Глава 30
Постулаты
Покрытые соснами горы
Не ведают о листопадах.
Об осени узнает олень
Лишь по глубине своего рева.
-Онакатоми, но Йошинобу-
Наруто: Быть убийцей — значит не опираться на человеческие эмоции во время убийства. Отмести все сомнения и жалость еще до того, как взяться за задание. Есть лишь задача, и единственный шанс устранить цель без права на ошибку. Рассудок должен быть чистым и ясным, свободным от каких-либо дум. Не выделяйся из толпы, просто держи палец на спусковом крючке. Помни — ты должен стать незаметной тенью для своей цели. Тень. Ничто. Простое дуновение ветра. — Ты готов, Узумаки? — Наверное… — Что ты сказал?! — загремело над самым ухом. Слюна окропила лицо. Но тянуться к щеке сейчас, чтобы стереть ее, было не лучшим вариантом. Тут надо другое. — Я готов, сэр! — ответил я так, что это должно было успокоить его. Серо-голубые глаза скептически сузились, рассматривая меня, словно пытаясь понять, как стоит начинать утро. Лишь когда Сергей убедился, что я не собираюсь противиться, он коротко кивнул и жестом показал, что пора идти. — Сегодня мы переходим на новый уровень, — рявкнул он, пока я пытался пристроиться на холодном грязном полу, прижимаясь к оружию, которое стало столь же родным, как рука. Последние три дня меня гоняли по тактико-техническим характеристикам снайперских винтовок, а потом мы обстреливали все, что было в личном арсенале Сергея. В конце концов он (мы вместе) пришел к выводу, что мне удобней всего со снайперской винтовкой модификации М403-А3. Я мог спокойно поменять ствол, отрегулировать щечку, снарядить магазин и установить оптический прицел всего за пару минут, что все еще было непозволительно медленно со слов Сергея. Этот мужик мог легко собрать и разобрать винтовку всего за минуту, может и меньше. Поэтому целых два ебаных дня имел мне мозги ворчанием о моей медлительности, пока наконец не решил, что пора перейти к следующей ступени обучения. Во всяком случае, Сергей должен был составить обо мне объективное мнение. — Все это время мы тренировались на неподвижных мишенях, птицах и тому подобном, да? — заревел он, ходя кругами вокруг меня. — Твоя целкость в сумерках поразительна. Но нам пора двигаться дальше, поэтому сегодня мы пришли сюда. Мы были на одном из верхних этажей заброшенного дома в западной части города. Честно говоря, весь округ выглядел весьма захолустно: правительство открестилось и пустило на самотек разруху, которая началась тут пару лет назад. Большинство строений пустовали, если не считать забредших туда бомжей и наркоманов, которые желали переждать ночь. Заколоченные окна, разбитые стекла, кирпичные стены с ошметками краски, ржавые железные прутья, торчащие из земли. Отличные декорации для фильма ужасов. Тут воняло тухлятиной (и испражнениями, которые то и дело находились по утрам), и это не позволяло любознательным детям пробираться внутрь. Хлипкие деревца и кустики вырастали из стен между этажами, создавая впечатление, словно сама Природа решила вцепиться когтями в покинутый людьми уголок. И все-таки это идеальное место, чтобы отточить мастерство стрельбы, оно и стало моей тренировочной площадкой. Каждый день я поднимался ни свет ни заря, Сергей увозил меня подальше от съемной комнаты, а потом заставлял бежать за своей машиной. Он называл это интенсивным кардио по пути к месту обучения. К началу тренировки мне хотелось умереть от истощения — все-таки пять миль бега! Стоило поблагодарить Сергея хотя бы за то, что он не гонял меня после полудня под жаром солнца. Но уже к рассвету я был потным как вол. Все тело, особенно ноги, изнывало от боли, мелко дрожало, но было глупо рассчитывать на отдых. Я терпел издевательства, то, что Сергей называл меня слабым и безнадежным. Правда, он проявил настоящее благородие, позволив выпить немного воды, дабы я не свалился без задних ног. Но надежды на то, что Сергей позволит отдышаться, не было. Вместо этого он загнал меня упражнениями, включающими в себя ебучие отжимания. Сначала настаивал на том, чтобы я делал все с одной рукой, но после того, как под ногами начал крошиться пол, позволил опереться на обе ладони. Ведь нет смысла убивать меня до конца обучения? Над горизонтом задребезжало утро, а я готов был сдохнуть. Но после легкого перекуса, захваченного наставником, он сообщил, что пришло время для тренировки. У Сергея всегда была с собой черная сумка (размером с мешок), которая раскрывалась и походила на пакет с конфетами. Клянусь, мужик наверняка ограбил какой-то оружейный магазин, потому что многие из экземпляров были редкостно убойными и уникальными. Здесь было все: от маленьких пистолетов до излюбленных Сергеем снайперских винтовок, которые я должен был знать наизусть. А еще чистить и смазывать. Память никогда не была моей лучшей стороной. Но, учитывая то, какими методами руководствовался Сергей, давайте скажем, что мне пришлось нелегко. В общем, я ненавидел его и понимал, что могу научиться у него многому. Надо было лишь сжимать зубы и переносить все тяготы и лишения. Вперед вело напоминание о том, ради чего всё это. Так было физически (и морально) легче. Так вот. Я мог снимать цель или держать ее на мушке на расстоянии до двух тысяч метров. В основном это были камни или случайные птицы, пролетавшие здесь. Однажды Сергей указал на черного кота, вылизывающего лапы, и заставил стрелять в него. В животе крутило и переворачивалось от отвращения и волнения, но в конце концов существо тоже состояло из меха, кишок и крови. Кот даже не понял, что случилось, поэтому вряд ли успел напоследок мяукнуть. А ведь птицы, падая, хотя бы кричали. А теперь, Нарут, представь, что это чьи-то мозги и тебе надо прострелить их. Я вздрогнул и тряхнул головой, чтобы забыть услышанное однажды. Вот бы еще не думать о том, что и сегодня стрелять придется в животных. Здесь всегда было вдоволь белок, бродячих собак или диких кроликов. И пока я занимался винтовкой, Сергей высматривал в бинокль новую цель. Похоже, сегодня меня ждет что-то посложней. «Это был грех. Ты и я знаем это… все, что мы делали… всего лишь грех». Вот мудак! Как это, блять, может быть грехом, когда ты шептал мое имя и кусал за шею, буквально впиваясь в нее и кончая? Я чуть не прищемил палец, когда патрон застрял в магазине. Я покосился в сторону, чтобы узнать: не заметил ли Сергей. Из головы не лезло то заявление Саске, в котором он говорил, что устал от меня. То есть, тогда ему было весело, но теперь пора двигаться дальше и все дела. А знаете, что самое интересное? Что в последний раз, когда мы это делали, он вообще не подавал вида, что хотел бы со всем покончить. Так что за херня произошла за эти несколько дней, пока меня не было? Может, из-за Сергея? Может, за время моего отсутствия Саске вдруг засомневался? Или… Я весь напрягся от осознания того, почему Саске решил все закончить. Хаку! Должно быть Хаку ему все рассказал! То есть, разве может быть какая-то другая причина, чтобы вмиг прекратить все то приятное, что случилось между нами? Это было только «наше» с ним время. То есть мы были абсолютно одни, и как бы… угх! Где мое красноречие, когда оно столь необходимо? Просто, после того, как мы наконец-то притерлись друг к другу таким интересным способом, стало… неплохо, понимаете? Особенно в последний раз… ____ — Хватит на меня так смотреть, — пробубнил я. Хотя волны наслаждения еще бились о борт, а тепло приятно разливалось по телу, мне было не по себе от осознания того, что темные глаза (опять!) изучают меня. Саске был разгоряченным и обеспокоенным (смущенным и взъерошенным). — Как «так»? — переспросил он. Голос тихий, с хрипотцой. Саске выглядел «готовым» в хорошем смысле: раскрасневшийся, взлохмаченный. А тень улыбки (клянусь!) заставила мое сердце пропустить удар. Странно, в последний раз нечто подобное я чувствовал после долгого разговора с Сакурой. Но последние дни были насыщенными на что-то новое. То есть, девушка конечно же знала, как снять напряжение, но в моем случае это был один парень, который справился ничуть не хуже. Забавно все получилось, не так ли? А теперь угадайте, почему наше примирение заставило меня чувствовать себя лучше. — Словно пытаешься заглянуть ко мне в душу или типа того, — проворчал я и отвернулся, хотя кровь снова прилила к лицу, когда услышал тихий смешок за спиной. Саске схватил меня за подбородок и повернул к себе, душа поцелуем. Не таким горячим как раньше, но томительно-сладким, заставляющим таять изнутри, словно шоколад под солнцем. Я (или он) застонал в голос, и каждая клеточка организма снова затрепетала в ожидании. Мы не могли рисковать, ведь другие скоро вернутся и тогда нам придется объясняться, а из этого вряд ли выйдет что-то хорошее. — Это нечестно, — выдохнул я в сжатые губы, явно желая большего… нам обоим надо больше. — Ты специально. — Не помню, чтобы ты жаловался, — фыркнул Саске, буквально пожирая меня глазами. — Нам пора убираться, не так ли? — Не хочу. — И я не хочу. Но надо. — Ну… твоя очередь, — с ухмылкой заметил я. — Я и так убирал комнату в прошлый раз, забыл? Саске тут же дернулся и попытался дать мне подзатыльник, но я был шустрее и, вывернувшись, присел, а потом повалил придурка на лопатки. Недовольный тем, что я оказался сверху, он бурчал, словно ребенок, а я глупо шутил, посмеиваясь. А потом, устав, прижал руки к полу, вцепился в его губы, не оставляя возможности сопротивляться или спорить. И сказать, что Саске был против, значит соврать. Блять, да. Да он даже не попытался оттолкнуть меня, когда мы вновь переместились в горизонталь. Смотря в темные глаза я видел свет, которого не замечал раньше, и готов был сделать всё, лишь бы не отпускать его. Я был готов. Я готов был признаться в том, что случилось в ванной, когда Хаку натолкнулся на меня. Когда не было сил сопротивляться. Или я хотел, чтобы это случилось. Понимаю, Саске вряд ли бы был рад услышать это, но хотя бы моя совесть будет чиста. И если после этого Саске не станет обходить меня десятой дорогой, то все будет хорошо. Та ситуация на самом деле ебала мне мозг (забавно, учитывая, что секса как такового у меня не было), но Саске заслуживал того, чтобы быть с ним откровенным. — Саске, я… «Пожалуйста, пожалуйста, пожа-а-алуйста! Обещайте, что никогда не расскажете об этом Саске-сама. Знаю, вы двое стали близки, и скорее всего правда раскроется, но прошу… пока это возможно, давайте сохраним тайну. Хорошо, Наруто-кун?» Ну бля. — Что еще, Наруто? — последовал тихий вопрос. — Да так… ничего, — наконец со слабой улыбкой ответил я. Внутри всё скрутило от ситуации, в которую попал. Слишком много дерьма для двух парней, которые наслаждаются обществом друг друга. Кажется, я начинал понимать, в какую жопу попал. — Это уже второй раз, когда ты начинаешь, но так и не договариваешь, — заметил Саске. — Уж не скрываешь ли ты что-то? О, ты даже не представляешь. — Ну, так-то да, — залепетал я. — И… оно желает познакомиться с твоим дружком. Вот… потрогай. — Хватит, Наруто. Какой же ты мерзкий, — поморщил нос Саске, а потом без колебаний поднялся и принялся за уборку. Как раз вовремя. Пока я корчился в муках выбора, вернулись Хаку и Карин, заставив меня на время заткнуться. С одной стороны, не хотелось предавать мальчика, но и врать Саске — дело не благородное. У этих двоих были прекрасные отношения, поэтому стоило открыть болтливый рот и куда полетит вся их дружба? Я и так заявил Хаку, что не собираюсь делать с ним что-то подобное или другие шпили-вили, но тогда казалось, что тот слушал вполуха. А потом глупое решение поцеловать его заставило открыть слугу с новой стороны. Стороны, которая желала получить желаемое во что бы то ни стало. (и это моя личная ошибка) То есть, мне очень понравился Хаку и все, что он делал, но именно мой поступок заставил его поверить… как я мог его подвести, навредив мальчику еще больше? ____ Сопоставив поведение Саске прошлой ночью и догадки, мне наконец удалось сложить все части головоломки. Хаку с его мольбами о неразглашении должен идти к черту! Теперь Саске злится на меня. А сами они наверняка прекрасно ладят. Блять, да пошло-ка все нахрен! Знаете что? Возможно, это даже к лучшему, что мы «сожгли мосты», потому что, как оказалось, парни ебут мозг не меньше чем девушки. Блять, почему нельзя просто трахаться… ну или ласкать друг друга без всякого двойного дна? Мне не нужна была вторая Сакура, и тем более парень. Хотя Саске и взял на себя обязательство вырвать меня из плена прошлого, я понял, что отношения буквально иссушали меня морально и психически. Прошло два года с ее смерти, а я до сих пор превозносил ее и не знал, что было реально, а что нет. Все-таки на этом этапе жизни я все еще не был готов вступать в связь. Мне нужен был воздух, ведь за последние дни я буквально ощущал давление и клаустрофобию. — Что с тобой, Нарут? Выглядишь недовольным. — Все окей, — и запустил последний патрон в магазин. — А вот теперь готов. — Хм, — фыркнул Сергей. Кажется, он не спешил верить, и все равно гаркнул: — На позицию! И я не собирался медлить. Опираясь о бетонный выступ, я прижался к холодной щечке, прищурил глаз и уставился в оптический прицел. Подкрутил настройки и наконец смог разглядеть цель на расстоянии более тысячи метров. Я бы даже назвал это умение искусством, если бы оно применялось в мирных целях. Сергей еще не сказал, что именно станет моей мишенью, но я внутренне напрягся. Представьте, вы сидите в черной комнате и все, что можете — это видеть круг прицела. В голове звучало бесконечное тудум-тудум-тудум сердца. Это надо запомнить и выбрать момент между ударами для нажатия на спусковой крючок, тогда отклонение будет минимальным. Весьма странно (и волнительно) думать о том, чему учили. — Цель на три часа, — приказал Сергей. — Офис на верхнем этаже. Сними… чашку кофе на столике. Я повернул оружие туда, куда мне указывали. Перекрестие вновь легло поверх здания, которое однозначно не пустовало. Скорее всего, в нем базировалась какая-то телекоммуникационная компания. Было видно, как офисный планктон вяло шевелится в кабинетах. Некоторые стояли около чужих столов и болтали с коллегами. Некоторые склонялись над горой бумаг. Целью был крепкий мужчина в очках, который читал газету. Место как раз у панорамного окна, которое было распахнуто. Так вот, чтобы попасть в чашку, мне надо было поймать момент, когда тот опустит ее на стол, чтобы перевернуть страницу. И никакой ошибки, иначе… (Нет… я не готов) — Ты… ты же, блять, шутишь? — переспросил я и тут же почувствовал удар под левое ребро. Да блять! — Шутки? — фыркнул Сергей. — Ты видишь, чтобы я улыбался, Нарут? — Но мужик пьет свой ебаный кофе! — огрызнулся я. — Что если я… Холодная жесткая улыбка исказила его лицо. — Если ты промахнешься, то он умрет, не так ли? — Суки ты сын, я не… угх! Все произошло всего за мгновение. Минута, и вот я уже валяюсь на бетонном полу, а тяжелые ботинки пинают по бокам, руки вцепляются в рубашку и откидывают к кирпичной стене. Несколько деревянных стропил надломились и с шумом упали где-то неподалеку. На секунду мир потемнел, а потом по лицу ударили так, что я услышал треск, и рот наполнился кровью. Блять! Он же забьет меня! Этот мужик… он хочет меня убить! — Поднимайся! — проревел Сергей, снова занося ногу для удара, но мне чудом удалось успеть и избежать соприкосновения. Все тело кричало от агонии. Я дышать-то мог с трудом. — Ты хотел стать убийцей, как отец! — надрывал голос Сергей, уверенными шагами двигаясь навстречу. Тяжелая подошва стучала о землю, словно гром среди ясного неба. Шатаясь, я приподнялся и встал на колени. — Ты хочешь стать убийцей и думаешь, что будешь убивать птичек или сбивать бутылки? Не разочаровывай меня, Нарут! И снова замахнулся ногой. Но я успел скользнуть в сторону, ударяясь о стену. Вздрагивая от боли, я языком провел там, где возможно больше не было одного зуба. Сплюнул кровь. Посмотрел на Сергея. Тот все еще холодно усмехался, только в глазах было желание убивать. Взгляд скользнул в сторону, надеясь найти хоть какое-то оружие, чтобы защитить себя в случае чего. Винтовка осталась слишком далеко, и все, что могло помочь — это кусок листа фанеры, но и тот казался излишне громоздким. — Ты и дня бы не продержался в учебке в России, — с издевкой продолжил Сергей. — У тебя нет ничего, чтобы помогло тебе стать настоящим убийцей. Вот! — и постучал по груди. — Твое сердце должно быть высечено из камня! Оно не должно дрогнуть от накала чувств. Его надо вырезать и идти к своей цели. У настоящего профессионала не должно быть сердца! И снова посмотрел на меня. На этот раз я был готов. Нет сердца? Нет сердца? Если бы у моего отца не было сердца, то выжил бы Итачи? А? Если бы у него не было сердца, влюбился бы он в мою мать? Выбрал бы жизнь беглеца? Нырнув в ноги, я обхватил их руками, заставляя его повалиться на пол с удивленным рыком. Мне ударили в лоб, но я выдержал, и только после заметил, что там была приличная ссадина, которая заливала глаза кровью, но я не слез с него. Сергей дергался и пытался скинуть меня с себя, ругаясь на родном языке. Я чувствовал (или подумал), что он потянулся к своему пистолету, и быстро схватился за рукоять ножа, что крепилась у него на поясе. Вытащив из чехла, прижал лезвие к правому боку. Болезненного вскрика было достаточно, чтобы остановиться. Но не для меня. Я знал, что Сергей не сдастся, и оказался прав. Быстрым ударом направленным мне в живот, он попытался вывести меня из строя. Недавний перекус подступил к горлу. Не могу… не могу так… Я валялся на полу и с трудом втягивал воздух, почти теряя сознание. В гортани и в легких сгущалась кровь вперемешку с мокротой. С трудом удавалось держать глаза открытыми. Не поднять руки, живот сводило от боли. Я слышал, как Сергей матерится и поднимается на ноги, и наконец закрыл глаза. Он собирался вдолбить в меня свою точку зрения. Рано или поздно, эта драка должна была случиться, и вот — мы здесь. Я слаб. У меня никогда не было ни стальных яиц, ни бездушия, чтобы стать наемником. Данзо бы съел меня заживо еще до того, как я высадился бы на берег Японии и все… все, за что боролся отец (и мать), было бы бессмысленным. Господи, какой я жалкий. И словно этого было мало, предательские слезы подступили к горлу. Ужасные, постыдные громкие завывания вырывались из моего рта. Всхлипы были влажными от булькающей крови. Я сдерживал их так долго, что теперь они вряд ли бы прекратились. Не знаю, отчего столько боли, но явно не от того, что Сергей собирался убить меня. Я плакал не потому, что тело сводило от побоев, и не от того, что, должно быть, никогда не вернусь в Японию, не смогу убедить Данзо в своей правоте, не потому, что Джирайя разочаруется во мне, и не из-за того, что родители умерли напрасно. По какой-то причине я видел другие лица, те, которые стали для меня важными. Моей новой семьей. Асума, который сделал для меня слишком много, Итачи и Шисуи, которые все еще вели бой, Шикамару и Темари, которые прошли через адское пекло и были полны решимости идти дальше, Карин, которая выбрала путь медика, и Хаку, чья преданность и любовь ко всем (в том числе и ко мне, хотя я так и не понял — за что) делали его сильнее духом и телом, и тот самый раздражающий, самодовольный и бессердечный уебок, который на протяжении уже двух месяцев будоражил во мне каждую клеточку. Я был нужен ему. И не только потому, что мог физически удовлетворить Саске (или наоборот), но и потому, что смерть Данзо означала бы падение Змеиного хрена. Ради Саске… ради них всех (включая тех, кого мы любили и потеряли), я не имел права отступить. Просто не могу! — Иногда лучше поплакать, — раздалось тихое и неожиданное замечание, заставившее задуматься о параллельной вселенной, в которую меня по ошибке занесло. Неужели и правда Сергей… нормальный? Никакого лая. Никаких криков. Ни рева. На гвала. Голос тихий и понимающий. Он ждал, пока я перестану хлюпать носом, видимо, не желая задеть растревоженную рану. Я же говорил, что его чертова сумка была настоящим передвижным арсеналом? Так вот, там хранилось не только оружие, но и наша еда и различная мелочь. Видимо, комплект первой помощи там тоже нашелся. Неужели он предвидел возможность нанесения таких ран? — Господь знает, когда я только пришел на службу, то походил на тебя… постоянно плакал и жалел себя, — Сергей фыркнул и что-то откинул в сторону. Я вздрогнул от мысли, что снова причинят боль. Только потом заметил в руках аптечку. Но Сергей не собирался ухаживать за мной, все пришлось делать самому в меру возможностей. С трудом удалось присесть, а потом через силу опереться о стенку, чтобы отдышаться. Я стирал с лица слезы, кровь и сопли, не в силах поднять на мужчину взгляд. Раскрыв аптечку, тупо смотрел внутрь, пытаясь понять, что же нужно. — Никто не говорил, что стать убийцей просто, Нарут, — продолжил Сергей. Он снова рылся в чудовищной сумке, шурша целофаном, в который обычно прятал бутерброды, и это был самый прекрасный звук из всех. Сергей кинул мне небольшую бутылку воды. Завтрак. Солнце вот-вот появится над горизонтом. Замысловатые мазки краски неизвестного художника, работавшего над восточным небосводом. Я был совсем не в том состоянии, чтобы есть. Да и не понимал, что проголодался, словно волк. — Но и то, что я сказал, правда, — Сергей раскрыл пакет, чтобы достать свой завтрак. Он мог прикончить бутерброд за два укуса. Думаю, это тоже русская учебная программа. Косясь, я видел, как Сергей снял окровавленную майку, вытер ей пот со лба и перевязал собственные раны. Похоже, ему тоже придется обратиться в больницу. Но сейчас он явно не собирался умирать. Да, я ненавидел его и желал защититься, но убивать наставника не входило в мои планы. — Вот смотрю на тебя и вижу такой потенциал, — со своим грубым акцентом продолжил Сергей. — В твоих глазах читается отчаяние, и видно чудовище, скрывающееся внутри. Обычно мы называем таких самородками. Есть люди, которые готовы отдать руку на отсечение или две, чтобы научиться всему, что смог ты всего за эти три дня. (Чудовище…) — Когда мне было шесть, я совершил первое убийство, — Сергей говорил, жуя бутерброд. Он смотрел на полоску света на горизонте. Лучи ласкали профиль, словно тот был античной статуей. Ничего лишнего. Точеные черты, высеченные из камня. — Зарезал того мудака, что пытался меня изнасиловать. Я моргнул. Он сказал «изнасиловать»? — Шесть? — неуверенно переспросил я. Жаль, тут не было зеркал, чтобы узнать, удачно ли легла повязка на лбу. Под ногами появился целый ворох окровавленной ткани. Не слишком приятное зрелище. — Ну да, — и знакомая невеселая усмешка в голосе. — Я вырос в лагере для изменников родине. Что-то похожее на тюрьму или концлагерь. Мой отец оказался шпионом, а мать расстреляли за поддержку оппозиции. Как видишь, моя семья с самого начала была под прицелом. Я ненавидел это, и воздал им сполна за себя и мою семью как только появилась возможность. Для этого они мне и понадобились… — Сергей вытянул руки перед собой. Бледные татуировки и выступающие жилы. Один вид рук говорил о человеке больше. — Чтобы защитить себя надо научиться сражаться, тебе это и так известно. Или ты выжил бы иначе в том месте под названием Бьяку-Синкё? — Нет, — выдавил я и сплюнул. Из-за разговора сгустки крови вновь поднялись по гортани. Ебаный в рот. Я открутил крышку и залил немного воды в истерзанный рот. Зная Сергея, можно догадаться, что это мне до конца дня, так что приходилось экономить. — И все-таки ты выжил. Вот что важно. Ты не хотел умирать. Не хотел заканчивать свои дни там, и это естественный инстинкт. Когда мы оказываемся лицом к лицу с проблемами, то находим в себе силы подняться над ними, и это, — он показал на снайперскую винтовку, — проблема, над которой ты должен подняться, Нарут. Легко и просто стрелять по мишеням и животным, которые не опасны, но когда перед тобой появляются люди, угрожающие тебе и несущие смерть… — … требуется нажать на курок, — спокойно закончил я. — Только это и нужно, — согласился Сергей. — Поэтому у нас не должно быть сердца, Нарут. Если ты будешь слишком сильно переживать над каждой миссией, то не сможешь выжить. Мне сказали, что ты должен работать с Шимура Данзо, да? Однажды, я имел с ним дело — не то чтобы лично — но могу заверить, что он найдет любую брешь в твоей обороне и использует слабости себе на пользу. Поэтому ты не можешь показать свою неуверенность. Стань неприступной крепостью рядом с ним. Понимаешь? Я смотрел в его холодные металлические глаза и чувствовал всепоглощающий вес ответственности, которую на меня возлагали. Несомненно, Данзо даст мне несколько заданий, чтобы проверить мою приверженность слову. И это будет куда серьезней, чем чашка кофе, в которую я боялся не попасть. Для этого понадобится отнять жизнь какого-то человека, который вряд ли даже знал о моем существовании. Надо было стать перчатками для грязной работенки. Такими же, какими был мой отец, пока его сердце, наконец, не «растопил» вид Учиха Фугаку и его семьи. Смогу ли я заморозить свое сердце? Смогу ли стать таким же холодным и безжалостным, каким был отец? Я посмотрел на винтовку и прикусил губы. (стать бездушным) И увидел его лицо. «Прекрасные» черты, раскрасневшиеся от близости или холода щеки, которые он пытался спрятать от меня. (Как и Сакура… рано или поздно, я всем надоедаю…) Пальцы сжались у горлышка бутылки. Дыши ровно. Понадобится какое-то время, чтобы превратить сердце в осколок льда, но по крайней мере… больше ничего не отвлекает от работы. Все-таки, я не собираюсь подводить его, пусть он и был последним мудилой. — Ладно, Сергей, — выдохнул я, смотря, как наставник разворачивает второй бутерброд. — Как только закончим с завтраком… как насчет того, чтобы попробовать еще раз? _____ Хаку: Все оказалось хуже, чем ожидалось. Последние два дня оказались самыми длинными в жизни. А чего еще стоило ожидать после столь смелого и самонадеянного признания Саске? Конечно, можно было подумать, что их отношения изменятся, но не до такой же степени. Первые признаки наступили уже утром, когда Хаку проснулся, как и всегда ни свет ни заря. Только вот рядом не было футона. Саске не только проснулся раньше, но и закатал постель, положив на свое место, не дожидаясь, пока Хаку выполнит привычную работу. В довершение ко всему, Саске не стал дожидаться, пока его сопроводят в душ, и завтракал ненавистными бутербродами и чашкой горячего шоколада. А что хуже всего: господин делал это с присущей ему гордостью и стойкостью. Он как ни в чем не бывало пожелал Хаку доброго утра и даже говорил о привычных вещах, лишь изредка показывая свою напряженность. Но Хаку понял посыл. Они больше не были господином и слугой. Теперь Хаку был волен поступать так, как считает нужным. Он больше не был руками или ногами Саске. Довольно странное положение, ведь Хаку не знал ничего иного, кроме как служить кому-то. Сознание слуги глубоко проникло под корку мозга, как и привычка стоять на коленях у двери, ожидая Саске, смотреть, как он снимает обувь или сидит в библиотеке, или пьет послеобеденный чай… но теперь все в прошлом. Саске дал ясно понять, что больше не желает видеть Хаку, что не надо кланяться или преклонять колени. — Ты сам по себе, Хаку, — как бы говорил он. — Не хочу, чтобы ты пытался угождать мне. Я сам справлюсь. Не волнуйся. Но Хаку волновался и ненавидел себя за это. Что теперь делать? Ему хотелось поговорить с Карин, но Саске предпочитал компанию девушки, которая теперь была смущена (но, конечно же, довольна). Тот факт, что господин самонадеянно попросил ее присоединиться к нему в спортзале или не щетинился, когда девушка оказывалась в комнате, был еще одним знаком того, что Хаку действительно была дарована свобода, которую тот мог тратить на то, чтобы проявлять свои чувства к Наруто. Только вот Наруто все еще был неуловимым. Хаку был уверен, что тот не появлялся в комнате с прошлой ночи. С одной стороны хотелось принести ему пакет с перекусом или подбодрить словом, но Дже Вонг упрямо молчал и не выдавал места тренировок. Отчего-то это стало большой тайной, которая не подлежит разглашению. Вот так вот. Хаку вздохнул и перешел на другую сторону улицы. Он собирался посидеть в парке один, чтобы подумать о том, что же делать дальше. На задворках сознания мелькнула мысль: а появится ли тот новый приятель? Со времени их знакомства они виделись уже дважды. В основном их беседы были короткими из-за вечной спешки Карин, но удалось узнать, что юношу звали «Сай» и что он не имел никакого отношения к Шин-чану, старому другу детства. А откуда узнал имя Хаку? Сай признался, что подслушал Карин, которая обратилась так к нему во время одного из посещений магазинов. А значит Сай уже давно следил за Хаку. — Я не знал, как заговорить с тобой, — смущаясь, сказал Сай, привычно мило улыбаясь, и Хаку не мог не верить ему. — Это же ничего, что я узнал это имя? Я могу называть тебя Чунг-Хи. — Просто не называй при других, — предложил Хаку, поясняя, что «Хаку» — второе имя, которое ему дала японская мать, а отец-кореец настаивал на Чунг-Хи. Сай не стал ставить правдивость истории под сомнение. Хаку казалось, что он мог бы с таким же успехом рассказать о том, что является урожденным принцем вымышленной страны, и юноша всем сердцем поверил бы в сказки. Он корил себя за то, что приходится врать такому милому человеку, но должен был помнить о безопасности. Но сегодня Хаку ощущал, что его распирает изнутри. Ему надо было поговорить хоть с кем-то… с кем угодно, кто готов был его выслушать. Он не ожидал, что и сегодня встретит Сая, но был приятно взбудоражен, когда увидел темноволосого парня в привычном месте, занятого чем-то странным. Альбом и карандаш? Хаку застыл. — Ты… ты тоже рисуешь? Сай поднял удивленный взгляд. Бледная кожа подернулась румянцем от неожиданной встречи. Он тихо рассмеялся, пытаясь скрыть то, что было в руках. — Только учусь, — признался Сай. — К тому же, я только начал… Хаку смотрел на него в задумчивом молчании. Сай утверждал, что не знает Шина, но обладал тем же талантом, был слишком похож на него. История Сая весьма походила на собственную ложь: мать-японка и отец-кореец. Они много путешествовали, а правдивость адресов проверить не так легко, ведь Хаку никогда нигде не бывал. — Кажется, ты мне не веришь, — выдохнул Сай. Он опустил утомленный взгляд. А потом поднял блокнот. — Вот, убедись. Разве я столь же хорош, как Шин? Просто ты говорил о нем недавно, и мне захотелось тоже попробовать. Видишь, по сравнению с твоим старым другом, я всего лишь новичок. Хаку принял блокнот и медленно опустил. Сай был прав. Уровень в лучшем случае можно было назвать любительским. По сравнению с выверенными штрихами Шина, который был внимателен к деталям, работа Сая была слишком грязной. Словно в попытках поймать свет перестарался с усердием. — И что тут нарисовано? — садясь на скамейку, спросил Хаку. На листе было что-то похожее на переломанную курицу. Сай вспыхнул и забрал блокнот. — Это цветок, — пробубнил себе под нос парень. Хаку прищурился… а потом сдался и хихикнул, прикрыв рот рукой. — Не смейся! — прижимая блокнот к груди, нахмурился Сай. — Так и знал, что ты будешь смеяться. — Ты точно не Шин, — сквозь смех сказал Хаку. — Он никогда бы не нарисовал так забавно. Но ты учишься, и это самое важное, не так ли? Не похоже, чтобы Сай проникся, но после искренних извинений Хаку, наконец неохотно проговорил: — В следующий раз я буду стараться куда больше, — поклялся он. Хаку восторженно хлопнул в ладони и склонил голову набок. — И я буду восхищаться тобой! Сай смущенно улыбнулся. — По крайней мере, я рассмешил тебя. Ты выглядел печальным, когда шел сюда. Ты в порядке? Хаку глубоко вздохнул и откинулся на спинку. Вот так. Надо просто поделиться своими проблемами, и все. Он сунул руки в рукава кимоно (становилось достаточно холодно для такой одежды) и рассеянно уставился на детей, пускающих пластиковые кораблики в пруду, пока их мать читала книжку всего в паре метров. — Можешь не говорить, если это не мое дело, — заметил Сай. — Я все пойму. — Это не твое дело, — кивнул Хаку, не замечая болезненного выражения, появившегося на лице товарища. — Но… думаю, я сам всё это сделал, поэтому должен встретиться с последствиями. Сай молчал. Его безмятежный профиль был устремлен вдаль. Словно он снова хотел задать вопрос, но не мог решиться. — Моя любовь к одному человеку разрушила мои отношения с другим, — признался Хаку, перейдя на чуть различимый шепот. Горло словно сжали в тисках, когда он вспомнил о Саске. Подумать только, кто бы мог предположить, что служения Саске будет нехватать. — Как так? — последовал странный вопрос. Хаку прикусил губу и мотнул головой. — Не хочу тебя нагружать…. — Поверь, ты совсем не нагружаешь, — Сай кивнул. — Мне нравится слушать тебя, а если я смогу чем-то помочь, то еще лучше. — Сможешь вернуть прошлое? — послышался вопрос, а грустный взгляд карих глаз встретился с холодным обсидианом. — Сможешь вернуть меня в то время, когда я возомнил себя нужным кому-то? Теперь… я ощущаю себя таким никчемным. Мне пора стать личностью, делать то, что хочу, а не спрашивать разрешений, и все же… все же… все, чего я хочу, так это вернуться. Со злостью, Хаку вытер глаза. Как унизительно — показывать слезы практически незнакомому человеку. Прошла минута, прежде чем он понял, что Сай сжимает его ладонь. На бледном лице сияла слабая улыбка. — Должно быть тебе очень трудно, — сочувствовал Сай. — Не делай вид, что понимаешь, — Хаку надул щеки, а потом неловко засмеялся. — Тебе никогда не понять, что именно я пережил. На этот раз улыбка Сая стала горькой. — Наверное, ты удивишься, но вокруг множество людей, разделяющих твою боль, Хаку. Ты не единственный, кто чувствует себя брошенным. Хаку заглянул в черные омуты глаз… (Они так сильно напоминали Саске) …и аккуратно вытащил руку из пальцев Сая. Сделал глубокий вдох, чтобы взять под контроль всколыхнувшиеся чувства. — Нечего мне себя жалеть, — и вымученно улыбнулся Саю. — Прости, что нагрузил тебя. — Не стоит извиняться, — короткая пауза, полная повисших невысказанных вопросов. Сай прочистил горло. — Итак… эм… и где эта счастливица, которую ты не можешь забыть? Хаку прыснул и закатил глаза. — Может быть где угодно, я не знаю. — Ты не признался? — Ну, думаю, он догадывается… но вряд ли он может любить меня так, как я его, — и Хаку заметил, что это самое «он» не заставило Сая поморщиться или скривиться от отвращения. — Ясно, — заключил Сай. — Действительно, сложная ситуация. — В яблочко. — А ты говорил с ним? О том, что чувствуешь? Может быть, он бы понял. Никогда не знаешь, как поведет себя человек. Хаку застонал и прикрыл веки. — Если бы все было так просто, то давно бы так сделал. Но знаешь… вся проблема в том, что он сам не знает, чего хочет. — А? Хаку поднял взгляд и криво улыбнулся. — Мой Господин тоже влюблен в этого же человека, но еще этого не понял. Я же понимаю, что чувствую, но тот, кого мы оба хотим, не обращает на нас никакого внимания, и вряд ли тут можно говорить о взаимности. Теперь понимаешь, почему ситуация сложная? Сай присвистнул. — Воу. — В местных дорама такого сюжета не встретишь. — И что теперь будешь делать? — … Не знаю, Сай. Сначала хотел поговорить с тем, кого люблю, но его не было дома. Он тренируется. — … тренируется? Хаку кивнул. — У него серьезные тренировки… но это так, не относится к делу. Просто выловить его для разговора очень сложно. Выходит, господину я больше не нужен, к тому же он ходит за девушкой, которая живет с нами. Но я то знаю, что он не любит ее, и не понимаю, почему себя так ведет. — Хаку шикнул: — Иногда он может быть упрямым козлом. Сай усмехнулся. — Но разве ты не должен быть рад, что он больше не собирается бороться за сердце твоего возлюбленного? Теперь твоя очередь нанести следующий удар. — Даже если препятствий нет, то какое может быть счастье? Я все равно буду думать, что по какой-то причине предал бывшего господина, — Хаку все больше сползал вниз по скамье. Душевная боль все больше искажала черты лица. — Но почему я должен отказываться от того, что хочу, чтобы угодить господину?.. Опять. Я и так отказался от своих отношений с Забу… с одним мужчиной, которого любил, лишь потому, что господин их не одобрил, и почему снова все должно повториться? Неужели я не достоин того, чтобы быть счастливым? — Нет ничего плохого в том, чтобы желать себе счастья, Хаку, — мягко сказал Сай. — Быть может вам стоит собраться втроем и… поговорить? Не думаешь, что так будет лучше для всех? — И о чем же мы будем говорить? — Об отношениях друг с другом. Хаку вымученно засмеялся. — Ты не знаешь моего господина. Он не тот человек, который встанет и заявит о своих чувствах кому-либо. Долгие годы все, чем он занимался, это подавлял эмоции, и теперь, когда можно их свободно выражать, он сбит с толку и абсолютно замкнут. — Кажется, ты знаешь о своем господине достаточно много. — Большую часть своей жизни я провел рядом с ним, поэтому как же иначе? — Хаку тяжело вздохнул. — В некотором смысле, отсюда и сложности. Раньше я и подумать не мог, о том, что господин и мой возлюбленный даже заговорят друг с другом. Поэтому сделал все возможное, чтобы познакомить их и подружить, считая, что тогда я перестану волноваться о том, что они убьют друг друга. Господин был настолько тяжелым, что мне показалось — дружба с возлюбленным поможет ему раскрыться и стать лучше… Отчасти, я получил то, чего добивался. Но в тоже время, эгоистично желаю вернуть все на круги своя. — Нельзя приготовить омлет, не разбив ни одного яйца, Хаку. — Думаешь, я не понимаю? — покосился юноша. — Просто не хочу кормить собственный эгоизм. — Ладно… тогда так, — Сай сел и положил ладони на плечи Хаку, заставляя того посмотреть в глаза. — Раз ты не можешь столкнуть вас троих лбами, то почему бы не рассказать все тоже самое тому, кого ты любишь, посмотреть на реакцию и уже от нее танцевать? Если ответом будет «нет», то хотя бы поймешь, что пытался, и тогда получишь полный карт-бланш. Ведь ты сделал всё, что мог, и получишь возможность двигаться дальше. Однако если он скажет «да», то тебе и твоему господину придется прийти к соглашению. Твое счастье — вот что важно. Но и стоять на месте не стоит, двигайся дальше. Кто знает, может эта девушка, за которой ходит твой господин, в конце концов станет его? Раз в год и палка стреляет, верно? — … Ну да… — Так что не думай об этом, Хаку, — с улыбкой сказал Сай. — То есть, если бы твой господин действительно возненавидел тебя, он бы непременно тебя выгнал, не так ли? Но он позволил тебе самому выбирать, как дальше жить. Это сложно, учитывая, что ты много лет служил ему, но никто и не заставляет тебя прыгать от радости. Вероятно, он сделал это потому, что заботится о тебе и уважает настолько, что не желает больше ограничивать тебя в росте. Поговори с ним, а потом, когда захочется вновь подать ему тапки, одерни себя и напомни, ради чего всё это. Хорошо? — Из твоих уст все звучит так легко. — Потому что действительно легко… по крайней мере, с точки зрения наблюдателя, — поправил себя Сай. — Кроме того, если что-то будет тебя тревожить, то я всегда буду здесь. Возможно, мы даже выйдем из этого парка и направимся в другие не менее прекрасные места. — … это приглашение? — Хаку приподнялся и попытался заглянуть в глаза юноши, заставляя бледное лицо Сая розоветь. — Нет-нет, — покачал он головой. — То есть… мне показалось, было бы здорово сменить обстановку. Может быть кафе или зоопарк. Не думай, я не собираюсь ухаживать за тобой и пытаться занять место в сердце тоже не буду. Просто хочу дружить… если ты не против. Почему-то такое прямое и простое признание заставило Хаку содрогнуться от странного волнения. Он просто опустил голову и молчаливо кивнул, рассеянно позволив Саю неуклюже обнять себя. Когда руки расцепились, они оба неловко улыбнулись друг другу. Хаку вновь взялся за блокнот, чтобы еще раз посмотреть на эскизы. — Только не говори, что ты снова собираешься посмеяться надо мной? — вскинулся было Сай. Хаку мягко улыбнулся и покачал головой. — Нет… смеяться не над тобой, но с тобой, — и взглянул в темные глаза, которые с трудом удавалось прочесть. — И ты прав… в следующий раз, когда мы встретимся… то пойдем куда-нибудь, где нам двоим будет хорошо, ладно? Сай не мог поверить в сказанное, а потом все-таки кивнул, соглашаясь. — Как скажешь, Хаку. Я не против. _________ Шикамару: Надо было вытащить из комнаты мешки с мусором. Он собирался загрузить их в лифтовый холл и дойти до контейнера на улице. Но стоило закрыть за собой дверь и по привычке посмотреть на комнату Наруто, как он заметил то, чего не ожидал. Последние два дня ничего не менялось, ведь парень похоже не возвращался с тренировок, даже для того, чтобы принять ванную. Однако полоса света у порога и звуки, доносящиеся изнутри, говорили одно — Наруто наконец-то вернулся! «Надолго ли?» — осторожно подумал Шикамару. И все же было радостно узнать, что приятель жив-здоров. Он действительно волновался из-за напряженного графика, который задал Сергей, ведь Наруто мог откинуть коньки. Неделю назад ему удалось мельком увидеть друга. Тогда Наруто походил лишь на тень самого себя. Приняв волевое решение, Шикамару поставил мусорные мешки у чулана и направился к двери, постучал и только после этого вошел внутрь. — Эй, заблудшая душа, — начал было он, но слова застряли в горле от вида изможденного тела, лежавшего посреди комнаты. Паника и страх тут же заполнили собой мысли. Что если Сергей буквально до смерти загонял Наруто? Тот же даже не сменил одежду, оставаясь в грязном, рваном, с пятнами засохшей крови. Что, блять, с тобой сделали! — Наруто? Наруто? — осторожно позвал Шикамару, становясь на колени и легко касаясь парня. — Блять! Все было хуже, чем он думал. Наруто был без сознания, а синяки и ссадины говорили о том, что тренировки больше походили на борьбу за выживание. Некоторые раны все еще кровоточили и пачкали татами. Увиденного оказалось достаточно — Шикамару приступил к делу. Возможно, стоило выйти и позвать на помощь Карин или Хаку, но они скорей всего находились в городе. Можно было позвать Саске, но со слов Темари, тот ушел вместе с Карин. Вот такая вот невезуха. Кроме того, Шикамару все еще не мог поверить, что Саске перед ними извинился. Не то чтобы он удивился. Скорее не видел больше того, кого знал в Бьяку-Синке. Видимо, все мы меняемся. За потоком мыслей, Шикамару не услышал стука в дверь. Только голос своей девушки: «Наруто? Ты вернулся?..» И вздоха оказалось достаточно, чтобы понять — она заметила состояние парня. «Господи, — прошептала она, становясь рядом с Наруто на колени. — Что с ним стряслось?» — Сергей развлекается, что же еще, — проворчал Шикамару, стаскивая с парня штаны. — Можешь найти чистую тряпку и налить теплой воды? Темари кивнула, добавив, что посмотрит кое-что в своей аптечке. Примерно через полчаса им удалось привести Наруто в порядок и обработать раны. Конечно, они не обладали знаниями Карин, но теперь оставалось ждать ее возвращения. Пока Шикамару укладывал Наруто на футон, Темари хозяйничала на кухне, пытаясь сделать хоть что-то съедобное. Холодильник Наруто пустовал: пара бутылок воды, две банки пива, связка гнилых апельсинов (они, кстати, отправились в мусорку) и буханка хлеба сомнительной свежести. В шкафах скрывалось около десяти пакетов растворимой лапши и пачка рисового крекера. Какая тут полноценная еда? Не удивительно, что Наруто часто вытаскивал их куда-нибудь на ужин. — О, похоже, он просыпается, — сказал Шикамару, когда лицо Наруто изменилось, напряглось и… он начал принюхиваться. — Думаю, его привлек запах еды. Темари беззлобно хмыкнула. — Думаю, это его бы из комы достало. Веки поднялись, и яркая синева глаз несколько мгновений смотрела в никуда, пока, наконец, не сфокусировалась на гостях. — Наруто? — позвал Шикамару, склоняясь над парнем. — Ты жив, чувак? Сколько пальцев? — … Убери-ка свои клешни от меня, а? — раздался хриплый ответ, заставивший улыбнуться. — Ну да, вернулся и так же раздражает, как и всегда, — Шикамару откинулся на спинку кресла, пока Наруто попытался сесть, морщась от боли слева. Там был зеленеющий синяк. Явный признак того, что Наруто чудом отделался от перелома. Но, так как Карин сейчас рядом не было, ему наложили повязку с мазями. — Как себя чувствуешь, Наруто? — спросила Темари, возвращаясь в комнату с подносом еды. На нем были темпура удон, немного жареной рыбы и пара рисовых шариков. — Очень… голодным, — признался Наруто и в подтверждение желудок громогласно заурчал. Он смутился и, позволив парочке усмехнуться, потянулся к еде, искренне благодаря за помощь. — Итадакимас! Они смотрели, как Наруто уплетает за обе щеки скудный обед, подумывая, а кормили ли его в эти дни? Кажется, его абсолютно не волновало, что у ребят к нему тысяча и один вопрос. А Темари и Шикамару готовы были подождать. Когда с громкой отрыжкой Наруто наконец закончил, то уже куда больше походил на себя. — Вот чего не хватало, — с удовлетворением выдохнул Наруто. Темари все еще была на кухне, пока парни лежали посреди комнаты, ради приличия смотря какое-то странное шоу. — Почти что восстал из мертвых. — Это хорошо… а я умираю от любопытства, — тут же перешел к теме Шикамару. — Какого черта с тобой делают? Мне казалось, он должен был всего-то научить тебя стрелять! Но эти синяки и ссадины… и твои ноги! Тебя что, заставляли ходить по стеклу или как? Наруто растопырил пальцы ног и сдержанно усмехнулся. — Наверное, так выглядят пять миль бега в день. — Ты столько бегаешь? Зачем? — севшая рядом с Шикамару Темари с любопытством посмотрела на друга. — Потому что он ебаный садист, — Наруто пожал плечами. — Он заставляет меня бежать до самого полигона, пока сам едет на машине. При этом нельзя отставать. Потом не меньше ста отжиманий, и только после этого мы повторяем гребаные части ебучих пушек. Шикамару присвистнул, а Темари, кажется, была смущена. — Я должен выучить калибры и виды патронов, уметь разбирать, чистить, а потом собирать каждое оружие из его коллекции, — Наруто поднял руки, которые теперь были другими: покрытые мозолями и ставшие грубыми от ожесточенных учений в течение недели. Он согнул пальцы и внимательно вгляделся в них. — Я могу прицелиться и попасть в цель с расстояния в три тысячи метров. Очуметь, да? — Охренеть, — согласился Шикамару. — И все равно это не поясняет, откуда у тебя эти побои. Наруто неловко засмеялся. — Скажем, что наши взгляды кое в чем разошлись. — … и вы подрались? — Типа того, — заметив выражения лиц друзей, Наруто поправился: — Не волнуйтесь. Мы оба все решили друг с другом. Нам нужна была эта драка, чтобы лучше понять. — А… — Кроме того, он заставлял меня стрелять по таким вещам… Странно, что об этом еще не говорят в новостях. — Это еще почему? Наруто растянул улыбку. — Я стрелял по офисным зданиям, метя в различные предметы внутри. Потребовалось какое-то время, чтобы совершить первое «убийство». То была чашка кофе. И когда эта детка разлетелась, то… надо было видеть панику! — с сухим смешком он покачал головой. — Вероятно, они решили, что это нападение террористов, или что-то подобное. — А стекло? — Не-а, — признался Наруто. — То есть, сначала окна были открыты, но, после пяти попаданий, они, видимо, что-то заподозрили и закрыли их. Поэтому мы с ним выбрали другое здание. — И все прошло гладко? Наруто поморщился. — Один раз… — Ты что, убил кого-то? — уточнила Темари. Наруто нервно провел пальцами по волосам, словно внезапно почувствовал боль. — Не знаю. Я видел лишь то, что один парень спустился на пол, и все вокруг стали толпиться. Но я в него даже не целился. Сергей сказал, что с ним все в порядке, но я не поверил. Я был… в полном шоке. — Но однажды тебе все-таки придется устранить человека, — тихо заметила Темари. — Не напоминай, — застонал Наруто, подтянул колени к груди и уткнулся в них лицом. — Каждый чертов раз, когда я стреляю по мишени, я понимаю, что ждет меня в Японии. Шикамару прочистил горло. Он смотрел на друга, на его уважение к чужой жизни, и, слабо улыбнувшись, сжал ему руку, а потом выдохнул. — Наруто, — тихо, но твердо начал он. — Мы с Темари поговорили и кое-что решили. Конечно, нам бы хотелось уехать и забыть все, как страшный сон, но… мы не можем. Наруто поднял голову и обеспокоенно посмотрел на обоих, испытывая замешательство и отчасти страх. — Что? Криво усмехнулся Шикамару. — Если мы сбежим сейчас, то принесем в жертву все, за что боролись. Убежим от того, за что боролся Асума. Наруто помотал головой. — А смысл? То есть… почему вас это волнует? Не понимаю. Если бы я был на вашем месте, то давно бы свалил как можно дальше отсюда. Зачем вляпываться в это дерьмо? — Потому что так или иначе мы вляпаемся, Наруто, — ответила Темари. — Из-за Бакуфу на Шикамару повесили преступление, которого он не совершал. Почему бы тебе не рассказать за что тебя действительно арестовали, милый? Шикамару задумчиво потер подбородок. — Помнишь, я рассказывал, как меня поймали? — Ты пил с друзьями, и вы решили проникнуть в дом синдиката, верно? — повторил Наруто и приятель кивнул. — Но это лишь часть правды. Настоящая причина в том, что я был советником одного кандидата в Парламент Японии. Фактически, этого мужика уже назначали на должность, но его взгляды были противны некоторой группке людей. — Якудза, — быстро схватил Наруто. Шикамару снова кивнул. — Верно. Помощник всячески лоббирует своего кандидата и раздает листовки, в том числе выступает на телевидении. Именно этого опасался синдикат. В течении нескольких недель нам поступали угрозы. Мы не могли попасть в офис, потому что их машины стояли там, а внутри сидели парни, нагруженные пушками и ножами, готовые ринуться в бой. Нам пришлось уйти в подполье, чтобы продолжить свою работу. Но несмотря на все усилия, они выиграли. Руки, лежащие на коленях, сжались в кулаки. От воспоминаний, Шикамару с силой сжал зубы. — В тот раз мне повезло, и я хотел уехать вместе с Темари из города, сделав вынужденный перерыв. Но после узнал, что парень, на которого я работал, был убит во время посещения храма. А заодно его жена и дочь. Зарезаны, словно скот, Наруто. И словно этого было мало, ублюдки нашли нашу базу и уничтожили ее, включая всех тех, кто находился там в этот момент. Той ночью я был в ярости из-за случившегося. Дошло до того, что я злой и пьяный порывался собственноручно уничтожить якудза. Поэтому, ты наверно не встретил бы меня живым, но я ведь здесь, правда? До меня никто не добрался, потому что обманным путем удалось попасть в полицейский участок. Но даже оттуда я пытался достать кое-кого из Бакуфу… глупо, да? В общем, пьяный и грязный, я был отправлен в автобус, а оттуда на вокзал, чтобы понести наказание. Но рядом с моим именем появилась звездочка. — Звездочка? Шикамару горько усмехнулся. — Я не должен был покинуть Бьяку-Синкё живым. Темари всеми правдами-неправдами пыталась вытащить меня оттуда. Подняла все связи и наладила новые, лишь бы помочь. Но не важно, как сильно она старалась, она получала отказ или отсутствие поддержки. Последней каплей стала «авария». Слишком странно, что грузовик выехал на встречную полосу на пустом шоссе на скорости девяносто миль в час. Они знали, что Темари поднимает шум, и думали о том, как убрать ее. Асума постарался поместить ее в самую безопасную больницу, понимая, что ее жизнь на кону. Он рисковал собой ради нас двоих… для того… чтобы мы оказались здесь. — Мы считаем, что должны отплатить Бакуфу за то, что они отняли у нас: кандидата и его семью, моих товарищей, два года жизни, которые никогда не вернуть. Так вот… если ты не против, то я хотел бы отправиться с тобой в Японию. Обещаю, что не буду мешать тебе и Данзо, если ты того попросишь. Конечно, я не смогу быть твоим напарником или тенью, но… если тебе нужен кто-то рядом, то я буду там. Наруто распахнул глаза от услышанного. Он открыл было рот, чтобы отказаться, но не смог, поняв, что не может дышать. Все это время казалось, что этот путь он должен пройти один, но теперь… — Не пытайся меня отговорить, — поднимая руку, заметил Шикамару. — Это решение мы вынашивали долго и уже все обговорили. В конце концов… — он улыбнулся, и от этой гримасы повеяло грустью. — Асума поставил передо мной задачу — присматривать за тобой, потомок Сенджу. Хотя соглашусь, ситуация дерьмовая. Мне надо следить и за тобой, и за своей задницей, но и отступиться от данного слова я не могу, — а потом смутился, видя странный взгляд Наруто. — И чего ты плачешь? Тебе не обязательно… Эй! — Блин, парень, я так тебя люблю! — всхлипнул Наруто и в порыве сгреб Шикамару в медвежьи объятия, почти заваливая обоих на пол. Игнорируя боль и сопротивление, Наруто удалось оставить парочку поцелуев («Эу! Что за мерзость, чувак?»), а Темари смеялась и поддразнивала за столь открытое проявление чувств. — Все, свали, — проворчал Шикамару, отталкивая от себя парня. И все-таки, он раскраснелся, а волосы выбились из высокого хвостика. Он ворчал и искал резинку, оставшуюся на полу, а Наруто утирал лицо рукой и улыбался Темари. — То есть ты правда не против, если он поедет? — Ну… это будет не легко, — с улыбкой призналась она. — Но скоро и я присоединюсь к вам и буду вести борьбу своими методами. Итачи говорит, что я могу присоединиться к Акацки и работать на благо Парламента. У меня есть неплохой опыт общения с чиновниками, и я с удовольствием возьмусь за это, в свободное время от тренировок в додзё. — Блин, круто! Шика, у тебя просто офигительная женщина! Я даже завидую! — Я знаю, что завидуешь, потому нахожу случаи, чтобы похвастаться перед тобой, — и как бы дразня, наклонился, чтобы с чувством поцеловать Темари. — Кстати, я говорил, что у нас скоро свадьба? — Что? — Ну да, — несколько смущенно подтвердила Темари. — Мы нашли здесь храм с синтоистскими священниками, которые могут провести церемонию. Мы долго откладывали ее, но теперь решили, что пора сделать шаг… прежде чем начнется война. — И я хочу, чтобы ты представлял мою сторону, — с ухмылкой напомнил Шикамару. Наруто снова шмыгнул носом. Ну блять. — Слушай, хватит реветь? — Да я не плачу! — Наруто фыркнул и снова потер глаза. — Я просто так счастлив за вас, ребята. Вот и все. Когда свадьба? — В следующую среду, ты ведь будешь тут? — Надеюсь… — Когда приезжает Джирайя? — В понедельник, — пробормотал Наруто, мысленно считая дни. — Но его приезд не означает, что я тут же уеду. Он должен лишь посмотреть мою готовность, вот и все. — Ах… и все-таки… — Темари обеспокоенно взглянула на Шикамару. — Может нам стоит перестраховаться и перенести? — Не думайте обо мне, — настаивал Наруто, качая головой. — В следующую среду я все еще собираюсь быть здесь. Не прогуляю. Дождусь. — Ладно-ладно, успокойся. По рукам? Они пожали друг другу руки, а потом лыбились словно придурки, пока Темари не прервала их. Что нового случилось, пока я гостил в аду? — спросил Наруто. — И где Карин? Мне казалось, что она точно будет здесь. — Вышла куда-то с Саске, — ответила девушка, совершенно не обращая внимания на то, какой эффект возымели слова на Наруто. Темари была слишком занята снятием невидимого ворса с юката Шикамару. Наруто поджал губы. — Вот как… — Они совсем недавно ушли, — уточнил Шикамару и, в отличие от невесты, заметил темный блеск в глазах друга. — Похоже, они сблизились. — Не настолько, — усмехнулась Темари. — Но да… теперь Саске куда чаще проводит с ней время. Похоже, даже Карин удивлена подобным поведением, но все-таки довольна таким поворотом. — Кстати, об удивлении. Вчера он заходил к нам. — Кто? — Саске, — пояснил Шикамару. Наруто вскинул брови. — С какой стати он пришел к вам? Шикамару фыркнул. — Мы тоже удивились, но Саске оказался непредсказуем. Он обвинил Темари в том, что она шпионит. Наруто застонал и качнул головой. — Ох… — Не то слово. Саске сказал, что Итачи позвонил и сообщил о перехваченном послании Орочимару. Нам стоит быть осторожными, поэтому Саске заподозрил Темари. Мы раскрыли ему глаза на правду, но после того, как его поставили на место… — Он извинился перед нами, — гордо подытожила Темари. Теперь челюсть Наруто буквально упала. Саске… извинился? — Не просто сказал «прости», — продолжила Темари, — а поклонился и все в этом духе. Наруто потрогал больной лоб, едва не стянув повязку, наложенную друзьями. Он что, попал в параллельную вселенную? Как скоро он проснется в ледяном недострое рядом с Сергеем? Да… может быть. Всего лишь сон. Именно. Учиха Саске — горделивый хрыч, бывший первый капитан элитной шайки сторожевых псов — не мог склониться перед людьми, которых когда-то считал грешниками и ниже своего ранга. — … изменился, правда? — говорила Темари. — То есть, несмотря на все ужасы, что рассказывал Шикамару, я вижу, что он неплохой парень, или хотя бы пытается быть таким. Совсем не похож на ублюдка, которым вы его считаете. — Только не говори, что ты на него глаз положила, — покосился Шикамару. — И все-таки, трудно поверить, но Саске, которого мы знали в Бьяку-Синкё, кажется, исчез, Наруто. Кажется, теперь он готов взять на себя ответственность за содеянное. Что думаешь на этот счет? «Что я думаю? Что я думаю… Какого черта я вообще должен об этом думать?» — и все-таки Наруто задумался. Он вспоминал Саске, корчащегося в муках страсти. То, насколько уязвимым он становился в минуты близости, и как не походил на того человека, который два дня назад решил все прекратить. Такое чувство, что это два разных человека. И если первого ему не хватало, то второй — слишком напоминал о времени, которое хотелось забыть. Но тут же дверь распахнулась, возвращая в реальность. Влетевшая в комнату Карин едва не бросилась на парня. Наруто успел заметить, что девушка старалась выглядеть куда более женственно, и сейчас была в белом летнем платье, которое удачно оттеняло темные глаза и яркие волосы. А еще от нее приятно пахло. — Ты вернулся! — вскрикнула Карин и, рухнув на колени, повисла на шее, готовая буквально задушить. — Саске! Видишь, да? — закричала она, поворачиваясь к молчаливой фигуре в дверях. — Я же сказала, что слышала шум. Он вернулся, черт возьми! Что случилось, Наруто? Ты весь в синяках! И когда девушка начала суетиться из-за множественных ран и ссадин, вопрошающий голубой взгляд встретился с непроницаемым черным. Казалось, сердце пропустило удар, и никто и ничто больше не имели значения. А потом несчастный орган вновь заколотился о грудную клетку, громко и часто. Появилось так много вещей, о которых хотелось спросить или рассказать, но, прежде чем раскрыть рот, Саске судорожно выдохнул и, разорвав контакт, отвернулся. Карин обернулась. — Ты куда собрался? Не хочешь поздороваться с Наруто? Ответом послужило беззаботное пожатие плечами. А потом он снова направился на выход, бросив: «Увидимся позже, Карин». — Мудила, — беззлобно буркнула девушка и поднялась на ноги, собираясь принести еще немного бинтов. Их требовалось достаточно много, чтобы наложить повязки на тело и ноги. Темари вызвалась помочь, оставляя Шикамару и Наруто наедине. Нара стоял рядом с Наруто и долго смотрел на склоненную голову, прежде чем спокойно спросить: — Не хочешь рассказать, что с тобой происходит? Наруто неуверенно помотал головой. — Нет… я в порядке. — … Уверен? — хотелось удостовериться, что дело лишь в очередной стычке, но Шикамару чувствовал, что в этот раз все не так просто. Было что-то еще… нечто неосязаемое, словно дело далеко не в мелкой драке. Наруто нервно выдохнул. — Все в порядке, чувак. Не надо обо мне волноваться. — Ладно-ладно, — Шикамару поднял руки, словно сдаваясь. — Ухожу… просто… знай… если что… я рядом с тобой. Наруто поднял голову и посмотрел на него, улыбаясь лишь частью рта. — Спасибо, Шика, я твой должник. Поддавшись порыву, Шикамару потянулся и хотел было растрепать светлые лохмы, но Наруто вывернулся и с улыбкой клацнул зубами. Дверь тихо хлопнула, когда он покинул комнату. И все равно, Нара заметил, как вновь осунулся Наруто, как опустились плечи и голова. Голова и сердце были полны волнения за друга, но в тоже время он понимал, что не может ничего сделать, если тот сам не расскажет. А пока… (он потянулся к мешкам с мусором, которые бросил недавно) … ему остается наблюдать, смотреть и, наконец, приступить к исполнению задачи, которую поставил перед ним дорогой друг и наставник многие месяцы назад, сидя на крыше в тихую зимнюю ночь. Шикамару закрыл глаза: он все еще мог ощущать сладковатый аромат никотина и слышать низкий звучный голос, произносящий роковое пророчество: «Ветер меняется, Шикамару. Я слышу раскаты грома -это лишь вопрос времени. Нам надо самим позаботиться о своих судьбах».