Глава 26
Фейерверк
Ветер осенний
Гонит облака в вышине.
Сквозь летучие клочья
Так ярок, так чист прольётся
Ослепительный лунный луч.
-Фудживара, но Акисуке-
Наруто: Сто один… сто два… сто три… сто четыре… Она оказалась не такой, как я себе представлял. …сто пять… сто шесть… Не то чтобы Шикамару часто рассказывал о ней, скорее только когда я просил описать мне любовь всей его жизни. Он лишь сказал, что она была самой красивой из тех, кого он когда-либо встречал. Теперь же, думаю, он имел ввиду «внутреннюю» красоту. …сто семь… сто восемь… сто девять… Не поймите меня неправильно. Она не уродина. Отнюдь нет. Просто не то, что я ожидал. Мое живое воображение рисовало жгучую брюнетку с телом, заставляющим обронить сигарету. Она должна была быть немного кокетливой, как и Шикамару (но в своей ленивой манере). Кроме того, Нара обыкновенно предпочитал ничего не делать (особенно, когда речь шла о его очереди вымывать комнату), поэтому я считал, что его девушка будет хозяйственной… … сто двенадцать… сто тринадцать… Но по крайней мере, я угадал хоть что-то, потому что она оказалась весьма приучена к уборке. Однако Темари не была брюнеткой, напротив — блондинка (грязного цвета), отчего-то решившая завязать волосы в четыре странных хвостика, и если смотреть издали, можно подумать, что она сунула пальцы в розетку и еще не оправилась от шока. Она не была высокой, но ее фигура была округлой в нужных местах, и, как Хаку, предпочитала носить кимоно. Черты лица были простыми, и я говорю не потому что хочу унизить. То есть, ничего сильно не выделялось, разве что глаза. Они были бледно-голубого цвета, но когда она улыбнулась… господи! Она улыбалась и смеялась, словно сумасбродная школьница, увидевшая своего бойфренда. …сто шестнадцать… сто семнадцать… сто восемнадцать… Видели бы вы их воссоединение. До сих пор смеюсь, вспоминая тот вечер, хотя уколы ревности и зависти все еще пронзают сердце… во всяком случае, был странно видеть Шикамару в таком состоянии. И я был искренне счастлив за парня, потому что все знали, что ближайшие два года они не могли быть вместе. Конечно, они виделись в стенах Бьяку-Синкё, но после того несчастного случая, они едва могли контактировать друг с другом. Наблюдение за тем, как они кинулись в объятия друг к другу и начали говорить наперебой, заканчивая друг за другом предложения, вернуло горько-сладостные воспоминания о Сакуре. …сто двадцать… сто двадцать один… сто двадцать два… Дерьмо. Не следует больше думать о ней. Зачем раз за разом переживать боль и агонию предательства и потери? Несмотря на все мои попытки вернуться в былые времена, тьма разъела прошлое. Всегда насмехалась. Всегда поддразнивала. Хорошо, что Шика свалил из комнаты за день до приезда и, как влюбленный дурак, подрядил Хаку и Карин, чтобы сделать перестановку и создать подобие домашнего уюта для своей девушки. Теперь это надо было видеть. Карин добавила пару картин, а Хаку помог с цветами. Журнальный столик покрылся ажурной скатертью с японскими мотивами. Когда-то голые стены теперь украшали дешевые, но яркие пейзажи. Кухня и туалет были идеально вычищены. Даже футоны были выбиты и проветрены на воздухе, а после обернуты в новые хрустящие простыни и добавлены подушки. К вечеру комнатка выглядела как номер для новобрачных. Парни, я просто сгорал от зависти! … сто двадцать восемь… сто двадцать девять… Темари понравилось. На самом деле, мы об этом догадывались, потому что не видели парочку в течении двух дней после ее приезда. Голубки заперлись в «люксе для новобрачных» и стало ясно, что остальные неудачники не должны были беспокоить их, даже если бы дом загорелся. Хех, по крайней мере, они догадались провести небольшой прощальный ужин днем ранее в комнате Карин. Вкусная еда и выпивка (хотя я заметил, что Саске не прикасался к алкоголю и не слишком был разговорчив, правда пора привыкнуть, что он вечно такой), приятный разговор, поэтому, когда девушка украла приятеля, я даже расстроился. Часть меня хотела как можно сильней поддеть Шикамару, сбить романтический настрой, но Темари не позволила бы. Она была умна и по ее коротким разговорам стало ясно, что она такая же жесткая, как и Карин, когда требуется встать на защиту кого-то. Все началось с момента, как она встретилась с Шикамару. Темари была инструктором по кендзюцу в местной школе, где часто появлялся Шикамару и в конце концов повалился на спину перед дерзкой девчонкой. Шика признавался ей, но каждый раз она дерзко отвергала его. И так было до того момента, пока Шикамару не сказал ей, что она лишь заноза в заднице. Хах! Угадайте, каков был эффект? Теперь именно Темари заинтересовалась парнем. Возможно, мне тоже следует воспользоваться подобной тактикой, чтобы охмурить новую подружку… … сто тридцать два… сто тридцать три… сто тридцать четыре… Но вряд ли я был бы столь же терпелив и учтив, как Шика. Скорее всего после первого же нашего разговора получил бы кулаком в лицо. … сто тридцать пять… Тут же вспоминается последний раз, когда я получал по носу, и то была не девушка. … сто тридцать шесть… Трудно поверить, но прошло почти две недели с того случая. Повод гордиться собой. Перемирие или сердечное соглашение, называйте как хотите, кажется давало свои плоды… за исключением тех коротких необъяснимых случаев, когда я ловлю себя на мысли, что чувствую себя немного «странно», находясь рядом с ним. Как в тот раз, когда вернулся, чтобы забрать бабочку моли для Хаку (которую после очень лирично выпустили на волю). Так вот, Саске… Для начала скажу, что не ожидал, что он будет возиться с молью (нет, представьте, что парень должен был сделать с таким насекомым? Уверяю вас, он начал бы отрывать крылья или сжигать ради забавы). Во всяком случае, те же волнительные чувства, как и при демонстрации засоса, снова взбунтовали во мне. Даже не знаю, как правильно назвать это ощущение. Но примерно похожее я чувствую, когда вижу девушку, которая мне очень нравится. Не понимаю. Технически мне «отлично», когда он и остальные рядом, но стоит нам остаться наедине и бац! — язык во рту тяжелеет, а в животе все переворачивается, готовое вот-вот впасть в судорги. И симптомы ухудшаются. Особенно теперь… когда Шикамару ночами больше не сдерживает меня. Вот уже пять дней, как Темари гостит у нас, а мне лишь единожды удалось поговорить с Шикой. И под «говорить» я имею ввиду нормальный разговор, а не брошенное «привет», как случалось в эти дни. Дерьмо. …сто сорок… сто сорок один… сто сорок два… Без Шики комната кажется одинокой и гигантской. Учитывая тот факт, что я всегда был одиночкой, то это кажется немного странно, что рядом никто не сопит во сне или не читает, когда я ворчу, чтобы выключить свет и поспать. Стараюсь не думать, чем они занимаются там с подружкой (но воображение все равно подкидывает красочные картинки), поэтому стараюсь сосредоточиться на своих журнальчиках. Рука и пузырек лосьона — вот что мне нужно в этот вечер! Я старался как мог, и через десять минут пустой работы на картинки обнаженных девчонок все-таки сдался. (Ну, не то чтобы совсем) …сто сорок пять… сто сорок шесть… Стыдно признаться, но прошлой ночью… ну… скажем, что мои яйца решили жить собственной жизнью. На самом деле, я не специально, просто одна фотография цыпочки до жути напоминала кое-кого. Возможно, дело в стрижке или бледной коже, или в том, что она была плоскогрудой и даже немного «мальчиковатой», или в том, что она лежала на черном диване с катаной между раздвинутых ног. Поэтому дело прекрасно спорилось. …сто пятьдесят… сто пятьдесят один… сто пятьдесят два… Блять, если долго смотреть на фотографию и прикрыть глаза, чтобы она немного поплыла, то можно увидеть очень странное. Но и так оно было ничего. Ей прекрасно бы подошла роль сестры-близняшки Саске. И чем больше я думал о сестричке Саске, тем тверже я становился. Я почти не видел разницы между лицом модели и лицом Саске, когда кончил в кулак. Закусив зубами край подушки, я ощущал, как сердце бешено колотится в груди, а голова раскалывается пока мир катится в тартарары. Надо признаться, что этот оргазм был лучшим, что мне когда-либо удавалось испытать, ну или я испытывал, но забыл. И все-таки, легче было оседлать дикого жеребца, чем заставить меня признаться, что именно он был ответственен за это. Виновата девушка и всё. Предпочитаю придерживаться этой версии. … сто пятьдесят шесть… сто пятьдесят семь… Дроча на сестричку Саске и мучаясь от отсутствия Шикамару, я наконец приступил к начальным этапам тренировок. Главная цель — вернуть мне форму. Хотя после Бьяку-Синкё мне удалось набрать привычный вес, в день звонка Итачи я понял, что подняться по лестнице на наш этаж все-таки проблема. На последних ступеньках я дышал словно паровой двигатель. Тогда я выбрал лестницу, на которой собирался проверять себя, и результаты оказались плачевны. Таким образом, было принято решение бегать по утрам до первого этажа (все двенадцать), а потом уже заниматься гантелями на руки и плечи. А пока я качаю пресс на крыше, и хочу сделать раз двести, прежде чем выполню план на день. Мышцы уже ноют от непривычной нагрузки все последние три дня, но тело медленно начинает привыкать к новому ритму жизни, и я собираюсь довести это до конца. …сто шестьдесят один… сто шестьдесят два… сто шестьдесят три… Хотя даже не было полудня, я уже весь истекал потом. Футболка давно была снята, и прохладный ветерок ласкал разгоряченную плоть. Подстилка под спиной стала мокрой, но я не имел права останавливаться. Ненавижу сворачивать с намеченного пути или задерживаться из-за пустяков. Хоть Дже Вонг показал нам зал, который был лишь отголоском былого величия, из оборудования там было лишь пару блинов и архаичного вида беговая дорожка. Удивительно, что она вообще еще работала. Зал был небольшим, провонявшим пылью, кажется здесь никого не было пару лет. Стены окрашены в болезненно-бежевый цвет, по углам трещины, а на потолке разводы (видимо, кровля прохудилась). На одной стене были зеркала, чтобы смотреть на себя во время тренировки. Тут было два окна, которые можно было проветрить. Телевизор, стоящий на высокой деревянной полке, не работал. И все-таки тут же был старый магнитофон, который играл немного пугающую корейскую музыку. Дже сказал, что мы можем использовать комнату по своему усмотрению, но я предпочел бы продолжить бегать вверх-вниз по лестнице, оставив Саске беговую дорожку и свободные веса. Он тоже работал над собой, а Хаку и Карин помогали, пока я справлялся сам. Одному легче. Это позволяло думать о том, что сказал Итачи, а так же о коротком, но обнадеживающем разговоре с Джирайей. … сто семьдесят… сто семьдесят один… сто семьдесят два… Это было примерно два дня назад, когда я наконец-то смог сделать звонок. Никогда прежде я не был столь одиноким и взволнованным, и был рад поговорить с человеком, который так хорошо знал моего отца. Было что-то таинственное в том, чтобы сидеть в каморке, сжимать телефонную трубку в руке и набирать цифры с бумажки, убеждая себя, что это все-таки не шутка. Но едва щелчок раздался в динамике телефона, я затаил дыхание, пока не услышал голос на другом конце. — Здравствуйте? Голос точно не принадлежал мужчине, но разве Джирайя говорил, что это его личный телефон? Он мог быть в любой части мира, но пока я знаю эти цифры, он получит мое сообщение. Возможно, это его секретарь или типа того. — Эм-м… — я откашлялся и попытался еще раз. — Я бы хотел поговорить с Джирайей. Последовал целый ряд щелчков, как будто невидимое устройство анализировало голос (похоже угадал), прежде чем снова заговорили. — Ты Узумаки Наруто? — Да, я… — начал было я, но щелчки вновь прервали меня. — Пожалуйста, подождите, — сухо сказал голос. Звуковой сигнал, и к этому времени я почти готов был грызть ногти от волнения. А что если Джирайи не существует? Вдруг кто-то из шестерок Данзо планировал это с самого начала? Что если… — Наруто? — послышался грубый и глубокий голос, отчего я почти упал со стула. Я настолько погрузился в параноидальные мысли, что забыл о том, что вишу на телефоне. — Узумаки Наруто? — нетерпеливо повторил голос. Надо было срочно что-то сказать, иначе трубку повесят. Но голос для «старичка» звучал слишком властно, словно он мог скрутить мне шею одним пальцем. — Да, это Узумаки Наруто, а вы должно быть… — Да, Джирайя, — и в голосе мелькнула улыбка. — Рад, что наконец-то услышал тебя, парень. И все-таки, мы не можем болтать по телефону. Что? О чем это он? Как же иначе?.. — Я приеду в Пусан на следующей неделе, — он ответил на невысказанный вопрос. — И утром во вторник буду в Бук-гу. Я знаю, где ты находишься, так что постарайся быть готовым в десять тридцать. Жди желтое такси, что довезет тебя до моего дома в это время. Предпочел бы, чтобы ты ждал меня там. Понимаешь, парень? — Да, сэр, — на автомате ответил я, пока сердце барабанило словно сумасшедшее. Да. Этот мужик явно был главарем якудза. Он заражал властью даже через чертов телефон. — Ладно-ладно, — снова с улыбкой заговорил Джирайя. — С нетерпением буду ждать встречи с тобой, Наруто. А пока позаботься о себе. — Да, но… — к сожалению, разговор прервался, а частое «пи-пи» заполнило уши. Я как дебил продолжал держать трубку телефона. … сто восемьдесят два… сто восемьдесят три… сто восемьдесят четыре… Без сомнения, я хотел с ним увидеться. Было так много вопросов, что я не знал, с чего начать. Сначала мне хотелось поболтать с Шикой, но тот словно фанатик повернулся на своей женщине, и разговор порядком отложился. Кроме того, он все еще не ответил, будет ли помогать мне в этой войне. Конечно, я предполагал, что Шика захочет отомстить за смерть Асумы, но, возможно, он предпочтет взять Темари и найдет убежище в другой стране, пока все не закончится. Несправедливо было бы втягивать девушку после того, как они так долго были вдали друг от друга. Двое заслужили жить долго и счастливо. Я и так обязан Шике многим за то, что он сделал. …сто девяносто… сто девяносто один… сто девяносто два… Так что придется идти на встречу с Джираей одному, но… вдруг со мной что-то случится? То есть, я же не знаю этого мужика лично, кроме того, что читал его письмо (а оно и вовсе может быть фальшивкой), и хотелось бы, чтобы со мной была компания на случай непредвиденных обстоятельств. (И почему бы не спросить его?) … сто девяносто четыре… сто девяносто пять… Ну да, блять, он согласится ехать со мной. Я набрал полные легкие воздуха, чтобы напрячься и закончить последние несколько раз. Чем ближе к заветной цифре, тем сильнее все жжет и болит, а учитывая, что последний час я занимался бегом… Стиснув зубы, через немогу, я заставил себя поднажать. …сто… девяносто… шесть… на хуй… Тогда, может быть, Хаку? Почему бы ему просто не позволить мне взять с собой Хаку в качестве телохранителя на пару часов? Хотя по какой-то причине буквально слышу, как Саске рявкает «Никогда, блять!» и хлопает перед моим носом дверью. Кстати, мне кажется, или тема Хаку действительно болезненная для него в последние дни? Раньше тот часами зависал у меня, а теперь бегал за своим хозяином, словно хвостик. Что я опять не так сказал или сделал? … сто девяносто… семь… Или Карин? … сто… девяносто… восемь… гх!.. Нет. После моих попыток подкатить к ней, предложение сопроводить на встречу будет казаться как минимум странным. Кроме того, было ощущение, что если бы спросил, то она бы высмеяла меня. Это конечно не впервой, но… … сто… девяносто девять… (господин Чудесный) Что, если он не откажет мне? Что тогда? (Тогда ты просто потащишь свой тощий зад и сядешь в машину с тем, кто перешел тебе все дороги, Узумаки Наруто. Так или иначе, когда тебя это волновало? Разве ты не Одинокий рейнджер, а?) …две… ебать… сти! Да, нахуй! Я рухнул на пол и глотал воздух, словно рыба, выброшенная на берег. Пот заливал глаза, а солнце нещадно палило. Грудь опадала с каждым тяжелым рывком легких, и пришлось отлеживаться минут пять, прежде чем я смог повернуться на бок, но даже это было невообразимо. Блять. Кажется, сегодня я немного переборщил. И все-таки, это была отличная тренировка. Рука потянулась к бутылке с водой. Какое счастье, что там плавали остатки льда. Присев, я принялся жадно глотать жидкость, остатки выливая на разгоряченную голову. Ох… как охуительно! Но все-таки, я еще не решил. Идти одному или нет. Вот вопрос. Конечно, можно поставить остальных в известность о своем местонахождении, чтобы они не волновались. Но все равно мне было бы спокойнее с кем-то. В нынешней ситуации Итачи разве не предложил бы тоже самое? Если случится передряга, лучше иметь кого-то на своей стороне. Кроме того, если даже попросить Саске поехать со мной, то его нога до сих пор не зажила, так что он не сможет владеть своей катаной эффективно. Чем он будет полезен? И вот к вечеру я стоял у двери их комнаты и пытался сформулировать просьбу о том, чтобы Хаку сопроводил меня завтра. Но когда несколько стуков проигнорировали, и я готов был пнуть дверь и проклясть их за такую бестактность (только не говорите мне, что они ушли спать, потому что было лишь восемь часов!), тогда наконец заметил маленькую записку под дверью. Я развернул листок бумаги, чтобы прочитать наспех начерченные иероглифы: «В спортзале». Просто и коротко. И все же, я направился туда, чтобы произнести отрепетированную фразу, надеясь (и скрестив пальцы), что Саске согласится с моим решением. И в этот раз я решил спуститься по лестнице (лифт хоть и был быстрее, но вонял тухлым луком) на первый этаж. Спортзал скрывался за последней дверью коридора. Тут же были закрытые чуланы, две квартиры с древними стариками, которые слушали телевизоры на максимальной громкости. Дверь не отличалась от остальных, скорее всего Дже Вонг по просьбе жильцов переоборудовал одну из комнат под тренажерный зал. В любом случае, эта дверь была удалена ото всех. Я заглянул через узкую щель, чтобы увидеть, кто внутри, и почти готов был встретить там Хаку, сидящего на коленях перед Саске, как бывало в моменты тренировки ног. Но не похоже, чтобы слуга вообще был здесь. Поэтому я распахнул дверь и был оглушен противным скрипом и стоном надрывающейся беговой дорожки, на которой, к моему удивлению, шагал Саске. Возрадуйтесь! Чудо свершилось! … похоже, переборщил, да? Он держался за ручки, а пот ведрами стекал с него. Вы можете представить себе упрямого барана? Вот примерно с таким же настроем Саске делал каждый шаг. Он все еще не заметил меня — настолько сильно шумела дорожка — и я мог изучать его сколько душе угодно. Белая майка прилипла к спине. Подмышками наверняка расползлись круги пота от усилий. Черные шорты были достаточно длинными, чтобы скрыть большую часть бинтов, обернутых вокруг бедра. Я был рад, что больше не было пятен крови под белой повязкой. Признак того, что швы наконец-то принялись заживать. Снова встрепенулись угрызения совести, когда вспомнил, что именно я был причиной его агонии. Именно мои руки заставили его хромать вероятно до конца его жизни. Я был виноват. От досады и боли хотелось кричать, но я прикусил губу. По моей вине он испытывал адские муки, делая каждый шаг, и это наполняло мою грудь свинцом. Может, если бы удар пришелся куда-то в другое место… (Ой, да ладно? Уже забыл? Он пытался убить тебя, так что выбора не было!) Справедливо. Мы оба нанесли друг другу неизгладимый ущерб. Я рассеянно потер плечо и прикрыл глаза, вспоминая о чертовой катане, что погрузилась в плоть, почти отсекая руку и … — Блять!.. — тихое чертыхание вернуло в реальность. Я поднял взгляд вовремя, заметив, как Саске почти упал с тренажера, но благодаря быстрым рефлексам сумел вцепиться в рукояти и устоять. Должно быть, я издал звук, потому что Саске мотнул головой и уставился на меня со смесью раздражения и удивления. Оу. Я, должно быть, последний человек, которого он желал увидеть. Саске раскраснелся от тренировки, но вроде как, он стал еще более краснее. В конце концов, он отвернулся и, бормоча проклятия под нос, выключил дорожку. Слыша, с какими стонами замирает устройство, можно было подумать, что это именно оно устало от работы. — Какого черта ты здесь делаешь? — короткий вопрос, заданный сквозь усталость. Саске схватился за полотенце и вытер лицо. — Где Хаку? — выпалил я, тут же покорив себя за прямоту. Надо было как-то попроще спросить, что ли. Саске игнорировал меня в течении долгой минуты, вытирая лицо, и, когда наконец опустил полотенце, выглядел так, что я не мог понять, о чем он думает. Он зол или просто смотрел на меня со снисхождением? — Не здесь, — ответил он. Я был прав. Он говорил со мной, как с тупицей. Напыщенный петух. — Вижу, — с вызовом ответил я. — Просто хотел узнать… — Он и Карин ушли, чтобы захватить кое-что, — грубо прервали мою речь. — Если тебе так хочется увидеть его, то он вернется через полчаса-час. — Оу… Блин… какая неловкая ситуация. Как же поднять вопрос? Вау… Опираясь рукой на рукоятку для баланса, я имел честь наблюдать, как Саске снял майку и тут же напомнил (к моему ужасу) о том, как я дрочил на его «сестричку». Внутри все вспыхнуло от кончиков пальцев до корней волос. Нельзя отвести взгляда от бледной груди (едва задетую шрамами от боев) и жестких смуглых сосков, что блестели от пота. Во рту все пересохло, и я тут же провел языком по губам. И хотя разум кричал, чтобы я отвернулся, я блять, просто не мог! Все, о чем я думал, так это о двух телах, сливавшихся воедино, как в самых смелых фантазиях, как мои руки исследуют каждый сантиметр бледной кожи… как целую… посасываю… возможно, немного кусаю… Проклятье. В штанах стало тесно до боли. С превеликим усилием стиснув зубы, я отвернулся. Надеюсь, он не заметил момент слабости. Я же сделал вид, что чрезвычайно заинтересован блинами, и теперь поднимал тридцатифунтовую гантелю, проверяя силу рук. А неплохо! — Для чего ты хотел видеть Хаку? — последовал тупой вопрос и меня вновь перекосило от воспоминаний. — Э-э-э… — Иисусе! Какого, блять, хрена, мой голос звучит так низко? Откашлявшись, я попытался продолжить и не поднимать взгляд. Было слышно, как Саске спустился с дорожки, и хотя я понимал, что кто-то должен был подать ему костыль, застыл на месте. Если сделаю шаг — он определенно увидит мое состояния, и я не собираюсь давать ублюдку еще один повод смутить меня до самых чертиков. Как объяснить, что созерцание обнаженного торса было столь волнительно? Прекрасно. Меньше всего хотелось, чтобы между нами произошло что-то еще. Кстати, я говорил, что от засоса не осталось и следа? Еще одно «спасибо, Господи». Чем больше я смотрел на Саске, тем больше убеждался, что маразм подкрался незаметно. Или может виной тому температура, как и в тот раз? — … А, так вот, — с легкомысленной небрежностью (ну, я надеюсь) продолжил я. Мне кажется, или стало жарко? — Хотел попросить тебя об одном одолжении. Могу ли я… э-э… хм, одолжить Хаку на один день? — Да. Блять, что? Челюсть наверное с шумом упала на землю. Саске присел на одну из скамеек: полотенце перекинуто через шею, а взгляд холодный как лед. Так он злится или нет? — Ты даже не спросил, зачем он мне, — в недоумении выдохнул я. Саске закатил глаза и промокнул затылок полотенцем. — Без разницы. Твои жалкие и отчаянные попытки пригласить его на свидание мне не интересны. Клянусь, мысли в моей голове улетучились от подобного предположения. Пришлось тряхнуть башкой, чтобы вернуться в реальность и фыркнуть: — Тогда слушай сюда… — Не пытайся играть на чувствах моего слуги, Наруто, — совсем по-рыцарски произнес Саске. — Хаку весьма восприимчив, и последнее, что мне хочется, так это чтобы ты навязал ему самого себя, а потом использовал его в своих низменных целях. Этот парень просто прирожденный мудак. Возвышенное хуйло… — Как это делаешь ты? — резко и холодно бросил я. Он смотрел на меня, не отрывая взгляда, а потом скривил губы в усмешке. — Именно. — Ебать ты мудак, — прорычал я. — Все, что я хотел, так это попросить его сопроводить меня на встречу с Джирайей, когда она случится на следующей неделе. Хотелось иметь кого-то рядом в случае чего-то, но… черт! Если ты так сильно печешься о своем дорогом Хаку, так почему бы тебе не занять его место? Как же он меня бесит! На самом деле, у меня не было ни малейшего желания приглашать его, но часть меня понимала, что если бы я не поймал его в собственную ловушку, то он бы продолжил зудеть, как шило в заднице. Было видно, как уши Саске стали малиновыми, и это было небольшой победой. И чего его так коробит от мысли, что кто-то подбивает клинья к его слуге? Блять. Или Саске правда думал, что я последняя сволочь? Даже если бы меня интересовал Хаку в этом плане, я никогда бы не отнесся бы к нему, как к вещи. Саске сначала взглянул на пол, а потом уставился на тренажер. Он больше не смотрел на меня. Да ладно. Все-таки смутился? Я так и знал. — Ну так? — нетерпеливо продолжил я. — Сначала хочу услышать извинения, а потом решение. Ты или Хаку поедете со мной? — Почему бы тебе не попросить своего дружка? — кажется, Саске все-таки усмехался. — Мой дружок занят своей женщиной, если ты вдруг ослеп и не видел всю неделю, — язвил в ответ я. — Не собираюсь отвлекать его… — Поэтому просишь Хаку? — Мне нужен кто-то для защиты… — а потом помотал головой, чтобы расставить акценты. — Только если что-то пойдет не по плану. — Не доверяешь этому Джирайе? — Тебе я тоже не доверяю. Блять, да и себе-то не особо верю. Блять, я могу уйти завтра утром и пиши-прощай! Что тогда? Долгую минуту Саске смотрел на меня. Кажется, кровь снова начала приливать к щекам. Почему Саске не наденет свою майку? Вместо этого он тер и тер голову полотенцем, а потом изучал в задумчивости пол. Из магнитофона играла мелодичная попса. Вентилятор у потолка гнал воздух, превращая комнату в духовой шкаф с конвекцией. — Ну так что? — спросил я, так и не получив ответа. — Подумаю над твоим предложением, — растягивая слова, произнес Саске. Он попытался встать, но видимо из-за непривычной нагрузки на мышцы, с гримасой, снова очутился на скамье. Бормоча проклятья под нос, я все-таки последовал в сторону костыля в углу комнаты. — Надо? — протягивая, спросил я. Саске поднял голову, кивнул и потянулся к костылю, но я одернул руку и ухмыльнулся. — Во-первых, я так и не услышал твоих извинений за неверные предположения. Во-вторых, хочу получить ответ сейчас. Ты едешь со мной или нет? Саске нахмурился. — Это ультиматум? — Где мои извинения? — Тебе достаточно будет услышать «мне жаль»? — прошипел Учиха, с темным нечитаемым выражением лица. — Если это твой способ наказать меня за то, что случилось тогда… — Неа, — прервал я, а потом сам оперся на костыль. Хлоп! Даже не думал, что это такая неудобная и неустойчивая вещь. Надо иметь нечеловеческую волю, чтобы ходить с этим изобретением дьявола. Но я отвлекся. — Ты говоришь «мне жаль, что я такой напыщенный мудак и подумал, что ты собираешься сделать что-то ужасное с Хаку». Просто заставь свои губы произнести это. — А что я должен был подумать, когда ты прямо спросил о нем, особенно после того, как… Голос затих, он отвернулся, будто не в состоянии закончить мысль даже для самого себя. И все-таки, думаю, это действительно защитная реакция. После того раза, когда я сказал, что замутил бы с Хаку, будь он девушкой, Саске ведет себя чертовски странно. Быть может он… — Хах! — я улыбнулся от внезапного осознания того, что все бы объяснило. — Ах-ха! — Ах-ха, что? — выгнув бровь, спросил Саске. — И перестань уже ржать! Но я не мог. То, что все объясняло, чертовски веселило. — Ты просто ревнуешь, я прав? Короткого вздрагивания и прищура глаз было достаточно, чтобы понять — попал в яблочко. Саске снова попытался встать, но ноги отказывались слушаться. — Отдай, — скомандовал он. — Ты ревнуешь от того, что представляешь нас вместе? — продолжил я, понимая, что Саске никуда не денется. Черт, как же смешно! — Наруто… предупреждаю… — О чем? Что ты доковыляешь до меня и изобьешь до смерти? Признайся же, Саске. Мысль о том, что Хаку мне интересен, убивает тебя? Он фыркнул. — Как хочешь. Ты так же, как и я, знаешь, что твой так называемый «интерес» ни что иное, как шутка. Хаку для тебя просто способ убить время. С одной стороны, быть хорошим другом, с другой стороны — влечение к внешности и поведению. Это серьезный повод задуматься над своей ориентацией, не так ли? Веселье как ветром сдуло, когда я услышал столь разоблачающую речь. Хотелось взять костыль и хорошенько ударить по голове. Должно быть Саске понял, что задел больное. — Что не так, Наруто? Я все-таки прав? — Иди на хуй. — Как предсказуемо. Оскорблять собеседника, когда тебя тыкают носом в правду. Саске сделал глубокий вздох, а потом в третий раз попытался самостоятельно встать. На этот раз ему удалось сделать треть движений, а уже потом упасть плашмя на пол. Наверное, мне стоило позволить тому приложиться носом, но проклятые инстинкты, направленные на помощь людям, когда те в беде, сработали быстрей, чем я мог контролировать. Я нырнул за ним, отбросив костыль, и в конечном счете мы оба повалились на раскиданные гантели. Ебать, как же больно! — Ты в порядке? Иди-ка ты на хуй! Ах, блять! Я поднял взгляд, чтобы ответить (при падении я закрыл глаза), когда обнаружил что сверху на меня упала не штанга, а… Ой, блять… неудобно-то как… Если бы вы слышали тревожную сирену в моей голове, то знали бы: она походила на вопли безумца, который не мог держать себя в руках. Под лопатками войлочный пол, на груди тяжесть тела Саске… ощущение голого торса, что прижимался ко мне, как в мечтах… сердцебиение, которое громко стучит в висках… во рту снова пересохло, взгляд снова скользнул к губам, больше не было угрызений совести за то, что хотелось вновь ощутить их вкус. С кончика носа Саске капнул пот… и угодил мне на щеку… еще раз — уже в уголок губ, и сдуру языком я убрал его, словно смакуя яркий и непривычный вкус. До ушей донесся тихий стон от моих действий. Пришлось подавить его, когда почувствовал, как Саске двигался на мне. Двигался так, что я понял, наша близость выбила из колеи не только меня. (так не годится) Наши глаза встретились, и в темных радужках, клянусь, но я видел… — Наруто. Имя, сказанное на вздохе, сдавленное оскалом, заставило сердце колотиться, словно обезумевшее. В голове замелькали нереальные картинки, почти заставляя поддаться искушению, которое бы привело меня к смерти… (нас) … пришлось собрать в кулак все самообладание, чтобы говорить как можно спокойней и сдержанней. — Буду в норме, если ты слезешь с меня. Я видел — с растущей болью в груди — как разочарование и обида заполнили темные глаза, а потом сменились знакомой пустотой. (простипростипростипростипрости) Казалось, Саске действовал не слишком-то быстро, но все-таки неуклюже поднялся. Наконец-то ему удалось добраться до костыля, а потом, не говоря ни слова и даже не смотря в мою сторону, он вышел из комнаты темнее тучи. Дверь грозно хлопнула. (Хорошо сработано, Узумаки Наруто) А я еще минут десять не мог двинуться с места, вспоминая, как близко мы были, поддавшись плотскому желанию, которое могло нанести вред в необозримом будущем. Не хочу на это подписываться. Не хочу, чтобы он думал, что после «хикки» я легко отдаюсь кому-то еще. Саске долго жил со змеиным хреном, в среде без женщин, так что не удивительно, что его влекло к другим парням. На моем месте мог оказаться кто-либо еще, и он поступил бы точно так же. Но Саске был одинок и вероятно запутался еще больше, чем я. Он беспочвенно винил меня за желание причинить Хаку боль, но я не искал подобных утех. То есть, конечно физическое влечение есть, но… разве я готов был действовать прямо? Может и правда Саске лучше было запасть на Хаку. В конце концов, это сделало бы его куда счастливее. Но почему тогда мне казалось, что что-то вот-вот выскользнет из моих пальцев? И какого хуя так больно? ____ Выходные дни наступили незаметно. Темари и Шикамару — ненадолго прервавшись от своих любовных игр — предложили отправиться на небольшую экскурсию по городу. Неплохая смена обстановки и попытка выбраться из однообразия стен комнат. Мы все волновались перед вылазкой… ну, кроме Саске. Я едва мог смотреть на него, и это чувство было взаимным. Натянутость отношений между нами лишь усилилась. Все остальные тоже заметили, что короткие разговоры больше нельзя было назвать «дружественными» как раньше. Когда Шика спросил о проблемах, я даже рассказать ему не мог, и он был достаточно умен, чтобы не расспрашивать об этом. Прогулка была забавной, особенно учитывая, что я волновался, как заключенный в камере смертников. Имея честь тащиться позади влюбленной парочки, я видел, как Карин и Хаку (Саске все-таки выгнал его на улицу, решив насладиться одиночеством) походили на брата и сестру. Я же казался отщепенцем и хотел вернуться обратно в комнату, чтобы окунуться в мир дорам и фрик-шоу. Во вторник утром я буду далеко от дома, и в девять утра уже должен быть одет и причесан, чтобы встретиться с наставником отца. Меня не покидало чувство беспокойства, и я пытался убить время тем, что играл с детьми, которых заметил во дворе. Сначала пристал к малышу, «выгуливавшему» йо-йо, словно собаку, а потом заметил, что нас собралось немало. Я все так же сидел на корточках и улыбался, когда один парень подошел и остановился неподалеку. Он был одет так же неофициально как и я: в джинсах и выправленной рубахе с майкой под ней. Но в отличие от меня, у него вряд ли было спрятано оружие. Мой Глок был засунут за пояс джинсов, а в голенище ботинка скрывался метательный нож. Я знал, что перегибаю с осторожностью, но сегодня встал с мыслью о том, что отправлюсь на встречу в одиночку. Так как Саске не дал ответа в тренажерном зале, а никому другому я так и не предложил, то понял, что на встречу с Джирайей направлюсь только я. Даже так, я был чертовски рад увидеть его сейчас. И несмотря на то, что случилось в зале, Саске все еще был готов помочь мне… — Не думаю, что действительно хочу помогать тебе, — последовали холодные слова, мигом остудившие безудержное счастье. — И я не собираюсь быть твоим телохранителем. — Тогда уходи, — проворчал я. — Ты мне не нужен. — Лжец. Без меня ты все превратишь в катастрофу. — Эй!.. — К тому же, такси здесь. Встань. — Ты мне не начальник, мудила. Но как и следовало ожидать, Саске даже не слушал меня. Он уже ковылял в сторону ожидавшего такси, остановившегося у здания. Попрощавшись с детьми (я пообещал, что вернусь, чтобы поиграть с ними завтра), я побежал, чтобы догнать Саске, и мы вместе остановились у задней двери, стекло которой начало медленно опускаться. Сначала я не мог разглядеть ничего, кроме теней, и сердце забилось так быстро (от бега или предвкушения), но в конце концов человек пододвинулся, чтобы показать лицо, которое выглядело не угрожающе. Широкое и дружелюбное, две красные полосы вдоль щек, словно он рыдал кровавыми слезами, а в узких темных глазах мудрость и знание. Густая белесая грива придавала схожести со львом. — Отлично, — знакомый глубокий голос, что я слышал по телефону, растягивал слова. — Живой и невредимый. Истинный сын Минато… и ты. — он взглянул на Саске и сощурился. — Вижу кровь Учиха течет в твоих венах. Саске, полагаю. — … да. — Прекрасно. Это хорошо, что ты не унаследовал страшненького лица Фугаку. Моя челюсть отвисла от такого оскорбления, но громкий хохот Джирайи заставил смятение поселиться на лице Саске. Понимая, что мужик шутил, а не пытался задеть за живое. — Садитесь-садитесь, — взмахнув рукой, пригласил он. — Нам еще столько надо успеть. На задних сиденьях было тесновато, и я оказался зажат между крупным Джирайей (блять, да он просто огромный!) и Саске с его костылем. Кажется, он мстил мне за каждое слово, потому что тыкал палкой под ребра при любой возможности. Даже мои тычки не срабатывали. Похоже, он притворился, что меня просто нет в машине. — Ты знал моего отца? — наконец спросил Саске, когда такси тронулось с места и отправилось по улицам Бук-гу. Я понятия не имел, куда мы ехали, но чувствовал себя уверенней от оружия и Саске рядом. — Знал? — усмехнулся Джирайя. Он смотрел на нас с неприкрытым интересом. Особенно на меня. — Я ненавидел твоего отца… как и большинство из нас. — Ах. — Это потому, что он был якудза, — я быстро пояснил Саске, ведь тот, казалось, хотел ударить Джирайю. Джирайя кивнул в знак согласия. — Именно. Твой отец хотел истребить нас. Но мы были проворней. В противном случае, мы превратили бы его жизнь в ад. — Могу представить, — пробубнил Саске. — Кто бы мог подумать, что годы спустя, сын комиссара полиции будет дружить с сыном потенциального лидера Синдиката? — Мы не друзья, — хором опровергли мы… коротко посмотрели друг на друга и отвернулись, смущенные таким единодушием. Джирайя не стал расспрашивать, просто кивнул и что-то пробормотал себе под нос. В тишине громко билось сердце, а потом мужчина вновь заговорил. — Ну что, мальчики, еще не пробовали заморских деликатесов? — Чего? — переспросил я. Он же улыбнулся и потер руки. — Рад, что спросил. Я говорю о местных королевских блюдах. Давненько я не был в этой прекрасной стране, так что почему бы не устроить поистине шикарный обед, достойный короля? Вы присоединитесь ко мне? — … я думал, что мы будем говорить о… ну, понимаете… о моем отце? — полушепотом спросил я, словно опасаясь, что водитель услышит. — Это тоже обсудим… но после обеда, так как ненавижу думать на голодный желудок. Не беспокойся. Мы будем вдали от посторонних глаз и лишних ушей. Так… что скажете? Будем считать, что это поздний завтрак, м? — Отличная новость, — с улыбкой ответил я. — Как раз не завтракал. Словно нарочно желудок громко заурчал, заставив Джирайю громко засмеяться, а Саске закатить глаза. И все-таки, в его присутствии мне было так легко, словно рядом был отец… или человек, похожий на него. Джирайя был одет в традиционную японскую одежду из лучших тканей. От него пахло природой. Так бывает ранним утром в хвойном лесу. И это тоже напоминало о том, что он был странником, а значит путешествовал и бывал в десятках стран с момента отречения от Синдиката. И внезапно я понял, что хочу узнать больше не только о своем отце, но и о этом мужчине, полном заразительной жизни и энергии. Черт, да ему даже удалось расшевелить Саске. За нашу поездку он раз или два улыбнулся. Кстати о грандиозной резиденции… мы, блять, где? Такси давно свернуло с главной магистрали и казалось, что мы ехали прямо посреди леса. — Это что, храм? — спросил я, когда мы ступили на землю, усыпанную гладкими камушками. — Можешь назвать и так, — сцепив руки за спиной, довольно проговорил Джирайя. — На самом деле, это дом моего хорошего друга, и он ждет нас. А сейчас осторожнее, ребята. Ноги принесли нас ко входу в виде японской пагоды, украшенной статуями львов. Странно. Этот дизайн напоминал о… — Напоминает Бьяку-Синкё, не так ли? — Джирайя сказал это, смотря на Саске. Тот, кажется, побледнел, и уверен, в темных глазах блестело что-то. Саске прикусил губу и кивнул в ответ. Думаю, мне стоило поддержать его, сжать плечо. То место было его домом, по которому он тосковал. Внутренний двор вселял еще больший страх, я понимал, что в своих ночных кошмарах оказывался в подобном месте. Переставь местами пару зданий, и вот снова тот холодный день, когда Саске посмотрел мне в глаза и приговорил к смерти. Никто из нас не говорил. Мы следовали за Джирайей в абсолютной тишине, и я крайне обрадовался, когда нам навстречу вышли не стражники в тюрбанах, а две милые девушки в традиционных корейских одеждах. Они учтиво поприветствовали Джирайю, и я заметил, как тот заигрывает с ним обеими. Блять, у него что, совсем не было ни стыда ни совести? Короткое пояснение дало понять, что это были дочери хозяина этого места. Мы вошли в просторную со вкусом обставленную пагоду, где нас ждало пиршество достойное короля (или нескольких). — Ничего себе… — прошептал я, а в желудке снова все заурчало. Девушки захихикали, а я покраснел от неловкости и извиняясь поклонился. Стол ломился от деликатесов, рядом был еще один низкий круглый столик с кучей подушек под ним. Наверное на подобном сидели во дворцах. В центре стола стояло главное блюдо, которое называлось, если верить девочкам, синсолло. Оно представляло собой большой серебряный сосуд с отверстием посередине, где дымились горячие угли, чтобы сохранить тепло. В самой емкости прекрасно сочетались фрикадельки, маленькие круглые чон (из соленого мяса и рыбы), грибов и овощей. Тут же стояли чаши вареного риса двух сортов: белого и красного. По крайней мере пять видов различных пельменей, с таким большим количеством начинок и названий, что я потерял им счет. Мой любимый мён синсолло: достаточно много лапши в мясном бульоне, за который можно умереть. То есть, я готов был пойти на все, что захотят эти дамы, если не больше, за миску добавки. Джирайя не возражал и обедал с удовольствием, одновременно поясняя мне и Саске, как стоит вести себя за столом и перед дамами, да и самим другом. Говоря о друге… это оказался столетний чудак (не то чтобы ему правда было сто, но он казался очень древним), медленно передвигающийся с тростью, согнувшись в три погибели. У него были длинные белые волосы и бородка, глаз почти не было видно из-за густых бровей. Оказывается, он был большой шишкой в Корейском парламенте и знал Джирайю, когда тот был ребенком. Оджи-сан почти не вмешивался в разговор, мало ел, но кивал, когда-то от него требовалось. А Джирайя рассказывал нам о своей молодости. Саске же просто не мог вытерпеть и все-таки задал вопрос об архитектуре. — Ах да, — ответил оджи-сан, поглаживая длинную белую бороду, словно задумавшись. Он молчал так долго, что можно подумать — старик заснул. И скорее всего так и случилось, потому что Джирайя громко кашлянул и тот вздрогнул. — Да, архитектура была вдохновлена знаменитым Бьяку-Синкё на севере, — продолжил старик, словно совершенно не заснул в середине фразы. Саске опустил чарку с выражением благоговения на лице. — Правда? — Да-да, — с легким поклоном подтвердил оджи-сан. — Мой прадед был хорошим другом клана Учиха и часто посещал то место. Он вернулся в Бук-гу с желанием воссоздать то величие. Некоторые из Учиха бывали здесь в прошлом. Назовите меня идиотом, но вид облегчение на лице Саске, заставил мое сердце замереть. Кажется, словно его убедили, будто каждый человек на земле ненавидел их клан, а встретив этого чудика, он внезапно понял, что у клана были и друзья. Теперь Саске мучил старика вопросами, пока мы продолжали жевать вкусные рисовые лепешки. Я бы пересказал все, о чем они говорили, но мне наскучил разговор, а чувство сытости быстро начало клонить в сон. Джирайя должно быть заметил это, потому что заявил, что пора на прогулку, дабы осмотреть окрестности и подышать свежим воздухом. Мы поблагодарили оджи-сана и его прекрасных дочерей и, получив пару благословений, направились к идеально ухоженным садам. — Невероятно. Такие редкие цветы и растения, — бормотал Саске, рассматривая каждый долбанный стебелек и листок с интересом. Наверное, это его стихия: королевские сады, разговор с оджи-саном и то, как он отвечал Джирайе, это даже заставило меня несколько ревновать. Рядом с Саске я чувствовал себя тупицей, потому что не знал, как вступиться в их разговор. Ничего не смыслил в цветах и травах, кроме того, что некоторые из них неплохо пахли, а девушкам они нравились. К чему мне информация о типе почвы или температурном режиме? И какого хуя Джирайя вообще уделяет Саске столько внимания? Не похоже, чтобы бывший якудза был закоренелым ботаником. — Как насчет того, чтобы отдохнуть у тех деревьев? — наконец-то пригласил Джирайя, и я с облегчением выдохнул. Мы дошли до четырех каменных скамеек вокруг круглого стола в кружевной тени объемистой кроны. Рядом был аккуратный пруд с самыми большими кои, что мне удалось видеть, рыжего и голубого цвета. Надо было взять фотоаппарат. Отсюда открывался прекрасный вид на горы и город с высоты птичьего полета. Бук-гу казался нагромождением карточных домиков, которые вот-вот рухнут от дуновения ветра. Жуткое ощущение. — Итак, Наруто, — Джирайя рылся в кимоно, чтобы выхватить трубку. Словно по команде из кустов вышел слуга в красных одеждах с подносом прохладительных напитков, которые тут же оказались на столе. В старинных белых чарках была холодная темная, но сладкая жидкость, называвшаяся суджонгва. Ее готовили из сушеной хурмы, корицы, имбиря и перца (с украшением из кедровых орешков), островатый вкус был неожиданно приятным. Тут же стояла небольшая чаша с табаком, который Джирайя набивал в трубку. — Уверен, у тебя набралось множество вопросов, — начал он, когда слуга ушел. — Однако… — взгляд скользнул к Саске. — Мне казалось, что ты желал оставить это между нами. — Все в порядке, — сказал я и слабо пожал плечами. Теперь Глок прожигал плоть. Я чувствовал себя чертовски глупо, потому что притащил оружие. — Мне казалось, что вы не друзья. — Не друзья, — жестко подтвердил я, и щеки вспыхнули от смущения на многозначительный взгляд Джирайи. — Он просто тут… — Смотрю, чтобы он не вляпался в какое-нибудь дерьмо, — закончил Саске. Я покосился на него с недовольством и был вознагражден слабой ухмылкой. Как подло. — Будьте уверены. Все, что будет сказано тут, останется в тайне. Я не болтун, как некоторые. — Знаешь что, ты… — Звучит просто великолепно, — с усмешкой прервал Джирайя и выпустил облачко дыма из трубки. Запах тут же ударил в нос и заставил чихнуть. — Одобряю принятые меры безопасности, Наруто. Это лишний раз доказывает, что ты понимаешь, в какой опасности находишься. Ты и правда сын своего отца. — … Да?.. спасибо. Джирайя снова затянулся и прислонился к дереву. На лице было задумчивое выражение. — Не стану пересказывать все, что было в папке, которую Шисуи передал тебе, но я позвал тебя по этой причине. Это счастливая случайность, что ты привел сюда и Саске. Называй это судьбой, но ваша связь без сомнения предначертана. Как понимаю, ты уже рассказал Саске о неудавшихся планах Минато? Я ощущал колкий взгляд Саске в мою сторону, но упорно смотрел на Джирайю. — Нет, — пробормотал я. — Он практически ничего не знает о документах. — Вот как… — и снова неловкая пауза, а потом тихий вопрос Джирайи: — Ты хочешь, чтобы я рассказал ему? Или сам разберешься? Я лишь пожал плечами. — Мне все равно, знает он или нет. В любом случае, Итачи в курсе, так что рано или поздно узнает и Саске. Джирайя откашлялся и начал рассказывать то, что я уже читал в папке. Неспешно потягивая напиток, я наблюдал за выражением лица Учиха. Он и глазом не повел, за исключением того момента, когда отец должен был убрать Фугаку, но остановился при виде его и маленького сына (Итачи). Джирайя продолжал рассказывать о судьбе Минато после этого решения и так же о «драме» моего рождения. Не помню, чтобы разрешал так далеко зайти в рассказе, но откровенно говоря, уж лучше пусть узнает сейчас. Саске имел право знать, по какой причине я обязан устранить обеих Икегами и Данзо, а Джирайя прекрасно делал за меня часть работы. Когда наконец он закончил, мы окунулись в давящую тишину, нарушаемую лишь щебетом птиц снаружи и бульканьем пруда неподалеку. — Теперь ты можешь понять ненависть Наруто, не так ли, Саске? — наконец раздался тихий вопрос, заставивший меня вновь посмотреть на Саске. Тот уперся локтями о стол, забыв о чарке с пуншем. На лице отразилась задумчивость, и я бы многое отдал, лишь бы узнать его мысли. — Понимаю, — наконец осторожно ответил он, словно взвешивая каждое слово. Я оказался недостаточно быстр, чтобы отвести взгляд, и он поймал меня. Было трудно понять, что скрывалось под чернотой глаз, внимательно изучавших меня. — Слишком хорошо понимаю. Проклятое сердце вновь пропустило удар. — И все-таки, — продолжил Саске, наконец переставая смотреть на меня столь пристально и переводя взгляд на Джирайю. — Это будет непросто. Как найти иголку в стоге сена. Синдикат и Данзо уничтожат его, если он будет один. — Я собирался попросить Триаду, чтобы… Джирайя прервал меня, подняв руку. — Даже не думай, Наруто. — Почему? — недоверчиво спросил я. — Они могли бы помочь… — О да, эти парни любят помогать, но ломят цену, которую ты себе даже представить не можешь, — последовал тихий, но твердый ответ, который тут же сдул весь настрой. — Ты же знаешь, что якудза и Триада ненавидят друг друга и ищут любую возможность, чтобы получить контроль над Японией. Так что ты рискуешь разворошить осиное гнездо. Они безжалостны, Наруто. Я знаю, мне часто приходилось сталкиваться с ними, — он склонился ближе и продолжил: — Итачи рассказал мне об этом, и я отговорил его, склонив ко второму варианту. Работа с Данзо. Я глубоко вдохнул и отвернулся. — Надеюсь, ты думал об этом? Думал ли я? Не было ничего другого, о чем я еще мог думать. Слишком велик соблазн найти Данзо или позволить Данзо найти меня. И все-таки, сначала стоило ввести иных участников в игру. Беспокойно поерзав на скамье, я кивнул. — Да, но… все еще не понимаю, что делать, — и с надеждой взглянул на него. — Как ты считаешь, что мне делать? — А что говорит твое сердце? — Иногда я просто ненавижу полагаться на свое чертово сердце, — и по неизвестной для себя же причине покосился на Саске. Если он и видел это, то скрыл за чаркой в руке. И чуть громче добавил: — Часть меня кричит, что надо вернуться в Японию и позволить поймать себя. Данзо позволит приблизиться к Икегами. — Справедливо, — согласился Джирайя. — А что потом? — Что? — Когда наконец убьешь Икегами… что потом, Наруто? Думаю, ты успел прочитать в папке о том, что некоторые члены якудза не лояльны к своему нынешнему боссу. Устранение кого-то столь большого и важного, как кумитё, привнесет небывалый хаос, какого мы еще не видели. И тут же появится Данзо, который пожелает встать во главе и направить их ярость в нужном ему русле. Однако помимо Данзо ряды якудза будет ждать война за влияние и территорию, которая разразится из-за твоих действий. Кто готов совладать с разъяренной толпой? Ты готов взять ответственность за последствия? — … пиздец. А я ведь действительно не заглядывал так далеко. Почему все настолько сложно? И чуть из кожи вон не выпрыгнул, когда почувствовал руку на плече. Она была теплой, сильной и… ну… какой-то отцовской, что ли. Непролитые слезы встали в глазах. Я хотел было отстраниться от странного чувства, но понял, что на самом деле жаждал его. Словно так мог получить духовное благословение своего отца. Если бы он был здесь… он бы сказал тоже самое, что и Джирайя? Он тоже хотел бы, чтобы я стал частью всего этого? — Ты не будешь один, Наруто, — мягкое одобрение и улыбка в голосе. — Итачи окажет поддержку вместе с членами своей организации, которые спят и видят, как бы оттереть зло с лица страны. И наш приятель, который милосердно принял нас у себя дома, сделает все, чтобы обеспечить нас поддержкой некоторых членов Правительства. Особенно, когда власть окажется в руках Данзо. Бывший премьер-министр имеет свои привилегии. — А что он или Итачи с его ребятами могу сделать? Джирайя улыбнулся и сел обратно, хотя не отпустил плеча. — Информация имеет власть, Наруто, особенно нужная информация. Шимура Данзо связан с таким количеством незаконной деятельности, что вряд ли можно представить столь уязвимого человека. И тем не менее, ему всегда удавалось скрыть свою причастность благодаря попустительству некоторых людей… или же их убийствам, когда они становились на пути. К сожалению, некоторые тайны остаются тайнами слишком долго и потом… пуф! Стены безопасности в один миг рушатся. Что насчет Синдиката, так он до сих пор верен мне, или их веру можно купить, сообщив, что Икегами обманывает их. Другими словами… — Поднять бунт внутри Синдиката, — пробормотал Саске. Я почти успел забыть о том, что нас трое. И все же, происходящее было странно. Джирайя с улыбкой кивнул. — Ничто не ослабит Синдикат сильней, чем разлад внутри. Во всяком случае, в Японии есть и куда более мелкие группировки, желающие сместить Бакуфу. Второй по величине Синдикат — Мибу. Ты наверное слышал о них? — Не то чтобы, — признался я и легко мотнул головой. — Не удивительно, учитывая что Бакуфу предпочитает съедать на завтрак мелкие группировки. Но у нас есть возможность настроить Мибу на войну против Бакуфу, и они почти наверняка с удовольствием кинутся в бой. — Но… — теперь я тверже замотал головой. — Слушай… Мне не надо все это. Я не хочу, чтобы якудза развязали какую-то ебучую войну между собой. — Это будет неизбежно, Наруто, — тихо заметил Саске. — Борьба никогда не проходит без последствий. Невинные все равно пострадают, как бы мы не целились в определенных людей. — Такова реальность, Наруто, — согласился Джирайя. — Если ты решишь начать войну, то будь добр взять на себя и ответственность. Когда оба кумитё — Данзо и Икегами — выбудут из игры, будь добр оставить кого-то, кто сможет взять начавшийся хаос под контроль. — Тогда я оставлю тебя, — решительно заявил я, и это было словно укол булавки. Я выдерживал темный взгляд. Надеюсь Джирайя не станет отказывать. Понимаю, что он уже отошел от дел, но глядя на мужчину сейчас, вряд ли бы я мог представить кого-то еще. Джирайя все еще мог не задыхаясь взбегать по лестнице, выглядел бодрым и энергичным, и работа прибавит ему сил… по крайней мере, пока ему не найдется новая замена. Мужчина глубоко вздохнул, а потом наполнил легкие дымком и мягко выпустил его. — Так и знал, что ты предложишь это. — Это «да»? — Я ушел в отставку, Наруто… — Просто пока не найдем кого-то другого на эту должность. Прошу тебя, Джирайя-сама! — продолжал умасливать его я. — Ты знаешь куда больше о Синдикате! Больше самого Икегами, и, думаю, что те, кто лоялен к вам будут следить, чтобы вы прилагали как можно меньше усилий. — А ты ставишь меня в трудное положение, щенок, — я все еще мог видеть улыбку на его лице. — Даже не знаю, кто хуже: ты или Минато. Вы оба заставляете делать такие вещи, которые я не хочу. Я растянул улыбку и кинулся было с объятиями, но в итоге заставил Джирайю выронить курительную трубку из рук и заработал подзатыльник под стенания о том, что его драгоценной трубочке пришел конец. И все равно, с плеч словно камень свалился. По крайней мере, одна проблема была решена, и теперь можно было подумать о следующем шаге. — Дело сделано, — я потер руки и снова схлопотал от Джирайи. — Когда мы начнем действовать, то сообщим тебе, идет? — Как хочешь, молодой человек. По рукам? Мы подтвердили договоренность рукопожатием и потом пошли к главному дому, чтобы попрощаться с оджи-саном. К сожалению день был тяжелым и он решил вздремнуть, поэтому мы были отправлены к такси в сопровождении милых девушек, которые взяли обещание с меня и Саске посещать их как можно чаще. Я-то собирался сдержать обещание, а Саске… кто знает, что у него вообще на уме? — О, только глянь вон туда, — вдруг сказал Джирайя, тыкая в окно, когда такси свернуло на магистраль. Саске и я напряглись, но все-таки направили взгляды через стекло. — Похоже, на другом берегу реки проходит фестиваль. Как насчет того, чтобы взглянуть, м? — Не думаю, что это хорошая идея, нам стоит… — начал было Саске, но я перебил его: — Конечно! — мы оба с недовольством посмотрели друг на друга, но если вдруг кто не слышал, то я повторил: — Я хочу посмотреть, а Саске может отправиться домой, если хочет. — И речи быть не может! — прогудел Джирайя и покачал головой, словно ему предложили что-то непозволительное. — Мы должны наслаждаться звуками и видами страны, пока у нас есть такая возможность. И у вас двоих она пока что есть. Вы можете многое увидеть. Многое сделать. И старый извращенец не шутил. Я говорю «извращенец», потому что Джирайя тут же оставил нас, позволив заниматься чем хотим, чтобы «навестить» каких-то «старых друзей», больше похожих на хозяев борделя. Нам было велено получать удовольствие и не беспокоить его. Если же мы захотим вернуться домой, то мы попросту должны найти какой-нибудь клиентский сервис. Так я и собирался поступить. Застрял посреди какого-то корейского празднества со своей царевной-несмеяной. Он не улыбнулся ни разу с тех пор, как мы вышли из такси, давая понять, что не желает здесь находиться. Мы стояли перед клубом, а я не совсем понимал, куда же идти в таком состоянии. Часть меня чувствовала ответственность за Саске, а другая, что его кислая физиономия будет раздражать до самой ночи. Стоило мне стать ему нянечкой или же забить хрен и веселиться? — Давай посмотрим на акробатов, — начал я, оборачиваясь, чтобы предложить Саске, но, к удивлению, заметил, что тот ушел. Какого хуя? Я вытянул шею, чтобы окинуть взглядом толпу и найти его, и наконец заметил его прихрамывающую фигуру по направлению к кабинке. Посылая в его сторону проклятья, я пробирался сквозь лес людей, чтобы догнать придурка. Я думал, что он ближе, чем кажется. Почему Саске вообще меня волновал? Было ясно, что ему не хочется веселиться со мной. А я не обязан быть монахом из-за него. Если я понадоблюсь Саске, пусть сам меня найдет. Я развернулся на пятках и направился туда, где выступали гимнасты. Мне действительно понравилось шоу, которое было веселым и умопомрачительным. После я завел разговор с симпатичной девчонкой, которая училась в колледже и совершенно свободно владела японским. Она призналась, что на самом деле из Тайваня, но пару лет назад переехала в Южную Корею вместе с семьей. Японский у нее преподавали факультативом в школе. Я сделал комплимент ее произношению, и она искренне обрадовалась. Девушка была такой милой, со смехом словно летний дождик. Я мог бы легко влюбиться в кого-то, как она, но понял, что не могу себе этого позволить. Для начала, я не мог рассказать, кто я на самом деле, не мог пригласить к себе в комнату или оставить телефон. Я мог остаться лишь незнакомцем в толпе, и было бы лучше для нас распрощаться как можно скорее. — Спасибо за то, что выиграл мне плюшевого мишку и маску, Джухён, — с грустной улыбкой произнесла она, а потом встала на цыпочки и оставила поцелуй на моей щеке. — Мне было так весело. — И мне… — Когда снова приедешь в город, обязательно найди меня, хорошо? Ты же не забудешь меня? — Не забуду, — без особого желания пообещал я. И со странной тоской смотрел, как она исчезает в толпе. На щеке еще горел след от поцелуя и… — Бляха! — чертыхнулся я, потер лоб и поднял взгляд, чтобы удостовериться, что это всего лишь тот самый мудак. — Смотри себе под ног… а-а-а… это ты. — Не похоже, что ты рад меня видеть, — последовал холодный ответ. — Если ты закончил со своей свиданкой, то не пора ли нам возвращаться домой? — Эй, всего лишь восемь вечера, — я взмахнул рукой. — Ты можешь возвращаться, если хочешь. Я же поеду потом, вызову другое такси. Губы Саске поджались. Он собирался сказать что-то еще, но воздух сотряс оглушительный взрыв, сопровождавшийся многочисленными «охами» и «ахами». Мы подняли взгляд и увидели захватывающий салют, осветивший ночное небо. Проклятое сердце сжалось от накатившей ностальгии. Я вновь оказался под бесконечным небом Японии, которое было далеко как никогда. Не то чтобы фейерверк отличался от тех, что взрывали на праздники в Киото или Нагасаки. Просто не было вокруг ароматов такояки или якитори, что обычно наполняли рот слюной. Не слышно было людей, выкрикивающих твое имя или болтающих на местном диалекте. Я прикусил нижнюю губу и потер руки от внезапного холода. Даже мысль о том, чтобы вернуться, теперь казалась соблазнительной. — Не помню, когда в последний раз видел фейерверк, — раздалось тихое признание. Я тут же обернулся на спутника. Саске все еще смотрел на небо, и каждый новый взрыв освещал его лицо, с выражением, похожим на то, что было у Саске, когда оджи-сан заговорил о клане Учиха. Глупое сердце снова сжалось, и я мысленно отпинал себя за подобную реакцию. -… лет пять или около того, — продолжал бубнить Саске. — Тогда был фестиваль, и я с Итачи сидел на крыльце нашего дома, ел горячий картофель и считал фейерверки в небе. Наверное, я должен был что-то ответить. И что же я должен сказать, чтобы не выглядеть, как последний идиот? Что фейерверки напоминают мне о моем одиночестве или времени, проведенном с Сакурой? Или что любой фестиваль заставлял мое сердце разрываться от воспоминаний? — Да… — наконец выдохнул я. — Фейерверки… весело, типа… Ба-бах! Звучит глупо. — Эй! — с куда большим энтузиазмом произнес я, внутри же все окислилось. — Давай посмотрим с моста? Там лучше видно, да и народу меньше. — Может, потому что мост собирается рухнуть с минуты на минуту? Я закатил глаза и побрел в сторону сооружения. — Блять. Ну тебе обязательно все портить? Никто не упал же, ну? Саске сказал что-то в ответ. Вряд ли это было что-то хорошее, ведь мое имя прозвучало так, словно он получил по яйцам. В любом случае, вскоре мы оказались на мосту, где протолкнулись через толпу милых парочек. Блях. Я только нашел удобное место и перегнулся через перила, как почувствовал, что Саске буквально кто-то впечатал в меня. — О, здесь и правда удобней, Наруто, — язвительно произнес Саске. — Словно в банке сардин. — Так спрыгни к ним в воду, м? — усмехнулся я и кивнул в сторону речки. Цветные брызги салюта и огоньки зданий отражались в воде, создавая иллюзию танцующих светлячков. — Ха. Ха. Очень смешно. Саске даже не стал коситься на воду, хотя новая вспышка фейерверка уже потухла. Безумно красиво! — Конечно, это не так круто, как вернуться домой, но все равно здорово, правда, Саске? Он кивнул в знак согласия, когда я взглянул на него. Впервые за вечер на его лице была тень улыбки, и я был безумно счастлив увидеть ее. Кроме того, Саске поджимал ногу, опираясь на костыль, что напомнило о том, что он много ходил. Особенно пока я развлекался с Юной. (В какой-то степени это его вина…) — Кто эта девушка? — последовал вопрос, который я ждал меньше всего. Саске даже не посмотрел на меня. — А… какая-то студентка, — ответил я. Приходилось перекрикивать раскаты салюта, взрывы петард и гомон толпы. — Она изучает японский. — Надеюсь, ты не сказал ей свое настоящее имя или что-то еще. — Нет, конечно! — блять, да за кого он меня принимает? Была пауза. Длинная пауза. А потом Саске чуть слышно задал вопрос. Это было так тихо, что пришлось склонить голову, чтобы разобрать сказанное. — Ты собираешься снова с ней встретиться? — Что? — Я спросил, собираешься ли ты снова встречаться с ней! Теперь Саске смотрел на меня, и возможно из-за этого в черноте глаз так красиво расцветали огни фейерверка. Как крошечные летящие светлячки они гипнотизировали меня, заставляя жар подниматься внутри. Почти так же, как было в тренажерном зале, где все остальное потеряло свою важность. — А что с того, если я снова захочу встретиться с ней? — я понял, что произнес это вслух с усмешкой в голосе. Я дразнил Саске, пытаясь вытянуть из него заветные слова. — Тебя это сильно расстроит? Что-то мелькнуло в его глазах, и он прикусил губу, словно пожалел о поднятой теме. Я улыбнулся и наклонился ближе, настолько, что наши лбы едва соприкоснулись. Саске даже не потрудился отстраниться, и Господь наверняка решил дать мне второй шанс. Мне не хотелось думать о последствиях, к которым приведет желание Саске сделать то, что он хочет. Я убеждал себя, что хочу лишь подтолкнуть Саске к принятию собственных желаний… но сейчас… в эту самую минуту… мне просто пиздец как хотелось, чтобы он решился на первый шаг. — Ну же, Саске, — поддразнивал я. — Тебя это правда так сильно расстроит? — … Да, — был тихий ответ, заставивший внутри снова все перевернуться. Несчастный желудок сжался, а сердце заколотилось с такой силой, словно готово было выпрыгнуть из груди. Дышать становилось все трудней. — Са… Саске, я… Но все, что я хотел было сказать или подумать исчезло, потому что он наконец-то… (Господи) … склонился ниже и позволил нашим губам соприкоснуться, затыкая меня поцелуем, куда более оглушительным, чем все эти фейерверки, которые до сих пор разрывались над головами. Всего пара секунд, но этого было достаточно, чтобы понять, в какое дерьмо я вляпался, и что нездоровые чувства к парню обернутся настоящей проблемой. Если вы видели поцелуи в фильмах: страстные, жаркие и изворотливые — наш был не таким. Это было лишь прикосновение, констатация факта и чувства, которое зародилось. Сначала я думал, что вкус кожи Саске был отравлен, но его губы — чертовы губы, вынесшие когда-то мне смертный приговор — лишили меня рассудка и воли. Если бы не перила, то я наверняка бы повалился на землю или упал в реку. Саске быстро отстранился и тут же упорно уставился на водную гладь, словно ничего не случилось. Но я видел, как изменился цвет его лица (а я тоже был краснее некуда), как участилось дыхание (прямо как у меня), и что он медленно облизал губы, словно желал вновь почувствовать меня. Мне стало смешно и, нахально, желая поставить Саске на место, я наклонился ближе, чтобы шепнуть на ухо: — И ты называешь это поцелуем, Саске? — я чувствовал, как он вздрогнул и вздохнул, потому что после я слабо прикусил его ухо. Да, я сделал то, о чем действительно думал весь оставшийся вечер. — Когда вернемся домой, я покажу тебе, как целуются по-настоящему. Удовлетворенно ухмыльнувшись, я сделал шаг назад, чтобы в полной мере насладиться результатом проделанной работы. И поверьте мне, слова произвели потрясающий эффект. Кендзюцу — японское искусство владения мечом. Синсолло или ёлькуджа-тхан — сложное блюдо корейской придворной кухни, состоящее из тефтелей, небольших корейских оладьев «чонюо», грибов и овощей, которые готовятся вместе в наваристом бульоне. Чон — блюдо корейской кухни, разновидность оладьев. Суджонгва — пунш из высушенной хурмы.