Глава 11
Откровения
Я всегда знал,
Что выберу этот путь.
Но вчера и не думал,
Что то будет сегодня.
-Нарихира-
____ Канаме: Нервно грызя ногти, она посмела выглянуть в окно через жалюзи, наблюдая, как Лорд Орочимару и его спутники наконец открыли дверь в машину и отправились в сторону вокзала. Канаме продолжала убеждать себя, что она поступила правильно. Она лишь старалась оградить Саске-сама от неприятностей и козней этой шлюхи. Это не имело ничего общего с ревностью и осознанием того, что Саске-сама выбрал какую-то дешевку вместо нее. Разве она не делала все возможное, чтобы привлечь внимание? Разве она не намекала на то, что готова была оставить его одного или греть ночью кровать? И все же, ему оказалась по душе «робкая» новенькая девушка с панели. От подобных мыслей Канаме бросало в злость раз за разом. Она должна была сложить два плюс два и понять все в тот момент, когда, две недели назад, Ино вошла в гостиницу, ища работу. Конечно, тогда Канаме и не подозревала, что ее истинное имя Ино, а черный парик скрывал светлые волосы. Она взяла «Харуко» под крыло, готовая научить младшую всему, что сама умела. Посвящала в премудрости приема различного рода гостей, предупреждая о богатых и жадных, которые только и желали, что использовать ее тело. Как служанка, она должна была соблюдать дистанцию и смиренно принимать все неудобства. Они не были гейшами, но должны были вести себя подобно им. «Харуко» была нетерпеливая ученица, и Канаме даже не думала о двойных мотивах. Тихий голос и неспособность смотреть в глаза дольше, чем несколько секунд — она казалась девочкой, которой так легко воспользоваться. «Харуко» утверждала, что у нее не было ни родителей, ни братьев или сестер, и Канаме увидела в ней младшую сестренку. После же она предала, заставив страдать. Все это время Ино играла роль застенчивой и наивной «Харуки», которая уже принялась обхаживать красавца, завидного жениха Саске-сама. Словно она не знала, что Канаме сама имела планы на этого молодого человека. А ведь она поделилась тайной мечтой стать Учиха Канаме и делала все возможное, чтобы осуществить ее. И что с того, что она была старше Саске-сама на два года? Возраст не имел значения. А эта сука смеялась над ней все это время? «Мне не стоило посылать ее к Саске-сама, — с горечью корила себя Канаме. — Мне надо было идти самой. Быть может, все произошло бы иначе». А может и нет, кто знал? Дело в том, что мужчины вернулись довольно поздно, и Канаме слишком устала, чтобы подняться с футона. Поэтому она растрясла «Харуко», чтобы отправить на встречу. Она была уверена, что ничего страшного не случится, ведь Саске-сама едва ли даже смотрел в ее сторону. Скорее всего он отправил бы «Харуко» назад и сделал бы все самостоятельно. Канаме вновь уснула… но не надолго. Не понятно, что заставило ее проснуться в такую рань, но, устало подняв веки, она почувствовала, «что-то не так». Футон «Харуко» был пуст. Канаме была уверена, что девчонка уже должна была вернуться, и беглый взгляд на часы у стенки подтвердил ее сомнения. Где она запропастилась? Неужели заблудилась? «Харуко» часто плутала по несколько часов, а потом возвращалась с глуповатой улыбкой и признавалась: «Я заблудилась». Канаме всегда это раздражало, но и злиться долго она не могла, ведь «Харуко» была такой кроткой и невинной. Кроме того, Канаме была не в силах терпеть ее понурый вид. Но как «Харуко» собиралась оправдываться сегодня? Ворча себе под нос, Канаме вылезла из футона, надела тапочки и направилась на поиски своей недалекой спутницы. Она проверила ванную комнату, но та был пуста. Никого не было и на кухне. Территория была достаточно большой, и когда она шла по двору — мимо домика Саске-сама — то совершенно случайно бросила взгляд в сторону двери седзи… и наверное бы отвела глаза, если бы не заметила лишнюю тень гостьи внутри. Канаме застыла, уверенная в том, что увидела. Возможно, Саске-сама вернулся с женщиной? Но вряд ли это походило на него: Саске-сама дал им понять, что не интересуется подобным еще в первую встречу. Он не походил на мужчину, что привел бы первую попавшуюся женщину к себе в покои, к тому же, Саске-сама был слишком крутым, чтобы нанимать уличных шлюх. И все-таки… На цыпочках Канаме оказалась около тонкой двери. Она постаралась, чтобы никто не увидел и не услышал ее. Слившись с тенью, она стала невидимой для случайного прохожего. Когда она опустилась на колени рядом с дверью и слегка отодвинула ее в сторону — всего чуть-чуть — то получила прекрасный обзор (хоть и одним глазом) на происходящее. То, что увидела Канаме, повергло ее в шок. Она едва не закричала от разочарования и рвущейся наружу ярости! Блондинка устроилась меж разведенных коленей Саске-сама и… и… и… Гх. Одна мысль заставила ее прикрыть рот и на секунду отвернуться. Но даже это не помогло. Звуки, доносившиеся из комнаты, низкие стоны удовольствия (о как соблазнительно он выглядел с закрытыми глазами и запрокинутой головой, какой сильной была шея, каким точеным было тело, которому она поклонялась) и чвакающие всхлипы шалавы, заставили прикусить губу. Канаме понятия не имела, кто эта женщина, и готова была вновь закрыть дверь, но блондинка приподняла голову и отблеск фонаря озарил знакомые черты лица. … Харуко? Харуко? Но… но… как? Зачем?.. Как она?.. Минуточку… она… блондинка? Шок заставил Канаме остаться на месте. Она осмотрела комнату и заметила откинутый черный парик (больше похожий на дохлую крысу). Выходит, «Харуко» всегда носила парик. Медленно Канаме закрыла дверь, но не смогла пошевелиться. Слишком много сил уходило на то, чтобы переварить увиденное. Она врала. Врала. Врала мне. Лгунья. Лгунья. Лгунья. Большая отвратительная лгунья! Она должно быть знала о том, что Саске-сама приедет сюда, и хотела работать здесь лишь для того, чтобы добраться до него своими грязными лапами! Посеянная ревность укоренялась в сердце Канаме, заставляя кусать ногти до крови. На заднем фоне слышались звуки их плотских утех, и все ее тело: глаза, голова, живот — все горело от разрастающегося гнева. Она должна была отомстить несносной сучке! Но как? Рассказать Лорду Орочимару, что служанка была лгуньей? Но это не первый случай, когда женщина шла на хитрость и устраивалась работать в подобное место, чтобы найти расположения. Вряд ли это будет удачной мыслью. Канаме должна была сделать что-то еще, то, что запятнает репутацию Харуко. Чтобы Саске-сама возненавидел ее. Чтобы не хотел никогда видеть ее. Когда они начали разговаривать, Канаме с трудом удалось заглушить голос гордости, чтобы понять, о чем шла речь. Это было странным. Саске-сама продолжал называть ее «Эно», но Канаме полагала, что шлюха просто вновь соврала о своем имени. Блять, а было ли «Харуко» истинным именем? Она не могла верить ни единому слову, исходящему из уст этой дрянной девчонки. Тем не менее, ночь сюрпризов не закончилась. Когда показалось, что Эно-Харуко собиралась уйти (а Канаме уже хотела вернуться в свою комнату, чтобы не оказаться замеченной), разговор принял неожиданный оборот. Все стало еще хуже… или лучше. Как посмотреть. Для Канаме и лучшего быть не могло. Как Чеширский кот, вкусивший долгожданное молоко, Канаме усмехнулась от удовольствия и поблагодарила богов за милость. Все, что она должна была сделать, так это написать записку от имени «Эно-Харуко» и показать ее Саске-сама, как только тот проснется. После этого он вряд ли захочет увидеть девчонку. Канаме довольно хихикнула и на цыпочках отошла от двери, почти спустилась на тропинку во внутреннем дворике и уже побежала по ней… как что-то большое коснулось ее плеча, а потом развернуло в сторону. — Стоять, — скомандовал низкий глубокий голос, который застал ее врасплох. Это были Кимимаро-сама и сам Лорд Орочимару поодаль. Глаза распахнулись, и она упала на колени перед мужчинами. Что они делали здесь и сейчас? — Примите мое сожаление, Господа, — заикалась она. — Я не видела вас… — Не удивительно, если вспомнить, как ты спешила, — с отвращением фыркнул Лорд Орочимару. От такого тона холод прошелся по спине. Никогда прежде Орочимару не обращался к ней, предпочитая использовать Кимимаро в качестве своего рупора. Теперь же каждое слово фонило презрением, которое заставляло чувствовать себя никчемной дешевкой. — Что ты делала у гостевого домика? — последовал ледяной вопрос, заставивший от нервов кусать губу. Что ей ответить? Что она шпионила за Саске-сама? Никаких сомнений, что тогда ее ждут серьезные неприятности. Надо быстрей думать… — Это все девушка, с которой я работаю, Господа, — выпалила Канаме, кротко поднимая взгляд на ноги в сандалиях. — Я проснулась и увидела, что ее футон пуст. Заволновавшись, я отправилась искать ее и обнаружила, что она с Саске-сама. Думаю… я думаю… думаю она может быть шпионкой. Лишь потому, что Канаме не смотрела вверх, она не знала, какую реакцию оказали ее слова на мужчин. Особенно на старшего. Орочимару поджал губы, а потом уставился в сторону покоев Саске. В его глазах горело что-то среднее между яростью и разочарованием. — Хм-м, шпионка? — тихо прохрипел мужчина. — С чего ты так решила? — Я… я… услышала, как она планирует встретиться с Саске-сама завтра в храме Сайходзи… что-то связанное с организацией и шармом… я правда не поняла, Господа, но полагаю, что Саске-сама в беде, и я хотела предупредить вас… пока не стало слишком поздно. Сердце рвалось из груди. Канаме затаила дыхание и ждала приговора. Поверят ли они в историю? Долгое время оба мужчины молчали и изучали ее взглядом. — Кроме того, она утверждала, что ее зовут Харуко, когда похоже, что ее настоящее имя — Ино. И у нее парик! Ее настоящие волосы светлые, а не черные. Я знала, что что-то не так, когда она пришла сюда пару недель назад и заявила, что хочет работать и… — Достаточно, — оборвал Кимимаро и коротко переглянулся с Орочимару, который все еще смотрел на домик Саске. — А теперь уходи. Твоя внимательность будет вознаграждена по заслугам. — Бла… благодарю вас, Господа. Пошатнувшись, Канаме поднялась на ноги. Колени до сих пор дрожали, но она пятилась, отходя от мужчин, что направлялись к покоям Саске-самы. Что теперь будет? Заставят ли они признаться грязную шлюху в содеянном? Ответит ли Харуко-Ино за свою ложь? А если на нее тоже посыпятся обвинения? Не дожидаясь развязки, Канаме развернулась и побежала к своему домику. Она не могла заснуть всю оставшуюся ночь (ну… почти утро). Канаме накидывала на голову одеяло, но все равно лежала, широко раскрыв глаза, не в силах расслабиться. Взгляд был устремлен на дверь, на случай, если Харуко… Ино, черт побери! Ее зовут Ино! …вернется с раскаянием и сожалением в глазах. Канаме казалось, что она была готова. Она сможет контролировать себя, если Ино появится с таким выражением. Канаме сама была виновата, что послала Саске-сама дешевую шлюху. Он был достоин большего. Но даже когда первые лучи пробрались в комнату… Ино не пришла. Ее футон все еще был разобран, а личные вещи лежали на местах. Навязчивая мысль о том, что Канаме больше никогда не увидит Ино, не давала покоя. И все же, стоило убедиться, что Саске-сама больше никогда не захочет встретиться с ней. Дрожащими пальцами она выводила слова на бумаге, надеясь, что те звучат зловеще. Канаме никогда не видела почерка Ино, но надеялась, что Саске тоже его не знал. Осталось лишь предъявить ему послание. День тянулся так медленно, словно его обмазали патокой. Каждый звук заставлял ее вздрагивать. Канаме избегала домиков лорда Орочимару и Саске-сама, занимаясь всякой ерундой во внутреннем дворе и с волнением смотря на часы. К шести вечера она была на грани нервного срыва и вернулась к служебному кварталу. Вещей Ино не было. Ничего не осталось. Словно Ино никогда не бывала здесь. «Господи, что я натворила!» — разум кричал, но Канаме сделала глубокий вдох и попыталась убедить себя, что Ино не существовало. Ей просто привиделось. А позже она рассказала Саске-сама историю, и реакция была не той, на которую она рассчитывала. Чтобы не случилось прошлой ночью, Канаме уже опоздала. Ино успела оплести Саске-саму своей грязной паутиной. Все вокруг лишь пешки. «Жаль, что твоя дорогая Ино не вернется, — с горечью подумала Канаме. — Надеюсь, что прямо сейчас она горит в аду». Выдохнув, Канаме задернула шторы и укрылась одеялом, лениво размышляя о том, почему Лорд Орочимару прогуливался столь поздним вечером. Возможно поэтому его кожа столь бледная? Не удивительно, что он всегда носил длинные рукава и находился под крышей почти все время. И все же, Канаме была расстроена, что дела с Саске пошли не так, как она рассчитывала. Мало того, что он не поблагодарил ее за хорошо выполненную работу, так еще на его лице отразилось столько чувств, что нельзя было понять, что же он ощущает. Боль? Гнев? Смятение? Грусть? Канаме не знала, да уже было не важно. Вероятней всего, они никогда больше не встретятся. Очень жаль. Саске стал бы идеальным мужем… ____ … этой же ночью, провалившись в сон без сновидений, Ишикава Канаме даже не проснулась от быстрого аккуратного движения лезвия по шее. Она должна была быть благодарна хотя бы потому… что смерть была быстрой и безболезненной. ____ Орочимару и Кимимаро: Кимимаро слушал внимательно и, пробормотав что-то под нос, повесил трубку. Лишь после он повернулся к спутнику. — Дело сделано, — спокойно объявил он. — Прекрасно, — ответил Орочимару, с полным безразличием перелистывая книгу. Он был одет в золотистый шелковый кафтан. Волосы цвета вороного крыла обрамляли лицо и спадали на плечи. Орочимару почти что вздрогнул, когда Кимимаро скользнул обратно в его постель, а потом теплые руки обвились вокруг его талии. Господи, Кимимаро мог быть необычайно приставучим. Сначала это даже казалось забавным… — … нам обязательно надо было убивать ее? — внезапный вопрос напомнил о собственной жестокости. Но Орочимару это не волновало. — Я уже объяснял тебе, — тихо прорычал Орочимару. Поезд дернулся, и он едва не ударился затылком о спинку кровати. Дерьмо. Он ненавидел поездки. — Эта женщина знала слишком много. — … и Ино. — Если она до сих пор не мертва, то она сильней, чем я думал. Она так и не призналась, что работает на Данзо? Кимимаро помотал головой. — Следователи сообщили, что ничего не нашли. Никаких следов организации, на которую она работает… должно быть, они хорошо подготовлены. Орочимару фыркнул. — Данзо считает, что у него есть власть, но даже не думает, что я на шаг впереди. Послать шпионку в постель к Саске? Коварная морщинистая жаба. Кимимаро прикусил губу, смотря на холодное бесстрастное выражение лица любовника. Мурашки от садисткого удовольствия поползли по спине. Всякий раз, когда его Лорд был в таком настроении, их секс приносил куда больше боли. И все же, Кимимаро понимал, что ступал по опасному пути желаний Орочимару. Несмотря на то, что за последние годы узнал достаточно о садистких наклонностях любовника, Кимимаро старался полностью восполнить его потребности. Боль укоренялась в нем еще глубже, когда он видел, как Орочимару обращался с Саске. Все эти годы Кимимаро убеждал себя, что мальчишка лишь извращенное средство в достижении грандиозных целей. Но мальчик рос и становился мужественней, а чувства Орочимару вышли за рамки простого «использования». За все эти годы Лорд не говорил о своем отношении к нему, но Кимимаро было не важно. Он сказал достаточно для них обоих и готов был оставаться рядом до тех пор, пока его не выкинут. Исходясь от боли самокопания, Кимимаро застонал и прижался к худому жилистому телу хозяина, желая сорвать одежду и упиваться бледной холодной плотью. — Японии нужны сильные лидеры, — начал читать лекции Орочимару (как предсказуемо). От Кимимаро буквально фонило желанием секса, и разве можно было отказать? Отложив книгу в сторону, он протянул руку и с силой сжал подбородок мужчины. Длинные ногти впились в кожу. — Знаешь ли ты, почему страна находится в упадке, мой дорогой? Потому что слаб не народ, а его жалкие лидеры. Такие, как Шимура Данзо. Он считает, что может контролировать меня лишь потому, что дружил с Фугаку. Он так сильно заблуждается… Протяжный стон боли Кимимаро потонул в поцелуе. От ногтя останется след. И в этот момент Орочимару видел перед собой не серебряноволосого мужчину, а темновлосого наследника, который был столь чувствителен той ночью. Он наконец-то прикоснулся к Саске, смог зажечь огонь внутри него. Давно у Орочимару не было столь приятных ощущений. Конечно же, маленький ублюдок не был бесчувственным. Но он предал Орочимару. Девственность Саске — то, что он желал так сильно все эти годы — была украдена дрянной девчонкой. А то, что она лгала ему, лишь оправдывало приговор. Лишение жизни — не слишком большая потеря. Саске принадлежал ему, и никто не имел права касаться его… — Аа-а… Орочимару-сама… Господи… Я… я кончаю!.. Он бесстрастно смотрел на беспокойно выгибающегося мужчину под ним, скучающе наблюдал, как член продолжал погружаться в тугое отверстие, которое привык использовать последние годы. Орочимару представлял себе Саске, и после того, как он увидел его лицо, окрашенное желанием, это сделать было куда проще. Однажды он выкинет Кимимаро. Тот был прекрасным воином, но его спальня требовала перемен. Орочимару желал порвать мальчишку на сотню кусочков. Он докажет, что секс с сильным и мужественным партнером в десять… нет… в миллион раз лучше, чем с какой-то слабой барышней. Как она посмела! И с этой яростью он довел Кимимаро до оргазма, завершив все грубым укусом в плечо седовласого мужчины. Выступившая кровь была с наслаждением слизана. Скоро, Саске. Очень скоро. Превращение Саске в податливого раба — лишь первый шаг на пути к власти и захвату страны. Это было его целью. ___ Саске: — Добро пожаловать, Саске-сама! — Не похоже, что ты слишком-то рад моему возвращению, — тихо пробормотал Саске, поднимаясь по ступенькам во внутренний дворик, где, как и всегда, верный слуга ждал его, склонившись на колени и улыбаясь. Нельзя сказать, что часть его не радовалась теплому приему, но другая часть была слишком удручена поездкой. Каждую минуту в пути Саске обдумывал записку Ино и пытался осмыслить, что скрывало каждое слово. Он действительно не мог понять, зачем ей нужно было проходить через все это, «утешать» его, если она собиралась убить. Бессмыслица. Вокруг нее не было ауры зла, хоть глаза и были ослаблены каплями, да и он не пытался заглянуть к ней в сердце. Ее эмоции похоже были настоящими, и если она бы и хотела убить его… это шутка. (как больно). … Как можно доверять кому-то? Боги наказали его за грехи. Ведь он так легко поддался искушению… он заслужил это. Разве Верховные жрецы не предупреждали его? Неужели в Священном писании не говорилось о расплате? — Ванна готова? — устало спросил он, снимая с себя одежду. Саске не мог дождаться, когда вновь вернется к удобному кимоно или форме. Всего три дня «на западный» манер, а он едва не сошел с ума. Саске скидывал вещи так, что Хаку пришлось собирать их по всем покоям. — Да, мой Господин, — ответил слуга, поднимая ремень, а потом джинсы… и носки… оба. В такой суматохе Хаку не замечал изменений в своем хозяине. И все же, когда он поднял взгляд, то заметил что-то новое в языке тела и его манерах. Совсем немного, но что-то в его поведении… нет… возможно походке… излишняя уверенность, которой не было раньше. Интересно, это «внешний мир» повлиял таким образом? Во всяком случае, Хаку надеялся, что хозяин отлично провел время. Сам же он провел неплохие выходные. Хаку мягко улыбнулся, вспомнив свои разговоры с новым приятелем — Узумаки Наруто. Он понимал, что пошел против правил, заводя знакомство с грешником, приговоренным к Гудану, но что-то было в светловолосом юноше с голубыми глазами такое, что хотелось говорить-говорить-говорить и никогда не останавливаться. Встреться они в другое время и в другом месте (а лучше — жизни), Хаку был уверен, что они бы стали лучшими друзьями. Хотя у Узумаки Наруто был язык без костей, и ему стоило бы помыть рот с мылом. Хаку хихикнул, вспомнив сальную шуточку, которой Наруто поделился с ним чуть раньше, и тут же прикрыл рот. Он настолько углубился в воспоминания об их разговорах, что не заметил озадаченного взгляда Господина. Саске повязал маленькое полотенце вокруг бедер после принятия быстрого душа и направился к онсену. Смех Хаку заставил его обернуться. — Чего смешного? Выглядишь излишне веселым. Стоявший на коленях у входа в онсен Хаку поднял голову. Лицо было ярко-бордовым, словно вид голых ягодиц Саске смутил его в высшей степени. Опустив взгляд, он откашлялся, не желая выдавать истинного настроя. — Несколько взволнован предстоящим Новым годом, что будет в субботу. Кажется, что еще вчера мы отмечали этот год, не так ли, Саске-сама? Саске уклончиво фыркнул и с блаженным вздохом погрузился в воду. От удовольствия его веки опустились. Боль и усталость от путешествия вот-вот готовы были раствориться. Но не все было так гладко. Не получалось игнорировать тот факт, что всего через три недели — благодаря этому ублюдку и Данзо — свершится ритуал Гудан. Интересно, как отреагирует Хаку на эту новость. Его слуга был не самым большим поклонником подобной традиции. — … будут ли в этом году танцоры Энка? — продолжал бормотать Хаку. Казалось, он забыл о вопросе Саске. — В том году они были прекрасны. Я рассказал о них Наруто-куну, но он заверил, что в Осаке видел танцоров куда лучше. Жаль, что он не сможет… Саске, которому казалось, что он уснул (а под бормотание Хаку это лишь дело времени), тут же вскочил. Он снял полотенце с глаз и уставился на своего слугу. Игра воображения или Хаку действительно упомянул… Узумаки Наруто? Хотя нет, он назвал его Наруто-кун? Словно они были друзьями. — Хаку? — Хм… то есть, да, мой Господин? — Чем ты занимался, пока я был в отъезде? Кровь прилила к шее и поднималась выше. Хаку опустил взгляд под ноги. — Хаку… — голос Саске стал жестче. — Чем ты занимался, пока меня не было? — Ходил в столовую, мой Господин… и… и по окрестностям… — слабо закочил он. О господи! Что он сказал? Неужели настолько заговорился о празднике, о его подготовке, что не смог уследить за речью? Неужели что-то могло расстроить Саске-сама? Если так, то… что же? — Столовая… — Да, мой Господин… — И окрестности… -…да, мой Господин… Саске сделал глубокий вдох и попытался еще раз. — И кого интересного ты встретил во время прогулки по территории и столовой, Хаку? От заданного вопроса даже у самого Саске сердце забилось, как сумасшедшее, а под водой сжались кулаки. Если Хаку действительно разговаривал с этим грешником… — Встретил достаточно много интересных людей… — Хватит увиливать от ответа! — раздраженного гаркнул Саске. — Ты встречал или нет грешника по имени Узумаки Наруто? Хаку словно еще ниже поклонился. Он не понимал, отчего Саске-сама так расстроен. Почти так же реагировал Наруто-кун, когда он говорил с ним о Господине. Было ясно, что они невзлюбили друг друга, и рассказ о том, что он общался с блондином, лишь усугубил бы ситуацию. — Я приму любое наказание, мой Господин, — вместо ответа произнес Хаку. Лоб касался холодного камня. — Простите меня за оплошность, Саске-сама, я лишь хотел… быть приветливым… — С кем? С этим грешником? Убийцей? Ты хоть понимаешь, что наделал? — Мне очень жаль, мой Господин. Саске стиснул зубы. — Надеюсь, ты причащался после того, как тратил время на болтовню с ним. Или тебе нравится торчать среди грешников? Хаку поднял виноватый взгляд. — Обещаю вам, мой Господин, что это никогда не повторится. Обещаю. Саске фыркнул и вновь закрыл глаза. Какая-то его часть наслаждалась от наказания Хаку. Почему он так злился от того, что его слуга разговаривал с грешником? Быть может Саске лишь завидовал тому, что Узумаки Наруто мог говорить с Хаку без неприкрытой ненависти. Хмм-м. Зависть. Он усмехнулся. Чушь какая. Какая ему разница, о чем исполосованный грешник решил поболтать со слугой? Кроме… — О чем вы говорили? — требовательно спросил Саске, прежде чем смог осознать это. С одной стороны, любопытство сгубило даже кошку, с другой — незнание назойливой мухой не давало покоя. — Говорили?.. — в смятении переспросил Хаку. — С грешником. Узумаки Наруто, — спокойно добавил Саске, а потом вновь накрыл влажным полотенцем лицо, словно ему было плевать. — Он должно быть рассказал тебе о чем-то важном. — О… ну… — на мгновение Хаку замялся, а потом понял, что надо отвечать. Все-таки вопрос задал Господин. — Он сказал, что не собирается целовать вашу задницу вне зависимости от того, что вы решите сделать… как-то так. А… еще то, что вы лицемерный хрен. Эффект был молниеносным. Даже если попытаться, то нельзя было задеть Саске сильнее. Учиха чувствовал, как жар поднялся от кончиков пальцев ног до корней волос, и вода вот-вот должна была пойти паром. Он буквально кипел от злости. Влажное полотенце сползло с лица, открывая миру горящий взгляд (по крайней мере Хаку видел его ярко-алым). Господин действительно выглядел достаточно рассерженным, чтобы убить на месте. Возможно, не стоило упоминать о «лицемерном хрене»? — Он так и сказал? — обманчиво-спокойный тон. «Я влип… меж двух огней», — подумал Хаку. А потом вновь опустил глаза и кивнул. — Да, мой Господин. — Ясно, — понадобилась еще минута, чтобы расслабиться, но кулаки все еще были плотно сжаты. Саске был близок к тому, чтобы вылететь отсюда и отменить приказ о даровании «свободы» Узумаки Наруто. Неблагодарный кретин! Он знал, что выпускать его было ошибкой! — Хаку? — Да, мой Господин? — Позови-ка офицера Сарутоби. Хочу видеть его немедленно. Хаку напрягся. Он медленно поднял глаза, понимая, что его хозяин снова был «в том самом» настроении. — Саске-сама, — позвал он тихо. — Что еще? — … Вы собираетесь наказать Наруто-куна? То есть… я виноват в том, что передал эти слова, так что это я должен быть наказан. Прошу вас! Пожалуйста! — он снова уперся лбом в каменный пол. — Прошу вас, пожалейте его. Он достаточно наказан, зная, что каждый новый день приближает его к смерти, мой Господин!.. «И смерть ближе, чем он думает», — холодно подумал Саске. Он вышел из онсена и остановился прямо около павшего на пол слуги. Пальцы сжались вокруг его лодыжек. Что за?.. — Отпусти меня, Хаку. — Прошу вас, не совершайте ту же ошибку, что вы совершили с Забузой-саном, — срываясь на крик, молил юноша. Этот тон надрывал сердце Саске, равно как и воспоминание об ошибке. — Накажите меня вместо него, Саске-сама. Пожалуйста… Саске тяжело выдохнул и наконец устало ответил: — Ты можешь просто отпустить меня и позвать Асуму. Я обещаю подумать над твоей просьбой. Этого хватит? — … Да… — последовал тихий несчастный ответ. — А пока держись подальше от столовой и групп грешников, Хаку, — через плечо бросил Саске. — Бог знает, какие сказки они могут наплести. Хаку поморщился, а потом поднялся на ноги и «сбежал», чтобы как можно скорей отыскать Асуму. То, что его язык развязался больше положенного, было не слишком-то хорошо. Если Саске узнает о том, что Наруто-куну известно о его ночных кошмарах и целях… то Хаку не сможет увидеть нового рассвета. К тому моменту, когда Асума неспешно вошел в кабинет, Саске сидел в шелковом черном кимоно за низким столиком, где лежали раскрытые свитки. И все еще вел себя как «лицемерный хрен». И почему бы Наруто не поцеловать его задницу? Откровенно говоря, Саске даже представил себе данную картину. Хватило доли секунды. Нет… Узумаки Наруто не будет целовать его задницу. Он будет вылизывать его сапоги, даже если каким-то чудом окажется выжившим на Гудане. Мысли о подобном сценарии заставили мурашки спуститься по спине. Шанс, чтобы доказать не только свою состоятельность, но и удовлетворить кровавый голод Данзо, Орочимару и их политических приятелей. Кроме того, это была возможность показать Узумаки Наруто, что его жизнь не ценней жизни плодовой мушки. Я покажу тебе, каким хреном я могу быть. — Ты либо приговорил кого-то еще к Гудану, либо действительно рад видеть меня, — прозвучало приветствие, которое заставило Саске оторваться от свитка, который он все равно не читал. Асума был одет так же, как и он, только сверху было накинуто теплое темно-синее юката. Он сел напротив и выпустил облако сизого дыма. — Теперь трубка? — отмахнувшись от дыма, заметил Саске. Он кашлянул. Сладковатая вонь. — Новейшая мода, мальчик мой, — бесстыдно Асума выпустил еще один клуб дыма. Куда больше взволновало то, с какой силой Саске ударил по столу. А потом на нем появился маленький талисман, что он дал Саске перед путешествием с Орочимару. У мальчишки было такое суровое выражение лица, что Асума понял. — Значит, ты все узнал, — тихо проговорил он. — Не совсем, — оборвал Саске, — мне надо… — Не сейчас, — Асума слабо мотнул головой. Он достал ручку из внутреннего кармана и потянулся к бумаге. Озадаченно Саске смотрел, как Асума царапал стержнем по бумаге, ожидая, пока он закончит. «Давай поговорим у меня. — говорилось в записке. — Сейчас я уйду от тебя. Встретимся через полчаса-час после моего ухода». Саске открыл было рот, чтобы спросить «почему», но вовремя встретился с темным взглядом Асумы и лишь кивнул в знак согласия. Сердце учащенно забилось. Он совершенно забыл о кипящей злости от оскорбления. Куда больше волновала истина, что могла бы объяснить поступок Ино. Пока они решили поговорить о других насущных вопросах, например, о переносе Гудана на следующую неделю предстоящего месяца. — Да уж, — криво заключил Асума. — Дерьмо… почему? — Данзо и Орочимару посчитали это прекрасным способом убедить политиков, что проведение Гудана необходимо, — тихо пояснил Саске, умалчивая о банальном объяснении Орочимару, что это лишь шанс показать свои боевые навыки. — Смертельные бои, да? Похоже, будет мясорубка, — вздохнул Асума и покачал головой. Он посмотрел на часы, а потом кивнул. — Ладно, юный господин. Пора закругляться. Есть дела, которые требуют своего завершения. — Хорошо. Доброй ночи, — тихо ответил Саске и тоже посмотрел на часы. Асума кивнул, а потом подмигнул и, извинившись, покинул кабинет. Через открытую дверь тут же ворвался холод, напомнивший о том, как разнится погода здесь и в Киото. Снег подтаял из-за тепла вчерашним днем, но было все еще достаточно прохладно, чтобы ощущать дыхание зимы в Бьяку-Синкё. Он слишком любил север. Изо всех сил стараясь усидеть на месте, Саске старался выдержать время и закочить с документами. Завтра ночью должна была поступить еще одна партия грешников, последняя в этом году. Если считать их, то за этот год Бьяку-Синкё принял почти пятьсот грешников. Новый рекорд. Около трети закончили свое пребывание на Гудане, совершившимся летом, другая треть была отпущена за незначительность преступлений, и оставшиеся отбывали наказание на работах. Как и раньше, большинство работ заключалось в добывании ресурсов, которые обеспечивали строительство и расширение комплекса. К концу следующего года Орочимару рассчитывал открыть новый «центр обучения», чтобы просветлять умы тех юношей, что желали стать офицерской элитой. Плевать. Спустя сорок пять минут он наконец закончил с делами и, накинув на плечи теплый плащ, покинул дом, шагнув в кромешную тьму. Натянув на голову капюшон, Саске шел, не желая быть узнанным кем-либо. Он редко появлялся в этой части, ведь когда-то в этих домах жили обычные семьи. Узкие улочки некогда были наполнены женщинами и детьми, кругом кипела жизнь, а теперь… разве что пара-тройка офицеров сидели снаружи и тихо перешептывались. Ничего не осталось от прежнего города. Здесь не чувствовалось «радости жизни», только серость и удручение. Саске чертовски устал, и сон одолевал его. Только он должен был узнать правду от Асумы, даже если это означало не спать до самого утра. Дом Асумы найти оказалось несложно. Тот расположился на верхнем этаже, на первом же жил другой офицер, что к счастью находился в командировке. Это спасло Саске от бессмысленной беседы. Стукнув в дверь, он очутился в по-спартанскому уютной квартирке, где в гостинной его ждал мужчина с бутылкой сакэ и двумя чарками на низком столике. — Это чтобы отпраздновать твое вступление в клуб больших мальчиков, — игриво подмигивая, объявил Асума. — Я встретился с Кимимаро по пути домой, и он рассказал мне такую новость! Хех, а я ведь уже было начал подозревать неладное с тобой. Ну, поздравляю! Саске, который снимал обувь и разматывал шарф, почувствовал, как жар охватил его. И дело не в электрическом обогревателе в углу комнаты. — Заткнись, — пробормотал Саске. — Не могу поверить, что этот кретин треплет об этом на каждом углу. Неужели нет ничего святого? — Зато теперь мне не придется искать тебе подружку. А то я уж подумал, что ты мог быть… ну, понимаешь, да?.. — он кивнул головой так, что Саске понял. — Я не такой, — сухо оборвал Саске, хотя тут же пришедший в голову блондинистый образ (не женского пола), вылизывающий обувь, заставил слегка заволноваться. Что, черт возьми, с ним не так? Неужели он становился извращенцем с садистскими наклонностями. Можно было поблагодарить Кимимаро за то, что он не рассказал о другом постыдном случае во время поездки. — Так вот… — Саске сел напротив Асумы и мотнул головой в сторону маленькой чарки, что поставили перед ним. Он не любил алкоголь. — Во-первых, почему мы не говорим у меня дома? — Прослушка, — легко ответил Асума, налив себе полную чарку. Одним глотком он осушил ее и смачно рыгнул, встретив ошеломленный взгляд. — Да-да. Ты не ослышался. Мы полагаем, что Орочимару прослушивает почти все разговоры, чтобы быть в курсе того, что происходит и… замышляется. Пальцы впились в кимоно. Саске пытался переварить эту информацию. Неужели именно поэтому… стоило ему открыть рот, как Орочимару уже знал все наперед. Как… как глуп он был все это время? Даже Данзо заподозрил неладное и обыскал его на званом ужине. Как долго его прослушивали? — Не надо так расстраиваться, — с улыбкой произнес Асума. — По крайней мере, до сих пор не было оснований заподозрить реальное. — … Он мог слышать все, что происходило в моей комнате в Киото, — сквозь зубы выдавил Саске. Ему казалось, что он оцепенел. — Мог слышать, что сказала Ино и тогда… тогда… — Так та девушка, с которой ты спал, была Ино? — коротким кивком Саске подтвердил догадку. Асума тихо крякнул. — Хм. Думаешь, он успел бы так быстро среагировать, м? — Он подложил жучок в мой долбанный костюм! Тот, что Кимимаро купил мне. Жучок был в нем! — зарычал Саске. Он ударил кулаком по татами. — Все это время… не могу поверить. — Отстой, понимаю, но теперь… продолжай вести себя так, словно ничего не знаешь. Я попытаюсь сделать наводки на Ино, чтобы узнать, где она сейчас. Хотя, если ты прав и Орочимару узнал о ее причастности к Акацки… — Асума прикусил губу и опустил взгляд. Выражения лица было достаточно, чтобы Саске понял, какова вероятность того, что девушка жива. Учиха застонал и прикрыл лицо руками. Еще недавно казалось, что все шло по плану. Почему жизнь так сильно издевалась над ним? — Кто… что такое Акацки? — хрипло спросил Саске. — Что они хотят от меня? Почему ты не рассказал, что принадлежишь к ним? Что за секрет? — Очень жаль, Саске, но и я правда не желал рассказывать об этом, если не будет крайней необходимости. Возможно, если бы ты встретился с кем-то еще, то тебе рассказали бы больше, чем могу рассказать я, — мягко сказал Асума. — Я могу организовать встречу, потому что уверен, у тебя будет много вопросов, на которые я не в силах дать ответ. Саске ничего не ответил. Выражение его лица было столь пустым, что Асума тихо откашлялся и продолжил: — Акацки — тайная организация, созданная с единственной целью… помочь восстановить моральный облик и порядок, а также вернуть Бьяку-Синкё. Можно сказать, это добровольцы. Молодые юноши и девушки, полные решимости искоренить зло, способное уничтожить нашу страну. Саске резко поднял голову. Глаза с опаской и осторожностью сузились. — О чем, черт возьми, ты говоришь? Асума вздохнул и потянул дымок из трубки, а потом вновь заговорил. — Как тебе уже известно, после восстания, большинство Учиха были уничтожены или изгнаны из Бьяку-Синкё. Те же трудоспособные мужчины, что не были захвачены, были вынуждены стать офицерами Орочимару и были раскиданы по всей стране. Но даже там их отравляет страх преследования. Ты может не заметил, но повстанческие настроения до сих пор витают в воздухе, и кто-то желает уничтожить твой клан, стереть его со страниц истории, Саске. Стереть… мой… клан?.. — Это… этого не может быть, — выпалил Саске прежде, чем смог сдержаться. Необъяснимый холод пронзил до костей. — Ведь я все еще здесь, не так ли? И кроме меня есть еще пятнадцать… — Да, но надолго ли? — сухо прервал Асума. Он постучал по трубке, добавил туда табака. — Понятия не имею, какие цели в отношении тебя преследует Орочимару, но меня не покидает ощущение, что как только в тебе исчезнет необходимость… то ты не будешь здесь. Не считай меня мнительным, но похоже, дела обстоят именно так. Саске уже качал головой, не желая верить услышанному. Это не могло быть правдой. Это… не имеет смысла! — Так… так кто был ответственен за восстание? — уже произнося вопрос, Саске понимал, что знал ответ. — Некоторые говорят, что-то был Шимура Данзо… другие утверждают, что Орочимару, — ответил Асума, пожав плечам. Его взгляд был прикован к бледному молодому человеку перед ним. Саске, казалось, вот-вот потеряет сознание. — Опять же, никто не может утверждать со стопроцентной вероятностью, но… таковы слухи. Орочимару, Данзо и твой отец были одной командой. Можно сказать… я не знаю подробностей, но считается, что это была своего рода борьба за власть. — Ты пытаешься сказать, — низкий рык прервал речь. — Пытаешься доказать мне, что Орочимару инсценировал смерть моей семьи, чтобы убедиться, что может… — Не верь одним словам. Я говорю догадками. Лучше тебе поговорить с кем-то, кто знает больше… и поверь мне, — быстро добавил Асума, смотря на темнеющий взгляд мальчишки. В них плескался алый огонь. Черт, да Саске просто был на грани срыва ярости. — А теперь, прежде чем идти и совершать какую-нибудь глупость, — продолжил Асума и наклонился вперед: — Тебе надо сделать вид, что ничего не случилось. Понимаешь? Ты с самого начала невзлюбил Орочимару, ведь так? По крайней мере, я лишь открыл глаза на то, что ты чувствовал все эти годы. — Да… его лицемерие, — холодно выдавил Саске. — Его нежелание посвящать меня в тайны… — Я понимаю, что ты зол, но у тебя за спиной будут стоять Акацки, которые сделают все возможное, чтобы защитить тебя. Насколько нам известно, Данзо желает твоей смерти. Он видит в тебе угрозу, если ты однажды решишь занять его место, а учитывая, что он имеет власть над Бакуфу, то они рано или поздно добрались бы до тебя. Как ни странно, но Орочимару защищал тебя от подобной участи, держа тебя здесь… Говорю же, все очень сложно. — О, я кра-айне благодарен за это, — саркастически протянул Саске. — А я что? Мной играются, словно мячиком, который хотят использовать? — Шшш! Потише. Понимаю, что это не совсем то, что ты хотел услышать, но черт возьми, еще вчера Учиха были достаточно влиятельными. Говоря о них и Сенджу… трудно поспорить, кто был истинным монстром, — себе под нос добавил Асума. И все же улыбнувшись, поднял чарку и понимающе подмигнул. — Может все-таки выпьешь? Похоже, тебе это нужно. «Пошло все на хуй», — четыре слова, что громко раздались в голове. И все же, он поднял чарку и вылил в себя сакэ, не переводя дыхания. В любой другой день он бы провел целую лекцию по поводу того, почему избегал алкоголя, но в нынешнем положении… правила идут к черту! Горло обжигало, глаза слезились, но на сердце было не легче. — Они оба желают моей смерти, — наконец тихо проговорил Саске. Отчаянье положило на него свои тяжелые руки. — Поэтому они поменяли правила Гудана. Они полагают, что последний грешник должен быть достаточно сильным и изворотливым, чтобы я не смог пережить сражение. Безвыходность положения накатывала с новой силой. Асума видел, как громкий, полный горечи смех смешался со слезами, и алкоголь тут был ни при чем. — Хех, если я умру, — растягивая слова, Саске бездумно потянулся за еще одной порцией сакэ, — то завещаю тебе это проклятое место. Ура, Асума! Бьяку-Синкё требует мягкого кулака или… неважно как… — Ну спасибо тебе, — криво усмехнулся Асума. Он видел, что разговаривать с Саске сейчас было бесполезно. Горючая вода подрагивала в чарке, пока юношу душили слезы. Асума протянул руку, чтобы коснуться влажной щеки. — Держись, малыш, — тихо прошептал он. — Знаю, это больно, но твое время придет. Мы обещаем. ___ Наруто: Завтра будет новогодняя ночь. Начало его личного конца. После Нового года можно отсчитывать месяцы и дни до смерти. И хотя ему хотелось, чтобы все закончилось как можно скорей (ведь перед ним стояло еще два ведра грязных чаш из-под якисоба), другая часть утверждала, что даже такая жизнь лучше. К счастью, за эту ночь не выпало ни грамма снега, так что утром не надо было размахивать лопатой. Было бы не плохо, если бы это был настоящий выходной… хотя бы потому, что «на работу» вышли новые грешники. Но ему лишь уменьшили объем работы, переложив часть на новеньких. В принципе, Наруто не возражал. Теперь он мог отсиживаться на складе, наблюдая за людьми, бегущими в прачечную, или оставаться у себя в каморке, чтобы читать «чтиво» Шикамару. Помимо фантастических рассказов, там были статьи и фотографии горяченьких цыпочек месяца или кумиров молодежи, которые, по мнению Наруто, больше походили на политических кандидатов. И все же, он не жаловался. Было похоже на то время, когда он только попал на эту свалку, но принимая во внимание всеобщую радость перед предстоящим праздником, Наруто чувствовал себя еще более подавленным. Они смогут провести время со своими подружками и женами. Даже Шикамару едва сдерживался от встречи со своей девушкой. Им даже выделили один или два дома под гостей. Хотя гадские офицеры быстро сообразили, что могли заработать на сдаче комнат на час. Взять хотя бы одного грешника по имени Курама. Он хвастался — и все, кто имел уши, были в курсе, что ему удалось оплатить три часа с двумя подружками, при этом ни одна не знала о наличии другой. Несмотря на то, что Курама почти «искупил» свою вину, казалось, его заключение не изменило его. Многие грешники делились планами на день и рассказывали, что собирались сделать со своими подружками. Наруто едва удалось скрыться от бесконечной болтовни и глотнуть свежего воздуха… и очистить разум. На улицах кипела жизнь, все готовились к празднику. Наруто замотался тонким шарфом (чтобы скрыть себя насколько это возможно), и никто не остановил его или не обратил внимания. Поэтому ему удалось легко пересечь мнимую границу, за которой нежелательно было появляться грешникам. — Вау… Выдохнув под нос, Наруто смотрел на многочисленные кадомацу — три бамбуковых стержня, олицетворявших небо, человека и землю, обернутые соломенными веревками — стоящие у входов в дома. Он остановился, впечатленный зрелищем — крыльцо было украшено синими и зелеными цветами. Наруто с трудом проглотил ком воспоминаний о том, какими были празднования предыдущих новых годов. У него не было семьи, поэтому он не получал подарков или открыток от близких. Лишь однажды Сакура подарила ему очаровательный самодельный брелок. И тогда он делал все, чтобы насладиться праздником. Наруто никогда не пропускал Кохаку Ута Гассен по телевизору и покупал лучший моти, что мог себе позволить. … Следующего года не будет… Вздохнув, Наруто пнул камень, наблюдая, как тот покатился и упал в канаву. Он пнул следующий и продолжал так до тех пор, пока не попал в резную статую какого-то бога, что не смог распознать. Оперевшись о низкую статую, Наруто оглянулся и понял, что забрел в район додзё… опять. Только в отличие от прошлого раза, когда место было наполнено офицерами (и детьми), умудренными жрецами, сейчас тут было до жути тихо. Словно в ожидании чего-то… или кого-то. Иди… иди к нам… подойди ближе… давай… Узумаки Наруто… Он заморгал, понимая, что пустые здания не могли говорить с ним. Даже смешно, но он все равно поднимался по каменным ступеням вверх. Сердце колотилось, сбивалось с ритма. Наруто облизнул сухие губы. Он не должен здесь находиться. Он здесь чужой. Нечестивый грешник, которому закрыт вход в священные места. Блять, да ему даже запретили участвовать в праздновании Нового года. Запреты. Запреты. Запреты. Всюду, куда бы он не ступил, его встречали запреты. Он не нужен этому миру. «Да и пошли бы они на хуй», — подумал Наруто, снял тапочки и ногами коснулся прохладного деревянного пола, отполированного за десятки лет тренировок сотнями бойцов. Если присмотреться, то можно было заметить темные пятна. Должно быть, то была кровь, пролитая во время особо сложных спаррингов. Интерьер впечатлял. Тут было достаточно много места для боев и обучения, высокие потолки с планками, напоминавшие храм, и подиум с тремя низкими столами и подушками рядом. Деревянные стены были украшены духовными свитками и фотографиями почтенных мастеров, напоминаниями ученикам и офицерам о том, где они находились. Быть элитным офицером… уважать… смотреть с благоговением… никогда не использовать. Наруто заметил большой стенд в дальнем углу комнаты, где хранилось несколько деревянных синаев. Он понимал, что не имел права заходить сюда, но желание требовало попытки… ведь его и так ждал бесславный конец. Наруто никогда прежде не держал меч, если не считать тех смешных попыток с катаной офицера Досу. Он потер нос и покраснел от воспоминаний. Быстро осмотревшись, Наруто убедился, что никого не было рядом. Дурацкое состояние. — Всего разок, — прошептал он под нос, обращаясь к пустому помещению. Сделал глубокий вдох и выбрал себе синай, что оказался не таким тяжелым, как думалось. Наруто обвил пальцы вокруг рукояти… отлично легли, вроде бы… а потом… качнулся в неуклюжей стойке, почти повалившись на пол. — Блять, — с удивлением выдохнул Наруто. — А это не так просто, как кажется. Он попробовал еще раз, пытаясь повторить трюки, что видел в любимых кино. И все же, каждый раз чувствовал себя глупо. Наруто не понимал, виной ли была одежда, которую он носил, или же то, что он не чувствовал синай в руках… ну… своим продолжением… «Потому что ты рожден для пушки, Наруто, — послышался голос Кодзимы, шептавший в голове. Наруто вздрогнул и попытался заглушить его. — Твои руки… всегда предназначались для…» — Эй! Ебучее дерьмо! Наруто развернулся от громкого окрика офицера, вылупившись, словно олень перед летящим автомобилем. Он мог бы бежать, но ноги не слушались. Ладони словно срослись с рукоятью синая. Наруто судорожно пытался придумать хоть какой-то предлог оказаться здесь, пока разгневанный мужчина шел к нему. — Какого хрена ты здесь забыл? — спросил офицер. И когда Наруто уже было решил огреть того по голове и сбежать с места преступления, на горизонте появился еще один офицер, решивший пойти на шум. «Блять! Блять! Блять! А вот этого я не планировал, — кричал разум Наруто. — Прости, чувак, но мне пора бежать!» Качнувшись, Наруто с силой ударил офицера по плечу, а потом бросил синай и в панике побежал. Все было бы отлично, если бы он не поскользнулся и не упал ничком с глухим звуком. Блядство! — Ах ты ублюдок! — заревел один из офицеров, и Наруто почувствовал, как его схватили за руки и принялись связывать какой-то веревкой. Он попытался вырваться, но двое мужчин (включая того, которого он ударил) прижали его коленями к холодному полу. Взгляд уперся в исцарапанный сотнями ног пол. Наруто напрягся для удара или двух, понимая, что скорей всего его отправят обратно в тюрьму за глупую ошибку, но низкий голос заставил всех остановиться. — Что здесь происходит? Офицеры все еще держали его, и Наруто чувствовал, что руки вот-вот вывернут, стоит ему шевельнуться. Но ему удалось выгнуть шею, чтобы посмотреть на вошедшего. Стоило догадаться. — Доброе утро, Саске-сама, — отсалютировали они. — Мы нашли этого грешника, тренирующегося в священном додзё. — Эй! — вскрикнул Наруто, когда на него надели наручники. — В этом нет никакой необходи… — Молчать в присутствии первого капитана! — резко одернули его. — Будешь знать свое место, ты!.. — Отпустите его. А? Даже офицеры были поражены этим заявлением. Тот, кого я ударил, был ошеломлен больше всех. — Господин, он… он напал на меня и не может!.. — Я приказал вам отпустить его, офицер Кензо, — последовала резкая команда, полная нетерпимости. — Я не хочу повторять. С огромным нежеланием офицеры ослабили хватку, и смерть отступила, позволяя светловолосому юноше, шатаясь, подняться на ноги. Пришлось пошевелить руками, чтобы позволить крови вновь поступить в запястья. Лишь после этого Наруто покосился в сторону своего «спасителя», который направлялся в сторону стенда с синаями. Что он задумал? С изумлением Наруто наблюдал за Саске — тот выглядел весьма хреново (а разве так не бывало каждое утро?), за тем, как он выбрал себе синай, а потом обернулся к Узумаки. Саске и правда словно побывал в аду. Темные круги под глазами, словно он не спал ночью, поджатые губы, которые обещали уничтожение любому вставшему на пути человеку. Но Наруто было без разницы. Вспоминая, как Саске относился к нему, он чувствовал злость. Что с того, что его семью убили, разве это повод кормить того змеиного ублюдка? Саске все еще был самодовольным хуем. Ничего не изменится. — Подними свой меч, — приказал Саске, кивнув в сторону синая, валявшегося на полу. Наруто поднял бровь. — … Зачем? — Ты хочешь драться, не так ли? — холодно усмехнулся Саске. — Так что подними свой чертов меч и покажи, почему ты посмел осквернить это священное место своим присутствием! От оскорбления Наруто стиснул зубы. Это настоящий талант: открывать рот и извергать кучи дерьма. Да даже если Саске скажет «привет», Наруто был уверен, что это будет похоже на вонь из общественного туалета. За спиной тихо посмеивались офицеры. Обстановка накалялась. С низким рыком Наруто наклонился, чтобы подобрать синай, но Саске с силой наступил ему на запястье, заставляя шикнуть от боли. Так нечестно. Ты. Ты, сучий потрох! Наруто поднял голову и встретился с пустыми провалами глаз, изучавшими его. Он бы испугался, если бы не был так зол. Он понятия не имел, о чем думал Саске, но будь он проклят, если позволит ублюдку одолеть его. — Почему ты существуешь? — последовал внезапный тихий вопрос, ударивший по Наруто своей нелогичностью. «Почему я существую? Почему я существую? Я скажу тебе, для чего я встаю каждый ебанный день, ты — напыщенный хуй!» — Чтобы превратить твою жизнь в ад, — прорычал он и со скоростью, что оценил Саске, скинул с руки ногу капитана (почти заставляя того упасть ничком), а потом поднял синай и лишь после встал на слабые ноги. — Тогда вперед, — торжественно произнес Саске, только внутри не было и тени радости. Наруто понятия не имел, как обращаться с мечом — даже с деревянным муляжом — но Господи, он желал сделать все возможное, чтобы стереть с лица Учихи это самодовольное выражение. Наруто видел, как Саске отступил на шаг, прикрыл веки, а затем медленно открыл глаза, чтобы встать в стойку, выглядящую превосходно… … Наруто понял, что этот мир готовил ему тысячелетие боли.