Глава 29
Маленькая безобидная ложь
Я жалею людей. Я презираю людей. Я отчаялся думать О печалях этого мира И в свою печаль погрузился - Император Го-Тоба -
Саске: Прошло всего три дня, и мы вернулись к самому началу. Странно, учитывая то, насколько интимными стали наши с Наруто отношения, но из-за изменений в нашей жизни даже просто увидеть его было роскошью. — … не представляли, насколько хорошие получились чертежи. Они будут куда полезней, чем ты можешь себе представить. Надо послать их Суйгецу и Кибе, как только будет возможность, — говорил Итачи где-то на заднем фоне. Я уперся гудящей головой в стол и изо всех сил старался не стонать. Я остался один в тайной «переговорной», после того как остальные (в том числе и Наруто) порасспрашивали о том, как идут дела дома. Отсюда казалось, что Орочимару не чешется и преспокойно живет в своем Бьяку-Синке, в то время как Акацуки продолжают сеять семена сомнения в рядах Парламента и окружении Данзо. К сожалению, в сознании людей уже был сложившийся образ, и, чтобы его развеять, понадобится больше времени. Итачи и его люди понимали это и готовы были не просто подкупить пару голосов против, а выгнать ублюдка с позором с насиженного места. — Дела идут медленно, — с разочарованием в голосе признался Итачи. — Нам стоит быть крайне осторожными, так как общество работает против нас. Нельзя напрямую показать свою мощь. Кроме того, консул Ооноки один из главных противников Данзо, а значит нам надо взять на себя ответственность по защите старика и тех, кто его поддерживает. Кто знает, когда Данзо решит нанести удар или устранить любого из них. «Это лишь вопрос времени», — с опаской подумал я. Если говорить о том, как эти двое работали (и я имел ввиду Данзо и Орочимару), то они были изворотливыми мудаками, когда речь шла об устранении препятствий. — … роль Наруто больше, чем мы думали, — продолжил Итачи и меня передернуло. — Как мне известно, Джирайя заберет его через несколько дней? — … Да, — неохотно ответил я, внезапно почувствовав, как отбойным молотком стучит сердце по грудной клетке. Взгляд скользнул на часы. Секундная стрелка с каждым шагом приближала приговор, напоминая, что приезд Джирайи будет означать неизбежное исчезновение Наруто. И это было одной из причин, по которой в последнее время мы почти не видели Наруто. Все его время было занято тренировками. Сергей всецело сосредоточился на нем, делая из Наруто профессионального убийцу. Как уместить годы обучений в неделю? Очень просто. Занять каждую минуту ученика. Наруто выходил из комнаты, когда не было и пяти утра, и мы слышали, как он возвращался после полуночи в полном истощении. Они больше не проводили тренировки вместе со всеми на складе. Сергей решил, что надо минимализировать отвлекающие факторы. Киллеру нужна максимальная концентрация. — Как твои тренировки? — наконец спросил Итачи. — Как и следовало ожидать, — рассеянно ответил я, потирая правое бедро. В повязках больше не было необходимости, а от раны остался лишь темный шрам, который, по заверениям доктора Ву, рассосется со временем. Джирайя сдержал свое слово и прислал еще один набор костылей (они были легкими и куда более удобными, чем те, что сейчас), но я старался не часто пользоваться ими. Если к концу недели Наруто должен стать киллером, то я рассчитывал спокойно стоять на своих двоих. — Дже Вонг на самом деле не плохой учитель, — с усмешкой признался я. — Несмотря на то, что его кендзюцу не является ортодоксальным, он оказался хорошим оппонентом… как и Шикамару с его спутницей. — Рад слышать, что ты ладишь со всеми, — я слышал улыбку в его голосе. Нельзя терять голову от того, что старший брат гордится мной, и тем более тем, что я общаюсь с вчерашними грешниками. Если бы он только знал насколько «хорошо» его братик поладил с одним из них. Интересно, что бы Итачи сказал? Нии-сан, хочу сообщить тебе кое-что важное. Возможно ты не видишь, но не только у тебя есть любовник. Как и ты, я, кажется, совершил грехопадение, поддавшись слабости плоти. Никогда бы не подумал, что буду испытывать удовольствие от прикосновения к мужской плоти. Наивно верить, что это исчезнет, исчерпает себя, а я вернусь в объятия женщины, которые так теплы и напоминают о материнской любви. Все оказалось намного сложнее, чем я предполагал. После той ночи, нии-сан, сбылись мои худшие кошмары. Никогда прежде я не чувствовал себя настолько живым, когда касался к человеку. От поцелуев перехватывало дыхание, становясь частым, тяжелым, но я словно зависимый хотел чувствовать это вновь. А мы всего-то удовлетворили желание плоти, как делали до этого в постыдном одиночестве. Не буду упоминать о том, сколь чувствительно мое тело. Помнишь, когда мы были детьми, то я умирал от щекотки, которая так веселила тебя. Но я отвлекся. Тело предает меня, когда я оказываюсь рядом с ним, нии-сан. Не важно, как тщетно я пытаюсь контролировать себя, слабость берет верх. Не знаю, как удалось продержаться все эти годы рядом с Орочимару. «Болезнь» прогрессировала и за два дня я превратился в его игрушку, равно как и он в мою. Руки Наруто мозолистые и шершавые, они знают как касаться, чтобы свести с ума. Когда он стонет, я готов кричать от восторга. А когда его глаза заволакивает пелена, а он едва сдерживается и просит позволить ему кончить, я наслаждаюсь его муками. Когда же он стонет от долгожданной разрядки, это как никогда сладостно, нии-сан. Собственническая часть меня требует всего его, чтобы никто больше не испытывал подобных вершин удовольствия, особенно женщины. Признаю. Я ревную, братец. И эта ревность волнует меня, ведь я понимаю, что Наруто не испытывает ничего подобного. Для него это не более чем веселье, игра, и я пытаюсь убедить себя в том же. Я тоже не хочу привязываться к нему, как и не хочу возникновения связи, ведь из этих чувств не выйдет ничего хорошего. И все-таки… буду откровенным, нии-сан, я не доволен. Мне нужно больше, чем эта недопрелюдия. Хочу проникнуть в него куда глубже. Ты ведь понимаешь о чем я, нии-сан? Даже сейчас подобные мысли смущают меня, но я ничего не могу с собой поделать. Как мне поступить, нии-сан? Ждать? Или действовать, понимая, что Наруто может оттолкнуть меня? Время не на моей стороне. После отъезда нет гарантии, что мы вообще с ним встретимся. Если он все-таки осуществит месть, то захочет ли вернуться в Бьяку-Синкё? Зачем ему снова видеть меня… нас всех? Он захочет спокойно прожить свою жизнь по своим правилам, а я останусь не более чем воспоминанием… памятью о том времени, которое он предпочел бы забыть… -…ске? Саске? Ты здесь? Я буквально захлебнулся реальностью. Пришлось сосредоточиться, чтобы понять, о чем говорит брат. — Здесь, — быстро заверил я. — Уснул? — Нет, просто… задумался кое о чем. — Ах… ты хотя бы понял, о чем шла речь? Я едва насупился. — М-м… прости. Не повторишь еще раз? Итачи вздохнул на грани слышимости. — Не хочу, чтобы ты волновался, да и информация неподтвержденная, но по словам Джуго… ты же помнишь, кто это? — Да. Один из засланцев в Бьяку-Синкё. — Верно. Он, похоже, был другом детства Кимимаро, и они сейчас стараются наверстать упущенное. Интересно, как именно Итачи удалось узнать об этом? Голос брата звучал серьезно, поэтому я не стал спрашивать и сосредоточился. — … о том, что сюда был направлен кто-то. Что? На этот раз брови нахмурились. — Повтори. Итачи устало вздохнул. — Как я и говорил, это информация не проверена, но будьте осторожны. Похоже, они направили кого-то к вам в город. Голова закружилась от предположений, мысли прыгали от одного встречного к другому, пытаясь выискать подозреваемого. Естественно, это не может быть Сергей, так как его основной задачей было научить нас убивать, особенно Наруто. Как насчет Темари?.. Девушки Шикамару. Могла ли она быть шпионом Орочимару? Вполне вероятно, что она работает на оба фронта. Нам не известно ее прошлое, так что насколько она надежна? — Знаю, ты уже ищешь утечки, — вмешался Итачи и, прежде чем я успел открыть рот, продолжил: — Но заверяю тебя, что Темари чиста. Она никогда не была членом какой-либо группировки. Мы оба: и я, и Шисуи провели расследование, а уж тем более, когда ее парня заключили в тюрьму… Ты думаешь она станет работать на кого-то вроде Орочимару? Я закатил глаза и попытался язвить не слишком открыто. — А ты не думал, что Орочимару мог рассказать ей о том, что после предоставления информации, она и Шикамару смогут жить спокойно всю оставшуюся жизнь, не опасаясь преследований? Большинство женщин достаточно слабы. Мне не раз приходилось иметь с подобным дело в прошлом. Дай волю, и они запоют словно канарейки. — Ты слишком пессимистичен, мой маленький брат, — тихо ответил Итачи. — Но если ты так уверен, что шпион она, то почему бы тебе самому не спросить ее? — И спрошу, — и я действительно спросил, после того, как перестал разговаривать по телефону. — Отбросим Темари. Есть ли еще кто-нибудь, кто мог бы оказаться потенциальным шпионом? Я снова перебрал в памяти людей, пытаясь увидеть в каждом предателя. Может, девчонка, которую Наруто встретил на фестивале? Не могу вспомнить имени. Странно, как сильно она тяготела к Наруто. И все-таки, Наруто не дал ей никакой информации о том, где мы живем или о настоящих именах, так что скорее всего она ни при чем. Оставался Джирайя, но его верность Орочимару столь же вероятна, как отказ от женщин до конца дней. Друг Дже Вонга иногда бывал у нас водителем, когда другой был занят, но вряд ли он стал бы предавать нас. Все разы, когда я его видел говорящим, речь шла о коротких распоряжениях. Он жил на первом этаже и вел аскетический образ жизни. Никаких оснований, чтобы его подозревать, да и разве Дже Вонг не первым бы заметил странность? — Никто не приходит в голову? — спросил Итачи. — Нет, — я медленно покачал головой. — Никого прямо сейчас. Но буду сохранять осторожность и передам другим, как ты и просишь. — Просто убедись, что все в порядке, — предупредил Итачи. — Семя паранойи, посеянное в умах других, может выйти боком. Каждый стоящий рядом окажется в рядах подозреваемых. Будет лучше, если ты оставишь эту новость при себе, пока нам не удастся хотя бы подтвердить, что шпион замечен в Бук-гу. Возможно, его заслали в другую часть страны. — Все равно не успокоил. Итачи легко усмехнулся. — Прекрасно. Знал, что так получится. Так что… попытайся успокоиться, братец. И пожми руку Наруто, когда он вернется. — Если увижу, — пробормотал я, но Итачи вряд ли услышал. После нескольких напутствий и неловких материнских советов о том, чтобы я достаточно спал и хорошо ел (угх, ну почему я чувствую себя ребенком?), он наконец-то повесил трубку и оставил меня наедине со своими мыслями. Шпион в Бук-гу. Не факт… но осторожность не помешает. Первым делом следовало бы поделиться информацией с Хаку, но, учитывая его длинный язык, это накличет на нас беду. Кстати, о Хаку… (Он изменился) Я вышел из кабинета Дже Вонга, и чуть не оказался сбит ребенком, который жил в этом доме. Я слабо улыбнулся на его быстрое извинение, и он выбежал в прохладу вечера. Мне тоже хотелось прогуляться, тем более, что неотложных дел не предвиделось. Конечно, я мог бы вернуться в спортзал, чтобы еще раз потренироваться, но Хаку снова ушел, Наруто тоже был занят, так что небольшой прогулки около часа было бы достаточно. Кроме того, это был хороший повод проверить, сколько я смогу пройти, прежде чем заноет бедро. Хаку изменился. Он …изменил его. Под «он» я имею ввиду внешний мир. Было бы глупо думать, что новые люди и то, что простиралось за стенами Бьяку-Синкё, не заставят слугу мыслить шире. В Бьяку-Синкё Хаку был защищен, там все подчинялось законам, и люди делали то, что от них ожидалось. Не было доступа к телевидению и новостям. Хотя скорее я не позволял Хаку наслаждаться этим. Он никогда не бывал в магазинах или прачечных, не ездил на машинах, автобусах, лодках. Он не имел возможности заводить друзей или участвовать в случайных беседах с другими людьми. Хаку не оставалось ничего иного, кроме как быть преданным и верным. И все-таки мы были здесь уже около двух месяцев, и за это время успело многое произойти. Хотя Хаку всегда отличался беспечностью и болтливостью, получив свободу, он едва был в состоянии сдерживать себя… временами. Он был готов экспериментировать и пробовать что-то новое, не забывая рассказывать о том, какие ему и Карин удалось провернуть вещи. Иногда Хаку одевался словно девушка и вводил в неудобное положение парней в их районе, или же воровал… совсем чуть-чуть. А потом Хаку признавался, что вернул все на место, потому что чувствовал себя плохо от этого. По крайней мере, было приятно осознавать, что он еще не совсем развращен. Но изменилось и другое, куда более тонкое и нетканное: наши с ним отношения. Технически, мы все еще были слугой и господином, хотя я просил его больше не называть меня так на улице. Но вместо этого Хаку стоял в слезах, словно боялся, что я отказываюсь от него. Он клялся, что никогда не оставит меня несмотря ни на что. Мое сердце прыгало от радости за столь открытую верность. Куда же все это подевалось? Особенно в последнюю неделю Хаку был рассеянным и чем-то смущенным. Да, он продолжал выполнять свои обязанности, заботился о моих нуждах, но допускал огрехи. Казалось, что он не мог дождаться чего-то, испытывал нетерпение и желал быстрее уйти, не в силах подождать, пока я поем или приму ванну. Временами приходилось звать его трижды, прежде чем Хаку обращал на меня внимание. Но самым очевидным был неожиданно появившийся интерес к Наруто. Возможно, стоило обратить на это внимание еще в первый день тренировок с Сергеем на складе. Хаку не отрывал взгляда от Наруто. Тогда я не принял это во внимание. В конце концов, он часто восхищался парнем. Однако теперь я понимал, что это были первые знаки. Тяжелые вздохи каждый час, пока Наруто не возвращался — все это было сигналом к тому, что верность слуги уже не столь абсолютна. Когда же все изменилось? Не после ли той ночи, которую я провел с Наруто? Я встал около заброшенной железной дороги. Высокая трава проросла между ржавых рельс и стальных болтов. Больше никогда тут не проедет поезд. В сердцах я пнул выступающий кусок бетона и нахмурился. Надо было собрать кусочки мозаики и понять, что в то утро осталось без внимания. Итак, я проснулся в тишине. Первой панической мыслью было то, что Наруто убежал от унижения и отвращения к произошедшему. Заметив, что он убрал тот беспорядок, что мы учинили ночью (читай, как разлившуюся повсюду сперму), и накатал записку, что побежал в душ, я понял, что все в порядке. Да и тайна должна была остаться лишь между нами. Оставалось надеяться, что Хаку крепко спал, так возможно было бы избежать вопросов и взволнованного нытья. Признаюсь, я ощущал себя несколько виноватым, потому что не сказал, что вернулся в целости и сохранности, прежде чем прыгнул в постель к Наруто. Зная Хаку, он должно быть волновался всю ночь. Я мысленно отчитал себя за черствость и крайне удивился, когда заметил, что комната пуста. Я знал, что Хаку не покидал здания, потому что уличная обувь все еще стояла неподалеку. Это означало только то, что он, скорее всего, ушел в душ… с Наруто. Пришлось напомнить себе, что не стоит волноваться. Это не первый раз, когда эти двое принимали ванну вместе, и я даже подумывал не присоединиться ли к ним — чтобы убедиться, что Наруто случайно не проболтался о произошедшем ночью. Я понимал, что Хаку не умеет держать язык за зубами, да и за Наруто не был уверен. Следующие десять минут или около того оказались самыми длинными в жизни. Пришлось перебрать самые ужасающие сценарии, которые заканчивались тем, что Хаку смотрит на меня с отвращением и брезгливостью. Ведь я был господином, который высмеивал его отношения с Момочи Забузой, а теперь… ввязался в то же самое дерьмо. Разве не стал бы я лицемером в глазах слуги? Я даже начал искать оправдание, чтобы объясниться, но понял, что тщетно. Мучаясь от моральных неурядиц, я заметил, что Хаку уже возвращался в комнату: раскрасневшийся и с самой прекрасной улыбкой на свете. Казалось, он был слишком счастлив вновь увидеть меня, даже осмелился на короткое объятие. Позже Хаку рассказал, что Наруто поведал ему о встрече с бандитами и ночи в тюрьме (в животе все скрутилось), но к счастью на этом история кончалась. Это означало, что Наруто сохранил в тайне окончание нашего вечера в его комнате… вспоминая состоявшийся разговор, я понял, что стоило придать больше значения огню в глазах Хаку. Он знал. Должно быть догадался… понял. Хаку мог быть верным и послушным, но он абсолютно не был дураком. Он был самым острым ножом в ящике и мог быстро сложить два и два. Он точно знал! Я едва не чертыхнулся вслух, когда внезапный порыв ветра попытался сбить меня с ног. Приходя в себя от озарения, я прикусил нижнюю губу и посчитал себя самым большим тупицей на планете. Как расспросить Хаку о той ночи? С чего начать разговор? И самое главное… почему он не злится? Он должен был обижаться и жаловаться сразу же, как я вернулся, но его живость вытеснила все остальное. Все-таки… что-то не складывалось. Это желание Хаку всегда быть рядом с Наруто, мягкие вздохи, предыхание, ошеломленные взгляды. Что все это значило? «Почему тебя вообще это волнует?» — тихий голосок поддразнил меня. Решительно мотнув головой, я понял, что должен поговорить с Хаку как только вернусь. Поэтому пошел в сторону нашей многоэтажки. Но чем ближе я подходил, тем более глупым казалось решение. Как я собирался подойти к нему? «О, привет, Хаку. Я тут решил узнать, почему ты мечтаешь о Наруто и кажешься подавленным, когда тот проводит свое время с этим Сергеем? Может, тебе что-то следует рассказать мне?» Нда… мне действительно стоит обдумать наш разговор… — А-а… эм… извините? Я напрягся и обернулся на тихий зов. Неподалеку стояла робкая девушка в клетчатом пальто, которую я не мог вспомнить, пока та не выдавила неуверенную улыбку. Тогда все встало на свои места. Это же «подружка» Наруто с фестиваля! Какого хрена она тут забыла? Наш дом был достаточно далеко, и эта девушка… она знает, кто мы? — Простите за беспокойство, — заикаясь, залепетала она на корейском. — Я ходила по магазинам и заметила тебя… это же ты был с Ким Джунхён на фестивале, да? Я стоял и не мог вымолвить и слова. Все равно это бы вряд ли остановило девушку. Та усмехнулась и робко заправила темную прядь за ухо. Она была весьма мила, но восхищаться внешностью было не в моих правилах. Не хочу, чтобы она знала, где мы живем. Кроме того, незнакомка могла оказаться шпионом, о котором по телефону сообщил Итачи. — … живет здесь? — Что? — вслух спросил я. Голос донесся словно из глубин и был сухим и резким. Девушка растерялась, а ее тон и улыбка утратили дружелюбие. — Я спросила, Джунхен живет здесь? — осторожно повторила она. Пальцы сжали сумочку и притянули к груди, будто я мог ее украсть. — Я надеялась снова увидеть его… — У него есть подружка, — тут же выпалил я, прежде чем понял, что сказал. На самом деле я не собирался говорить подобного, но подсознание, сообразив, кто такой Джунхен, решило подкинуть ложь. Изменившееся выражение лица девушки было приятным. Улыбка исчезла, она была потрясена и опечалена. Вот же незадача, да? — Ох… ясно… — прошептала девушка и сильней вцепилась в сумочку, словно это придавало ей сил. Она опустила взгляд, не давая увидеть слезы, которые выступили в больших карих глазах. И затараторила очень быстро. Но мне было плевать. — Я… я прошу прощения, — пропищала она. — Просто. хотела… — и, покачав головой, развернулась на пятках, почти запуталась в кожаных сапогах, а потом, выровнявшись, быстро зашагала прочь. Отличная работа, Саске. Ты смог разрушить чужую жизнь… и даже не использовал свою катану. Твой язык оружие само по себе. И все-таки я бы соврал, если бы сказал, что не был рад такой раскладке. Последнее, что нам надо было, чтобы какие-то неудачники разузнали о нас. Подождав, когда девушка скрылась из вида, я наконец направился к дому. Уже поворачивая к подъезду, я приготовился к разговору, что не обещал быть приятным. ___ И оказался прав. Шикамару готов был ударить меня (или убить) за дерзость, но я не собирался отступать. — Все нормально, — заявила Темари, стараясь утихомирить своего парня. — У него есть подозрение, и я понимаю почему. — И что с того? Потому что какого черта? Это бесит, — не мог успокоиться Нара. Мне приходилось делать все возможное, чтобы игнорировать его и восхищаться тем, что они сделали с комнатой Итачи. С момента приезда Темари я не заходил сюда и теперь официально был в первый раз здесь в качестве гостя. И скорее всего последний после того дерьма, что он им сказал. — Саске, — тихо сказала Темари, все еще держа Шикамару за руку, словно боялась, что тот вырвется и вцепится в меня. — Могу заверить тебя, что нахожусь на нейтральной стороне и не имею связей ни с Орочимару, ни с Данзо. Во всяком случае, мне бы самой хотелось убить их, но знаю, что это твое право. Я сосредоточился на светловолосой девушке, которая в этот вечер распустила волосы. Полагаю, это было впервые, когда я видел ее такой. В таком виде она была куда женственней и доступней. Черно-красное кимоно приятно сидело на ней, а декольте было достаточно распахнуто, чтобы приоткрывать пышную грудь… по крайней мере, куда более пышную, чем у Карин. Одну минуту… почему я вообще смотрел на ее грудь? — … когда Шикамару арестовали… — продолжала Темари. Я встряхнулся, стараясь вернуться в реальность, и сосредоточился на разговоре. Но девушка не смотрела на меня, рассеянно поглаживая ладонь парня. — Я буквально оказалась в аду. Особенно, когда твои дружки-контролеры отвезли его в местное отделение и не позволили встретиться с ним… Нам вообще не давали поговорить ровно до тех пор, пока его не доставили в Бьяку-Синкё. По тому, как Темари выплюнула «дружки-контролеры», можно было подумать, что мы хуже чем подножная грязь. Нет, у меня не было права ее переубеждать. Некоторые офицеры были редкостными говнюками. — Три месяца я просила их разрешить нам встретиться или хотя бы поговорить по телефону, но они отказывали. Угрожали, заявляя, что если снова увидят меня, то устранят. Можешь себе это вообразить? Но это не заставило меня сдаться. Мне удалось собрать немного денег и нанять адвоката, но даже в этом было отказано. Они сказали, что его проступок, якобы серьезное преступление, не был передан суду, а лежит в юрисдикции Бьяку-Синкё, и, если ему повезет, то он избавится от участи Гудана по милости… тебя. Я хмыкнул и поерзал на месте. Лишь смутно припоминаю, как выносил решение в отношении Шикамару. За годы мне приходилось сотни раз осуждать грешников, но я помнил, что его проступка было недостаточно, чтобы отсечь голову с плеч. Часть меня утверждала, что люди, сидящие передо мной, обязаны мне жизнью, но заключение в тюрьме в течении двух лет вместе с пьяницами и прочим сбродом вряд ли было хорошей альтернативой. — Хочешь узнать, что я действительно думаю о моей аварии? — Нет, Темари, — мягко попросил Нара. Теперь он сжал ее ладонь и легко поцеловал в щеку. — Ты не должна… — Нет, я хочу, — настойчиво оборвала она, впиваясь взглядом в меня. Это почти физически обжигало. Если бы можно было испепелить глазами, то от меня остались бы одни тлеющие угольки. — Хочу сказать, потому что уверена, что права. Они вывели меня из игры. — Они?.. — вскинув бровь, уточнил я. — Да. Может не конкретно ты, а те, кто работал на Орочимару. Они знали, что я собираюсь поднять шум и добиться того, чтобы Шику освободили. На тот момент я уже связалась с несколькими членами правительства и парой советников, которые могли обнародовать нарушение прав, открыть глаза на абсурдный ритуал очищения, которым руководил сумасшедший. Я хотела выступить против Орочимару и в тот день должна была поехать к Шикамару… но так «удачно» оказалась в машине, в которую въехал вылетевший навстречу автомобиль. Мне повезло отделаться переломами, потому что меня явно приговорили к смерти. — С трудом понимаю, как ты можешь обвинять Бьяку-Синкё в случайной аварии, — в знак протеста начал было я, хотя понимал, что сам не уверен. Все-таки речь шла об Орочимару, против которого решила выступить Темари, готовая на все, лишь бы превратить жизнь мужчины в ад… (Он не остановится, пока не устранит все помехи на своем пути) — Знаю, звучит не слишком правдиво, но какова вероятность, что на пустынном шоссе в вас врежется грузовик? Ты же знаешь, какая дорога ведет к Бьяку-Синкё. — Да… — бесконечное пустынное шоссе, которое должно лишь сильнее угнетать грешников, неотвратимо движущихся к своему (возможно) концу. — Я видела грузовик за пару километров, и он ехал по своей полосе, но резко ускорился, стоило оказаться в непосредственной близости. Еще больше смутило то, что он решил свернуть на нашу полосу, и, прежде чем я успела отвести машину в сторону… Темари мелко трясло. Я видел по глазам, что она вновь вернулась в тот день, когда почти ушла из жизни, но выжила. Шикамару крепко прижал ее, целуя светлую макушку. Не знаю, что он шептал девушке, но я понимал, что он пытается успокоить ее изо всех сил. — Это были множественные переломы, — пояснил Шикамару. Темные глаза, как у коршуна, впились в меня. Казалось, что каждое слово относилось к моей персоне. — Сломанные ребра, частичный прокол легкого, разрыв селезенки, раздробленные тазовые кости, ожоги второй степени, которые лучше не видеть. Пока я был заперт в Бьяку-Синкё, почти год она лежала в больнице и реабилитационных центрах. Каждый заработанный в Бьяку-Синкё йен я посылал ей через Асуму, чтобы оплатить невообразимые счета. Знаешь ли ты, как тяжело и больно знать, что ты абсолютно ничего не можешь сделать для того, кого любишь, и проживаешь каждый день не зная, будет ли новость о ней последней? Я подавал петиции и ходатайства, но мне отказывали. Все, что мне надо было, так это один день, чтобы увидеть ее… чтобы вновь взять ее руку в свою и сказать, что я все еще жив только ради нее. А все почему? Потому что мы не больше, чем сухие цифры статистики, которую не стоит портить. Внутри все сжалось от осознания того, что Шикамару все-таки прав. Никогда прежде я не рассматривал грешников как кого-либо… — Она почти умерла из-за меня, а потом ты появляешься здесь… со своими претензиями и пытаешься обвинить ее в предательстве, — Шикамару покачал головой и в усмешке фыркнул. Мне хотелось склонить голову в извинениях, но я не стал. — Мне интересно, теперь-то хоть что-нибудь изменилось? — Шика… — мягко позвала Темари. — Все хорошо, — прошептал он в ответ. — Ничего другого и не ожидал. Он всегда будет смотреть на нас свысока. Это слишком укоренилось в его мозгу. Несмотря на то, что может случиться, что мы сделаем для него, мы останемся лишь мусором. «Не правда», — хотелось крикнуть в протест, но голос потух где-то в легких. Пальцы впились в ладонь, в попытках найти слова извинения. Не то чтобы это был стыд… но то, что я испытывал, было горьким и отвратительным. Разве после того, через что прошли эти двое они не имели права быть вместе? Что… что мне делать, нии-сан? Асума… если бы ты был здесь… что бы ты посоветовал? — На самом деле, это ничего не значит, — со слабым смешком заверила Темари. — Он просто слишком погрузился в собственное горе, а теперь… Я не мог позволить ей продолжать. Потому что все, что случилось до сегодняшнего дня, заставило тело жить своей жизнью. И вот я склонился на коленях, вытянув руки, чтобы извиниться перед парнем и его девушкой, которым принес так много несчастий. Я буквально слышал, как они удивленно выдохнули, а сам был не в состоянии поднять глаза. Прежний я скорее бы потерял сознание, чем сделал это. — Приношу искренние и глубокие сожаления, — пробормотал я, буквально касаясь носом татами. — Знаю, что сейчас мои слова бессмысленны, учитывая через что вы прошли, но они звучат из самого сердца… обещаю поступить верно, когда окажусь в Бьяку-Синкё. Могу заверить вас, что ваши грехи искупились сполна. Тишина была оглушительной, но я все равно не мог поднять головы, потому что не знал, приняты ли извинения. Вряд ли они собирались кидаться на шею и обнимать меня, или петь мне дифирамбы, но тихий плач все же вызвал недоумение. Вряд ли это Шикамару пустил слезу. — Ты… тебе не надо было делать этого, — хриплым голосом наконец произнес он. Я все-таки смог поднять голову и посмотреть на них. Девушка опустила лицо и тихонько рыдала. Думаю, на сегодня Темари было достаточно потрясений. — Простите, — тихо повторил я. — И еще раз прости, что пришел к тебе… с такими обвинением. — Не парься, — легко пожал плечами Шикамару. — Мы тоже примем это к сведению. Но и излишняя осторожность будет лишь мешать. Осторожно прикрыв за собой дверь, я прислонился к стене и с трудом выдохнул. С плеч свалилась пусть не гора, но стало гораздо легче. Хотя одного извинения явно было мало, чтобы откупиться за совершенное в течении многих лет. И все-таки то, что я сделал сегодня, станет началом. Новым направлением, которое я собирался взять после того, как отомщу за смерть семьи. Я чувствовал, как Асума улыбался мне, и это было хорошо. И все-таки был еще один человек, который заслуживал надлежащего извинения, ведь несмотря на наше «перемирие», мне не удалось донести до него то, как мне жаль, что из-за упрямства он был приговорен к смертной казни. Улыбнувшись мыслям, я прикрыл глаза, внутренне издеваясь над выражением лица ошарашенного Наруто, когда паду ниц перед ним на колени. Но звук открывшейся двери душевой вернул меня в реальность. — Нару… — безрассудно почти позвал по имени, надеясь, что наконец-то он вернулся пораньше и решил принять ванную. От подобной мысли пульс участился, температура тела подпрыгнула, хотя повода как такового не было. Но каково же было разочарование, когда передо мной оказалась копна ярко-рыжих волос. Обреченно выдохнув, я вновь облокотился о стену, надеясь, что Карин не заметит меня. Но надо было молиться усердней. — Саске? Она уставилась на меня — на ней не оказалось очков — а потом расплылась в улыбке. Руки ослабили узел на ярко-розовом халате. — Что случилось? Почему ты здесь? — Просто… — Ох! Идем-идем! — она схватила меня за руку и несмотря на протесты потащила в свою комнату. — Я тут нашла один бальзам в местной лавочке народной медицины. Они специализируются на травах и прочих натуральных вещах. Он разгладит шрамы без следа. — Слушай, Карин, мне не очень… — Присаживайся, — скомандовала она, пнула ногой дверь и поспешила скрыться в уборной, чтобы найти обещанное. — Это не больно, — прокричала она, пока я неохотно устроился на стуле. Бедро начало гудеть от боли, но тот факт, что я весь день обходился без костылей, не мог не радовать. Настоящий прогресс. — Вот, — выдохнула он и появилась с небольшой баночкой с мутной черной субстанцией. Не похоже, чтобы это заслуживало доверие. — Называется «Saeng myeong ui ssi at», что переводится как «Семя жизни», — пояснила она, а потом опустилась передо мной на колени, стараясь открутить крышку. Уф! Мягко говоря, это была отвратительная вонь. Словно кто-то оставил ведро вареных яиц тухнуть в жаркой комнате. — Ты что, правда хочешь намазать эту гадость? — с трудом, морщась от вони, спросил я. Карин глубоко вздохнула и решительно кивнула. — Это избавит от шрамов… кстати о них, снимай штаны. — Не думаю, что это нужно, — ответил я и попытался встать. — Мне пора к себе. Это был тяжелый день. — Но, Саске. Это поможет тебе… — Ценю твою заботу, но я справлюсь, — раздраженно прервал я. — Теперь, если позволишь… Должно быть, это была слишком самонадеянная попытка встать на ноги, потому что мгновением позже я попытался руками схватиться за что-то устойчивое, но бесполезно. Карин повалилась вместе со мной, обнажаясь куда больше, чем я хотел бы видеть. Все-таки, она только вышла из душа. Это была вторая женщина в жизни после Ино (если не считать шлюх в журналах Наруто), которую я видел столь… кхм… обнаженной. Хех… По крайней мере волосы она не красит. — И-и-ей! — вскрикнула Карин и быстро села, торопясь прикрыть свои бедра, но халат лишь сильней распахнулся на груди, показывая смуглые ореолы сосков. Куда больше меня встревожила реакция тела на это. Возможно, виной всему недавнее восхищение грудью Темари. Все так не вовремя. Господи! Мне надо выбраться отсюда! — Вот так, — донесся тихий голос, стоило схватиться за ручку двери. — Беги, как всегда делаешь. Наверное, я все-таки заразная, — Карин слабо усмехнулась и стянула верхнюю часть халата руками. — Потому что я не могу найти другой причины, раз ты не можешь немного расслабиться в моей компании. Но ладно. Понимаю, если не хочешь. Что… что это? С чего она взяла? Неужели я сегодня приношу женщинам слезы? Если Карин не плакала, то была на полпути к этому, иначе что еще значат эти всхлипы и сопения. Внутренне проклиная все и вся, я закрыл глаза и сосчитал до десяти. Неужели я настолько отвратителен? Всего пару минут назад довел незнакомку до крика из-за маленькой лжи. Почувствовал всю вспыльчивость характера Темари, за что потом извинялся, а потом… меньшее, что я мог сделать, так это попытаться объяснить девушке, что не заинтересован в ней, когда та в свою очередь пеклась о моем здоровье. Я поднял веки и сделал глубокий вдох, чтобы еще раз попытаться поговорить с ней. — Карин… — Иди, — твердо напомнила она, вставая на подкашивающихся ногах. — Не надо оставаться, чтобы пожалеть меня. Я большая девочка, и сама справлюсь с отказом. У меня было время научиться этому, помнишь? — Ты о чем? — действительно не понимая, спросил я. Карин рассмеялась и обернулась, уставившись на меня. Глаза раскраснелись от сдерживаемых слез, а губы изобразили подобие усмешки. — С самого начала я ни капли не понравилась тебе, не так ли? Ты сравнивал меня с ней, я права? — С ней? — Я не она! — резко заявила Карин. Она наклонилась, чтобы поднять укатившуюся баночку, и на какое-то мгновение мне показалось, что она выкинет ее в окно. Вместо этого ее плечи безвольно опустились, а девушка осталась потерянной и несчастной. — Я знала, что не смогу сравниться с ней… это еще хуже, чем знать, что она была твоей первой. Она всегда была слишком… идеальной. — Никто не идеален, — на автомате ответил я. — А она была, — опасно понизив голос, настаивала Карин. — Кто посмотрит на меня, девочку в очках с рыжими волосами и чертовыми прыщами? — Карин… — Я хороша лишь тогда, когда требуется медсестра, и никто не заботится о том, что я чувствую, — девушка присела на стул, опустила голову на дрожащие руки. — Я понимаю, что глупо даже надеяться на что-то больше… но временами не могу себя контролировать, понимаешь? Сердце… сердце такое непостоянное, что иногда хочется вырвать его и растоптать… но ты все равно подчиняешься ему. Оу. Что на это можно сказать? Девушка подняла голову и слабо улыбнулась. — Я понимаю, что не обладаю сногсшибательной красотой и скорее выгляжу как пацанка, да и не могу соблазнять как большинство женщин, которых ты встречал, но… я думала… глупо конечно, что ты мог бы взглянуть глубже и увидеть, как я… волнуюсь за тебя… — Я волнуюсь за тебя, — делая шаг навстречу, настаивал я. — Нет-нет, — тут же возразила Карин. — Ты волнуешься обо мне так же, как и я о некоторых… некоторых своих обязательствах. Но не как о человеке. — Что ты несешь? Конечно же ты человек. — Тогда почему не нравлюсь тебе? — Кто сказал, что ты мне не нравишься? — Ты… ты бесчувственная скотина! — Карин вскочила, сильно ударила меня в грудь, застав врасплох. — Ты даже не думаешь, что делаешь, да? Ты смотришь на меня словно я ошибка природы, которую следует устранить, и говоришь, как с рабыней. Это невообразимо больно! Не могу больше! Раз за разом Карин наносила удары и продолжала бы, если бы я не схватил ее за запястья. — Успокойся, — зашипел я. — Если тебе было так плохо, то почему не сказала? — А с тобой так легко поговорить? — возразила Карин. — По крайней мере, Наруто хотя бы пытается быть дружелюбным, и меня до сих пор удивляет, почему меня тянет к тебе, а не к нему! По крайней мере, Хаку смог найти ответ на свои чувства! — ... какие чувства? — с раздражением переспросил я. Карин оттолкнула меня и вновь уселась на стул. Кажется, девушка сдалась. — Ты беспросветный идиот, — простонала она и мотнула головой. — Бедный Хаку… такой милый… — Хватит уже. Может ты объяснишь, что значит «Хаку нашел ответ на свои чувства»? — раздраженно выплюнул я, но в голове застучал набат… сердце забилось с удвоенной силой. Возможно, мне предстояло услышать то, к чему я не был готов. И я знал, что буду против. Карин сделала глубокий вдох и попыталась взять себя в руки. — Вчера, — тихо наконец-то начала она, хотя все еще смотрела на меня со смесью ненависти и обожания (кажется), — Хаку рассказал о своих чувствах. — Он влюбился в тебя? — недоверчиво уточнил я. Карин коротко усмехнулась. — Мне всегда хотелось, чтобы этот мальчишка улыбался, хоть он и прямолинеен до невозможности. Не говори, что ничего не понял. Вы так долго жили бок о бок. Я вздохнул и провел пальцами по волосам. — Мне известны сексуальные предпочтения Хаку. Хватит прикрывать его, Карин. — Тогда, — девушка усмехнулась и откинулась назад, скрещивая ноги. — Ты никогда не догадаешься, на кого наш птенчик нацелил свой взор. Но я с самой первой встречи заподозрила это. — Что? О чем это ты? — во рту пересохло. Мне не хотелось слышать правду. Наверное, я всегда игнорировал истину. — О том, что Хаку влюблен в Узумаки Наруто, — заявила Карин. А потом пожала плечами: — Сначала мне показалось, что он влюблен в то бахвальство, с которым Наруто смотрит на проблемы, но стоит увидеть как Хаку рассказывает о нем… то все становится понятно. И это вызывает у меня чертову ревность, — она тяжело вздохнула. — В наше время редкость — быть откровенным в своих чувствах. Все, что я могла, так это пожелать ему удачи и сил рассказать обо всем Наруто. Скорее всего Наруто не согласится или все переведет в шутку, и скорее всего Хаку будет отвергнут — абсолютно не сомневаюсь, но… блять… любовь такая сука. Хаку… влюбился… в Наруто? Мир поплыл, пришлось закрыть глаза, чтобы не упасть. Не могу поверить… или могу. Последние дни я видел столь откровенные признаки, но оставался неимоверно тупым. Не хотел признавать, что Хаку может испытывать какие-либо сильные чувства к человеку, который скорее всего не собирался отвечать взаимностью. Но в то же время, разве Наруто не говорил, что Хаку привлекателен? И в довершение, Наруто не находил нашу интимную близость отталкивающей… так что мешало заняться этим же с Хаку? — Что с тобой? — спросила вымученная Карин. — Ты плохо выглядишь. Неужели так потрясли чувства, что Хаку испытывает к Наруто? Или даже мысль о двух парнях для тебя отвратительна? — Нет… — прохрипел я, а потом мотнул головой: — То есть… мне пора. Найти… и поговорить с Хаку… Еще немного и вместо речи будет бессвязный бред. Мне надо было срочно поговорить со своим слугой, услышать все это из его уст. Понятия не имею, почему все это стало так важно, но потом будет время обмозговать ситуацию… а пока… (я теряю его) Но кого именно боялся потерять больше всего, я не знал. Едва распрощавшись с Карин, хотя вряд ли она слышала что-то, впав в саморазрушающую депрессию, я выскочил из комнаты в коридор. Быстрого взгляда на душевую было достаточно, чтобы понять — она свободная: дверь приоткрыта, а изнутри ни лучика света. Комната Наруто была заперта, скорее всего он так и не вернулся, хоть и было уже восемь вечера. Стоило подойти к своей двери, как оттуда донесся аромат еды, что готовил Хаку. Рот наполнился слюной. Я вспомнил, что так и не поел, а так хотелось предаться пище в тишине, с чистыми мыслями и полным спокойствием, а не думать о чувствах слуги к моему… кому? Любовнику? Кем стал для меня Наруто? Нет… это слово было слишком интимным для того, что случилось между нами. Никакой любви в том, что мы делали. Просто двое парней, которые справляли естественные желания. — Ах, вы вернулись, Саске-сама! — раздалось радостное приветствие с кухни. Эта комната стала слишком далекой от моего дома. Его поход за покупками (или осмотр достопримечательностей, или что он там делал обычно?) принес в комнату пару новых корейских подушек, резную корзину для фруктов, пару горшечных растений и что-то похожее на снежный ком с фигуркой балерины. Какие странные вещи… но это же Хаку. — Вы предпочли бы сначала принять ванну или поужинать, Саске-сама? — спросил он, выходя навстречу. Хаку улыбнулся, и это было как всегда. Сегодня он распустил волосы, а синее кимоно прекрасно подчеркивало изгибы тела. Слуга немного покачивался, словно танцуя под неслышимую музыку (телевизор был включен, и там кто-то разговаривал). Руки были спрятаны за спиной. Хаку казался невинным ребенком, желающим получить признание опекуна. И дело даже не в том, что я не мог погладить его по макушке, ведь мы были почти одного роста. — Саске-сама? — снова позвал Хаку, и улыбка дрогнула. Большие карие глаза медленно распахнулись, словно сокрытая истина наконец-то вышла наружу. — Все нормально? Нет. Не нормально. Я не могу позволить тебе испытывать что-то подобное, Хаку. Разве ты не понимаешь, в какую паутину попал? Что случится с тобой, когда Наруто вдруг решит бросить тебя? Ты слишком слаб, чтобы справиться с болью отказа. Но кто я такой, чтобы учить тебя подобному? Посмотри, что я сделал с Карин. — Сначала поем, — наконец смог выдавить я. Во рту пересохло. Коснувшись языком губ, я присел на подушку, а слуга принялся рассказывать, сколько смог сэкономить, попав на распродажу. Когда Хаку рассказывал о том, как провел день, я все еще думал о предстоящем разговоре о Наруто, и каждый раз, когда хотел начать, Хаку заполнял собой тишину. Кажется, он решил не дать мне возможности начать речь. В нетерпении, я стукнул палочками по дну миски. Хаку застыл посреди предложения. Взгляд, который он бросил на меня, был таким, словно слугу поймали с поличным за совершением преступления. Но потом, Хаку покорно опустил глаза и посмотрел в тарелку, чтобы тихо спросить. — Что-то не так с едой, Саске-сама? Вы почти ничего не съели. — Как давно мы знакомы, Хаку? Он снова поднял глаза. На этот раз там была вина, которая тут же стерлась. Передо мной был Хаку, которого я не знал. — Если вы имеете ввиду близкое знакомство, Саске-сама… то немногим более, чем два года… если вы говорите об общем, то, полагаю, что с детства. Я кивнул и подобрал одну из жареных креветок, которые приготовил слуга. — И все это время ты служил мне… я был хорошим хозяином? — … да. Я смотрел внимательно. — Да? Это все? — Что вы хотите услышать, Саске-сама? Я вздохнул и снова опустил палочки для еды. — Послушай… Хаку. Я понимаю, что в Бьяку-Синкё ты жил своей жизнью, но теперь вокруг большой мир… все может оказаться немного… недружелюбным. Тебе захочется чего-то нового. Попробовать какие-то вещи и… возможно… это приведет не к тому, что ты хочешь. Хаку смотрел на меня так, словно у меня вдруг выросла вторая голова. Но я был не в праве его винить. Даже не знаю, с чем это связано. — Хочу сказать, — я прочистил горло и сделал голос чуть тверже, — эмоции берут вверх. И то, что ты видишь, на самом деле может оказаться не больше, чем увлечением, которое вскоре изживет себя. Просто… просто не хочу видеть, как ты страдаешь. Повисло молчание. Я не слышал ничего, кроме биения сердца в висках. Хаку опустил взгляд, словно размышляя… обдумывая сказанное. Я видел, как на его лице сменяют одна другую эмоции. А потом Хаку тихо заговорил. — Значит, он все-таки сказал тебе? — … Что? — Наруто-кун, — тем же шепотом продолжил Хаку, причиняя мне боль. — Значит, он все-таки рассказал о том, что случилось в душевой? Сердце упало, но я сделал все возможное, чтобы не выдать своего состояния. Мне надо было узнать правду, даже если… придется солгать. — Да, — медленно кивнув, сказал я. — Он рассказал мне. Хаку судорожно вдохнул и сжал кулаки, хотя руки так и висели по обе стороны. — Он обещал, что сохранит это в секрете! Сохранит в каком секрете? Что, блять, там произошло? — Хаку… — Вы не должны были узнать, Саске-сама, — выпалил Хаку, поднимая голову. Его лицо покраснело от негодования и боли. — Хотя это отчасти моя ошибка… но все равно, это не ваше дело! Что случилось с миром?.. Почему слуга так говорит со мной! — Хаку, — с низким рыком надавил я. — Ты, кажется, забыл… — Но вы сами сказали, Саске-сама, — с улыбкой, не коснувшейся глаз, напомнил Хаку. — Здесь мы больше не хозяин и слуга. — Возможно, мы больше не придерживаемся строгих правил Бьяку-Синке, но вспомни, кому ты обязан спасением из лап Орочимару, — холодно напомнил я. — Быть может, мне лучше вернуться туда? — послышался тихий смешок, казавшийся пощечиной. Было больно. Вскипела ярость и злость на юношу, который клялся, что посвятил мне свою жизнь. Слов оказалось достаточно, чтобы заставить меня пожелать ударить его. — Отстань от меня, — вполголоса прорычал я, внутренне считая до десяти, чтобы справиться с наводнением. — Разговор окончен. — Почему? Потому что я сделал то, что тебе не по нраву? — Хаку. Я приказал тебе и это не обсуждается. Разговор окончен. В отличие от прошлого послушного и смирного Хаку, этот новый юноша больше не желал потакать мне. Или это был истинный Хаку, спрятанный ото всех, ждущий возможности появиться? На глазах слуги выступили слезы, но кулаки ударили по крышке стола. — Почему вы так расстроены, Саске-сама? Это из-за того, что я сделал? Или из-за моих чувств к нему? — Мне не важно, что ты, блять, чувствуешь к Наруто, — холодно отрезал я. — Суть в том, что он не ответит на них взаимностью и разобьет тебе сердце. Тебе хочется мучиться от этого всю свою жизнь? — Почему не ответит? — последовал тихий вопрос, от которого внутри все содрогнулось. — Потому что ты думаешь, что Наруто принадлежит тебе? Я судорожно вдохнул, когда услышал очередное обвинение, попавшее прямо в цель. Разве не так? Причина, по которой я был столь расстроен от подобного признания, была в потаенном желании завладеть Наруто. И у меня не должно было быть соперников. Ни девушки с фестиваля, ни моего собственного слуги. Это нелепо. — Я угадал, да? — с улыбкой продолжил Хаку, но его голос был полон льда и горечи. — Ты думаешь, что он теперь твоя собственность, как и все, что ты получал в своей жизни. Вы… нет, ты, смотрящий на меня с презрением, когда я рассказывал о любви к Забузе-сану. Ты, кто читал мне лекции о плотских грехах и о том, что я буду гореть в аду за чувства к другому мужчине. Ты, кто не был способен понять чувства, когда не можешь помочь любимому человеку, из-за устаревших доктрин, — Хаку покачал головой, разочарованный во мне, и на мгновение боль действительно стала невыносимой. В его глазах я был лицемером. — Я видел тебя в ту ночь… тебя и Наруто-куна в коридоре и не мог поверить своим глазам. О нет… Господи, нет… нет… прошу, не надо… это даже хуже, чем я ожидал! — Ты провел ночь в его комнате, — все так же тихо констатировал факт Хаку. Он вколачивал гвозди обвинения глубже и глубже. — Ты действительно думаешь, что я наивно поверю, что между вами ничего не было? Ты хоть понимаешь, как больно узнать, что единственный человек, к которому ты испытываешь теплые чувства… попадает в руки того, кто высмеял тебя за подобные мысли? Я просто не мог смириться с тем фактом, что ты теперь с Наруто-куном… Откровенно говоря, это было одной из причин, по которой я опустился до того, чтобы сделать это с Наруто-куном… чтобы отплатить тебе за то, что ты заставил меня почувствовать себя грешником рядом с Забузой-саном. Хаку печально улыбнулся, по щеке скользнула слеза. — Мне известно, что Наруто-кун никогда не ответит на мои чувства, но нет закона, который запретил бы мне пытаться, и когда-нибудь он признает меня. Быть может, этот день наступит не скоро, а может я даже не увижу его, я смирился с любым исходом. И все-таки, мне становится легче, от осознания того, что, может быть… может быть ты тоже переживешь что-то подобное. — Могу заверить тебя, что мои чувства к Наруто… иного рода, — не своим голосом заметил я. Было ощущение, что я маленький и никчемный. И никаких лишних эмоций. — Поэтому ты можешь бороться за свои чувства. Хаку долго смотрел на меня. — Правда? — Да. Валяй. С едва заметным кивком, Хаку опустил голову. И я с ужасом заметил, как его плечи затряслись. Когда он засмеялся вслух и поднял подбородок, я понял, что ему не весело. Это был безрадостный смех. Он словно насмехался над чем-то. — Ах, Саске-сама, — прекратив истеричный смех, Хаку, казалось, овладел собой. — Из вас ужасный лжец. Щеки загорелись. — Не понимаю, о чем ты. Он снова залился смехом и натужно выдохнул. — Чувства к Наруто-куну… неужели еще не понятно? — Как я уже говорил… — Да, Вы сказали, что не чувствуете к нему ничего, но в это же время… исходите яростью, когда я говорю, что сделал это с Наруто. Какова же была реакция, когда он рассказал Вам об этом? Хм? Уверен, Вы бы надулись и не промолвили бы и слова. Щеки буквально пылали, потому что меня поймали с поличным. Я же говорил, что Хаку самый острый нож в ящике. Было очевидно, что Наруто мне ничего не рассказывал. — Хаку, я… Не знаю, что я собирался рассказать ему. Да и забыл, потому что в мгновение Хаку подошел ближе, потянулся и нежно коснулся моих щек ладонями, заставив меня заглянуть в изумительные карие глаза, в которые бы влюбился любой человек. — Я ни капли не жалею о том, что произошло между мной и Наруто-куном, потому что это был мой собственный выбор, Саске-сама. Решение, что я сделал ради себя, а не для того, чтобы угодить кому-то еще. Жить под чьим-то кулаком… включая вас… И хотя Вы и Наруто-кун научили меня чему-то важному, мне хотелось бы слушать свое сердце и найти свой собственный путь. Почти восемнадцать лет эта часть спала во мне, Саске-сама, и наверное это благословение или воля богов, но я понял, что могу расти. Возможно, меня все еще сдерживают узы слуги и хозяина, но я не отказываюсь от клятвы. Я буду рядом с Вами столько, сколько нужно. Хаку, рассеянно лаская пальцами меня по щекам, сделал глубокий вдох и потом чуть слышно продолжил: — И все-таки, пока Наруто-кун открыто не сказал мне прекратить, я отказываюсь отдавать его Вам, Саске-сама. Вам следует заслужить его чувства, как и все остальное. Совсем скоро Вы усвоите урок, каково это — любить кого-то по-настоящему, безумно и глубоко. — … что это? — прошептал я. Улыбаясь, Хаку оставил легкий поцелуй на кончике моего носа. Простой и добрый жест. От него хотелось стереть невидимые слезы. — Это боль от любви, Саске-сама. Совсем скоро ты почувствуешь ее в полной мере. ___ Он прибыл почти под утро. Жалобный писк лифта выдал его. Первым порывом было подняться и выскочить, чтобы увидеть его… даже если просто издали, перед тем, как он ляжет спать. Но все-таки я не мог оторваться от футона. (трус) Вцепившись в одеяло, я выругался в темноте. Ответом было тихое сопение единственного компаньона — Хаку. Я быстро посмотрел в его сторону и позавидовал тому, как легко он смог уснуть после того разговора, что случился вечером. Не думаю, что он тут же забыл, стоило опустить руки после внезапного порыва, но мы сделали вид что ничего не было. И все-таки не сказали друг другу ни слова, а после я сбежал в ванную, где провел целый час в мыслях, не дающих покоя. Хаку провозгласил себя моим соперником… в борьбе за Наруто! Впору бы засмеяться, если бы я до сих пор не был ошеломлен откровением. Как все могло повернуться вот так? Почему дела обстояли таким образом? Кроме того, у меня явно не было преимущества. Даже если Хаку не планировал страдать от своих чувств, от этого не стало легче. Но если бы он корчился от боли безразличия и отвержения Наруто, радовался бы я? Или ситуация бы сложилась иначе? Что если если Наруто все-таки ответит на чувства… и вдруг на мои. Тогда что? Все равно я не был бы счастлив от осознания того, что это стоит чьих-то слез. Как итог: Хаку своим признанием все только усложнил. Нельзя остаться победителем там, где так или иначе доставишь боль другим. Это было лишним доказательством того, что подобный образ жизни неприемлем, особенно учитывая мое воспитание. «Человек, свободный от привязанностей, покоривший разум и чувства, отреченный от желаний, достигает высшего блаженства через отречение». Я сделал вдох и зажмурился. Надо было пресечь все в зародыше, не дожидаясь, когда это вырастет в неконтролируемое и разрушительное чувство, которое теперь не дает мне покоя. Да… лучший выход из ситуации. Внутри прежний я буквально ликовал от победы, заставляя нового меня видеть истину. Мои тело и душа оказались слабы, их стоило взять под контроль. Кроме того, Хаку был бы рад добиться Наруто. В крайнем случае, Карин можно сделать компаньонкой, одновременно доказав ей, что я не столь бесчувственный ублюдок. Приняв тяжелое решение, я молча и тихо, как только мог, выскользнул из комнаты. Запахнув посильнее полы халата, я сделал все возможное, чтобы Наруто не подумал о том, какую встречу я предполагал. И все-таки, внутренне я надеялся, что он не спит. Если так будет и дальше, то ночь — единственное время, когда я мог найти его и объясниться, прежде чем он снова исчезнет. — Просто быстро скажу ему, — пробормотал я себе под нос, пытаясь утихомирить сердце и подкашивающиеся ноги. — Как можно скорее… Раздался звук, а потом в коридоре показалась открывшаяся дверь его комнаты. Я застыл, так и не сделав шаг. Одетый в одни шорты, с полотенцем, накинутым на шею, Наруто нес ящик с мыльными принадлежностями. Похоже, он не заметил меня и побрел в сторону душевой. Зато у меня было достаточно времени, чтобы увидеть, как сильно тренировки с Сергеем повлияли на него. Господи. Наруто был просто… неузнаваем. Некогда тонкие и несколько дряблые плечи подтянулись, став жилистыми и обросли мышцами от невообразимого количества отжиманий (кто знает, чем еще оперировал Сергей в этих тренировках). Шорты спадали на бедра, которые я бесстыдно изучал взглядом, подмечая какими жесткими те стали. Пальцы чесались от желания почувствовать перекаты всех этих мышц, пока Наруто разрождается оргазмом. Безумное желание смаковать каждый сантиметр рельефной спины, вбирать в себя плоть, прикусывать ее от неконтролируемых стонов. К черту нравоучения. Мне просто необходимо овладеть им. Словно наркоман, я был готов сделать то, что убьет меня… по крайней мере, сейчас. — Снова ходишь во сне, Саске? — послышался тихий утомленный голос, заставивший меня вздрогнуть от смущения. Наруто стоял в дверях душевой, силуэт освещали зажженные лампы. Он выглядел изможденным, почти что трупом на ногах. Сердце упало, разрываясь от волнения за его состояние. Мне буквально хотелось повести себя словно «мамочка»: обнять его и прижать, говоря, что все будет хорошо. Но вместо этого я стоял в стороне. — Хочешь составить компанию? — спросил Наруто, кивнув в сторону душевой. На лице расползлась небольшая улыбка. Я бы с радостью согласился, если бы не рассказанное Хаку о том, что случилось там несколько дней назад. Ты же не собирался рассказывать мне об этом, не так ли, Наруто? Ты и Хаку хранили бы свой мерзкий секрет, пока истина бы не вскрылась? Это (не)оправданная ревность вытеснила желание, и я ощутил себя немного уверенней. Эмоции были взяты под контроль. Мне требовалось лишь донести до него информацию. — Соблазнительно, — ответил я, — но… просто хотел сказать кое-что перед тем, как вернуться ко сну. Знаю, у тебя завтра тяжелый день. Наруто смотрел на меня и молчал. Ждал продолжения. — Как… — и я прокашлялся, потому что голос звучал так, словно в болоте подыхала старая жаба. — Так вот. То, что случилось между нами… было ошибкой я… мы оба увлеклись нашими желаниями, и это привело нас к тому… что мы сделали в твоей комнате. Чтобы быть короче, скажу, что приношу извинения за то, что подал вид, словно наши отношения могут иметь продолжение… потому что этому не бывать. Наруто долго смотрел на меня, словно не понимая, о чем речь, а потом рассеянно пробежался пальцами по волосам и тяжело вздохнул. — Значит… ты сожалеешь о том, что случилось, так? — наконец спросил он холодным и безэмоциональным голосом. — Да… так и сказал. — Значит… мы теперь закончим со всем этим, так? — Именно. — Больше никаких прикосновений, поцелуев… всего этого дерьма, так? — Больше ничего. Какое-то время Наруто размышлял, а потом пожал плечами. — Хорошо. Спасибо, что сказал, Саске. Еще что-нибудь? Стойте… он согласился? А как же злость за принятое в одиночку решение? Почему Наруто не был расстроен? Ему все равно или он уже подумывал о случке с Хаку? Я открыл было рот, чтобы кинуться с обвинениями, но понял, что буду выглядеть чертовым недоумком. Разве не я хотел порвать эти отношения, очистив нашу связь? Кроме того, было ясно, что Наруто не желал раскрывать того, что случилось между ним и Хаку. И это было больнее всего. (Но и он не рассказал о том, что случилось. Хаку просто «повезло» поймать нас двоих в коридоре. По крайней мере, Наруто выполняет условия сделки, сохраняя мои нервы) — Это был грех, — категорично сказал я, сжимая кулаки и защищаясь от слова, которое казалось отвратительным. — Ты понимаешь это столь же прекрасно, как и я… что бы мы не делали… все было греховно. — … Грех? Что? Я больше не мог выдерживать его взгляд, поэтому уставился на точку позади и уже хотел было отвернуться, как услышал голос: — Что ж, — с театральным вздохом сказал Наруто, — думаю, мне теперь надо очиститься. Не хотелось бы ходить заляпанным грехом, который мы подцепили друг от друга. Ага? И, с издевательским поклоном, Наруто отсалютировал мне, оставив в одиночестве пустынного коридора. Хлопнула дверь душевой. Звук был куда красноречивей, чем все эти слова. Наруто был зол. Он рассердился, и это было доказательством, что ему не плевать. Или я проецировал на него свои чувства? Казалось, будто он волновался обо мне… о нас… и все-таки уступил приставаниям Хаку? Позже, лежа на футоне и вспоминая произошедшее, я понял, что поведение Наруто было не таким уж необычным. Он не знал моих истинных чувств в ту ночь, воспринимая прелюдию как эксперимент, попытку почувствовать что-то новое и захватывающее. К чему эмоции? Почему Наруто вообще должен был чувствовать что-то похожее? Зная его, можно догадаться, что он сначала делает, а потом думает. Если думает вообще. Я не был женщиной и не «вписывался» в ранг нормальных отношений в мире Наруто. Для него не было ничего «нормального» в том, чем мы занимались. Ему просто было приятно, вот и все. В довершение, сегодняшний разговор только усугубил ситуацию тем, что я не смог объяснить ему истинных чувств. Даже если он будет думать обо мне еще хуже, я попытался убедить себя… это ради Хаку. Ради него каждое сказанное Наруто слово. Чему быть, того не миновать. Осталось уйти и оставить этих двоих, чтобы они сдвинули свои кровати и наслаждались друг другом — в прямом и переносном смысле. И я желаю им удачи. Откуда мне было знать, что сказанное Хаку обернется против меня.