Глава 28
Сильная слабость
Ветер с горы Арима
В долине Ина повеет —
Зашелестит бамбук.
Ты слышишь, ветреник?! Разве
Я в силах тебя позабыть?
Госпожа Катэко
Хаку видел всё или по крайней мере достаточно, чтобы понять — хозяин, вероятно, сегодня не вернется в комнату. В тишине он убрал поднос с едой, специально подготовленный на случай, если тот вернется голодным и пожелает поесть. Хаку думал, скатывать ли футон, который он подготовил для Саске-сама, но после внутренних споров наконец спрятал его в шкафу. Инстинкты твердили, что он не понадобится. Хаку закрыл книгу, которую читал, выключил одинокий светильник в японском стиле и в полной темноте забрался под одеяло. Он пытался уснуть и даже сжимал с силой глаза, словно это могло избавить от видения того, чему стал свидетелем в коридоре. Саске-сама и Наруто-кун… целовались? Стоило похлопать себя по щекам, чтобы горячие картины перестали появляться перед глазами. Было ли так на самом деле или это всего лишь разыгравшееся воображение? Потому что как объяснить иначе, что Саске-сама — тот самый Саске-сама, который гнушался любого контакта с мужчинами, разве что пару раз позволил Хаку сделать ему массаж — будет заниматься подобным. Саске-сама, Хаку был в этом уверен, никогда не позволил бы другому человеку касаться себя вот так. Саске-сама всегда смотрел на проявления любви между людьми как на нечто отвратительное и мерзкое. Он мог часами говорить о плотском грехе, каковыми являлись отношения Орочимару и его приятелей, а так же Хаку и Забузы-сана. Саске-сама злился, когда ему говорили обратное. Послушно Хаку выслушивал лекции, не смея заметить, что не всякие мужчины заслуживают подобных слов. Конечно, Орочимару вытворял в своей спальне достаточно отвратительные вещи, но Хаку знал, что Саске-сама не желал видеть другую сторону любви, куда более мощную и сладкую — прекрасную, всеохватывающую преданность, которую ощущаешь к другому. Он наивно полагал, что должен был сделать скидку Саске-саме. Хаку любил своего хозяина, служил ему, зная, что тот даже не смотрит на него. Но что именно он видел в коридоре? Саске-сама был прижат к стене. Саске-сама позволял Наруто-куну (который как бы не рассматривал парней вообще) делать с собой такие страстные вещи, что даже Хаку почувствовал жар, приливший к щекам. Чудо, что эти двое не заметили его. Но опять же, они были так увлечены друг другом, что пройди Хаку голым мимо — они даже не обернулись бы. Хаку бессильно застонал и сжал бедра сильнее, стараясь избавиться от нарастающего желания. Когда последний раз он был участником какого-либо сексуального приключения? И хотя это не исключало факта самоудовлетворения, чтобы снять «стресс» (конечно же не в присутствии хозяина), Хаку понял, что не прижимался к чужому телу почти год! Созерцание Наруто-куна и господина вместе заставило встрепенуться глубоко похороненное внутри желание. Смерть Забузы-сана вдруг стала вновь невообразимо горькой. По верхней губе скатилась слеза. Хаку понял, что беззвучно плакал. Сбитый с толку, он разозлился на свою реакцию. Быстро стер слезы, представляя безжалостный голос Саске. Он никогда не одобрял подобных слабостей, не позволял вести себя столь глупо, и Хаку чувствовал, что обижается за это. Тот же человек, что корил его за желание плоти, делал все то, что отвергал. А разве Наруто-кун не лучше? Разве того не передернуло от признания, что Хаку предпочитает мужчин? А теперь он слюнявит господина, словно никогда никого не желал так сильно. «Лицемеры!» — кричало внутри Хаку. Он попытался выровнять дыхание и закрыл лицо, стыдясь столь гневных мыслей. Ах, если бы Саске-сама услышал его, то выставил бы за дверь. Так что он будет держать себя в руках. Хаку опустил дрожащие руки и беспокойно перевернулся на спину, смотря в потолок. Он был обязан жизнью Саске-сама, ведь без его вмешательства, где бы сейчас был? Но отчего в груди так больно? Почему он испытывает такие чувства от воспоминания того, что видел? Ведь нет никакого смысла… Когда Хаку застал Саске-сама с женщиной, он не чувствовал подобного. Даже знание того, что Карин-чан буквально бредила хозяином, не вызывало в нем столь сильных эмоций. Конечно, он все еще волновался, что однажды Карин сможет занять его место по ухаживанию за Саске-самой, но после того, как они с Хаку сблизились, волнение перестало быть сильным. А теперь… почему? Почему сейчас? Почему от мысли о Саске-саме и Наруто-куне становится невыносимо? Быть может потому, что он… ревновал? Завидовал — возможно. Но ревность? Почему? И к кому? Неужели он ревновал Саске-сама? Может, он действительно был влюблен в своего господина? Это бы объяснило потрясение от увиденного. Может, он хотел, чтобы Саске-сама продолжал ненавидеть «гомосексуалистов», а значит Хаку оставался бы единственным мужчиной, который мог прикоснуться к нему и вызвать невинное возбуждение? Может Хаку эгоистично мечтал, что Саске никогда не привяжется к другому мужчине, и он останется в «безопасности» в роли личного слуги до самой смерти? Или ревновал Наруто-куна? Хаку зло выдохнул, ведь в груди снова скрутило. Он закрыл глаза, прикусил губу, пытаясь выдержать удар, которым оказалась правда. Узумаки Наруто. Харизматичный светловолосый парень, который завладел вниманием Хаку с того самого холодного зимнего утра. Наруто, который может быть резким со своим бескостным языком и ненавистью, или милым и добрым, легко смеющимся, если у него хорошее настроение. Наруто, который был великодушен к простым людям и вступался за тех, кто не мог за себя постоять. Хаку медленно начал понимать, что в глубине души всегда хотел, чтобы тот нашел его столь же привлекательным, как и Саске-саму. Как Наруто был очарован его хозяином с первой встречи, так Хаку с первого взгляда был очарован им. Он хотел стать другом Наруто-куну и делал все возможное, чтобы доказать искренность своих намерений. Он тайно наслаждался платоническими объятьями, или «дай пять», или рассеянными поцелуями, которые Наруто-кун оставлял на лбу в благодарность за труды. Сердце трепетало, когда видел улыбку и тепло в голубых глазах. Сколько бы Хаку не лелеял мысль, что благодарность Саске-самы — лучшая награда, он знал, что от Наруто-куна она еще желанней. Наруто заставлял чувствовать себя особенным, даже не подозревая об этом. Юноша заставлял Хаку ощущать себя единственным важным во всем мире, а сердце билось сильней, когда они были рядом. Именно поэтому тогда, в прачечной, когда Наруто дал понять, что никогда не посмотрит на мужчин — Хаку было куда больнее, чем хотелось признавать. Хаку понимал, что невинный флирт и редкие заигрывания Наруто в ответ — не больше чем пустая трата времени. Теперь он знал свое место в жизни Наруто. Ему никогда не стать кем-то большим, чем друг, и Хаку готов был смириться с предложенной ролью… до сегодняшней ночи. Судя по увиденному, Наруто был вовсе не прочь развлечься с мужчиной, хоть и говорил об обратном. Либо он лгал Хаку в прачечной, либо наконец-то решил поэкспериментировать и побывать на «темной стороне», как он когда-то красноречиво выразился во время одного из сотни вечеров. «Значит, Саске-сама подался на темную сторону», — с усмешкой подумал Хаку. Это было так невероятно, что хотелось смеяться, но он лишь беззвучно закусывал подушку. Он понимал, что имеет дело с двумя сильными личностями, людьми, которые на протяжении месяцев пересекались и вызывали друг у друга бурю эмоций, никогда прежде не испытываемых. Хаку был достаточно наблюдательным, чтобы заметить признаки: начиная от одержимости хозяина грешником в Бьяку-Синкё, заканчивая обрывками фраз и долгими взглядами, напряжением и беспочвенными конфликтами на пустом месте, стоило этим двум оказаться в одной плоскости, не говоря уже об одной комнате. Все это привело ко взрыву в виде объятий, увидев которые даже Орочимару-сама бы покраснел. Кстати, об Орочимару-сама. Хаку не представлял, что подумает Лорд, когда до него дойдут эти слухи. Ведь Хаку больше чем кто-либо знал, что Орочимару-сама положил глаз на юного Господина и крайне злился, когда тот отвергал или не замечал многочисленные намеки. Будет ли Орочимару-сама смеяться и хвалить себя за хорошо выполненную работу, если узнает о случившемся? Он наконец-то удостоверится, что учения приносят хороший результат. Но какой ценой? В конце концов, Хаку погрузился в беспокойный сон, где видел как господин и Наруто-кун убегают, оставляя его позади. Он проснулся с головной болью, опухшими глазами и заплаканным лицом. Внутри разрасталось чувство апатии. Сегодня не было никакого желания делать что-либо, но Хаку понимал, что должен нацепить одну из самых беззаботных масок и вести себя как ни в чем не бывало. Хозяин не должен узнать, что случилось ночью. Он не в том положении, чтобы задавать вопросы о том, что его не касается. Значит, ему стоит вести себя словно невежественному дураку: ничего не видел, ничего не слышал, продолжаю служить своему господину. Будет трудно, но Хаку знал, что проходил через худшие испытания. После утренней молитвы он собрал свои принадлежности и пошел в душ, заблаговременно остановившись у двери в комнату Наруто и изучив взглядом рисунок дубового массива. Там, внутри, Наруто-кун и его новый любовник (возможно) спали. Странно думать, но время идет вперед, и вещи меняются. Они все изменились. Жизнь вдали от Бьяку-Синкё изменила их, открыла новые двери, и Хаку должен был найти способ стать счастливым, пока его господин нашел кого-то близкого… по крайней мере физически. Разве слуга не должен быть рад за своего хозяина? Подпитываться его счастьем, чтобы принести в жертву свое? Прикусив губу, Хаку заставил себя отойти от двери и ворвался в душевую. Если бы он так не спешил, то заметил бы красную табличку, которую они все вешали на ручку, сообщая, что там кто-то есть. В первую очередь, это было придумано для девчонок, потому что было тяжело достучаться, когда внутри лилась вода. Но сейчас Хаку окутали облака пара, которые медленно рассеивались и давали понять, что он тут не один. Мысленно проклиная себя за глупость, парень начал извиняться за то, что не постучал и не заметил красную табличку. И лишь когда пар наконец рассеялся, Хаку увидел, кто был внутри. Нару… Наруто-кун? Хаку, держащий в руках коробку с туалетными принадлежностями, не заметил, как пальцы разжались и все рассыпалось по полу. Этого было достаточно, чтобы парень наконец-то обернулся на седалище. Руки все еще продолжали намыливать волосы (пена стекала по щекам к шее), пока Наруто пытался понять, кто ворвался к нему. Долгую минуту они смотрели друг на друга в непонимании, а сердце уже рвалось из груди. Хаку был красным как рак (и это абсолютно не связано с температурой в помещении) от воспоминаний о том, насколько настойчивым был Наруто-кун, когда целовал господина. Этот образ буквально заполонил все воображение. Господи! Мне надо уйти отсюда! — Пр… прости! Прости! — заикаясь, выдохнул Хаку и наклонился, чтобы непослушными руками поднять свои вещи. Он чувствовал себя невероятно неуклюжим и готовым расплакаться в любой момент. И что хуже всего — он уже плакал и беззвучно корил себя за подобную глупость. Ведь готовил восторженную речь о том, как рад за них двоих, а вместо этого плакал над упавшим мылом и шампунем. Он действительно стал жалким и слабым. — Хаку? — Все нормально! — со всей веселостью, на которую был способен, сказал Хаку, только из рук снова все выпало. — Я оставлю тебя, чтобы ты смог помыться. Прости. Я не видел таблички, потому что задумал… ты не должен ни о чем волноваться. Просто не заметил табличку, потому что не смотрел и… и… Он понимал, что повторяется и несет какую-то несуразицу, поэтому сунув полотенце в корзину, быстро поклонился и стыдливо рванул за дверь, но почувствовал жесткие пальцы на запястье, не давшие сбежать. — Что такое? Что такое? — послышался тихий озадаченный голос, который сломал всю решительность, которую смог призвать Хаку. Это не справедливо. Не справедливо! Почему он не мог представить, как злится Наруто за произошедшее? Почему он говорил так, словно заботился, и это лишь подчеркивало слабость Хаку? Ах, если бы Хаку только не слышал тот шум, когда задремал в попытке дождаться хозяина. Если бы он остался в комнате, вместо того, чтобы высунуть нос и увидеть причину грохота. Если бы только закрыл дверь, увидев знакомые силуэты хозяина и приятеля, вместо того, чтобы созерцать двух мужчин, желавших друг друга… — … Хаку? Всё?.. — Я в порядке, Наруто-кун, — произнес он голосом, который показался куда сильней, чем он полагал. Глубоко вдохнув, он вытер глаза рукавом и повернулся к удивленному юноше со слабой улыбкой. — Я… я просто устал. Вот и все, — Хаку улыбнулся чуть шире и Наруто почувствовал игривый тычок в центр лба. — Пена попадет в глаза. Тебе лучше смыть это. — А, блин. Забыл, — со слабым смешком ответил Наруто, хотя, судя по взгляду, все равно не поверил объяснению Хаку. Ведь усталость не подразумевает слезы. — Присоединяйся, — пригласил, присаживаясь на место и направляя душ на голову. — Тут хватит места. — Подожду, пока ты закончишь, — Хаку хотелось, чтобы ответ звучал беззаботно. — Не хочу тебя тревожить… — Чувак, ты меня не тревожишь, — послышалось тихое ворчание, а мыльная вода каскадом залила его лицо и сильную спину, которой наверняка касался хозяин… Хватит. Об этом. Думать. Хаку! Коря себя за подобное, он мотнул головой, снова вздохнул и сдался без боя. Вскоре он сидел рядом с Наруто и пятерней расчесывал длинные волосы. Они почти касались поясницы. Карин заставила подрезать их прежде, чем те начали бы волочиться по полу. Из-под ресниц он наблюдал за Наруто, который теперь тер мочалкой тело… везде, кроме области чуть ниже правой груди. Похоже там был полученный в драке синяк. Но это не объясняло, почему господин не вернулся ночью в комнату. Или, быть может, в конце концов, эти двое попытались убить друг друга? — Что случилось, Наруто-кун? — наконец спросил Хаку, не в силах сдержать любопытство. Наруто, погрузившийся в собственные мысли, непонимающим взглядом уставился на собеседника, а потом понял, на что тот показывает. Он взглянул на синяк и состроил кислую мину. — Связались со стайкой ублюдков прошлой ночью, -покачав головой, пояснил Наруто. — Просто пиздец какая история. И Наруто решил поделиться историей, что произошла после фестиваля. Хаку не заметил, как увлекся и больше не мог отделить реальность от вымысла. Во всяком случае, теперь было ясно, что его господин провел ночь в камере, и это уже само по себе было невообразимо. Хаку бы заплатил любые деньги за возможность увидеть Саске-саму за решеткой, и не потому, что желал ему зла… просто представьте будущего лидера японской полиции, запертого в маленьком обезьяннике в глубинах Кореи… Хаку не смог сдержать смешка. Это, казалось, придало Наруто сил и он задержался на подробностях, приукрасив кое-какие вещи, чтобы повеселить юношу. Ему нравился этот певучий звук. — А синяк на шее тоже получен во время драки? — спросил Хаку, принимая из рук Наруто мочалку, чтобы помочь тому потереть спину. Почти тут же Наруто немного напрягся. Язык тела сказал Хаку все, что нужно. Конечно, это не боевой трофей. Точно такой же засос был у Саске-самы пару недель назад. Теперь была очередь Наруто-куна. И как долго они скрывают свои отношения? Как долго продолжают обманывать всех, прикрываясь «ненавистью» друг к другу, смеясь за спинами остальных над их доверчивостью? Наруто коснулся пальцами засоса, и у Хаку больно закололо сердце. Он не видел лица, но знал, что тот улыбается, а перед глазами все еще стояли образы их с господином встречи. Того, что Хаку не видел. Наруто спрятался в комнате с его хозяином, а он остался в коридоре, словно ненужный коврик. Он вцепился в мочалку, с трудом сдерживая желание тереть спину Наруто до тех пор, пока она не закровоточит. Хаку хотелось причинить такую же боль, что разрывала его. Кровь очистит меня… — Во всяком случае, — вслух произнес Хаку, изображая веселье, что лишь резала по больному. — Похоже, у вас обоих был насыщенный день. Мне тоже удалось повеселиться, потому что работал со своими метательным… — Ножами? — переспросил Наруто. К счастью, он перестал касаться засоса и смотрел на Хаку, выгнув бровь. — Где ты тренировался? — Дже Вонг отвел нас на пустой склад неподалеку. Он сказал, что мы можем тренироваться там. Так что Карин освежала навыки стрельбы, с которыми у нее отлично! А я работал с метательными ножами, — согнув руки, парень долго смотрел на них. — Кажется, я становлюсь мягким, — пробормотал Хаку. — Я пропустил несколько дней и сегодня хотел бы потренироваться снова. Тебе тоже стоит пойти. Дже Вонг сказал, что у него есть кое-что особенное для нас. — Ага, надо, — поджав губы, согласился Наруто и задумался. — Честно говоря, я очень давно не держал в руках пистолет и вряд ли поражу цель в метре от себя, не поранившись. Когда ты освободишься? — Хм… после того, как Саске-сама позавтракает? — спросил Хаку, понимая, что не знает ответа на этот вопрос. — Я не видел его ночью, поэтому думаю, что… — и сделав паузу, задумался, а потом опустил взгляд на колени и закончил: — Что он провел ночь с тобой. Повисла тяжелая тишина, в которой тихо стекала вода с душа. Наруто откашлялся и сделал глубокий вдох. — Эм-м… ты об этом… — Тебе не стоит пытаться мне что-то объяснять, — покачав головой, пояснил Хаку. Он мог бы сказать, что Наруто не стоит волноваться, и он имел в виду совершенно другое, но Хаку хотел, чтобы тот почувствовал себя неудобно. — Думаю, Саске-сама так устал вечером, что хотел бы провести ночь с тобой. Все нормально. Хаку сдавленно засмеялся, потянулся за шампунем, но бутылка выскользнула из влажных рук и липкая розовая жидкость потекла на кафельный пол. — Сегодня я такой неуклюжий, — слабо рассмеялся Хаку. — Не знаю, что со мной… — Ты злишься? — Чт… что? — распахнув глаза, тупо спросил Хаку. Интересно, а вдруг Наруто расстроился? Но в голубых глазах плясали другие чувства, которые трудно было опознать. — То есть, ты расстроен, что Саске не вернулся в комнату прошлой ночью, да? — так же тихо спросил Наруто. Его взгляд смотрел мимо Хаку, и тому становилось трудно дышать. — Я… я не злюсь, — запнувшись, ответил он. В руках смялась полупустая бутылка шампуня. — Я не на том месте, чтобы иметь право расстраиваться… — Хватит думать о «своем месте»! Думай о своих чувствах, Хаку, — нахмурившись, оборвал Наруто. — Я понимаю, что ты верен и все дела, когда дело касается Саске, но если честно… то тебя волнует то, что он был со мной прошлой ночью? — … это не первый раз, когда я засыпал без Саске-сама, — спокойно ответил Хаку. — Отчего мне беспокоиться? — Может потому, что все утро ты себя странно ведешь? — Странно? — несвойственно для себя фыркнул Хаку. — Что ты имеешь ввиду, Наруто-кун? — Я имею ввиду, что ты ведешь себя так, словно я болен чумой. Не смотришь в глаза, а потом плачешь. — Я не плакал… из-за того, что Саске-сама не ночевал со мной! — Тогда что за хрень тебя беспокоит? Теперь они орали друг на друга, даже не догадываясь, что ревность все больше отравляла сущность Хаку. «Я первый заметил тебя! — кричал его разум. — Пока Саске-сама был занят тем, чтобы сохранить свое лицо, я увидел твой истинный потенциал и замечательного человека, которым ты являешься. Если кто-то и может быть расстроенным сложившейся ситуацией, так это я! Я должен быть на его месте! Это нечестно!» - Хаку… — нахмурившись, позвал Наруто. — Если ты не перестанешь смотреть на меня так… — То что? — небольшая улыбка коснулась губ Хаку, сделав его лицо странно опасным. И это лишь больше не понравилось Наруто. — Ты толкнешь меня к стене и сделаешь тоже самое, что делал с Саске-самой? Реакция была бесценна. Хаку бы расхохотался, если бы не сгорал внутри. Лицо Наруто залилось краской, воздух с шумом вырвался из легких, а голос стал сдавленным и тихим. — Ты… ты видел?.. Хаку покачал головой. Он медленно поднялся на ноги и встал перед Наруто так, чтобы тот мог оценить его наготу в полной мере. Без притворства. Без ограничений. Настоящий он. — Видел, — спокойно кивнул Хаку. — Видел достаточно, чтобы представить, что произошло внутри твоей комнаты ночью. Наруто облизнул губы и покачал головой. — Слушай… Хаку… это не то… — Тебе действительно не стоит объясняться передо мной, Наруто-кун, — все так же спокойно настоял Хаку. — Но мне хотелось бы убедиться кое в чем. — Что… в чем? — В тот день… в прачечной… ты был удивлен тем, что я состоял в отношениях с мужчиной… неужели это все была ложь? Наруто опустил взгляд, но Хаку тут же протянул руку, коснулся щеки и уверенно приподнял его лицо за подбородок, заставляя вновь посмотреть на себя. Густые длинные волосы, ниспадающие на худое тело, словно мокрый саван… господи, это было чертовски сексуально. Да и произошедшее ночью с Саске сломило преграды, и теперь Наруто не мог понять, что чувствует. — Ну же, Наруто-кун? Посмотри мне в глаза и скажи, что абсолютно ничего не чувствуешь. С губ Наруто сорвался звук, похожий на стон. Он вздрогнул, когда Хаку сделал еще полшага вперед. — Тебе очевидно понравилось быть с Саске-сама… может, тогда ты не прочь и со мной? — Хаку… — Наруто то ли ахнул, то ли умолял. Обозначившаяся эрекция парня качнулась на уровне груди. Жар пустился к паху, желая получить удовлетворение. Было почти стыдно испытывать подобное, особенно перед тем, кто был всего лишь несчастным парнем, родившимся слишком красивым. — Мы не должны… не должны это делать… — Почему? — с искренней невинностью спросил Хаку, в одну секунду ставя доводы Наруто в тупик. — Ответь мне, Наруто-кун. Я вижу по твоим глазам, по реакции твоего тела. Все мужчины так реагируют на меня. — Не сравнивай меня со своими приятелями или кем бы то ни было, — проворчал Наруто. — Я не они. — Конечно нет, — с теплой улыбкой согласился Хаку. Пальцы провели вдоль шрамов Наруто, а потом с благодарностью зарылись в мокрые волосы. Ободряющего стона было более чем достаточно для Хаку, хоть он и понял, что хотел бы видеть больше… знать, как Наруто отреагирует, если он сделает массаж, который не единожды делал для Саске-самы. — Ты особенный, Наруто-кун, — хрипло прошептал Хаку, а потом наклонился и прикоснулся губами сначала к щеке, а потом к уху Наруто. — И поэтому я так сильно завидую Саске-саме. — Почему? Хаку покраснел от беспомощности, которая звучала в голосе, и сделал шаг назад, только сейчас понимая, какую боль причинил… или, судя по возбуждению Наруто (которое он даже не пытался скрыть), все же поступил правильно? Краска стала еще гуще от созерцания того, насколько тот стал длиннее и толще. Хотелось прикоснуться… попробовать на вкус… Он мысленно остановил себя, стыдясь бесстыдных мыслей. Та самая часть Хаку, что развлекала гостей Орочимару бесчисленными ночами, быстро вырвалась на поверхность. И именно она придала смелости, чтобы вытворить это все перед другом. Наруто-кун потеряет всякое уважение к нему. Хаку предпочел бы умереть, нежели потерять доверие — Я извиняюсь, — промямлил Наруто, сжимаясь на табурете. — Это ничего… абсолютно ничего. Хаку закусил губу, стараясь вновь сдержать слезы. Он вновь вцепился в бутылку шампуня, бессвязно тораторя: — Я просто рад, что ты перестал лгать себе и нашел кого-то, кто делает тебя… удовлетворяет тебя. Саске-сама хороший человек. На самом деле он и ты должны… м-м-мпф! Если Хаку попытался бы описать произошедшее, то сказал бы, что его облили жидким огнем. Именно таким показался ему внезапный поцелуй Наруто. Он и не полагал, что подобное возможно. Хаку считал, что поцелуи Забузы-сана заставляли колени подгибаться, но это… этот поцелуй был не похож ни на что. Желание сжигало от головы до самых пяток, голова закружилась, а сердце громко забилось в груди и ушах. Он протянул руки, чтобы схватиться за плечи Наруто, потому что чувствовал, что уже плывет. Это было не лучшей идеей, потому что оба поскользнулись на мокром полу и упали навзничь. С придыханием Наруто разорвал поцелуй и подхватил Хаку. — Ты… ты в порядке? — задыхаясь, спросил он. Хаку, который все еще плавал где-то на грани реальности, принял сотню оттенков красного и мог разве что кивать, словно рыба. На губах и языке все еще остался сладкий привкус победы. Наруто помог сесть. — Черт, — чертыхнулся Наруто. Он закрыл глаза и прислонился к стене, чтобы продолжить, не поднимая век: — Я какой-то ненормальный, вставший между тобой и твоим господином, хех… Хаку улыбнулся. Сердце по-прежнему гналось, словно сумасшедшее, но теперь было легко. Наруто-кун поцеловал его, и это что-то да значило! День будет просто великолепным. Хаку был уверен в этом. Даже если они не могли состоять в отношениях, такой страстный подарок от друга был крайне приятен. Он улыбнулся и обвил руку вокруг жесткого тела. — Эй… — слабо фыркнул Наруто. — Хватит. Это же не значит, что мы будем сражаться на палках. — На палках? Каких палках? — невинно спросил Хаку. Он посмотрел на Наруто, заставив того прикрыть ладонью лицо и застонать словно от головной боли. — Черт возьми, Хаку! Ты же нарочно! — Что? Что не так? — Хватит выглядеть так мило. И отлипни уже от меня. — Но я не хочу. Хочу быть рядом вечно. — В таком положении очень скоро мой стручок просто взорвется от боли, — запротестовал Наруто. — Так что… мне надо позаботиться об этом. — О чем? Наруто провел рукой по лицу и кивнул вниз, туда, где была столь очевидная проблема. Хаку вновь почувствовал, как краснеет и в предвкушении приоткрыл губы. — Может быть… я мог бы, Наруто-кун? Наруто выгнул бровь. — Мог бы что? — Позаботиться о проблеме? — застенчиво пояснил он, пряча смущенный взгляд. Хаку пытался отогнать воспоминания о том, сколько старых жирных мужиков он удовлетворял на атласных простынях, как они стонали от удовольствия, пока слуга вбирал их концы. Хаку все еще помнил омерзительный вкус спермы, как та стекала вниз по гортани. Ведра отвратительного семени, выливающегося на него. И ему приходилось глотать. Некоторые просили показать язык, чтобы удостовериться в истинности действа. Сколько раз Хаку убегал в ванную, где желал извергнуть все из себя и отмыться от скверны? Сколько раз не мог взять в рот никакой еды, чувствуя отвратительный вкус? «Я больше не в том месте, — попытался сказать себе Хаку. А потом гибкое тело изогнулось, словно в молитве. — Я больше не тот Хаку, который был игрушкой. Я желанен, нужен кому-то, кто ухаживает за мной по-своему». Пальцы обернулись вокруг твердого члена, и Хаку улыбнулся, когда Наруто ответил на прикосновение. Он что-то бормотал, но Хаку ничего не слышал. Все, что он хотел… быть нужным парню рядом с собой. Он собирался помочь Наруто-куну достигнуть таких высот, о которых можно только мечтать. Хаку начал с простых медленных касаний языка к пульсирующей плоти, поцелуев головки с выступившими каплями смазки. «Добро пожаловать, дорогой Наруто-кун, — и со стоном раскрыл губы, чтобы принять свой самый драгоценный подарок. — Добро пожаловать в мир плотских утех, которых ты никогда ранее не испытывал». _____ Наруто: В аду для меня придержали особое местечко, полагаю. Где-то между троном Сатаны и его туалетом. Почему? Я вам скажу почему. Сегодня был самый странный (и счастливый) день в моей жизни, и за это спасибо двум парням. Представьте себе. Похоже, даже Шикамару заметил мое хорошее настроение. Уж кто бы говорил, ведь на протяжении целой недели они с Темари только и делали, что трахались без перерывов на обед (в этом я почти уверен). Вообще, случилось чудо, раз он пошел вместе с нами на заброшенный склад для тренировки. Я-то думал, что он снова будет «слишком занят», чтобы поторчать с нами. Как и Хаку, он тоже спросил о хикки на шее, но я рассказал о засранцах в подворотне, сменив тему, и Шика не стал уточнять. По крайней мере, он посочувствовал моим страданиям, и я был рад, что он решил прогуляться с нами. Интересно, что бы ты сказал, если бы я рассказал о том, как именно веселился ночью и утром, Шикамару. Можешь считать, что я сошел с ума, или скажешь, что больше меня не знаешь, но клянусь… быть с парнем не так плохо, как кажется. По крайней мере, если связываться только с «порядочными» парнями. — Она хороша, — пробормотал Шика, пока мы следили за тренировкой Карин. Она стреляла в цели в нескольких метрах от нее. Звук рвал перепонки, но Дже Вонг предусмотрительно достал наушники, чтобы мы не распрощались со слухом. Что же касалось самого склада, то это была настоящая находка. Большинство близлежащих домов уничтожил страшный пожар. Видимо когда-то здесь жили рыбаки, но все, что осталось — это ржавые остовы зданий и выцветшие кирпичные стены с нечитаемыми корейскими лозунгами, прославлявшими труд. Жалкое зрелище, но идеальное место для тренировок. — Ага, — рассеянно подтвердил я, переводя взгляд с Карин на Саске и Хаку. Они оба держали в руках метательные ножи и обсуждали тактику. Но все, что представлял мой мозг, так это множество грязных вещей, которые они делали своими руками. Кажется, я был безнадежен. Этим двум парням удалось сделать то, о чем я и не мечтал. Раньше мне казалось, что только женщина может сломить меня. Но теперь я знал, насколько болезненной, искривленной и удивительной может быть связь с парнем. Саске с его неопытностью будоражил меня больше, чем кто-либо. Достаточно вспомнить, с какой осторожностью он касался моей травмированной плоти. Я и понятия не имел, что он способен на подобное. Хаку, который использовал обе руки и рот (господи, чертов рот!), чтобы заставить меня почти кричать от оргазма. Будь мое сердце слабым, я бы не выдержал. Уж не знаю, чем заслужил такое особое обращение, но не мог с собой ничего поделать. Вид Хаку со слезами на глазах заставлял меня чувствовать себя виноватым. Сердце буквально разрывалось пополам. Не хотелось видеть его подавленным и осознавать, что частично я тому виной. Парень волновался обо мне больше, чем я этого заслуживаю, и мне хотелось сделать его счастливым как-то по-особенному. Даже если это означало сорвать поцелуй (во истину сладкий). И, судя по всему, мне удалось. Сердце все еще учащенно билось от воспоминаний. А стоило нашим глазам встретиться, как на губах Хаку появлялась улыбка. Трусливый ублюдок! От таинственной застенчивой улыбки краска подступала к щекам. А если после на меня смотрел Саске (в его-то взгляде не было ни капли смущения), внутри все переворачивалось. Невыносимо! Впервые позволив двум чудакам коснуться себя, я потерялся. Куда делся покоритель цыпочек? Кто занял место мистера пикапера? Блядство! — Эй! Чувак, сосредоточься, — Шика пнул меня в бок. — Твоя очередь. — Ты готов? — последовал короткий вопрос-команда от мужчины ростом наверное в метра два. Серебристые коротко остриженные волосы, армейские ботинки и повадки военного. Нашим тренером был никто иной как «хороший друг» Дже Вонга — Сергей Мутко. Подполковник российской армии в отставке, Сергей, теперь работал в подполье как военный специалист (читай «наемный убийца») на тех, кто мог заплатить за услуги. Теперь было интересно, в каких же кругах вращался этот Дже Вонг (который сейчас дрых в машине). Но если ему доверял Итачи, то и мы должны. — Ты держишь оружие как вялый хрен, Нару-ут! — на японском крикнул Сергей. Этот мужик достаточно неплохо изъяснялся, а еще на корейском, английском, родном русском, французском, испанском и китайском языках. Должно быть это помогало ему путешествовать по миру, когда он еще служил в войсках. Но это не объясняло, почему он, блять, не мог нормально выговорить мое имя? Что за херня этот «Нару-ут»? Вообще-то мое имя заканчивается на «о»! Блять. — Пистолет не хрустальный, сожми сильней. Напряги запястье. Как мужик! Сергей продолжал, показывая, как именно надо держать пушку «мужественно». Мне следовало сжать эту чертову штуку, называемую «Глок», оттянуть курок, а потом послать пулю прямо в голову гипотетической цели в двадцати метрах от меня. И всего за пару секунд. Ебаный в рот. — Просто выстрели, Нарут, — рявкнул он и похлопал ладонью по плечу, вручая еще теплый Глок. — Они сказали, что ты уже стрелял… — Не думаю, что… — промямлил я, слабо сопротивляясь. — Просто покажи! — гаркнул Сергей и толкнул меня в сторону огневого рубежа, обозначенного большими белыми «Х» прямо на земле. Я сжал пистолет в дрожащих пальцах, только сейчас осознавая дерьмо, в которое вляпался. В руках Сергея Глок был маленьким и легким, но теперь он весил чертову тонну. Я делал вид, что знаю, как с ним обращаться, и даже доставал его прошлой ночью, думая, что никогда не использую, но теперь… на заброшенном складе… когда остальные смотрят и оценивают меня, смогу ли доказать право носить оружие? Я покосился в сторону своей «новой» семьи — даже странно думать о них в таком роде. Но после той вечности, которую мы провели вместе, они стали самыми близкими людьми. Шика и его «женщина» улыбались и подбадривали кивком. Карин скрестила пальцы и ухмыльнулась. Хаку нервно грыз ногти и шептал «удачи», а Саске… хех. Будто стоило ожидать чего-то другого. Он не улыбался и не высказывал слов поддержки. По его виду я знал, о чем он думает. «Хватит ебать мозги». Да, сэр. Ухмыльнувшись, я повернулся к цели, оставляя позади двух парней (говорю о Хаку и Саске), которые даже не подозревали о том, как вляпались. Было что-то колко-приятное в осознании того, что между ними зародился секрет. Только вот неувязочка… Хаку знал о том, что «кое-что» случилось между мной и Саске. Но вот стоит рассказать Саске о том, что его слуга удовлетворил меня в душевой комнате… что-то подсказывало, что вряд ли Саске обрадуется этой новости. Рассказать Саске или нет. Вот в чем вопрос. (Я нажал на курок и поднял пистолет на уровень груди, вытянув руки, прикрывая глаза, чтобы сосредоточиться на цели, что удалилась на миллион миль. Обязательно надо было ставить ее так далеко? Господи Иисусе!) Проснувшись первым, я потратил добрых десять минут на то, чтобы понаблюдать за спящим Саске. Он выглядел моложе: невинный словно ребенок, который никогда не видел ужасов смерти и не отправлял на тот свет остальных. (Высунув кончик языка в уголке губ, я попытался выровнять дыхание). Хотелось снова целовать его губы. Насиловать их, потратить всю ночь на вкушение сладкого и соленого вкуса, в котором можно было утонуть. Я и так сдерживался слишком долго, поэтому Саске был весь липким от подсохшей спермы. Он обещал, что разбудит меня, когда сходит в душ. Но, к счастью, и сам вырубился. Бедняга вымотался куда сильней, чем я думал. Во всяком случае, никто не зайдет в мою комнату и не будет спрашивать, почему мы оба покрыты белесыми разводами, которые я попытался стереть скомканной футболкой так осторожно, как мог. С чувством выполненного долга, я вышел из комнаты, не зная, как теперь мы сможем смотреть друг другу в глаза после страстной ночи… и абсолютно не ожидал, что в ванной мне обломится самый крышесносный минет в мире? Парни тоже очень талантливы. Поверьте мне на слово, дорогие соседи и друзья. Палец лег на спусковой крючок, и все пошло своим чередом. Я видел все. Это больше не был силуэт человека. Мишень приняла знакомые очертания и золотой зуб сверкнул в лучах утреннего солнца, а губы исказила лукавая улыбка. Ну привет, Масатака. Или мне лучше называть тебя Икегами Кодзима, больной на голову долбоеб? Похоже, мне выпала честь расстрелять вас всех. Я не помнил, как нажимал на курок, но помнил, как отдача почти заставила плечи выпасть из суставов, когда пуля вылетела из канала ствола. Разве не видно? Кодзима издеваясь косился, наивно полагая, что маленькая ошибка не помешает ему. А как насчет того, чтобы пожрать свинца? Оставшийся магазин был выпущен в том же направлении, пока вместо выстрелов не раздался тихий треск пустого патронника. Кто-то присвистнул. Или это походило на свист, я не уверен — наушники приглушали звук. Я видел, как Хаку побежал к цели, чтобы притащить лист с мишенью, и результат был поразительным. Я буквально расстрелял того в голову. Не плохо, Узумаки Нару-ут.Совсем не плохо. Я посмотрел на Сергея. Он холодно усмехнулся. В его руках даже улыбка была убийственной. Я ухмыльнулся и шутливо отдал честь. Получил, верзила? Я справлюсь с любой задачей, которую ты мне дашь. Возможно, было слишком рано бросать Сергею вызов. Сукин сын не был человеком! Со стоном я опустил кровящие руки в миску со льдом и мятным отваром, приготовленным Карин, чтобы успокоить ноющие конечности. Сергей был чертовым деспотом, когда дело касалось тренировок! Он вызвал меня на двоеборье, а потом сделал упор на восстановлении работоспособности плеча, заставив отжиматься более ста раз (под палящим солнцем на острой гальке, что сдирала кожу), пока сам шутливо повторял все на одной руке. «Посмотри на меня, Нарут! Да я даже не вспотел, отжимаясь! А ты что? Задыхаешься и ноешь, словно девчонка, а мы ведь даже не сделали двадцать. Давай, Нарут! Делай, как мужик! Сквозь пот! Сквозь слезы! Вырабатывай дух! Где твои яйца? Ты же мужик!» Иди на хуй, стероидный верзила-психопат. Завтрашняя тренировка должна включать в себя стрельбу с дальней дистанции на меткость. Другими словами, из меня желали сделать снайпера, каким был мой отец. Снайперы стреляли на расстояние около трех миль! Кажется невероятным, но Сергей убеждал, что его армейский приятель мог снять любого с расстояния пяти миль. Либо у этого парня супер-зрение, либо он не с нашей планеты. В любом случае, нежеланное знакомство со снайперской винтовкой и другими типами дальнострельного оружия случилось. Если я собирался стать пешкой Данзо, то мне следовало доказать ему, что я ни чуть не хуже моего отца, а то и лучше. У меня не было никакого способа грохнуть его, кроме как завладеть его сердцем, заставив полностью довериться. — Похоже, ты все-таки сделал выбор, — послышался тихий голос, и меня передернуло от навязчивых мыслей. Саске снова был у меня в комнате — нет, я не жалуюсь, но в отличие от прошлой ночи, когда мы были заняты друг другом (и буквально вымотали друг друга), сейчас мы отдыхали после уроков Сергея. Оказывается, ему были известны и типы холодного оружия, и около часа он показывал Саске свои навыки. Наблюдение за ними вызвало странные воспоминания: и хорошие, и плохие. Хорошие — я вспомнил время, когда Асума тренировал меня в подвале, чтобы я смог противостоять остальным — особенно Саске, когда дело дойдет до арены. Я почти забыл, насколько хорошо засранец справлялся с катаной, и несмотря на раненую ногу, Саске все еще мог двигаться изящно… (исполнять танец смерти) … вокруг склада. Сергей же был куда более агрессивным. Но годы тренировок сделали свое, и Саске отвечал на выпады почти не прилагая усилий. Я завидовал легкости его движений, в то время как сам был словно бревно, когда мы встретились в додзё в стенах Бьяку-Синкё. Саске удалось «ранить» Сергея десятком различных способов, и мужик несколько охладел, признавая мастерство владения катаной. Жаль, что отдуваться все равно пришлось Саске. Сейчас он прижимал к бедру огромный пакет со льдом, чтобы облегчить боль. — Сделал выбор в чем? — переспросил я. Мне хотелось прикоснуться к нему, но ближайшие десять минут я не должен был вынимать рук из миски со льдом. Саске перевернул еще один лист книги, которую скучающе читал. Судя по обложке, речь шла о каких-то корейских династиях. Он спокойно повторил: — Присоединиться к Данзо. — А… — я опустил взгляд. Забавно, что в последние дни Саске видел меня насквозь. — Да… И хотел спросить тебя прошлой ночью. Саске удивленно моргнул. — Когда? — Ну, знаешь… — я почувствовал, как щеки жгло. — Когда мы закончили… Ну, с этим… я хотел спросить о том, что ты думаешь о моем возвращении в Японию. На секунду взгляд Саске погас, а потом он кивнул, словно смог вспомнить тот самый момент. — Так вот что ты хотел спросить… — пробормотал он. Теперь была моя очередь удивляться. — А ты о чем думал, я спрашивал? Саске пожал плечами. — Ни о чем. Итак, ты хотел знать мое мнение об этом? — Не совсем, — прямо признался я. — Ты, вероятно, будешь пытаться отговорить меня от затеи и прочее… — … Нет. Я готов был обороняться, отстаивать свою позицию, но тихий ответ застал меня врасплох. — Что? Саске опустил книгу на колени, смотря на меня знакомым взглядом черных глаз. — Я сказал, что не буду отговаривать. Мне известны твои мотивы, и если бы я оказался на твоем месте, то сделал бы тоже самое. Я аж присвистнул. — Не перестаю удивляться. Великий Учиха Саске-сама согласен со мной. Должно быть, я сплю. — Закрой рот. И все же, я видел улыбку, которую Саске попытался скрыть, и где-то внутри… что? Было больно? Потому что он не пытался остановить меня? Неужели мне хотелось, чтобы тем самым Саске проявил заботу обо мне? — Так вот… Джирайя сказал, что приедет где-то через неделю, чтобы посмотреть на прогресс и оценить, готов ли я. Надеюсь, Сергей сделает меня еще «мужественнее» к этому времени. Мы оба засмеялись. Такое чувство, словно целью нашего российского друга было сделать нас всех мужиками. На Сергея было невозможно произвести впечатление. Блять, да даже Темари, которая с ловкостью обращалась с катаной, не получила одобряющего кивка от главного мужчины. Шикамару, который даже не сутулился, получил лишь нагоняй и обещание, что в следующий раз требования удвоятся. Сергей не видел, как Шика в ответ показал средний палец. — А помнишь его лицо, когда он узнал, что Хаку не девчонка? — спросил я, вспоминая, как побледнел Сергей от возмущенного ответа Хаку, который был обозван «дохлой бабой». Саске усмехнулся от воспоминания. — И как был удивлен умением Хаку обращаться с ножами. — О-о-о! Невозможно забыть! Он не врал. Сергей все еще поливал Хаку грязью, подчеркивая женственность одежды и манер. Не собираясь спорить, одним движением Хаку припечатал куртку Сергея к стене пятью ножами. И сделал это необычайно точно, не задев тела, а лишь прорвав одежду. Хотя один нож все-таки оставил царапину на щеке мужчины, когда пролетел рядом с ухом. Бляха! Напомните мне никогда не переходить Хаку дорогу. И как будто этого было мало, Хаку бросал свои ножички абсолютно незаметно. Вряд ли можно было увидеть, как они покидали руки. Могло показаться, что он просто припал на колено, а темный уверенный взгляд напоминал о том, что случилось в душевой… (как жарко) — Наруто? — М? — Ты вздохнул… — Что? Саске недоверчиво прищурился. — Ты… вздохнул… словно подумал о чем-то. Ебать. Быстро-быстро! Думай-думай! Думай, Наруто! — Хм… ну… я просто подумал о… ну, знаешь… о прошлой ночи… — Как разговор о Хаку превратился в мысли о прошлой ночи? — заметил Саске и все-таки покраснел, когда сам вспомнил о случившемся. Кстати, я говорил, как возбуждала эта «невинность» Саске? Будьте вы прокляты, мои руки! Я лишь больше раззадорился. Все эти мысли о недавних приключениях и невозможность достать руки из миски заставляют одну мою часть быть похожей на камень. — Что ты делаешь? — с опаской спросил Саске, когда я все-таки снялся с поста и вытащил мокрые руки, направляясь к нему. Я ухмыльнулся, замечая, что смущение все-таки отразилось на его лице. И хотя Саске пытался помешать мне, я отбросил к чертовой бабушки скучную книгу и сделал то, что хотел. (М-м-м… так же вкусно, как и в воспоминаниях. Господи, я же почти чувствую, что ощущает этот парень. Страх.) — Твои руки ледяные, ублюдок, — прошипел Саске, едва отрываясь от губ. — Может… согреешь их? — с усмешкой прошептал я. Холодными пальцами я задрал его футболку и, коснувшись живота, потянулся к соску, чтобы зажать его, поддразнивая. Ответ не заставил себя долго ждать. Саске прижался к моим губам, на этот раз беря на себя инициативу в поцелуе. Мы рухнули на пол, кто-то (кажется, я) откинул в сторону пакет со льдом, чтобы тот не мешал. Наши тела ныли от тренировок — Серега, спасибо тебе! — но нас занимала другая боль, которая была продолжением того, что было начато ночью. — Сколько у нас времени до того, как Хаку и Карин вернутся? — задыхаясь от натиска губ, спросил я, когда Саске нетерпеливо дернул молнию моих штанов. Я же работал над его. Саске остановился и достаточно долго всматривался в циферблат часов, прежде чем пожать плечами. — Полчаса? — ответил он и ухмыльнулся. Это был правильный ответ, и я был рад, что мы оба поняли это. — Великолепно, — задыхаясь во взаимной спешке, отметил я. — Просто великолепно. Полагаю, следующие полчаса будут просто великолепными. ____ Хаку: Как сильно Хаку бы не нравились вылазки с Карин, он считал ее самой сомневающейся в мире покупательницей. Последний час они трижды заходили в один и тот же супермаркет, чтобы подумать, а не купить ли одну единственную банку фасоли, потому что Карин не была уверена, что это самая лучшая в городе цена. Не то чтобы денег было впритык — Итачи-сама регулярно осуществлял переводы, поэтому Хаку не понимал, к чему Карин так придирчива. Если бы он не был так вежлив, то давно бы попросил девушку поторопиться. — Карин-чан, — позвал Хаку, надеясь, что не выглядит жалко. — Карин-ча-а-ан. — Чего еще? — нетерпеливо отозвалась она, рассматривая две абсолютно одинаковые упаковки мисо-супа. — Ничего, если я подожду тебя снаружи? Там через дорогу в парке. Приходи, когда закончишь. Карин рассеянно кивнула и поставила банки на место, чтобы взять два баллона с освежителем и с напряжением начать сравнивать их. Хаку официально сделал все возможное. Он извинился и вышел из людного супермаркета, убедился, что машины пропускают его и перешел через дорогу. Мир и спокойствие небольшого парка приняли его. Ухоженные кустарники, стриженные газоны, рукотворный изящный фонтан. Казалось, подобное невозможно в столь людном городе, где жители бегут наперегонки. Это был рай среди стали и бетона. Хаку удовлетворенно выдохнул и сел на кованую скамью, чтобы полюбоваться на уток в пруду и на детей, кормящих их хлебом. Солнце уже садилось, и немногочисленные парочки искали уединения в тени деревьев. Хаку мечтательно улыбнулся, видя как юноша и девушка украдкой целовались и перешептывались в паре метров от него. Они не знали о мире вокруг них. Хаку прикрыл глаза и представил, что это он и Наруто-кун, но он понимал, что мечта никогда не осуществится, ведь общество не примет их. За стенами Бьяку-Синкё Хаку не видел, чтобы мужчины проявляли друг к другу симпатию. Только теперь он задумался, что подобного рода отношения могут быть ненормальными. «Они не примут нас, — убеждал голос внутри. Голос, слишком похожий на Кимимару-сама. — Это не Бьяку-Синкё, где мужчины не боятся сказать о своих чувствах. В реальном мире… все не так просто». Грустно. По крайней мере, он мог быть счастлив от осознания того, что Наруто-кун не презирал его после случившегося утром. Хаку чувствовал, как к щекам подступил румянец. Ему пришлось буквально встряхнуть себя, чтобы справиться с головкружением, которое вызвало воспоминание. Каким дерзким и смелым он стал тогда? Это было так непохоже на Хаку, но в тоже время ему нравилось это. Оказалось приятно быть плохим и резким. И все-таки… Смог бы Хаку еще раз повторить подобное? Вздох. Хотелось бы. Наблюдать за ним, чувствовать, пробовать на вкус Наруто-куна. Эти образы преследовали его весь день. Витая в облаках, Хаку переделал все дела по дому, напевая себе под нос (к удивлению Саске), и даже не слишком обиделся на русского клоуна, пока тот не перешел все границы. Никто не имеет права называть его «дохлой бабой». И все-таки, Хаку понимал, что сейчас господин скорее всего с Наруто-куном… снова. И они будут еще чаще вместе (если не поссорятся). Хотя он и смирился с единичностью случившегося, ведь сам убеждал Наруто, что подобного больше не повторится, но все еще лелеял надежду, что это будет происходить снова и снова. Он не представлял как, но знал, что будет искать уязвимые места Наруто-куна. Хаку никогда не забудет, как прекрасно Наруто пел, в муках страсти. Затихшее дыхание, стоны, беспомощные хрипы и сдавленные рыдания говорили Хаку о том, что он хотел знать, о том, насколько чувствителен был парень. «Возможно, не столь чувствителен, как Саске-сама во время массажа», — тихо хихикнув про себя, подумал Хаку. Он настолько углубился в мысли, что не заметил, как молчаливый чужак изучает его. Хаку вернулся в реальность лишь когда голос ребенка оборвал сладкие образы. Мальчик лет пяти-шести держал в руках мяч и что-то говорил на корейском парню сидящему на скамейке. Хаку уже лучше понимал язык и смог узнать, что ребенок извинялся за неуклюжесть. Парень же только улыбнулся и безмолвно погладил мальчика по волосам, а потом встретился взглядом с Хаку. Ши… Шин-чан! Нет… подождите… это невозможно. Шин, которого Хаку знал, скорее всего был мертв или оставался в Японии. Он много лет не видел мальчика! И все-таки, это был шок — увидеть бледное лицо, которое помнил с детства. Он чувствовал, как сперло дыхание, как сжались легкие. Потребовалось куда больше времени, чтобы понять, что юноша улыбается ему, и Хаку заставил себя ответить, хотя сердце все еще билось словно обезумевшее. «Он похож на него… по крайней мере профиль, — размышлял Хаку. — Может, мне стоит пойти и спросить его? Я же не помешаю?» Могло ли оказаться, что это был тот самый Шин? Мальчик, которого взяли под крыло, когда Саске было четырнадцать-пятнадцать. Тогда Хаку еще находился во владении Орочимару и Кимимаро-сана, так что пару раз видел тихого бледного мальчика во время тренировок в додзё. Шина всегда держали в стороне, хотя он отлично справлялся с ножами и катаной. Пару раз он даже становился спарринг-партнером для Саске-самы, и многие считали, что когда-нибудь он станет первым капитаном, учитывая его ответственность и исполнительность. Однако он исчез так же быстро, как и появился. Никто не знал, что случилось с тихим мальчиком с полупрозрачной кожей. И когда Хаку осмелился спросить о местонахождении Шина, Кимимаро ответил, что тот больше не подходит для того, чтобы быть контролером. Конец истории. Не хотелось думать, что Шина скорее всего убили. Но то, что такой ответственный юноша не оправдал свой потенциал — верилось слабо. И все же, была одна вещь, которая привлека Хаку в Шине. У юноши был прирожденный талант к рисованию. Однажды он застал Шина во время учебной перемены рисующим что-то, и робко подошел, чтобы поинтересоваться. Шин удивился, что кто-то помимо преподавателей оказался здесь, а уж тем более заговорил с ним. Он с удовольствием показал Хаку небольшой рисунок в записной книжке. Прекрасные натюрморты, изображения фруктов и людей, зданий. Хаку искренне восхитился, и, кажется, Шин был счастлив. Если Шин жив, то продолжил ли рисовать? Стал ли знаменитым художником? Или выбрал путь отшельника? — Эм-м… хм… простите, — заикаясь, на корейском начал Хаку, пытаясь вспомнить фразы, которым научил его Саске-сама. Теперь, когда он подошел к незнакомцу, чувство дежавю лишь усилилось. «Он очень похож на Шина, правда немного старше, — думал Хаку. — А вдруг это его брат? Или я ошибаюсь?» — Простите, — продолжил Хаку. — Я не очень хорошо говорю по-корейски. — Я тоже, — на безупречном японском ответил незнакомец, застигнув Хаку врасплох. Он улыбнулся и почесал переносицу, словно оказался смущен. — Надеюсь, не слишком тебя напугал. Просто заметил, что вы с сестрой говорите на японском в магазине. С одной стороны Хаку понимал, что этот парень некоторое время следил за ним, но был слишком поражен тем, что кто-то мог говорить на японском. Какое облегчение. — Нет-нет, не напугал, — с легким смешком ответил Хаку. — Просто…. не думай, что я просто так смотрю на тебя. Ты так сильно похож на одного моего старого знакомого. — Да? — парень окинул себя взглядом. Он был одет в черную форму (похожую носили ученики средней школы в Японии), но короткие черные волосы заставляли выглядеть старше. — И кто этот двойник? Хаку смутился при виде темных глаз. В них была интрига и ледяной холод. Сложно объяснить. — О, это своего рода одноклассник. Но это было очень давно. — Ясно… и как звали этого друга? Да, и прости за глупость, — незнакомец привстал и указал на место рядом, предлагая присесть. Хаку ощутил, что щеки вновь загорелись. Этот парень, как и многие другие, думал, что он девушка, а значит требовал особого отношения. Хаку открыл было рот, чтобы исправить оплошность, но после решил, что не стоит. Пусть незнакомец думает, как хочет. Он и так решил, что Карин его сестра. Тепло улыбнувшись и поклонившись, Хаку присел. — Благодарю. — Не стоит, — ответил незнакомец и присел рядом. — Так вот… мы собирались поговорить о твоем друге. — А… ты прав… — Хаку опустил большинство деталей, лишь заметив, что Шин был прекрасным бойцом и художником. Он не упомянул Бьяку-Синкё, сказав, что они оба были студентами в одном додзё. — Поэтому я скучаю по нему, — тихо признался Хаку, опустив взгляд на руки. — Он так хорошо рисовал, что иногда мне думалось, что он предпочел бы тренировкам судьбу художника. — Почему ты так думаешь? — последовал тихий вопрос, показавшийся Хаку полным страдания. Или ему это хотелось слышать? — О, не знаю, — неловко засмеявшись, ответил Хаку. — Просто казалось, что он был куда более счастливым, когда мы говорили о его рисунках. Кроме того, он был бескорыстным и добрым. — Вот как… и… что случилось с этим твоим другом? Хаку печально пожал плечами. — Не знаю. Однажды он был там, а на следующий день… ушел. Бесследно исчез. Никто не мог ответить на мои вопросы. Не хочу думать, что он умер. У него был такой большой потенциал. — И что бы ты сказал ему, если бы встретил сейчас? Хаку был сражен вопросом напрочь и еще раз посмотрел на незнакомца. Он не знал, что ожидал увидеть на этом лице, но не обнаружил ничего, кроме обычного интереса. — Я… не уверен, — осторожно ответил Хаку. От этого парня исходил холод, а не тепло. — Может быть: куда он ушел или что с ним случилось? Или продолжает ли рисовать? Мне хотелось бы, чтобы он заслужил признание, но… кто знает? Жизнь преподносит нам сюрприз за сюрпризом, не так ли? — Ты прав, Хаку. — Чунг-Хи! Чунг-хи! Где ты, блин? — Ой! — Хаку вскочил с виноватым выражением лица, когда услышал своё корейское имя. Хотя сначала было странно, но за пару недель он привык. — Мне пора идти. Прости, что присел тебе на уши. Прими мои извинения. — Не за что извиняться, — с абсолютно бесцветной улыбкой сказал незнакомец. — Было очень приятно послушать тебя. Хаку быстро поклонился и хотел было уйти, но его вновь окликнули. — Я хотел бы увидеть тебя снова, Хаку. Завтра. Ты сможешь прийти сюда? Хаку был ошеломлен этим приглашением. Кто этот человек? — Не уверен, — легко пожал плечами Хаку. Теперь он мог увидеть Карин, которая шла к нему, при этом выглядя не очень-то довольной. — Я весьма занят. И это не было ложью. Им следует вновь идти на тренировку с Сергеем, и в этот раз Хаку надеялся, что не придется кидать в него ножи, когда тот вздумает его оскорбить. — Понимаю, — кивнув, произнес незнакомец. — Но если ты придешь, мне хотелось бы вновь поговорить с тобой. — Ах… ладно… я постараюсь… — Чунг-хи! Какого черта ты делаешь? Идем уже! Хаку обернулся и прикрыл голову от возможных тумаков. — Прости меня, Карин-чан! Я всего лишь болтал с одним хорошим парнем и потерял счет времени. — Каким парнем? — Парнем, что… — Хаку обернулся, чтобы показать на скамейку, но на ней не было никого. Разве что мальчик неподалеку подкидывал мяч. Такое чувство, что незнакомца и не было. Хаку вздрогнул, а холод пробежал по спине. Что если весь разговор оказался плодом воображения? — Хаку? — осторожно повторила Карин. — О каком парне ты говоришь? — Ни о каком, — тихо ответил юноша, пока все словно покрывалось туманом. — Мне показалось, что там кто-то есть, вот и все. Карин снова посмотрела на скамью, а потом пожала плечами. — Ну ладно… как скажешь. Угх. Знаешь, я присмотрела банку огурцов в магазине на соседней улице, — начала жаловаться девушка на составленный список покупок. Хаку шел за ней медленными шагами, размышляя над произошедшим пару минут назад. Он просто не мог его себе выдумать. Если спросить мальчика с мячом, тот бы сказал, что тоже видел странного парня в черном костюме. Хаку молчал почти двадцать минут, думая, что сошел с ума, ведь незнакомец точно был там. Может он просто успел уйти, когда Карин отчитывала Хаку? А потом Хаку остановился, словно получил сильнейшую пощечину. Сердце забилось с удвоенной силой, а зубы стиснулись в беспомощности. Незнакомец дважды назвал его японским именем. Не один раз, а дважды. «Ты прав, Хаку». «Я хотел бы увидеть тебя снова, Хаку». Хаку не помнил, чтобы говорил ему свое настоящее имя, и был уверен, что Карин была достаточно осторожной, чтобы использовать в общественных местах только корейское. Тогда откуда? Как он мог узнать, кто он? Шин-чан… неужели это действительно ты? Восстал из мертвых, чтобы навестить живых? Снова повеяло холодом. Хаку почувствовал, как застучали зубы. Больше всего хотелось вернуться домой.