и встал с пола, опираясь на протянутую руку Вольфганга. — Мы не всесильны, милочка, — процедила Эдда. — Вряд ли кто-то во Вселенной может предвидеть ограбление. — Почему ты явил себя только сейчас? — строго спросил Доктор. — А смысл? — пожала плечами Эдда. — Без Ллейшона все мы бессильны. — Чертовщина какая-то, — устало прикрыл рукой глаза Максим. — Я же несколько минут назад говорил с синьорой Кортезе. — Поправочка, маэстро. — Девушка издевательски усмехнулась. — Всё это время вы беседовали со мной. Эдда Кортезе — всего лишь необходимая мне... оболочка. — Хочешь сказать, она — реальный человек? — с ледяным спокойствием уточнил Доктор. — Не просто облик, как у слуг музыки? — Березовский, неотрывно рассматривавший Эдду, повернулся в сторону мужчины. И от его взгляда композитору стало не по себе. — Разумеется, — хмыкнул Лейтмотив в теле девушки. — Я сущность, как и Диссонанс, у меня нет осязаемой оболочки. А эта симпатичная куртизанка идеально подошла: во-первых, её никто не хватится, да и попасть на приём синьоры Сальтаформаджо в образе привлекательной молоденькой девушки было проще простого. Неприятный холодок пробежал по спине Максима, когда он осознал услышанное. В живого человека вселилось нечто, управляющее его телом и мыслями. Врагу не пожелаешь. — Что будет с девушкой, когда ты покинешь её тело? — спросил Доктор таким тоном, что насмешливая улыбка испарилась с лица Эдды. — Кто знает, — пожал плечами Лейтмотив. — Скорее всего, лишится рассудка. — Что?! — хором воскликнули Вольфганг и Татьяна. Березовский мысленно присоединился к их негодованию. — Это бесчеловечно, — тихо произнёс Доктор, и Максим подумал, что именно таким голосом выносят приговор: чётко, необратимо и с едва уловимой печалью. — А я похож на человека? — Тонкие губы Эдды снова искривились в усмешке. — Простите, неудачная шутка. В своё оправдание могу сказать вот что: проведите вечность с Диссонансом — и попробуйте оставаться белым и пушистым. А я понаблюдаю. — К слову, где он? — вклинилась Татьяна. — Где Диссонанс? — Максим кивнул. Этот вопрос интересовал его с тех пор, как он очнулся. Композитор был уверен, что ему пришёл конец, когда облако Тьмы неумолимо надвигалось на него. — Здесь. — Лейтмотив слегка подбросил зелёный камень на ладони Эдды. — Соната выразился не совсем точно, когда сказал вам, что Ллейшон — это замок. Артефакт — это скорее тюремная камера. Когда Ллейшон пропал, мы предполагали, что Диссонанс отправится на его поиски, как только сможет выбраться с Керридуина. Его манит к камню, притягивает, как магнитом. Нас, Лейтмотивов, не так много, но мы постарались рассредоточиться по пространству и времени, чтобы найти артефакт первыми. Мне повезло: я наткнулся на Моцарта, у которого уже была половина. Я следил за ним с полгода — и вот удача: у синьора Березовского оказывается второй обломок. Путём нехитрых умозаключений я пришёл к тому же выводу, что и вы: Диссонанс явится на бал. Разыскать Эдду Кортезе было нетрудно. И ваше счастье, что я оказался здесь: иначе вы бы все погибли. Диссонанс уничтожил бы артефакт и всех, кто находился рядом. А теперь вы можете вернуть его — и меня — на Планету Музыки. — Как же у тебя всё просто, — покачал головой Доктор. — А девушка? — Да что вы заладили об этой девушке? — Лейтмотив закатил глаза. — Ну тронется она умом, ну и что? Всем-то от неё только тело и нужно. Считайте это необходимой жертвой ради спасения мира. — В вас нет ни капли сочувствия?! — не выдержал Максим. Остальные с удивлением взглянули на него. — В том-то и дело, — снова расплылся в улыбке Лейтмотив. — У меня нет чувств. — Прекратите это делать, — сказал Березовский со всем доступным ему спокойствием. — Прекратите улыбаться. Это... Она живой человек. Как вы... Как вы можете раз за разом заставлять её улыбаться, когда она и пальцем не может пошевелить по собственной воле? Это... — Максим осёкся, не в состоянии подобрать слов. Он был удивлён не меньше остальных такой вспышке эмоций со своей стороны. — Браво, маэстро, — протянул Лейтмотив. — Я бы похлопал, да руки заняты. — Он снова повернулся к Доктору. — Итак, раз уж мы закончили распускать сопли, предлагаю перейти к действиям. Вы забираете Ллейшон и немедленно доставляете его на Керридуин. Всё ясно? — А как будешь возвращаться ты? — поинтересовался Доктор всё тем же опасным тоном, забирая артефакт из рук девушки. — О, не беспокойтесь, я своим ходом, — махнул рукой Лейтмотив. — Чао, ребята. Эдда закатила глаза, и из её рта вырвалась тоненькая струйка золотистого дыма. У самой земли Максим подхватил девушку, в то время как Доктор направил жужжащее устройство на ускользающее нечто. Однако ему не удалось задержать сущность: блестящий дым развеялся почти сразу же. Мужчина разочарованно растрепал рукой волосы на затылке и, передав камень Татьяне, подошёл к Эдде, которую Березовский аккуратно усадил на кушетку у противоположной стены. — Как думаете, она будет в порядке? — спросил Максим, сочувственно глядя на девушку. Доктор снова поводил вверх-вниз своей отвёрткой и задумчиво на неё уставился. — Физически — да, она в абсолютном порядке, — вздохнул он. — Но что касается её психического состояния... Боюсь, как бы Лейтмотив не оказался прав. — Доктор спрятал устройство и внимательно посмотрел на Березовского. — Думаю, мы должны вернуть артефакт. Вы присмотрите за ней? — Конечно, — кивнул Максим. — Хорошо. — Доктор повернулся к Татьяне. — Нам пора, — взглядом указал он на камень в её руках. Девушка слегка качнула головой. — Я оставил ТАРДИС за углом этого здания. Идём. — Значит, прощаемся? — с невесёлой улыбкой уточнил Вольфганг, молчавший до этих пор. — Ненавижу прощания. — Не факт, что навсегда, — слегка усмехнулась Татьяна. — Мы ведь сможем вернуться, Доктор? — Кто знает, — пожал плечами тот. — Мы обязательно должны вернуться, — гнула своё девушка. — Я ведь ещё не показала Моцарту музыкальный плеер. Целый оркестр в кармане, — доверительно сообщила она мальчишке. Тот улыбнулся немного шире. — Рада была знакомству, — заключила Татьяна. — И с вами тоже, дедуля, — повернулась она к Максиму. Березовский слегка сдвинул брови и покачал головой. — Ещё раз так меня назовёте... — Бросьте, Массимо. — К Вольфгангу вернулся его прежний шутливый тон. — Кому ещё выпадет шанс повидаться со своим далёким потомком? — Он посмотрел на Татьяну. — С нетерпением буду ждать встречи. Девушка весело подмигнула и побежала вслед за Доктором, который уже скрылся за дверью. И вскоре от двух странных людей, с которыми Максим имел честь познакомиться, не осталось и эха от шагов. Моцарт собирался было что-то сказать, но тут со стороны кушетки донёсся слабый стон. Березовский мигом оказался возле очнувшейся девушки. — Эдда? — тихо позвал он, кладя ладонь ей на плечо. — Эдда, вы меня слышите? — Кто это — Эдда? — слабым голосом поинтересовалась девушка, разлепив веки. Максим тревожно нахмурился. Эдда вдруг захохотала. — У вас такие забавные брови, — сквозь смех проговорила она, указывая пальцем на лицо композитора. — Посмотрите же. Такие суровые, как две мохнатые гусеницы. Девушка снова захихикала. Березовский осторожно перехватил её руки, которыми она тянулась к нему, и растерянно переглянулся с Вольфгангом. Внезапно Эдда взвыла, и по её лицу потекли слёзы. — Гусеницы, синьор, — всхлипывала она. — Вы представляете, как тяжела их жизнь? О, бедные создания. Существуешь себе, никому не причиняя зла, как вдруг появляются крылья, и ты — уже не ты. И вся жизнь под откос. — Максим медленно присел рядом с девушкой, продолжая держать её за руки. — Как и у меня, — доверительно произнесла Эдда, подавшись ближе к композитору. — У меня тоже жизнь пошла под откос, вам так не кажется? — Девушка истерически хихикнула, а потом уронила голову Березовскому на плечо и продолжила рыдать. Максим неловко погладил её по голове. — Что мы будем делать? — почти шёпотом спросил Моцарт, беспомощно глядя на плачущую Эдду. — Не знаю, как вы, Вольфганг, — так же тихо ответил Максим, — а я не хочу, чтобы её упекли в лечебницу для душевнобольных. Вы наверняка слышали те ужасные истории, которые рассказывают о таких местах. — Композитор вздохнул. — Пускай пока поживёт у меня. Если верить словам Лейтмотива, чёрт бы его побрал, то в борделе её вряд ли хватятся. Вы случайно не знаете какого-нибудь доктора, который мог бы осмотреть её, не придавая диагноз огласке? — Я узнаю, — кивнул мальчишка. Березовский легонько дотронулся до плеча девушки. — Эдда, — мягко обратился он к ней. — Эдда, послушайте. — Но та продолжала безутешно рыдать. Максим на секунду прикрыл глаза. — Наверное, вы правы, Эдда. — Девушка умолкла, и композитор продолжил: — Вы правы: жизнь гусениц действительно бесповоротно меняется. Но подумайте вот о чём, Эдда. — Березовскому казалось очень важным чаще называть её по имени. — Теперь у них есть крылья. А это значит, что они могут летать, обозревая все красоты этого удивительного мира. Разве это не прекрасно, Эдда? Девушка отрешённо кивнула. Максим встал и бережно потянул её за собой. Та послушно зашагала с ним к выходу, опираясь на руку композитора. Её взгляд бездумно блуждал по залу: видимо, она всё ещё обдумывала слова Березовского. Вольфганг поспешил за ними. Они только вышли из дома синьоры Сальтаформаджо, когда Эдда вдруг остановилась, а её глаза наполнились ужасом. — Вы слышите это, синьор? — осипшим голосом спросила она. — Волки поют. — Здесь нет волков, Эдда. — Максим снова вздохнул и осторожно прижал девушку к себе. «Это будет нелегко», — мелькнула усталая мысль. Трое завернули за угол пустынной мрачной улицы. Они не могли видеть, как из тени вынырнула приземистая фигура человека в потрёпанной одежде и неслышно последовала за ними. *** С уже привычным скрежетом ТАРДИС приземлилась на Керридуине. Полёт длился недолго, но за это время ни Таня, ни её спутник не произнесли ни слова. Доктор сосредоточенно щёлкал кнопками на панели управления, его взгляд был серьёзным, а между бровей залегла едва заметная складочка. Сама девушка обдумывала то невероятное приключение, в которое была втянута, видимо, по прихоти судьбы. — С вами всегда так? — тихо поинтересовалась она, когда оба вышли из ТАРДИС. Доктор приподнял бровь. — Вы каждый раз попадаете в такие передряги? — уточнила Татьяна. — И каждый раз выходите из них победителем? — Ну, — протянул мужчина, покачивая на ладони мутно-зелёный камень. — Чаще всего приходится спасать миры самому. — Его губы изогнулись в немного грустной улыбке. — И не всякий раз удаётся спасти всех. — Вы про Эдду, — понимающе кивнула Таня. — Надеюсь, мой дедуля за ней присмотрит. — В глазах девушки вспыхнул огонёк. — Но это было потрясающе, — подвела она итог. — Я говорила с самим Моцартом! — воскликнула она. — С Моцартом, можете себе представить? — О, я могу, — улыбнулся Доктор. Путники подошли к уже известному им Храму Музыки. У входа в здание зависло золотое облако, будто поджидая их. — Соната? — предположила Таня. «Верно, — в своей любимой немногословной манере ответил тот. Татьяна снова принялась пересказывать мужчине слова, что звучали у неё в голове. — Вы нашли Ллейшон?» — Артефакт у нас, — ответил Доктор, демонстрируя Сонате камень. — Но прежде я хотел бы задать несколько вопросов. Почему вы не сказали нам о Лейтмотивах? «Не успел», — произнёс голос после недолгого молчания. Таня красноречиво хмыкнула. — Разумеется, — проронил Доктор, но больше ничего не успел возразить. «Идёмте», — безэмоционально прозвучало в голове у Тани. Путники вошли в Храм и снова оказались в опустевшем театральном зале. Возле серого постамента на сцене обнаружились Скрипка и Рояль. На звук шагов они обернулись, и Скрипка коротко вскрикнула, прикрыв рот ладонью. Рояль тревожно постукивал пальцами по пьедесталу, прожигая Татьяну чёрными глазами. — Чего ещё мы не знаем? — недовольно буркнула та, чувствуя себя неуютно под пристальными взглядами инструментов. — Диссонанс, — тихо ответила Скрипка. — Ты встречалась с ним. Лицом к лицу. Он коснулся тебя? — Не уверена... — с сомнением протянула Таня. По её спине пробежал неприятный холодок, и она подняла взгляд на своего спутника. — Мы все были там, — произнёс Доктор. — И я, и композиторы. Почему вы говорите только о Тане? — Я такое замечаю. — Скрипка печально улыбнулась. — Она встречалась с Диссонансом. А в вас я этого не вижу. — Это плохо? — спросила Татьяна, внутренне содрогаясь от тревожных мыслей. — Что со мной будет? — Я не знаю, как Диссонанс действует на людей, — развела руками Скрипка. — Но знаешь, как у нас говорят? — Девушка провела рукой по начертанным на постаменте рунам. — «За Звуком неизменно приходит Тишина». Консонанс как звук никогда не прекращается. Я уже говорила о могуществе музыки. Но Диссонанс звучит не всегда. И Тишина — вечный его спутник. — Опять ваша музыкальная философия, — пробормотала Таня, стараясь скрыть за раздражением неприятное чувство беспокойства. — Что такое Тишина? — поинтересовался Доктор. Он снова достал свою звуковую отвёртку и поводил ею вверх-вниз, направляя на Татьяну. Потом он пристально всмотрелся в устройство и чертыхнулся, пряча отвёртку обратно. — Не работает: слишком много звука вокруг. — Мужчина повернулся к Скрипке и требовательно спросил: — Что будет с Таней? Что значит «приходит Тишина»? Она оглохнет, станет немой, умрёт — что? — Прекратите так говорить! — возмутилась Татьяна, хотя под ложечкой у неё неприятно засосало. — Я отлично себя чувствую. Может, это вообще ничего не значит. Лучше расскажите, что такое эти Лейтмотивы, — попыталась она перевести тему, обращаясь к Скрипке. — Стражи, — ответил за неё Рояль. Его гулкий голос заставил Таню слегка подскочить на месте. — Но об этом, думаю, вам уже известно. Лейтмотивы — это обрывки музыки сфер. У вас бывало такое чувство, что вот вы слушаете песню, и она кажется вам странно знакомой, хотя раньше вы определённо никогда не могли её слышать? Так вот, есть песни, в которых звучит один и тот же Лейтмотив музыки сфер, один и тот же её кусочек. Люди делают это неосознанно — вплетают такие обрывки в свои произведения. Но именно это и держит Диссонанс запертым здесь. — Рояль ненадолго замолчал. — А теперь отдайте Ллейшон. Доктор протянул ему камень. Рояль слегка склонил голову, забирая артефакт, а затем поместил его на пьедестал. Камень вспыхнул и снова приобрёл свой изумрудный оттенок, в то время как серый постамент окрасился в глубокий чёрный цвет. Рояль бросил взгляд на Скрипку и вдруг запел. Его глубокий баритон разносился по всему залу, заставляя кожу Тани покрыться мурашками. В этой песне не было слов, но сама музыка была совершенна. И тут девушка осознала, что та же мелодия эхом раздаётся в её голове. Неземной мотив чарующими нотами наполнял пространство — и саму Татьяну. Хотелось подпевать — и умолкнуть, наслаждаясь волшебной гармонией. Хотелось закружиться в танце — и стоять на месте, внимая. Хотелось радостно смеяться — и всё же одинокая слеза оставила солёную дорожку на щеке девушки. — Почему ты плачешь? — с тихой тревогой в голосе спросил Доктор. — Я снова её слышу, — почти шёпотом ответила Таня. — Музыку сфер. — Девушка позволила себе широкую улыбку. Тем временем к песне присоединилась Скрипка. Её звонкое сопрано удивительным образом дополняло мотив. Она выводила стремительные пассажи, а иногда — тихие и чуть печальные ноты. — Почему они поют? — всё-таки поинтересовалась Татьяна, хотя ответ казался совершенно неважным рядом с великолепием неземной музыки. Доктор пожал плечами. «Тюрьме нужен замок, — прозвучал в голове у Тани голос Сонаты. — И ключ. Идёмте. Песня будет долгой». Путники покинули Храм Музыки и двинулись в сторону ТАРДИС. Соната неспешно плыл рядом. «Важный вопрос, — вдруг произнёс он. — Ты слышала волчий вой? Когда-либо?» — Вживую — вряд ли, — нахмурилась Татьяна. — Разве что в фильмах. Почему это важно? «Потому что я слышал, — ответил голос. — Вам пора. — Соната пресёк любые попытки расспросить его подробнее. — Спасибо». Доктор кивнул и скрылся за синей дверцей полицейской будки. Таня в последний раз окинула взглядом Храм Музыки, неземной безбрежный океан и керридуинский лес и подумала, что никогда не чувствовала себя настолько воодушевлённой. И настолько уставшей. — Спасибо, — эхом отозвалась она, обращаясь к Сонате. — За музыку. Затем девушка развернулась и следом за Доктором шагнула в ТАРДИС. Машина времени разительно отличалась от пейзажей Планеты Музыки — но всё равно была настолько же невероятна. Татьяна зевнула. — Итак, — обратилась она к Доктору, когда тот с силой дёрнул какой-то рычаг, и ТАРДИС слегка тряхнуло, — музыка найдена, мир спасён. Пора домой? — Девушка тихо вздохнула. — Даже и не хочется возвращаться. — Ну, — усмехнулся мужчина, — очень надеюсь, что мы прощаемся не навсегда. Нам ещё предстоит узнать, кто и для чего похитил артефакт. Кто же любит нерешённые загадки? Таня улыбнулась. — Кстати об этом, — сказала она. — Почему Скрипка не увидела, что и вы были рядом с Диссонансом? — Понятия не имею, — пожал Доктор плечами. — Но могу предположить, что причина в том, что я — Повелитель Времени. Наша раса слишком древняя, и, возможно, Диссонанс просто не в силах повлиять на меня. — Его взгляд посерьёзнел. — А как ты себя чувствуешь? — Дико устала, — призналась Татьяна. — Но больше ничего необычного. Очень надеюсь, что Скрипка ошиблась. — Я тоже, — отозвался её спутник. ТАРДИС приземлилась с уже привычным звуком. Доктор взглянул на экран у пульта управления. — Земля, восемнадцатое апреля 2015-го года. Мы у твоего дома, пять минут после нашего отбытия. — Спасибо, — с чувством произнесла Таня. — За всё. Это было... потрясающе. Доктор понимающе усмехнулся и кивнул. Девушка с улыбкой направилась к выходу. У самой двери она обернулась. — Я буду ждать, — заверила Татьяна. Затем она потянула ручку синей дверцы и оказалась в том самом парке, где впервые и познакомилась с Доктором. Девушка отошла на пару шагов и обернулась, успев заметить, как с тихим скрежетом ТАРДИС растворяется в воздухе. Таня с улыбкой покачала головой и направилась к своему дому. У самого подъезда девушка вдруг развеселилась. «Оставила ночнушку в машине времени», — хихикнула она про себя, поднимаясь по лестнице. Подойдя к двери, Татьяна впервые порадовалась выпендрёжу своей матери. Для того, чтобы войти в квартиру, ключ был не нужен: устройство на месте замка реагировало на отпечатки пальцев. «Был бы обычный замок — пришлось бы куковать до вечера», — мелькнула мысль. Таня вошла в квартиру и неспешно зашагала в сторону своей комнаты с твёрдым намерением тут же завалиться на кровать. Но замерла в дверном проёме, не сумев сдержать тихого удивлённого вскрика. В массивном кожаном кресле сидел молодой светловолосый мужчина в очках. Казалось, он задремал, но поражённый возглас Татьяны заставил его встрепенуться, и теперь на девушку с радостной искоркой глядели два зелёных глаза. Таня нащупала рукой стену и неверяще прошептала: — Папа?