Глава 14
Гудан. Часть 1
Пусть утро наступит. В свой черёд и день потемнеет. Я всё это знаю. Тем больше мне ненавистен Первый проблеск зари! — Фудзивара Митинобу -
____ Торжественно восходило солнце над пиками гор. Слабое золото посыпало пелену тумана, спустившегося с небес. Город пробуждался. Жители повторяли заученные алгоритмы долгого дня. Дети, слишком малые, чтобы принять участие, оставались с теми, кто слишком устал от ритуалов. В воздухе висело напряжение, ожидание. Люди кутались в теплые одежды, запирали двери и брели в место, где давалось воздаяние через «милосердие» смерти. Соседи, друзья и простые незнакомцы кивали друг другу в молчаливом приветствии, стекаясь в единую живую тропу. Многие не могли смотреть в глаза, даже когда губы произносили пустые слоги. Стыдно признаваться, что ими приветствуются жестокие наказания грешников. Обычно это чувство приходит с воплем отчаяния заключенного или от воздуха, разрезанного священной катаной. Они очищали свою совесть, уверяя ее, что то были заблудшие души, наконец получившие искупление. Никто не обращал внимание на двух мужчин, облаченных в невзрачные темные одежды с капюшонами, поэтому они легко смешались с толпой. Вдоль обочин выстроились контролеры: для того, чтобы поддержать порядок и предотвратить нарушение спокойствия и возможность драк. Двое склонили головы, проходя мимо каждого смотрящего, делая вид, что поглощены мыслями. Стоило пересечь мост, как тяжелый звук священных барабанов и гонгов разнесся эхом по долине, отражаясь от стен Бьяку-Синкё. Один из мужчин сжал кулаки, пряча их в широких рукавах одежды. Его компаньон обеспокоено взглянул на того, понимая, что утешения сейчас были бы лишними. Внимательные темные глаза изучили пейзаж, запоминая детали. Все должно пройти без сучка и задоринки, чтобы их бессонные ночи были не напрасны. Он кивнул (почти незаметно) в знак признательности тем, кто тоже смешался с толпой, начиненной смотрящими и офицерами. Чем ближе — тем хуже. Младший из них двоих замер у порога. Хотя люди толпились, нетерпеливо роясь, он почти встал столбом, забыв как ходить. Еще один шаг, и он окажется там, куда не ступал четырнадцать лет. И пускай тут немногое изменилось, теперь… Я вернулся домой. … Тут все так же красиво, как и всегда. Ностальгия — а так же приступ тошноты — заставили запнуться, но сильные знакомые руки успели поддержать. Взгляд странный, изучающий, и ему пришлось собрать в кулак все свое хладнокровие. Он пришел сюда лишь по одной причине и с единственной целью. Если все пройдет так, как планировалось… то это станет первым шагом к восстановлению того, что было потеряно много лет назад. Сейчас они не могли позволить себе проиграть. ___ Торжественно восходило солнце над пиками гор. Слабое золото посыпало пелену тумана, спустившегося с небес. Кимимаро наблюдал за Орочимару, который сидел неподвижно, словно священная статуя, что была перед ним. Глаза закрыты, ноги скрещены по-турецки, а руки уперлись в колени в медитативном положении. Алебастровая кожа светилась от золотистой тени Будды, длинные черные волосы сливались с шелком костюма. Кофта распахнулась, показывая наготу. И хотя это было не лучшим временем, чтобы любоваться телом хозяина и любовника, Кимимаро знал, что слаб и легко мог поддаться искушению. И все же, боль от «наказаний» прошлой ночи все еще сводила его. Неподчинение Саске накалило гнев и разочарование лорда до предела, и Кимимаро оказался подушкой для битья. Запястья, лодыжки и шея покрылись синяками от удавок, а кожа до сих пор горела от ударов плетью. Там были раны. А ведь он умолял, просил о пощаде. Сдерживая слезы, он страдал от унижения, о котором никогда бы не стал никому рассказывать, маскируя досаду под подчинение, делая все, чтобы удовлетворить своего ненасытного и дикого любовника. В конце он был «брошен» на пол, с ссадинами и кровоподтеками, липкий от спермы, принадлежащей не только Орочимару, но и двоим его гостям, которые были приглашены наблюдать и присоединиться к отвратительному акту. (снова сломлен) Кимимаро вздохнул и присел перед подиумом, терпеливо ожидая, когда его хозяин покончит с ритуалом, чтобы сопроводить его к внутреннему святилищу, где он омоется перед торжеством. Гости, в том числе и Лорд Данзо, уже прибыли в столовую для завтрака, а потом будут сопровождены к местам проведения действа. Кимимаро мог слышать какофонию возбужденных разговоров гостей и посетителей, превратившуюся в монотонный гул среди священных стен. Он закрыл глаза и сосредоточился на глухом ритме ритуальных барабанов и гонга. Знакомое волнение и адреналин наполняли его. Еще бы, зрелище на этом Гудане обещало быть фееричным. Несколько раз Кимимаро приходилось исполнять роль палача, отбирая жизни у тех, кто был не достоин ходить по земле. И все же, новый формат ритуала обещал быть интригующим. Это могло стать днем, когда палач и жертва встретятся на арене. Кимимаро облизнул губы, предвкушая момент, когда Саске встретится с грешником, что окажется сильней. Он даже ставил на одного по имени Хидан. Кимимаро был знаком с последователями Джашина и их отвратительным культом. Они, как правило, имели нечеловеческий болевой порог и, казалось, что были бессмертны. Временами было почти невозможно одолеть их «обычными» способами: обезглавливание было единственным эффективным методом. Кимимаро почти не сомневался, что тот станет победителем Королевской битвы и лицом к лицу встретится с Саске, а там, если все пойдет по плану… тогда… «Будет немного грустно смотреть, как ты умираешь, Саске… но ты хорошо послужишь целям лорда Орочимару. Ты больше не понадобишься ему. Мне казалось, что мы связаны, я готов был стать тебе старшим братом, но ты отдалялся от меня… от нас. Действительно жаль. У тебя такой большой потенциал…» — Кимимаро, — неожиданный низкий рык застал врасплох молодого мужчину. Орочимару все еще был на месте, но пронзительные зеленые глаза впивались в него. — Мой лорд? — склонив голову, наконец переспросил Кимимаро. — Все подготовлено? — Как вы и просили. Пауза. — Данзо? — Завтракает с остальными. — Он ничего не говорил тебе? Кимимаро мотнул головой. — Ничего особенного, лорд. Хотя с нетерпением посматривал на часы. — Еще бы. Что еще можно ждать от этого старого дурака? «Просто выполни свою часть сделки…» Слабая улыбка коснулась обескровленных губ. Язык скользнул вдоль них. Орочимару прикрыл глаза и сквозь дрожащие ресницы смотрел на лучи солнца, пробивающиеся через окно. — Прекрасный день, — наконец прошептал он скорее себе, чем своему спутнику. — Просто великолепный, чтобы умереть. ___ Торжественно восходило солнце над пиками гор. Слабое золото посыпало пелену тумана, спустившегося с небес. Сон так и не пришел, поэтому Саске поднялся задолго до восхода солнца. Если Хаку и был удивлен тем, что его хозяин был уже одет и делал небольшие подношения на семейный алтарь, то ничего не сказал, вернувшись к исполнению привычных обязанностей. Внешне слуга был примером спокойствия и (возможно) безразличия. И все же, иглы, смоченные ядом и спрятанные в рукавах его кимоно, весили наверное тонну. Стараясь как ни в чем не бывало прислуживать своему Господину, Хаку боялся сделать неверный шаг и обронить ключ к победе Наруто-куна. Но сегодняшним утром его хозяин был… другим. Саске был словно не от мира сего. И все же, на его лице не было и тени страха, не было злости на мир или вселенскую несправедливость. Странное спокойствие и целеустремленность, аура, от которой Хаку хотелось держаться как можно дальше. Саске вежливо поблагодарил слугу за завтрак, а потом принялся медленно разжевывать и неторопливо делать глотки. Бесшумно опустившись на колени в привычном месте, Хаку терпеливо ждал, когда закончится молчаливая трапеза. «Вы ведь не станете убивать Наруто-куна, да?» Кулаки сжались на коленях, нижняя губа треснула от напряжения. «Прошу… Саске-сама… скажите, что не будете убивать Наруто-куна, если он окажется в финале?» Это было бы слишком жестоко. Слишком страшно представлять, что после такой кровавой битвы это случится. У Саске-сама будет священный меч Рику-сама. Саске-сама будет одет в церемониальные одежды: белое камисимо с семейным моном Учиха на спине и черно-фиолетовые хакама. А у них будет план. Им не были известны все тонкости новых правил Гудана, но… если последнего выжившего… «Только это все равно пустая трата времени. Все наши планы были безнадежными с самого начала. Мне так жаль, Наруто-кун. Так жаль, так…» — Хаку. Несчастный взгляд сначала коснулся рук, а потом молодого Господина, и на секунду слуга почувствовал, как что-то кольнуло в груди прямо в сердце. Он видел красивый властный профиль перед собой. Разве бывает, чтобы человек рождался совершенным? Почему волосы хозяина сейчас спадали именно так? Быть может виной слишком длинные ресницы? Темные как бездна глаза? Резкие скулы? Чуть полноватые губы? Угловатая челюсть? Жилистая шея? Или фарфоровая кожа, которая словно никогда не притягивала солнце, независимо от того, сколько времени он проводил на улице? Или сильные руки с длинными пальцами? Поджарое тело, что чувствовал Хаку во время массажа? Нет… ничего из этого. Ничто в юном Господине не привлекало его. Он любил своего хозяина. И это чувство было платоническим. Вне физического проявления. Оно слилось с верностью и преданностью. Хаку знал Саске так, как никто не сможет. Те стороны, что молчаливо страдали все это время, те стороны, что были слишком горды, чтобы поделиться опасениями и тайными переживаниями. «Просто… позаботься о нем. Думаю, он будет нуждаться в тебе…» Хаку печально улыбнулся. «Наруто-кун… Ты смог увидеть то, что я упускал все эти годы». — Мой Господин? — позвал Хаку тихо, когда понял, что Саске не собирался разговаривать. Его хозяин едва ли съел половину завтрака, но, учитывая ситуацию, нельзя его винить. Вряд ли организм желал работать, зная, что спустя пару часов ты возможно… Нет! Нет! Нет! Этого не случится! — Прекрасное утро, не так ли? Что? Хаку удивленно моргнул от внезапного утверждения (или вопроса), а потом взглянул через отодвинутые седзе на внутренний сад, склоны гор на горизонте. Саске-сама был прав. Туман наконец-то рассеивался, оставляя жемчужины росы на листьях деревьев и цветов, создавая иллюзию ночного дождя. Пахло свежестью. Священные барабаны и гонг отбивали ритм, но даже они не нарушали царящего спокойствия. Утро было бы потрясающим, если бы… они не знали, что будет дальше. — Да, — наконец-то прошептал Хаку. — Чудесное утро, мой Господин. Саске согласно хмыкнул в ответ и поднялся на ноги. Он жестом приказал Хаку принести ритуальный меч, что привело слугу в легкий трепет. Было что-то магическое в тяжелом клинке, что-то заставляющее проступить холодный пот. Хаку передал древний меч своему господину, послушно присел рядом, наблюдая как Саске прикрепил его к формальному оби с помощью ремня и заколок. Сегодня ему не понадобятся его привычная катана и вакидзаси. Меча Рику-сама будет более чем достаточно для совершения ритуала. С мечом Саске вновь был в безопасности и сделал глубокий вдох. Хаку уже был готов убрать поднос, как почувствовал сильную руку, коснувшуюся волос. Щеки вспыхнули, прилило тепло, а потом темные глаза впились нечитаемым взглядом. — Спасибо. Картинка перед глазами тут же поплыла. Хаку прикусил губу, чтобы вернуть себя в чувство. Конечно, Саске-сама и раньше благодарил его, но сейчас это было настолько искренне и сердечно, как никогда. Виной ли тому тембр голоса? Или же непроницаемость глаз? Или улыбка, что опасалась появиться на его лице, прежде чем тишину нарушили. Обернувшись, они заметили четырех офицеров, ожидающих их. Те должны были довести до места… не то чтобы Хаку и Саске не была известна дорога, скорей то была дань традциям. Последний раз потеребив затылок своего слуги, Саске развернулся, чтобы подойти к мужчинам, и готов был уже уйти, но обернулся на внезапный оклик. То был Хаку — кто же еще? — чьи слезы стекали по щекам. Он открыл было рот, но слова застряли в горле. Саске понимал, что офицеры озадачены происходящим, потому поспешил нарушить молчание. — Что случилось, Хаку? Хаку сжал пальцами полы кимоно и сделал глубокий вдох, прежде чем наклониться почти до самой земли. — Обещаю сдержать свое обещание, Наруто-кун! — быстро затараторил Хаку. — Не важно, что случится… Я обещаю… Обещаю, что буду заботиться о вас до последнего вздоха! Устремившись взглядом в пол, Хаку не видел, что отразилось на лице хозяина. Да и если бы и смог, то различил бы неопределенность и смятение. Все равно уже поздно что-то предпринимать. Когда Хаку смог наконец поднять голову, то все, что заметил, так это легкое покачивание растений и деревьев в саду. Тихие шаги становились глуше. Саске… сама… Внезапно изменился ритм барабанов. Оставалось так мало времени, чтобы успеть на арену. Хаку вновь поспешил вернуться в дом, чтобы закончить с работой. В голове роились сотни мыслей, многие из которых касались счастливого конца. Не важно, как утопична эта идея. ____ Торжественно восходило солнце над пиками гор. Слабое золото посыпало пелену тумана, спустившегося с небес. Это была уже третья сигарета, а облегчение так и не наступало. Не было теплей ни снаружи, ни на сердце. Под глазами залегли темные круги, а сам он ощущал себя дерьмом первого сорта. Хотя большую часть ночи пришлось провести с Асумой — они смотрели на тлеющие угли и через силу заставляли себя улыбаться от неуместных шуток — то, что должно было произойти сегодня, стало настоящей болью в заднице. А еще Асума признался — брат Саске все еще был жив. И еще, что у этих «Акацуки» был чертовски рискованный план. Если же все пойдет по плану, то, несмотря на жертвы, риск будет оправдан. «Глупо, — сердито думал Шикамару. — Все это чертовски глупо». Он смотрел мутнеющим взглядом на остальных грешников. Они выглядели несчастными. Им выпала незавидная доля убирать с поля боя выбывших участников и отмывать арену после кровавой бани. Они шли по туннелю, через который приговоренных должны были вывести навстречу трибунам. В ушах звенели барабаны и гонги, а оглушительный рев толпы лишь обострял головную боль. Шикамару зажмурился и прижал пальцы к виску. Это был всего-то второй Гудан, свидетелем которого он должен был стать. И сумасшествие сегодняшнего дня зашкаливало. Не понятно, почему люди наслаждались созерцанием смерти? «Сделай все возможное, Наруто, — думал Шикамару, сквозь ресницы смотря на каменистые своды. — Я знаю, что ты сможешь, упрямый козел. Не хочу быть тем, кто будет вытаскивать твой труп с арены. Не думаю, что смогу коснуться его». Он с Асумой сделал все, что возможно за такое короткое время. Теперь дело за Наруто, сможет ли он применить полученные навыки не только против них, но и в борьбе за жизнь. Иногда бои выигрывались мозгами, а не клинками, зажатыми в руках. Шикамару посмотрел на арену, и снова зрители оглушительно заревели. Они кричали, словно безумцы: «Орочимару-сама! Орочимару-сама! Орочимару-сама!» Стало ясно, что руководитель всего действа уже появился, а значит ужасающее шоу должно было вот-вот начаться. Нара — также как и остальные грешники, толпившиеся здесь — выпрямился. Он подобрался поближе к выходу, откуда была видна арена. Естественно, балконы были зарезервированы за особо важными персонами и быстро наполнялись высокочтимыми лицами. Лорд Орочимару был великолепен в черных одеяниях с вышитыми золотыми змеями. Не менее элегантная трость была зажата в правой руке. Он поднял руку, и толпа зашлась беснованием и лестью к человеку, которого они, казалось, боготворили. А Орочимару купался в их любви и обожании. Его голос, усиленный микрофонами, донесся до каждого уголка пятнадцатитысячной переполненной арены. — Дорогие мои, — с размахом начал он. — Сегодня мы собрались здесь… Шикамару забыл сказать, что Кимимаро, одетый почти так же, стоял как всегда позади. Сакон и Укон тоже смотрели в оба, хотя в тени крыши были почти незаметны. Среди почетных гостей Шикамару смог разглядеть господина Данзо, который сидел с выражением полного безразличия к происходящему. Остальные, казалось, были весьма вовлечены в процесс и охотно болтали друг с другом, попивая дорогие напитки или пережевывая куски мяса. К каждому был приставлен охранник или слуга, создавая суматоху в персональных ложах. «Выглядит несколько неподобающе…» Почувствовав легкое покалывание внизу шеи, Шикамару обернулся, видя Асуму, говорящего с другими офицерами его ранга. Нара легко приподнял руку в приветствии, тот лишь коротко кивнул. Асума замахал левой рукой у лица, словно отмахивался от мухи, но это был сигнал — обратить внимание на пять часов. И они действительно были там — два могущественных потомка клана Учиха — сидели на небольшом расстоянии друг от друга, но достаточно близко к выходу. Не было ничего, что могло бы привлечь внимание. Шикамару бы точно ничего не заподозрил, если бы Асума не указал на них. А еще тот говорил, что их будет больше, но в этот момент пришел запыхавшийся Хаку, и Шикамару отвлекся на него. — Ты опоздал, — сухо заметил Шикамару, и юноша покраснел, уступив дорогу другому. — Прошу прощения, — последовал запыхавшийся ответ. Хаку вытянул шею, чтобы заглянуть на арену… а потом снова обернулся к туннелю. — Хотя, как раз вовремя. Шикамару кивнул, а потом почувствовал, как в желудке закрутило. Послышались голоса стражников, подгоняющих грешников, чтобы они быстрей передвигали ногами и шли вперед к смерти. Он закрыл глаза и помолился. Сейчас или никогда. Теперь меч судьбы в руках Узумаки Наруто. _____ Наруто: Они могли хотя бы дать нам поесть. Не об этом я должен думать в подобный день, но им действительно было тяжело дать хотя бы воды? Рис и напиток, принесенные Капитаном Задницей, были закончены еще вчера вечером, а сегодня желудок выдавал странные звуки. Оставалось надеяться, что вчерашняя еда не была отравлена. Это было несправедливо и не на руку тем, кто не мог работать на голодный желудок. Да я уже чувствовал себя чуть живым! — Пошевеливайся! — зарычал стражник, пока я едва шевелил ногами, а затем был закинут в комнату, где нас, судя по всему, готовили к Гудану. Тут, под землей, и так было чертовски холодно, но стражники заставили снять даже набедренные повязки. Грешники бормотали и ворчали себе под нос. Я вздрогнул, оказавшись в костюме Адама, не удосуживаясь даже прикрыть «драгоценности». Подув в ладони, попытался согреть себя. Заметив «размеры» остальных, я даже немного воодушевился. Большинство были старше меня, и я старался мысленно отметить тех, кто был ближе всего к смерти, чтобы использовать иглы на них. Тут был какой-то старик — ну, не то чтобы старик — он постоянно бормотал и плакал о своих «Ая-тян» и «Сейсуке-чан», говорил, что их будет не хватать. Полагаю, это были его дети. Наверное, его стоило уколоть первым… а потом ему дадут противоядие и он сбежит. Следующим был бы парень, который выглядел словно прибитый. Челюсть провисала, а серые глаза были мутными и расфокусированными. У него было достаточно милое лицо… словно он не обидел бы и мухи. Понятия не имею, в каком преступлении его подозревали, но уверен, что после четырех месяцев под землей… ни единая похабная мысль не коснется его разума. Ага. Ему бы я тоже хотел дать еще один шанс. Рассматривая остальных, я поймал себя на мысли, что готов был помочь каждому чертовому человеку, не понимая насколько это реально. Для начала, я даже понятия не имел, сколько Хаку собирался дать мне игл, а во-вторых, им не рассказывал Асума о том, что есть иной выбор, кроме как сражаться друг с другом до смерти. А я не мог рисковать, рассказывая о секретном оружии. Мне стоило показать как минимум хороший бой, чтобы придать реальности происходящему. Отбросим секретное оружие. У меня было еще одно преимущество: большинство грешников были такими истощенными и уставшими, что даже от мысли вывести их на бой становилось смешно. Они были слишком долго заперты под землей, поэтому удивительно, если свежий воздух не убьет их на месте. Кожа выглядела настолько тонкой, что я мог видеть ребра, как свои пальцы. Видимо, сражение будет среди ходячих трупов. От одной мысли становилось тошно… по крайней мере ровно до тех пор, пока я не встретил темный взгляд парня с седыми зачесанными назад волосами. Странно, что не заметил прежде. Тот смотрел на окружающих так, словно забрел в лавку сладостей и не мог сделать выбор. Его надменное выражение «я-лучше-всех-вас» напомнило мне о Саске. Глубокая рана на левом плече выглядела свежей и весьма противной. Когда он получил ее? Разве то стражники? Может, пытался бежать? И все же, парень не выглядел так, словно испытывал боль или неудобства. Напротив, его движения были быстры и резки, да и то, как надменно он смотрел на меня, лишь подчеркивало его дерзость. Этот парень опасен. Определенно, я не собирался тратить на него иглу и сделал бы все возможное, чтобы не попадаться ему на пути. Он может оказаться большой проблемой. — Шаг вперед! — раздался громогласный рев, и мы как зачарованные повиновались. Едва мы сделали шаг, как тут же закричали и завизжали от ледяной воды, выплеснутой на нас. Блядский холод пронзил до костей, и у меня тряслись колени. От неожиданности перехватило дыхание, и я попытался вспомнить, как наполнить легкие кислородом. Мы кашляли и матерились, похожие на мокрых собак, и когда подумали, что пытка закончилась, нас облили снова. Садисты не переставали повторять «Гудан» с каждым вздохом. Сукины дети. К счастью, все повторилось лишь трижды, и, прежде чем началась куча-мала (некоторые из нас упали в обморок), нас вывели из комнаты очищения в другую, где облачили в однообразные юката, подобно тем, в которых мы прибыли сюда. Вместо исподнего на нас вновь надели те же долбанные набедренные повязки, в которых мы провели ночь, избавляя зрителей от созерцания наших членов и яиц, мелькающих из-под полы. Как мило с их стороны. Я же успел возненавидеть эти долбанные тряпочки. В довершении нам не разрешили надеть ни сандалей, ни носков и связали за спиной руки грубыми веревками, словно мы были недостаточно унижены. Путы впивались в кожу, вызывая приступы тошноты. — Все обезоружены? — раздался голос офицера, обращенный к десятку стражников. Черт. Можно подумать, что мы собирались сбежать или устроить бунт. — Выгоняйте их! Выгоняйте. Я бы даже посмеялся над иронией ситуации, но был слишком занят тем, что вспоминал все, чему меня научили Асума и Шикамару. Кажется, все было бесполезно. Не похоже, что нам позволят выбрать себе оружие. Неужели они полагали, что мы обойдемся своими кулаками? Нет, было время, когда было достаточно одного кулака с кастетом. Но многие были вряд ли сильны настолько, чтобы причинить реальный вред кому-то из нас. Разве что господин Самодовольный. Он стоял впереди всех, и если остальные смиренно опускали головы, то тот смотрел свысока, будто ждал момента славы, а не смерти. Даже некоторые стражники были удивлены (и озлоблены) его отношением. В любом случае, мысли о его самодовольном выражении и поведении улетучились, когда послышалась тупая пульсация барабанов, ритм и оглушительные аплодисменты. Не было сомнений, что… ебаный бог. Там миллионы человек! В животе взбунтовались бабочки. Я с трудом сглотнул, почувствовав холодный пот на лбу. Ритм ускорялся в приближении нашей гибели. Барабаны звучали громче, голоса ликовали. Я пытался выдержать дыхание и думать о хорошем… и чем ближе мы подходили, тем тревожней становилось на душе. Я был настолько напряжен… настолько сосредоточен на том, что предстояло, что не мог видеть знакомые лица друзей, пока едва не стало поздно. К счастью, нас окрикнул офицер, приказав остановиться. Тогда Хаку вышел и веществом, похожим на нефть, принялся мазать наши лбы. Я затаил дыхание, когда он приблизился. Слишком рискованно. Чертовски опасно. Вокруг нас дофига офицеров! Они заметят, как мне передадут иглы. Они поймают нас. Они узнают, и тогда не только я окажусь в беде, но и Хаку может попасть в неприятности. Кто знает, что они сделают с ним после того, как меня выведут? Я уже было собирался закачать головой, чтобы отказаться, чтобы он выкинул из головы даже мысль!.. Но Шикамару сделал то, что отвлекло остальных. Он взорвался громким проклятьем и присел на землю, чтобы найти причину своих страданий. Этого времени было более чем достаточно, чтобы Хаку одним плавным движением, растирая масло по лбу, сунул маленький мешочек меж пол юката. Я сжал ее. Легкая улыбка коснулась губ Хаку, а после он подошел к другому грешнику, и я почувствовал, что вновь могу дышать, но прежде благодарно кивнул Шикамару, пока тот получал по шапке за то, что испугался простого паука. — … Пришло время для того, чтобы очистить землю от зла, которым они очернили мир!.. Змеиный чувак был сегодня в ударе, не так ли? Его голос раздавался в каждом уголке арены. Даже если никто не поймет сказанного, толпа будет реветь «да!», словно получала деньги за свое безумство. Отсюда не было видно поле боя, но что-то подсказывало, что оно должно быть впечатляющим. — А теперь… представим вам тех, на чьем месте вы никогда не должны оказаться. Вывести грешников! Как сказал-то, а? Ну, время покажет, кто кого. Я выпрямился и расправил плечи. Черт, если этот Самодовольный мог смотреть на всех свысока, то почему я не могу выпятить грудь? Какой смысл убиваться? Какой смысл, если мир уже разложил карты и ждал лишь появления прекрасного меня? Да, может я и совершил что-то ужасное, но любой из этих ревущих ублюдков поступил бы так же, как я. Мне нечего стыдиться. Я бы убил Кодзиму еще раз, если бы он угрожал тому, кого я люблю. Крики и свист возобновились, стоило лишь ступить на арену. Пока одни плевались в нас, другие топали ногами в унисон барабанов, скандируя: «Гудан! Гудан! Гудан!». Я почувствовал что-то твердое, кинутое и попавшее в голову, но проигнорировал, чтобы как можно точней оценить обстановку. Арена была невообразимо большая. Вспомните бейсбольный стадион, только без разметки. Каждое сраное кресло было занято, и я вновь сощурился от того, что в нас кинули что-то. В центре поля было кое-что… странное. С одной стороны это походило на закругленный ров, через который шли четыре деревянных мостка, в центре которых стоял купол. И все же, это был не обычный ров, ведь вместо чистой воды внизу было что-то мутное и маслянистое. Стоит упасть туда и ты умрешь лишь от одной капли. Что они собирались делать? Скидывать туда трупы? Не помрут ли там те, кого уколют иглы, до того, как их заберут? — Убейте всех! Убейте грешников! — ревела толпа. «Ой, да идите на хуй, придурки. Будто вы лучше меня». Мы прошли через мост, который скрипел и раскачивался под ногами, и это было чудом, что никто не свалился с него. Другой стражник ждал по ту сторону и с грохотом открыл купол, а нас освободили от грубых веревок. Один придурок тут же попытался бежать, но его толкнули. Толпа заревела. Несчастный лишь повалился на пятую точку и зарыдал, как ребенок. Господи. Еще ничего не началось, а уже пошло не по плану. — Поприветствуйте свой последний день на земле, грешники! Мы задрали головы, смотря на высочайшие ряды арены, где сидели чиновники и с интересом наблюдали за происходящим. Змеиный хрен тоже был там. Не надо было быть шибко умным, чтобы понять, что он офигеть как доволен собой. Рядом с ним был седовласый парень с пятном на лбу, а где же красавчик Первый Капитан, он же мистер Неординарность? Его не было среди высокопоставленных гостей, да и на нижних рядах тоже. Хм. Быть может, подобное зрелище ранит его тонкую натуру? Хотя часть меня была разочарована. Хотелось бы похвастаться своими новыми боевыми навыками. И этот сон… он ведь должен был что-то значить? /Наконец, это наше время…/ — Надеюсь, — пробубнил себе под нос и сосредоточился на Змеюке (по крайней мере попытался) и том, что он говорил. — … Только те грешники, что считают себя достойными искупления, должны искать прощения тем способом, который известен им. «Слишком много болтовни…» — … поэтому вы должны столкнуться со своими страхами в лучших традициях прошлого, — он сделал многозначительную паузу, прежде чем наконец зарычать: — Бой на смерть! Толпа задохнулась, как и некоторые грешники (они ведь не знали об этом, правда?) Мне едва удавалось скрыть свою улыбку. Не удивительно, что в следующую секунду толпа загудела, зароптала, защебетала. В голосе буквально слышалось смятение… и растущая паника. Некоторые из заключенных выглядели пораженными и начинали кричать и цепляться за стальную клетку. Этого не должно было случиться! Они должны были лишиться головы и все! Что за «бой на смерть?» — Выберите оружие! Стражники поднялись по всем четырем постам и бросили под ноги мечи, ножи похожие на мачете, какие-то странные копья. Никто не двинулся. Все смотрели друг на друга (и на оружие) с недоумением, но когда Самодовольный потянулся за самым длинным клинком, остальные тут же напрыгнули, чтобы схватить все, до чего могли дотянуться. Мне досталась катана, и это была удача, потому что пятерым запоздавшим не досталось ничего. Судя по лицам стражников… так было запланировано. Блять! Это было чертовски несправедливо! — Как гласят священные писания, — ревел голос Змеиного хрена, а руки его вздымались к небу, — бейтесь, пока кровь течет внутри вас! Сражайтесь, чтобы тело нашло очищение, а последний, кто выстоит… тот, кто одолеет всех… вернет себе свободу! Так пусть же Гудан… Начнется! Толпа взревела под оглушительные крики «Гудан! Гудан! Гудан!», но никто из нас не мог и пошевелиться. Мы хотели жить, и никто не желал умирать или быть тем, кто ударит первым. В глазах рос страх, но время шло, крики становились озлобленней и резче. Никто не хотел умирать, но, Господи, они собирались отстаивать свои жизни. И один парень прервал молчание. Тот же самый придурок, что недавно хотел сбежать. Он схватил мачете и с диким воплем кинулся к самым слабым в толпе, тем, кому не досталось оружия. Прижимаясь к прутьям клетки, я ждал, когда парень остановится и передумает, но лезвие пронзило сердце. Это был Самодовольный! Я даже не увидел, как парень вытащил свое оружие. А теперь истекающий густой кровью бедолага упал на пыльную землю лицом вниз. Толпа не замолкала ни на секунду, извергая восторг. Самодовольный быстро становился их любимчиком. Снова громкий крик, грешники кинулись навстречу друг к другу, и я сделал все возможное, чтобы остаться незамеченным… что было почти нереальным, так как за спиной была решетка, и бежать оставалось только вперед, а значит рано или поздно наткнешься на кого-то. Меня передернуло, когда горячая кровь окропила лицо. Я так бесполезен. Тело не слушается, и вряд ли выдастся случай использовать иглы. Как раз вовремя удалось пригнуться, чтобы спастись от мачете, что должен был снести башку. Скольжение клинка по стальным прутьям высекало искры. Я поднял взгляд и увидел старика, что звал своих детей чуть раньше. Сейчас в его глазах было чистой воды безумие. С одной стороны, я собирался дать ему отпор и оттолкнуть, с другой отчаянно рылся в юката в поисках иглы. Не уколись. Не уколись. Только, блять, не уколись, Узумаки Наруто. Благослови тебя, Хаку. Он сделал все, чтобы мешочек легко открылся, и я смог достать иглу (прошу заметить, все еще уворачиваясь от ударов и стараясь не подвергать свою задницу опасности). Спустя пару секунд мне удалось дотянуться до его запястья, одновременно пронзая катаной верхнюю часть бедра. Рана была недостаточно глубокая, чтобы умереть (я надеялся). Старик упал так быстро, что я даже запаниковал. Хаку не шутил. Эти иглы были чертовски эффективны. Со стороны казалось, что это рана в бедро убила его. Времени возгордиться собой не было, потому что спустя мгновение я оказался атакован. Этот, казалось, знал как обращаться с мечом и легко уклонялся от выпадов. А ведь мне не хотелось причинять ему боли. Наконец удалось воткнуть иглу тому в затылок, позволяя количеству тел вокруг нас расти. Кстати… Ебаный в рот. Что успело случиться, пока я занимался спасением людей? Место походило на ад. Дело не только в мертвецах вокруг (ну, не все мертвы), а то, что некоторые были… обезглавлены. Пришлось сжать зубы, чтобы подавить приступ тошноты, тут же поднявшийся к горлу. Мне даже не надо угадывать, кто сделал все это. Самодовольный мудак стоял на груде тел, словно принц смерти. Кровь стекала с него от головы до пят, а катаны почти не было видно. В глазах ощущались бешенство и экстаз. Страшно. Не похоже, чтобы он был ранен или типа того. В любом случае, это не важно. Парень был чертовски доволен собой. Он откинул в сторону отрубленную голову, и я почувствовал, как все внутри ухнуло и упало. Это был человек, которого мне удалось уколоть иглой. Самодовольный собирался обезглавить всех, кто даже был мертв! Неужели он работал на хренозмея? Неужели он был засланцем, который должен был обеспечить, чтобы ни один грешник не выжил? Это бы объяснило, почему он ходил и смотрел так, словно не ощущал страха. Именно он стал палачом, заменив Саске. Лживые сукины дети! Одного взгляда вверх было достаточно, чтобы найти подтверждение своей теории. Бледнокожий похоже был близок к оргазму. На его лице было столько же наслаждения, как и на лице Самодовольного. — Помогите! — раздался отчаянный крик, а потом захлебнулся кровью, когда лезвие легко рассекло горло грешника. С трудом удалось сдержать вопль ужаса. Пальцы сжали рукоять катаны, что едва окропилась алым. Кроме меня осталось лишь двое грешников и они тоже понимали, что теперь были во власти безумца. Любые надежды оказались раздавлены. Все, что они хотели, так это протиснуться сквозь решетку и бежать. Они плакали и рыдали, словно дети, моля о пощаде. Что еще? Самодовольный хуй рассмеялся и постучал катаной по своему бедру, а потом неспешно пошел к истерящему дуэту. Это же значит… Он дразнил. Игрался. Почему так? Он возвышался над ними, а они падали на колени и умоляли, вымаливали прощение. Почему?.. Разве эти люди есть… ебучее зло? Не могу вспомнить, как это произошло, учитывая, что между нами была целая гора трупов, но я не долго думал, прежде чем погрузить свой клинок в Самодовольного хрена. Честно, мне хотелось думать, что я нанес ему весьма серьезный урон, что хотя бы задел жизненно важные органы, и этот мудак упадет, но тот лишь удивленно рассматривал конец катаны, торчавший из живота. К моему огорчению, он растянул улыбку, а потом немного повернулся ко мне, чтобы смерить взглядом. — Нет, я не забыл о тебе, — лениво протянул он. Что, блять, не так было с этим парнем? Разве тот не должен был сдохнуть? — Как только покончу с ними… то с большим удовольствием прикончу тебя. Мой вскрик заглушили восторженные возгласы толпы. Тот замахнулся мечом и срубил головы мужчин, стоящих перед ним. Чистая работа. Невиданно, чтобы человек имел подобную силу. Я пошатнулся на ногах, сдерживая дрожь ужаса. Я не просто проиграл. Я подохну здесь. «И этот безумный мудак будет тем, кто принесет мне смерть, а я ничем не могу ответить ему». Соперник глубоко вздохнул, попробовал воздух, а затем схватился за рукоять и выдернул из себя мою бесполезную катану. Он с отвращением посмотрел на оружие, а потом откинул в сторону. Самодовольный хуй все еще игнорировал меня, поправил рукав юката и, вымазав пальцы в собственной крови, начал рисовать странные узоры на лице и теле, бормоча что-то под нос. Толпа бесновалась, волновалась и кричала мне, чтобы я сделал хоть что-нибудь, а не был чертовым трусом! Мне хотелось, чтобы они все заткнули свои ебальники! Они понятия не имели, каково это — столкнуться со смертью лицом к лицу. Так же, как это было с Кодзимой, я замер от ужаса и не мог дышать. Теперь недоумок откинул в сторону тела, освобождая себе место… а потом начал чертить странное изображение круга и треугольника на земле… кровь обезглавленных портила рисунок. Громогласное эхо рева арены стучало вместо сердца. Самодовольный хер вскинул к небу руки и начал молиться. Или петь, или что-то еще, так что вряд ли у меня будет другой шанс сделать свой ход… Если только проклятые ноги не подведут. Все, что мне требовалось, так это уколоть того иглой, а потом отрубить голову. Так же, как делал он с остальными. Идеальный план. Я сделал глубокий вдох и начал медленно двигаться, устремив свой взгляд на него, пока он закрыл глаза и продолжал восхвалять своего бога. Мне нужна была катана, и ее можно было подобрать у тех, кто пал раньше. Медленно я опустился на корточки, чтобы поднять оружие, пальцы обернулись вокруг рукояти, но ветер подул в другую сторону, и мое тело (в буквальном смысле) отлетело и с невообразимой болью ударилось в решетку. Ебанный в рот! Какого хуя?.. — Гх! Сильные пальцы стискивали волосы и ставили на колени. В глазах потемнело от боли, но я не собирался отпускать катану. Я видел его невменяемые темные глаза и губы в кривой ухмылке. — Твоя кровь, — он растягивал каждую фразу. — Воняет достаточно хорошо, чтобы закончить обряд. — Завали… свое… — и, собравшись с силами, харкнул ему в лицо. Последовавший тут же удар в живот заставил меня выплюнуть вчерашний обед с примесью крови. Я упал на пол и хотел было отползти, но меня вновь схватили за волосы и подняли лицо. Блять. Блять. Блять! Слишком крут, чтобы иметь с ним дело!.. Мудак снова ударил меня, и я слышал, как несколько костей треснуло. Не больше, чем тряпичная кукла, я был отброшен в сторону. Вокруг раскиданные лежали еще теплые тела мертвых грешников. Было ошибкой посмотреть вверх. Змеиный хрен упивался моими страданиями, но потом я увидел заплаканное лицо Хаку. Он стоял рядом с Шикамару, лицо которого было непроницаемым. Хаку что-то кричал, ругался, но я не мог уловить ни слова. О чем ты? Почему кричишь? Я больше не в силах что-то сделать, Хаку. Прости. План не сработал. В любом случае, я не достоин жить. Я больше не могу. Просто не могу. Прости. Прости. Прос… Вставай, Узумаки Наруто. А? Что… что это? Назовите это телепатией, чтением мыслей или как там это зовется, но я действительно слышал голос напыщенного осла в своей голове. Не понимаю. Почему, блять, его голос (разум решил поиграть со мной?), к тому же… я совершенно не думал о нем сейчас. И все же, я понял, что смотрю на толпу безликих зрителей и ищу… ищу… чтобы наконец найти отраву моего существования. Он не был среди почетных гостей (к моему удивлению), но все равно находился в окружении офицеров. Сложив руки на груди, выразительный не более чем кирпичная стена, стоял первый капитан Саске и смотрел прямо на меня. Не знаю, был ли он зол или плевал на происходящее. Во всяком случае, он явно молчал: губы были сжаты слишком сильно… но я все еще слышал его. «Встань, грешник, и закончи то, что начал». «Красноречив как кусок дерьма», — подумал я, понимая, что закрыл веки и тихо посмеивался. Как это не парадоксально, но его голос заставил меня вновь «загореться». Схватив катану сильней, я распахнул глаза. Ты прав. Не время жалеть себя. Я прошел через все это не для того, чтобы зассать перед каким-то мудаком. Я чувствовал, что Самодовольный хуй стоял за спиной. Прикусив губу и преодолев боль, я быстро перекатился, и катана врага погрузилась в тело мертвого грешника, на котором лежал я. Встав на колени и вспомнив, чему учил Асума, я вскинул катану и с силой ударил оружием по бедру мудака, заставив того с удивлением оступиться. Его кровь — горячая, с металлическим отливом — залила меня, но я не остановился и ударил снова, на этот раз находя слабое место позади бедра. Кретин зарычал от ярости и замахал своим мечом. Он бы обязательно угодил в цель, но я успел вовремя отскочить, и острие скользнуло в миллиметре от лица. Самодовольный хрен поднялся, стараясь не опираться на ногу, что была практически отсечена. Клянусь, парень был сделан из стали или чего-то такого. — Ты думаешь, что я не знаю, как убить тебя, да? — выдохнул я, приготавливая катану. Но тот лишь усмехнулся. Ужасающий вид, учитывая все странные отметины из крови на нем. — Потому что я бессмертен. — Ха? — бровь в недоумении выгнулась. Он что, ебучий господь? — Джашин, — с издевкой пояснил он. — Узнай его имя, невежественный червь. Благодаря милосердию Джашина я обрел дар бессмертия! Не важно, сколько раз ты поразишь меня… я не умру. Фантастика. Если то, что он говорил, правда, то как я смогу одолеть его? Сработает ли чертова игла? — Так сдохни же во имя Джашина! — с маниакальным смехом взревел он, а потом, держа в руках мачете и катану, накинулся на меня. Вау. Я пригнулся, споткнулся о тела и хотел было отпрыгнуть в сторону, но заметил, что кретин продолжил рубить уже мертвые тела. Я знал, что это шанс, но происходящее парализовало. Он кромсал юношей (конечности и куски мяса летали то тут, то там), а земля пропиталась кровью так, что я едва мог ходить (или в моем случае бежать) по чвакающей грязи. Нельзя было остановить бой и хотя бы убрать тела? — Сука! — я с трудом сдержал катаной удар, направленный на меня, выиграв достаточно времени, чтобы нанести ответный левой ногой, откинув того достаточно далеко. Надо найти в юката иглу… Где же, где?.. Где чертова сумка? О нет! Какого!.. С ужасом, я понял, что скорей всего выронил их, когда увернулся чуть ранее, а беглый взгляд не помог найти их. Мешочек был настолько мал, что вряд ли его можно было увидеть во всей этой кровавой каше. Самодовольный хуй снова направлялся на меня, и в своей панической попытке уйти от удара, я поскользнулся на луже крови и упал, ударившись головой о прутья решетки. Кретин заорал, и я смог разве что спуститься чуть ниже, чтобы его мачете не снесло мне башку. Идиот замахнулся так сильно, что оружие засело в металле, и вытащить его было почти невозможно. Остановит ли это его? Ставлю на то, что нет. Мудак ударил катаной, но я успел отреагировать прежде, чем понял, что мое запястье было схвачено и тут же так сильно скручено, что мир на мгновение потух. Он боднул меня головой, и я упал на землю. Недавний всплеск адреналина иссяк необычайно быстро. А-ах, блять… Я просто ходячая боль. Я едва мог пошевелиться, не то, что поднять руку, и понял, что если это была цена свободы, то… пусть это произойдет быстро. Не стоит противиться. — Готов встретиться с прекрасной смертью, перепуганный малыш? Отяжелевшие ресницы приподнялись, чтобы взглянуть на символы на лице безумца. Красива ли смерть? Была бы лучше, если бы со мной оказалась моя девушка, но… «Суть заключается в том, что кендо напрямую зависит от силы духа. Это способность быстро соображать и думать на шаг, два, три, пять шагов вперед противника. Хорошо, что ты умеешь махать мечом, но надо сохранять ясный ум и думать о тактике, чтобы застать оппонента врасплох. Иногда это самый быстрый способ закончить бой. Узнай, чего меньше всего ждет твой противник и, уловив эту брешь, прими ее как ключ к победе… и бей!» «Спасибо… Асума-сенсей». Я видел отблеск взметнувшейся вверх катаны, воспарившей надо мной. Видел, как он целился прямо в грудь, в сердце. Но если мои рассчеты верны, и я буду достаточно быстр… — Сдохни во имя господа нашего Джашина! Сдохни сам, уебок. Все случилось чертовски быстро. Время остановилось, но я до сих пор не могу понять, как удалось совершить этот подвиг. Я откатился, но зацепился полами своего юката. Что дал этот шаг? Многое. Он обернулся, чтобы взглянуть на меня, встав спиной к мачете, все еще застрявшему в решетке и ожидавшему удачного падения, чтобы обезглавить. Оружие должно было быть повернуто под нужным углом, и силы упора должно хватить на то, чтобы снести с плеч голову. Это был глупый план… идеальный, если позволите сказать, но черт побери, если он сработает. Самодовольный хрыч не удержался, потянувшись за мной, и успел разве что открыть рот в беззвучном крике, прежде чем его голова взметнулась в воздух и приземлилась среди нагромождения мертвых тел. Знаю. Довольно сказочно, но я сделал это. Все было… кончено. Когда грузное тело ударилось оземь, мои колени задрожали, и под наплывом усталости, в неверии от произошедшего я опустился следом. Я бы не удивился, если бы его тело снова поднялось и обезглавленное завершило предначертанное, или бы отрубленная голова смеялась или издевалась надо мной, над моей тупостью. Бессмертие значило, что он не мог умереть, тогда какой толк от моего маленького плана? Я все же… тело содрогалось в ожидании неизбежного. Вот-вот услышу издевательскую усмешку и свист проклятого оружия. Но все, что доносилось до меня — возгласы толпы, не знающей, как реагировать: радоваться смерти кровожадного ублюдка или сокрушаться над его поражением. Взгляд скользнул вверх. Ресницы содрогнулись. Не знаю, что они говорили, мог лишь разобрать одно: крики «Гудан! Гудан! Гудан!» К чему это? Ведь теперь меня должны освободить, не так ли? Легкая тошнота подкатила к горлу. Пошатываясь, я подошел и вцепился в стальные прутья, споткнулся, но устоял на ногах. Взгляд был устремлен к ложу Змеиного ублюдка. Я желал докричаться до него и услышать ответ. Наши глаза встретились и то, что я увидел… мне не понравилось. Вряд ли бы мог объяснить, даже если бы попытался. В его взгляде были наслаждение и тьма. Я посмотрел в сторону, надеясь найти Шикамару и Хаку. Хаку аплодировал и даже Шика… но было такое чувство, что их все еще волновало что-то. Что же не так? Разве они не были счастливы за меня? Или то была зависть, что я наконец пойду домой, а Шика все еще застрянет здесь на год? Вспоминая его пожелания перед битвой, трудно поверить в подобное. Шика покосился в сторону, на место, где стояли офицеры. Я последовал за ним взглядом и заметил в толпе Асуму. Он тоже смотрел на меня, но на его лице была лишь слабая улыбка, похожая на ту, которой одаривают тех, чья победа еще не одержана. Что-то… что-то не так!.. Ладони взмокли. Я искал подтверждение своей победы (или ответы?) Но, к своему разочарованию, не мог спросить их. Офицеры все еще стояли на своих местах. Все, кроме Саске. Действительно. Он видел все, что ему нужно было увидеть, так что… — Великолепно, грешник! — раздался голос Змеиного хрена, и последовала новая волна ликования. Застонали стальные ворота клетки со всех сторон и грешники (их было около пятидесяти) принялись убирать тела и наводить порядок. Я наивно полагал, что могу уйти вместе с ними, но не желал мешать их попыткам убраться. Ведь… меня все равно теперь отпустят, так что пять минут ничего не решат. Ведь так? — Ты превзошел все наши ожидания! — с широкой улыбкой продолжал Орочимару. — Твоя сила и мужество доказали, что ты достоин искупления! И ты должен поблагодарить за это Господа нашего милосердного! Я улыбнулся и прикрыл глаза, когда облегчение накатило теплой волной. Свобода. Наконец-то! Никогда прежде слово «искупление» не звучало так сладко. С технической точки зрения, я должен был гордиться собой хотя бы потому, что убил лишь одного мудака, психа, который заслуживал того, чтобы его порвали на миллионы кусочков. В остальном же, я оставался достаточно чистым. И это успокаивало. Все, что нужно, так это найти ближайший автобус, который доставит меня в Киото, а потом… — … Испытания и невзгоды остались позади. Что? Он все еще не может заткнуться? Раскрыв глаза, я созерцал, как грешники льют на землю воду, смывая кровь, позволяя гуще из внутренностей и крошек конечностей стекать в маслянистую воду рва. — … согласно Великой книге… Клянусь, если найду эту Великую книгу, то сожгу ее, облив бензином. — … Сердце и тело могут по-настоящему освободиться только после финальной битвы. Финальной битвы? Послышался сокрушительный лязг стальных дверей, и они вновь закрылись. Глаза раскрылись шире, когда я заметил уходящих стражников. Один посреди пустого (если не считать следы крови и естественных выделений) поля боя. — Что… — начал было я и облизал пересохшие губы. — Что за хуйня? Я вновь повернулся к Змеиному мудаку и закричал во всю силу легких. — Что за хуйня?! — и в ярости потряс решетку. — Я же свободен! Ты обещал! Ты говорил, что если я останусь последним, кто выживет, то получу свободу! Ты! Ебучий мудак! Не думаю, что он слышал меня. Толпа бесновалась, опьяненная желанием крови, которая должна вновь пролиться на их глазах. — Но ты не последний, кто выжил, Узумаки Наруто, — с насмешкой сообщил Орочимару. — У тебя остался еще один соперник. Что?! Еще один соперник? Почему я вновь должен был пройти через это все? И с кем мне придется столкнуться в этот раз? Заскрипела стальная дверца позади, и с гневной гримасой я резко обернулся, чтобы увидеть ублюдка, который должен был стать моим последним препятствием. Я был слишком зол, чтобы думать ясно, и все, что мог, это сжать катану и пронзить кретина (или отрубить голову, если он вновь окажется бессмертным), лишь бы этому фарсу пришел конец. В глубине души я понимал, что волнение Асумы и Шикамару были не спроста, вряд ли меня отпустили бы так легко. «Они знали, — с горечью пришло осознание. — Оба знали, что мне придется выступить с еще одним соперником. И не сказали, чтобы я не терял надежды. А я ведь верил вам. Так идите же вы двое на хрен». Сжав рукоять, я выставил катану впереди, все еще не зная, что за противник будет передо мной. Четверо охранников вели его и лишь в самом конце разошлись, чтобы дать тому шагнуть вперед. Небеса рухнули, превратив грешную землю в ад. Я не… Да я блять не верю! Хотелось смеяться, но дико, почти обреченно. Конечно. Конечно же это был он. Кто же еще? Назовите это закономерным развитием романа, но я действительно оказался нос к носу с человеком, ответственным за мое появление здесь. Бог… или же Хрен змеиный имели отличное чувство юмора. Тряхнув головой, я едва повернул голову, чтобы увидеть Орочимару и его приспешников. Они были довольны собой. Толпа взорвалась, наконец увидев звезду шоу, того, кто должен был объявить, что Гудан свершился. Неужели они действительно считали, что у меня не осталось ни малейшего шанса? Конечно, у меня было достаточно недостатков. Я выдохся и ослаб от недавней мясорубки, так что ваш покорный слуга едва стоял на ногах. Сейчас мной овладевало не желание выбраться отсюда… Пламя ярости буквально сжигало меня. Я посмотрел на него с горькой усмешкой. — Прости, что выгляжу неподобающим образом, — спокойно фыркнул я. — Всего-то небольшая бесполезная драка, убийство нескольких человек… Ну ты понял, что я имею в виду. Он промолчал и лишь ждал, когда дверца опустится, а потом медленно обнажил катану. Признаться, Саске выглядел впечатляюще, но восхищению пришел конец, когда тот встал в стойку, вновь становясь опасным противником. Может, дело в том, что верх его был белым, но он, казалось, излучал свет на фоне недавней бойни. Его аура отличалась от той, что я чувствовал в додзё. Тогда взгляд Саске был замутнен и преисполнен злобой на мир, в этот же раз нихрена не ясно, что было в его глазах. Мне даже показалось, что он не видел меня! Понятия не имею почему, но это просто взбесило меня! Плевать. Я сделаю все, чтобы заставить его увидеть меня, даже если это будет последним, что мне удастся. Я заставлю его признать мое существование, даже если это значит убить его… что ж, пусть будет так. Сегодня один из нас встретится со смертью. И этот ад предназначался не для меня.