Как умолкнет песнь

Главная партия пятой симфонии Бетховена вырвала Татьяну из какого-то приятного сна. Девушка поморщилась и, дотянувшись до телефона, прервала музыку на самом звучном аккорде. Вставать не хотелось совершенно. «Неудивительно, — хмыкнула про себя Таня, — в утро-то понедельника». Из кухни доносились заманчивые ароматы — «Неужто мать сподобилась?» — поэтому с кровати пришлось встать. Оксана Юрьевна, мать девушки, и правда обнаружилась у плиты. Татьяна зевнула. — Глазам не верю, — констатировала она. — Сегодня какой-то праздник? — И тебе доброго утра, — слегка ворчливо отозвалась темноволосая женщина. — Сомневаешься в кулинарных талантах своей матери? — Нет, что ты. Только в способности их применять, — съязвила Таня, садясь за стол. — Наглая девчонка, — нахмурилась Оксана Юрьевна. — Кого я только вырастила. — В том-то и дело, что не ты, — начала закипать Татьяна. Её мать властным жестом остановила поток слов, готовых сорваться с языка девушки. — Давай не будем об этом. — Женщина тихо вздохнула и принялась раскладывать завтрак по тарелкам. — Я признаю, что в прошлом допустила много ошибок, упустила немало возможностей. И если ещё не поздно... Попытайся меня простить. Таня округлила глаза. — Ты вот это сейчас извинилась передо мной? — недоверчиво уточнила она. — За все те годы, когда я целыми днями терпела кислую мину няньки? А потом и вовсе на стенку лезла от одиночества, когда ты погрузилась в свой бизнес и развлекалась с молоденькими ухажёрами? — Татьяна хмыкнула. — Не думала, что дождусь этого дня. — Не преувеличивай, — осадила её Оксана Юрьевна. — Всё было не так плохо, как ты расписываешь. — Ладно, — пожала плечами девушка. — Зато у меня было больше времени на музыку. — Я просила не упоминать об этом в моём присутствии, — холодно отрезала женщина, сверкнув синими глазами. Повисла напряжённая тишина. Таня хмуро уставилась на настенные часы, выполненные явно в футуристическом стиле. Девушка фыркнула и перевела взгляд на мать, которая изучала взглядом мелкие узоры на скатерти. «В конце концов, — размышляла Татьяна, — она хотя бы попросила прощения». — Знаешь, Ник меня сегодня на свидание пригласил, — попыталась возобновить беседу девушка. Мать оторвалась от разглядывания скатерти и снова посмотрела дочери в глаза. — Я, конечно, рада за тебя, — натянуто улыбнулась женщина, — но ты же знаешь его не так давно. Смотри, не то приведёшь в дом не пойми кого... — Да кто бы говорил, — парировала Таня. — Сама каждый месяц нового мужика приводишь. — Следи за языком! — возмутилась Оксана Юрьевна. — А ты прекрати играть в заботливую мамашу! — выкрикнула девушка, резко вскочив со стула. — С кем хочу, с тем и встречаюсь! — Она гневно топнула ногой и выбежала из кухни. Прихватив школьный рюкзак из своей комнаты, Татьяна направилась к выходу. — Таня! — окликнула её женщина. Девушка обернулась и к своему удивлению обнаружила, что мать расстроена. — Я не хотела, чтобы разговор закончился так... — Спасибо за вкусный завтрак, — выдавила из себя Таня, быстрым шагом вышла из квартиры и вскоре скрылась за очередным лестничным пролётом. Оксана Юрьевна сдержанно вздохнула и тихо закрыла за дочерью дверь. *** Свинцовое небо не добавляло настроения. Татьяна поморщилась от мелкого моросящего дождя и накинула капюшон на голову. Девушка ускорила шаг, уставившись себе под ноги. Ветер шуршал листьями деревьев в парке, создавая причудливый аккомпанемент к музыке сфер. Таня вздохнула. За спиной послышались шаги, и она обернулась, но позади никого не оказалось. «Шорох ветвей», — решила Татьяна и продолжила путь. Парк пустовал: кому охота выходить из дома в такую погоду? На душе было неуютно. И кто её за язык тянул? Разругалась с матерью — а ведь та, казалось, была настроена на спокойную беседу. «А нечего строить из себя невесть что, — возразил в голове упрямый голосок. — Как самой с мужиками гулять — так пожалуйста! А как за дочь порадоваться — так нет, мы будем читать нотации». Таня снова вздохнула. И где же твоя, мам, забота раньше была? — Что тебя огорчило? — участливо спросил до боли знакомый голос прямо над ухом. Татьяна подпрыгнула от неожиданности и резко обернулась, не веря глазам. Прямо перед ней стоял отец. С теми же светлыми волосами, мягкой улыбкой и в нелепых круглых очках. Как будто и не было пяти лет щемящей тоски. — Папа?! — не сдержала радостного выкрика Таня. Она уже хотела было броситься отцу на шею, забыв обо всём, но её остановило какое-то неясное чувство, будто... — Постой, — нахмурилась девушка. — Я ведь... я ведь уже видела тебя! У себя в комнате, когда мы с Доктором только вернулись от Моцарта. — Татьяна отступила на шаг назад и с подозрением уставилась на недоумевающего отца. — Почему я забыла? — тихо спросила она. Тревога неприятным холодком пробежала по спине. — Как я могла забыть?! — повысила голос девушка. — О чём ты говоришь? — спокойно произнёс отец и слегка поправил очки на носу. От такого привычного жеста у Тани защипало в глазах. Она взяла себя в руки и как можно более твёрдо отчеканила: — Ты не мой отец. — Голос всё-таки дрогнул, и девушка помотала головой. — Папа мёртв уже пять лет, этого не может быть. — Почему же? — всё ещё недоумевая, поинтересовался человек, который выглядел таким родным. — Ты же не видела моих похорон. Я просто не смог вернуться из Англии. Обстоятельства... — Нам с мамой сообщили, что ты погиб! — снова сорвалась на крик Татьяна. — А даже если это и правда ты, почему ты не объявился раньше?! — Долго рассказывать, — неловко улыбнулся отец и сделал шаг к девушке, но та опять отшатнулась. — Но почему я не помню? — со слезами на глазах спросила Таня. Так отчаянно хотелось верить словам человека, который улыбался совсем как отец. — Почему я забыла, что видела тебя?! — На кого кричишь? — недовольно буркнули за спиной. Девушка обернулась и чуть не сбила с ног худого морщинистого старика. Тот гневно потряс своей тростью. — Ч-что? — Татьяна растерянно оглянулась по сторонам. В парке по-прежнему было безлюдно. Девушка сглотнула. — Я молчала. Старик смерил её неприветливым взглядом. Потом сплюнул, пробормотал что-то вроде «Окаянная!» и, шаркая, побрёл к выходу из парка. Таня недоуменно смотрела ему вслед. Крупная дождевая капля упала на лоб девушки, и она вздрогнула. Потом протянула руку, чтобы убрать влагу, и обнаружила следы слёз на своих щеках. «Почему я плакала?» — моргнула Татьяна. Она ещё раз обвела взглядом аллею, пустующие скамейки, тихо шелестящие деревья, но так никого и не обнаружила. Её не покидало чувство, что что-то не так, будто этому серому пейзажу чего-то — или кого-то — не хватает. И где-то на задворках сознания билось воспоминание, которое никак не удавалось ухватить... От чувства беспомощности в горле образовался неприятный комок. Тупой головной болью отдавались фальшивые аккорды, которых почему-то стало больше. Таня взглянула на часы: первый урок давно начался. Девушка безразлично пожала плечами и присела на ближайшую скамейку. На душе скребли кошки. Внезапно среди всех окружавших её звуков Татьяна различила такое долгожданное скрежетание. Прямо перед ней материализовалась знакомая синяя будка. Дверца распахнулась с тихим скрипом, и из ТАРДИС показалась физиономия Доктора. Он наспех оглянулся по сторонам и заметил вскочившую со скамейки девушку. В глазах мужчины отразилось громадное облегчение. — Таня! — воскликнул он, не дав ей сказать и слова. — Быстро в ТАРДИС, у нас очень мало времени. — Доктор скрылся в будке, и Татьяна поспешила за ним, удивляясь такому повороту событий. — Здравствуйте, Доктор, — произнесла она, закрывая за собой синюю дверцу. — К чему такая спешка? — Есть некоторые догадки, — коротко ответил мужчина, сосредоточенно изучая экран на приборной панели. — Которыми я пока делиться не намерен, прости, — продолжил он, заметив, что Таня уже открыла рот, чтобы задать вопрос. Девушка пожала плечами и огляделась. В ТАРДИС ничего не изменилось. Та же неземная атмосфера, те же забавные кругляшки на стенах, тот же Повелитель Времени, щёлкающий кнопками. Головная боль отступила, и Татьяна позволила себе улыбнуться. — Я скучала, — призналась она. — Боялась, что больше вас не увижу. — Я надеялся навестить тебя раньше, — ответил Доктор, запуская машину времени. — Но ТАРДИС отказывалась приземляться. — Отказывалась? — переспросила Таня. — Будка умеет думать? — Конечно, — с оскорблённым видом отозвался мужчина. — Вообще-то, она живая. — Живая? — недоверчиво приподняла бровь девушка. Плохое настроение сменялось любопытством. Доктор гордо кивнул. — Технология Повелителей Времени. Татьяна подошла ближе к приборной панели и несмело прикоснулась к ней под смеющимся взглядом мужчины. — Эм... Привет? — неуверенно протянула девушка. Свет в помещении мигнул дважды. От неожиданности Таня отдёрнула руку. Доктор подавил смешок. — Очешуеть, — вынесла вердикт девушка. — Итак, куда мы направляемся? — К композиторам. — Доктор посерьёзнел. — Надо предупредить их, пока не произошло непоправимое. От этих слов у Татьяны по спине пробежал неприятный холодок. — О чём вы? — спросила она, тревожно хмурясь. — Артефакт, — ответил мужчина. — Как он у них оказался? Как он вообще попал на Землю, причём в восемнадцатый век? — Тот, кто его похитил, хотел спрятать камень? — предположила девушка. Доктор кивнул. — Я подумал так же. По крайней мере, это самая правдоподобная на данный момент теория. Но ведь он не оставил бы артефакт без присмотра. — Повелитель Времени задумчиво постучал пальцами по приборной панели. — А даже если и оставил, то наверняка рано или поздно вернётся за камнем. Представляешь, что будет, когда он узнает, что мы отвезли его обратно на Керридуин? Таня неуверенно качнула головой. — Кроме того, — продолжал Доктор, — Моцарт и Березовский окажутся под ударом. Так что мы должны их предупредить и по возможности оградить от потенциальной опасности. — А что если... — задумчиво протянула Татьяна. — Что если мы переместимся немного... дальше, за полгода до тех событий, где мы были? Моцарт сказал, что именно тогда нашёл свою половину камня. Мы могли бы увидеть, откуда вообще взялся артефакт и кто его похитил. Девушке эта идея казалась отличной, но Доктор покачал головой. — У путешествий во времени есть свои правила, — сказал он. — События, в которых мы участвовали, — фиксированная точка. Если мы попытаемся что-то изменить, в худшем случае уничтожим парочку галактик. Время — восхитительная вещь, — с долей мечтательности произнёс Доктор. — Пока ты не ранишь его парадоксами. Таня задумчиво кивнула. — Кажется, я поняла, — ответила она. — В таком случае мы же можем посетить композиторов, скажем, на следующий день после бала? — Соображаешь, — одобрительно кивнул мужчина. Внезапно ТАРДИС сильно тряхнуло. Татьяна повалилась на пол, больно ударившись локтем. На приборной панели недобро замигали красные лампочки. Доктор, устоявший на ногах, метнулся к экрану. Потом он начал быстро щёлкать какими-то кнопочками и рычажками, напряжённо хмурясь. Таня поднялась с пола, потирая ушибленный локоть и тихо шипя сквозь зубы. — Что происходит? — спросила она, пытаясь перекричать шум аварийных систем. Тем временем Доктор пару раз ударил по панели управления невесть откуда взявшимся молотком. — ТАРДИС отказывается приземляться, — крикнул он в ответ. — Я пытаюсь заставить её переместить нас как можно ближе к тому дню. Татьяна крепко ухватилась за поручень, когда машину времени снова порядочно тряхнуло. — Ну же, старушка, — пробормотал Доктор, с силой дёргая какой-то рычаг. Девушка рассмеялась бы над таким обращением, но ситуация не располагала к веселью. Наконец раздался знакомый скрежещущий звук, и ТАРДИС остановилась. Таня перевела дыхание. — Надеюсь, нас не слишком далеко забросило, — высказался Доктор, откидывая со лба прядь волос. Он обернулся к девушке и улыбнулся. — Идём? Татьяна кивнула и вслед за мужчиной покинула синюю будку. Путешественники оказались в маленькой комнатке, большую часть которой занимала кровать под красным балдахином. Потолок и стены были украшены золотыми инкрустациями. Тяжёлые бархатные портьеры позволяли пробиться сквозь окно лишь нескольким лучам закатного солнца. На небольшом письменном столике покоились желтоватые нотные листы. — Это не похоже ни на Болонскую академию, ни на особняк синьоры с непроизносимым именем, — заметил Доктор. Затем он принялся рассматривать оставленные ноты. Между бровей мужчины залегла тревожная складка. — Слишком далеко, — с сожалением произнёс он и быстрым шагом направился к выходу из комнаты, но Таня преградила ему путь. — Что значит «далеко»? — нахмурилась она. — Объясните. — Мы в Вене, — вздохнул Доктор. — Сейчас начало декабря 1791-го года, судя по датам на нотных листах. Татьяна слегка отшатнулась. — Но это же... — слабым голосом произнесла она. Доктор мрачно кивнул. — Нет, — помотала головой девушка. — Нет, мы не могли опоздать настолько. — Она развернулась и сама нетвёрдой походкой двинулась из комнаты. — Он ещё жив, — бормотала Таня себе под нос. Доктор следовал за ней. За поворотом оказалась ещё одна спальня, немногим отличающаяся от предыдущей. В кресле у окна сидел светловолосый мужчина, задумчиво глядя вдаль и покачивая в руке бокал вина. Выглядел он изнеможённо: бледная кожа, покрасневшие глаза, в которых давно потух озорной блеск, обострившиеся скулы и едва уловимая дрожь в пальцах, которыми он мягко постукивал по подоконнику. Татьяна поражённо округлила глаза и прижала ладонь к губам. Доктор за её спиной успокоенно выдохнул, однако девушка не разделяла его облегчения: да, Моцарт ещё жив, но с ним явно не всё в порядке. — Вольфганг? — тихо позвала она. Мужчина у окна вздрогнул и повернул голову к путникам, и на секунду Тане показалось, что сейчас в его глазах зажжётся знакомый огонёк, а губы растянутся в шкодливой усмешке. Но Моцарт только тяжело вздохнул и устало прикрыл веки. — Теперь это вы, — констатировал он надтреснутым голосом и сделал большой глоток из бокала, вновь отвернувшись к окну. — Ты не удивлён, — заметил Доктор, приподняв бровь. Татьяна почувствовала, как в её горле образовался колючий ком. Было больно видеть, как жизнерадостный гениальный мальчишка превратился в этого сломленного человека. Вольфганг ничего не ответил, а лишь устало отмахнулся. Затем встал и, неуверенно пошатываясь, побрёл прочь из комнаты. Таня и Доктор даже не пытались его остановить, ошарашенные поведением этого нового Моцарта. Когда дверь захлопнулась, путешественники недоуменно переглянулись. Доктор уже собирался пойти за композитором, как тут послышался звон разбитого бокала, и Вольфганг снова появился на пороге спальни, рывком распахнув двери. — Так это и правда вы?! — воскликнул он, и несмелая улыбка тронула уголки его рта. — Конечно, мы, — выдавила из себя Татьяна и перевела дыхание. И тут Моцарт рассмеялся. Таня поёжилась: это не был беззаботный мальчишеский смех. Вольфганг хохотал надрывно, истерически, а по его щекам струились слёзы. Доктор участливо положил руку на плечо композитора, и тот, неожиданно развернувшись, резко обнял его, вцепившись, словно утопающий. Доктор осторожно похлопал его по спине. — Бог услышал мои молитвы, — всхлипывал Моцарт. — Если бы только вы появились раньше... — Вольфганг, — мягко позвал его Доктор, слегка отстранившись. — Расскажи нам, что произошло. Моцарт кивнул и быстро пересёк комнату, снова падая в кресло. Он жестом указал гостям на кровать. Татьяна присела рядом с Доктором, не отводя потерянного взгляда от человека, который две недели назад весело танцевал на балу... Нет, поправила она себя, не две недели — два десятка лет. Вольфганг прикрыл лицо ладонью и тихо вздохнул. — Скорее всего, я сошёл с ума, — наконец хрипло произнёс он. — На самом деле, моя жизнь была не так уж плоха: я продолжал писать музыку, встретил Конни, побывал во многих странах... — Конни? — переспросила Таня. — Констанцию, мою жену, — пояснил Моцарт, и на его лице проступило умиротворение. — Обязательно познакомлю вас, когда она с детьми вернётся с прогулки. — Композитор некоторое время молчал. — Наверное, всё пошло под откос с того момента, как умер Максим. — Из уст Вольфганга вырвался горький смешок. — Это случилось через шесть лет после тех событий, — неопределённо махнул рукой мужчина. — Сначала от него перестали приходить письма. А потом я получил послание от Эдды. Из её слов я понял, что Максим покончил с собой. После недолгого подавленного молчания Татьяна встрепенулась. — Эдда? — переспросила девушка. — Она-то здесь при чём? Моцарт усмехнулся, и на мгновение Таня узнала того задорного мальчишку, каким он был двадцать лет назад. — О, это весьма трогательная история, — сообщил Вольфганг, и в его голосе проскользнули прежние насмешливые нотки. — Когда Эдда лишилась рассудка, Массимо забрал её к себе. Он ещё некоторое время был в Италии, постоянно её опекал и ухаживал за ней. А потом вдруг заявил, что возвращается на родину вместе с ней. Позже я получил от него письмо, в котором он рассказывал, что женился на Эдде. «Нет на целом свете человека счастливее меня», — процитировал Моцарт и фыркнул. — Представляете? Взял в жёны эту куртизанку. Вот чем я хуже? — в притворной обиде нахмурился композитор. А потом снова горько хохотнул. — Но, насколько я понял из его последующих писем, всё у них сложилось хорошо. Эдда родила сына, к ней даже понемногу возвращался рассудок — по крайней мере, она стала гораздо уверенней в себе. Татьяна вполуха слушала Вольфганга. Ей становилось плохо от мысли, что они могли бы спасти Березовского от преждевременной смерти, приземлись ТАРДИС немного раньше. Доктор наверняка догадался о ходе её мыслей, поэтому осторожно приобнял за плечи. Таня не возражала. Моцарт тем временем продолжал свой рассказ: — Потом я познакомился с Антонио Сальери. — Татьяна вздрогнула при этих словах и прислушалась. — Сначала мне показалось, что он дико завидует моему таланту. А потом Конни открыла мне глаза на то, что я самовлюблённый идиот временами. И что теряю замечательного друга, пытаясь углядеть в нём врага. С тех пор наши отношения с Антонио наладились. Однажды я даже проболтался ему о музыке сфер. — Вольфганг помрачнел. — К слову, в ней появились на удивление негармоничные мотивы, ты не замечала? — поинтересовался он у Тани. Та медленно кивнула. — Максим тоже это слышал, но суть не в этом. Наши отношения с Антонио ухудшились без видимой на то причины. Я стал относиться к нему с недоверием и настороженностью. И меня постоянно преследовало чувство, что я что-то упускаю. У Татьяны по спине пробежали мурашки. Моцарт в точности описал её недавнее состояние. — Вы же помните, что у меня феноменальная память? — криво ухмыльнулся Вольфганг. — В конце концов мне удалось запомнить происходящее, ухватить ускользавшие воспоминания. — Композитор выдержал паузу. — Это был Антонио. Вернее, не совсем он. Это было как... бред, видение. Время от времени он просто появлялся рядом со мной, вставлял едкие комментарии, насмехался, иногда — злился. В этих видениях он был таким, каким показался мне при первой встрече. Он отчаянно завидовал мне. — Моцарт перевёл дыхание. — Поначалу я забывал о нём, как только видение исчезало. Но потом я стал запоминать эти несуществующие встречи, а после — лицом к лицу встречаться с настоящим Антонио. Вы не представляете, какая это пытка. — Вольфганг закрыл лицо руками. — Дошло до того, что однажды я публично обвинил его в попытке меня отравить. Что тогда началось... — Мужчина покачал головой. — Это сводит меня с ума. Каждый раз, когда я вижу Антонио, я понимаю, что это не он, что это — игра моего воображения или вовсе злая магия. — Моцарт хмыкнул. — Но не могу ничего с собой поделать и разговариваю с этим призраком, как с предавшим меня близким другом. Ни Таня, ни Доктор не решались вставить и слова в рассказ композитора. Девушка пыталась представить каково это — и с каждым словом Вольфганга она всё больше испытывала чувство дежавю. — Вчера я чуть не наложил на себя руки, — тихо признался Моцарт. Татьяна оцепенела и с силой вцепилась в пиджак Доктора. — Антонио своими речами убедил меня в том, что миру нужен не я, а лишь мой талант. Что я своей музыкой затмеваю таких композиторов, как он. Что всем будет лучше, если я уйду. Благо, Конни была рядом. Я в неоплатном долгу перед ней. И очень страшусь повторения вчерашнего дня. — Вольфганг ненадолго замолчал. — И тишина, — внезапно добавил он. — Эта гнетущая тишина, каждый раз после этих чёртовых видений. Мне кажется, будто я глохну. Но потом вновь появляется музыка сфер... и я стараюсь находить в себе силы жить дальше. Вольфганг уставился на свои руки, и Тане послышался тихий всхлип. Однако когда композитор снова поднял взгляд, его глаза оставались сухими. Они ещё минуту просидели в молчании. Доктор над чем-то напряжённо размышлял. А потом Татьяна одновременно с Моцартом вздрогнула и поморщилась. Доктор встрепенулся. — Что случилось? — Музыка, — одновременно ответили девушка и композитор. — Будто кто-то ударил сразу по всем клавишам пианино, — добавила Таня. — И кажется, я догадываюсь кто, — мрачно заключил Вольфганг.