Глава 39
То, что нас связывает
Дворец старинный,
Которого вся кровля
Травой покрыта,
Стоит в воспоминаньях
О давно умершем прошлом
-Император Джунтоку-
___ Саске: Бхавана — духовная практика в полном смысле этого слова. Она направлена на очищение ума от скверны и хаоса, похоти, ненависти, злобы, лени, беспокойства и волнений, неуверенности. С ее помощью можно достичь концентрации, познания бытия, повысить умственные способности, уверенность в себе, ощутить радость, спокойствие, что позволит наконец познать высшую мудрость, увидеть истинную природу вещей и в конце концов приведет к Высшей истине, Нирване. Я опустил брошюру на колени, не в силах сдержать ироническую усмешку, пока слова продолжали крутиться в голове. Прежний я оценил бы написанное, и первым делом ринулся бы в ближайший храм, чтобы проходить обряд очищения до тех пор, пока кожа не слезла с лица или я не упал бы от бессилия. Как сильно все изменилось. Все то, что чувствовал до этого — ничто, пустота пустот. Я лишь готовился к тому, что ждет меня впереди. Очищение ума от скверны и хаоса? Хах. Кому нужна дешевая листовка от странствующих монахов, засунутая в руки на вокзале? Они пытаются убедить меня, что на земле не ад? Внезапный мягкий «удар» напомнил о том, что я не один. Хаку уснул и его голова упала мне на плечо. Он был завернут в простое шерстяное одеяло, защитив от внешнего мира свой внутренний. Какой-то дурак должно быть забыл уведомить проводников (или начальника поезда? Кто занимается подобными вопросами?), что в вагонах едут люди. И что в итоге? Мы были укутаны в куртки и одеяла, чтобы не слечь от пневмонии до того, как начнется война. Место напротив пустовало, поэтому не надо было заботиться о пустой болтовне, чтобы скоротать время. И все же, я хорошо знал, кто едет рядом. Хината и Карин спали, тесно прижавшись друг к другу. Тен-Тен пыталась читать под блеклым дежурным фонарем. Ли сдерживал смешки, сжимая губы и сильней запахивая на груди одеяло. Шино… трудно было сказать: спит тот или бодрствует — все из-за солнечных очков, но он сидел неподвижно, скрестив руки на груди и натянув на голову черный капюшон. Казалось, что он всегда наготове. Сасори — тихий и задумчивый — возможно спал (отсюда было плохо видно). Все, что я мог разглядеть — знакомая копна красных волос. Дейдара бодрствовал и что-то рисовал. Оказалось у парня был талант, но он не слишком о нем распространялся. Мы поговорили, и я взял с Дейдары обещание, что как только со всем дерьмом будет покончено (то есть войной), он вернется в Художественную академию и закончит учебу. Странно, но мне действительно хотелось видеть, как мечты людей исполняются. Пусть все они исполнят задуманное… если мы выживем. Странно. Возможно, это признак слабости, но я стал сочувствовать людям. Хотел говорить с ними, слушать их истории и желать, чтобы те жили счастливее. Смешно подумать. «Зачем тебе это? — не унимался тихий голосок внутри. Я смотрел в окно и видел мрачный ледяной пейзаж. — Почему тебе смешно от того, что ты наконец-то вернул свою человечность?» «Потому что возвращаюсь туда, где потерял ее, — пальцы обернулись вокруг листа. — В глубине души я также боюсь, что Бьяку-Синкё вновь поселит тьму в моем сердце». «Но и ты изменился, не так ли? Прошел почти год с тех пор, как ты ушел… ты изменился… и мир поменялся. Ты возвращаешься, чтобы искупить грехи и вернуть то, что по праву принадлежит тебе. То, о чем ты так долго мечтал так близко… к чему сомнения?» «Как я уже говорил Наруто — внутри меня что-то есть. Что-то темное, пульсирующее, поддающееся влиянию Орочимару. Как бы я не пытался быть «хорошим» и «правильным» для остальных, часть меня навсегда останется темной и уродливой. Последнее, что мне хотелось бы — ощутить ее». Пальцы с силой сжались. Грудь сдавили странные чувства, словно кто-то или что-то изучало меня. Дышать… дышать стало… немного… пф-ф… сложно… «Даже если ты вернешься, — внутренний голос отчего-то напоминал голос матери, — всё будет иначе. Посмотри на людей рядом. Ты больше не одинок в этой войне. Итачи вернулся «с того света», и теперь будет рядом с тобой. Ты не один, Саске. Помни… о тебе заботятся… тебя искренне любят и ценят таким, какой ты есть, а не за то, чем ты им можешь отплатить. Чистые и добрые намерения… никаких скрытых мотивов. Ты не одинок… больше не оди…» — С тобой всё в порядке? Я ахнул и дернулся, заставив Хаку недовольно застонать и заворочаться, чтобы найти удобное положение. Голос исходил от человека, возвышающегося надо мной. Это был Хьюга Неджи, который похоже не так давно пришел, так как до этого я не видел его в нашем вагоне. Обычно мы не общались. Бледные, почти мутные радужки глаз казались неприятными (и жуткими). Как и я, Неджи предпочитал традиционные одежды. Такой контраст черного юката и бледной кожи. В отличие от остальных, он не надел куртку, не накинул на плечи одеяла. Должно быть не мерз. Катана была заткнута за оби. Уж не спит ли он с клинком? Кажется, ни разу не видел его без оружия. — Всё нормально, — наконец ответил я, едва дернув плечами. Оставалось надеяться, что он не расположен к болтовне. Но игнорировать было бы некрасиво. Я же говорил, что в команде уважительные отношения, и, к моему сожалению, чем больше времени мы проводили вместе, тем чаще я замечал Неджи. Один на один он был резким и прямым, позволяющим клинку говорить за себя. Ситуацию меняла разве что компания Хинаты, Ли или Тен-тен. Но кто-то шутил, что мы могли бы быть братьями-близнецами. (не в этой жизни… и не при подобных отношениях) Неджи коротко кивнул и пошел к своему месту, но что-то за окном привлекло внимание. — Хм… снег… — кажется, он пробормотал именно это. — Что? Неджи подошел к окну ближе. — Снег начинается. Я повернулся и увидел собственными глазами. С неба сыпался ровный поток снежинок. Красиво, почти фантасмагорично. Когда мы приедем, земля будет скрыта под снегом. С одной стороны это может служить отличным камуфляжем… если использовать это с умом. Благо Итачи и Шисуи достали белые одежды, которые можно было использовать, чтобы слиться с пейзажем. Но у стражников тоже имелась форма белого цвета. Не то чтобы они часто носили ее. Скорей только специальные отряды, которые время от времени патрулировали горы. Но неужели Орочимару не захочет прятать истинную мощь своих войск? Будто война сама по себе была не достаточно хреновой затеей, она разразилась посреди зимы. Это не смешно — тащить тюки с провизией и скрабом на спинах через промерзшие курганы и одновременно пытаться уничтожить врага. Честно говоря, никогда прежде мне не приходилось сражаться в подобных условиях. Шисуи и Куробачи пообещали провести инструктаж по действиям в экстремальных условиях. Но все равно — приспособиться будет не легко. — Насколько плохо? — тихий вопрос отвлек от размышлений. Я нахмурился и удивился, что Неджи продолжал разговаривать со мной. — Ты о чем? — поднимая голову, переспросил я. — О погоде, — он скрестил руки на груди. Не ясно, то ли его раздражала начинающаяся метель, то ли я. — Ты прожил здесь большую часть своей жизни, верно? Насколько помешает такая погода? Хотелось огрызнуться и бросить короткое «не твое дело» или что-то вроде того… (они на твоей стороне, Саске. Не забывай…) — Может нас затормозить, — все-таки сказал я. — Когда-то… лет пять-шесть назад выпало много снега и ходить было практически невозможно. Когда мы приедем, снега будет сантиметров десять-пятнадцать. Нейджи фыркнул и нахмурился. — Давай помолимся, что все не настолько плохо. Большинство из нас никогда прежде не сражались. Тем более в таких условиях, — Неджи смотрел на меня. — У тебя-то не будет проблем с этим? — Я тоже никогда не сражался в таких условиях, — ответил я прежде, чем успел осечься. Последнее, что хотелось показывать — собственные недостатки. Думалось, что сейчас меня ожидает злорадство или усмешки, но Неджи лишь кивнул в знак принятия. — Диванные войска… — Ты о чем? Неджи закатил глаза, недовольный вопросом. — Вы все… никто из вас не был на войне. Вы только читали об этом, видели по телевизору или в кино. Считаете, что все это нереальное и далекое. Но я то знаю, что возможно не вернусь… не увижу своих друзей, не увижу конца войны. Губы скривились в усмешке. — Жалеешь, что ввязался во все? — Разве я это сказал? — губы Неджи дрогнули в презрительном фырканье. — Мы боремся за правое дело. Никогда не верил военным, а Орочимару — судя по тому, что о нем слышал — личность, которая действительно должна предстать перед судом. Я буду удовлетворен, если узнаю, что справедливость восторжествует… во всяком случае, нельзя забывать и о чести. — Естественно. Усмешка стала явственней. — Мысли о смерти действительно не дают мне покоя… Но я готов отдаться идее полностью, даже ценой жизни. Слишком много стоит на карте, есть ради чего. Я отметил взгляд, который тот направил на Хинату, и снова задумался: насколько близки эти двое? Да, эти двое не были братом и сестрой, но что-то очень близкое. — Она заслуживает счастливой и мирной жизни, — продолжил Неджи, вновь обращая на себя внимание. — Мы с Хинатой из большой семьи, и хотя с момента рождения она должна была стать новым главой клана Хьюга, ты мог заметить, что такое бремя не для нее. От давления обязательств она убежала из дома, — вздох и рассеянное касание пояса юката. — Меня послали вернуть ее обратно в семью. Но вот прошло уже почти три года, а задание так и не исполнено, — Неджи грустно улыбнулся. — Она сказала, что некие Акацки стали ее новой семьей, что там ценят ее таланты и не заставляют быть тем, кем она не является. Хината научила меня жить без обязательств и норм… посмотри вокруг. У меня появились друзья, которые готовы умереть за меня, если их попросят, и мы поклялись, что создадим свое лучшее будущее. Неджи замолчал, будто бы потрясенный сказанным. Думалось, что сейчас он извинится, но вместо этого он пожал плечами. — Знаю, ты направляешься туда, чтобы заставить платить по старым счетам… но что потом, Учиха Саске? За что ты действительно сражаешься? Только за место главы армии? Просто потому, что это исторический долг твоего клана? Сначала хотелось огрызнуться, но я оказался беспомощным перед столь обезоруживающим фактом. Чем больше я размышлял о сказанном, тем больший смысл приобретали слова, а вместе с тем росла и противоречивость. Да, я возвращался чтобы устранить Орочимару и технически очистить место от скверны, накрывшей Бьяку-Синкё подобно облаку. И всё же в глубине сознания роились сомнения о незавершенности дела… есть то, что важнее устранения никчемного зла. (Как ты будешь жить, когда всё закончится, Саске? Просто слоняться среди стен Бьяку-Синкё изо дня в день?) — Нет… — выдохнул я, совершенно забыв о Неджи, стоявшим рядом. — Всё не ради меня одного или моих эгоистических желаний, как ты полагал. — Я не говорил этого, — донесся голос Неджи. — Речь о том, есть ли кто-то, ради кого ты готов построить новое светлое будущее? — он кивнул в сторону Хаку. — И он. Так и будешь держать его на привязи до конца дней? А вдруг он пожелает посмотреть мир, увидеть новые горизонты? Думаешь, Шисуи и Итачи останутся с тобой в Бьяку-Синкё навсегда? Вряд ли, учитывая ту жизнь, которая ныне окружает их. Они не сидят на месте и появляются лишь тогда, когда это действительно нужно. — Ты сказал достаточно, — оборвал я, на этот раз хмурясь от недовольства. Кто дал ему право читать лекции о моем будущем? К чему это? Провокация? — Прошу простить меня, — словно сдаваясь, Неджи поднял руки. Взгляд оставался скептическим. Во всяком случае, он достиг того, чего хотел. Но чего именно? — Я прекращаю. Он отвернулся, и я едва сдержал язык за зубами, чтобы не ляпнуть, что у меня есть другие мечты. Одна из них находилась за сотни заснеженных миль отсюда, откуда должно быть смеялась (или не очень) над идиотской записью. Честно говоря, идея Темари вызвала во мне многочасовую дискуссию с самим собой, в результате которой, я все-таки сдался. Никчемная замена личного общения с Наруто, но все же лучше, чем ничего. Всего одна мысль о том, что было сделано, до сих пор заставляет лицо гореть. Спасибо, Неджи, что именно сейчас потерял интерес к разговору. К несчастью покой был прерван: распахнулась дверь в вагон и Шисуи нашел меня взглядом. — Ты занят? — спросил он и, не дождавшись ответа, махнул в сторону. — Итачи хочет увидеть тебя. — Что случилось? — вскакивая на ноги, я задал вопрос. Проснувшись, остальные смотрели нам вслед. Их любопытство несомненно касалось предстоящей беседы. — Ничего особенного, просто хотел, чтобы ты был в курсе некоторых вещей, — на ходу пояснил Шисуи. Мы шли по узкому коридору в другое купе, что было в разы меньше нашего и каким-то образом превратилось в кабинет. Итачи с темными кругами под глазами (первый признак того, что брат не спал долгие часы) сидел за столом над чертежами и картами, выглядящими сплошной путаницей. Куробачи, Туйя и двое других старших офицеров сидели тут же. Они подскочили, поприветствовали меня и тут же вернулись к прямым задачам. — Прости, что разбудил, — пробормотал Итачи, слабо улыбаясь. Жестом предложил сесть рядом… только где в этом хаосе стул? — Я не спал, — перекладывая некоторые карты, я освободил себе место и сел. — Что происходит? — Созвонился с Темари, — удовлетворительно сообщил Итачи. — Похоже, встреча Наруто и Ооноки прошла без эксцессов. Удалось сохранить нейтральное выражение лица, но чертово сердце застучало от звука имени. И речь не об Ооноки. — Отличная новость, — коротко бросил я в ответ (НарутовнормеНарутовнормеНарутовнормеНарутовнорме…) — Еще лучше то, что Ооноки все-таки согласился «умереть». Мы уже планировали как бы это провернуть в «прямом» эфире. — Очень претенциозно, — сухо фыркнул я. Итачи усмехнулся и почесал переносицу. — А что с Данзо? — осторожно спросил я. — Когда он узнает, что Ооноки умер, то тут же попытается проникнуть в Парламент. — Об этом тоже позаботились, — заявил брат, показывая в сторону Шисуи. Тот положил папку с личным делом передо мной. — Новое лицо Демократической партии Японии. Может, он и молод, но уже вызывает резонанс на политической сцене, выражая так сказать «непопулярные» мысли. Я открыл папку «кандидата» и не слишком-то впечатлился. Во-первых, на фотографиях был парень чуть старше меня с короткими рыжими волосами (по цвету, ближе к Сасори). Лицо могло выражать что угодно, кроме приветливости. А учитывая дерзкую татуировку на лбу, темные круги под глазами и опущенные уголки губ — и вовсе напоминало об агрессии. Судя по другим снимкам, он был не очень-то высоким, но даже сквозь фотоснимки передавалась притягательная аура. Гаара?.. — Что это? — в замешательстве решил уточнить я. — И где фамилия? Итачи пожал плечами. — Он называет себя так, и остальные не против. Кроме того, у его сестры нет сомнений на его счет, так почему мы должны сомневаться? — Сестры? Улыбка Итачи стала шире. — Темари. — А? — я снова уставился на фотографию и попытался сравнить их со светловолосой девушкой, которую знал. — Они не похожи друг на друга. — Можешь сказать тоже самое насчет молодого человека позади. Видишь его? Да, видел. Старше и выше Гаары, но с рисунками на лице. Вряд ли это были татуировки, может какая-то традиция, требовавшая раскрашивать кожу? — И кто это? — Канкуро, — на этот раз говорил Шисуи. — Старший брат Темари и Гаары. — Прекрасно. Семейный подряд, — сухо заметил я, больше не интересуясь папкой. — И что из этого? — Гаара начинает активную кампанию за место Ооноки, — продолжил Итачи. — Он выйдет в свет на «похоронах» и представит себя народу, как только будет предоставлена возможность сказать пару слов. Естественно, Гаара оценит вклад Ооноки за последние годы и выступит как преемник старика. Уже сейчас получены одобрения со стороны сильных игроков Парламента, в том числе есть письменное согласие Сонг Джи… ты же помнишь его? Я кивнул. Он был бывшим премьер-министром Южной Кореи, тот, с которым мы встречались, когда Джирайя посещал Бук-гу. — Да, его согласие означает сотрудничество между странами. Мы надеемся, что Гаара укрепит самосознание общественности. Он будет тем, кто возьмет на себя то, что Ооноки пытался сделать долгие годы. Его голос в Парламенте будет нашим голосом… он расскажет правду об истинных корнях войны. — Что если Данзо решит вмешаться? Итачи и Шисуи обменялись взглядами, а потом вновь заговорили. — Здесь уже должен вмешаться Наруто. В его силах убедиться, что Данзо не поднимет руки на Гаару. В любом случае, старый ублюдок должен быть стерт с лица земли или гнить в тюрьме. — Гаара должен будет побеседовать с несколькими даймё, чтобы поделиться соображениями насчет планов. Хотя их роль в правительстве номинальна, их поддержка может повлиять на места в Парламенте. — Чушь, — тут же перебил я. — Ты забыл, что Орочимару заткнул их за пояс? Никто не встанет на нашу сторону! — Не обойдемся без стимуляций, — настаивал Шисуи с темной усмешкой. — Главное назвать правильную цену. К тому же, они будут первыми, кто отвернется от Орочимару, если увидят, что тот проигрывает. Они лишь кучка бесхребетных трусов. Или ты считаешь иначе? Язык был тяжелым и неповоротливым, стоило вспомнить о людях, которых бросал Орочимару, а вонючие алчные ублюдки с радостью впивались в жирный кусок мяса. Сколько говорили о деньгах, о кровных заговорах, пока я закрывал глаза? Сколько заплаканных мужчин ползали на коленях перед Орочимару и скулили, прося сохранить их жалкие места в качестве приближенных к власти, предавая соперников Гудану? Этого уже достаточно, чтобы желать разорвать его на куски. — Саске… — Что? — тут же рявкнул я и лишь после вздохнул, замечая, что они (и офицеры тоже) с опаской смотрят на меня. Я понял, что напряжен. Плечи начинали ныть от того, как крепко я сжал край стола. Медленно я разжал пальцы (вздохнул впервые за долгое время). — Простите… просто… вспомнил… кое-что. Итачи внимательно смотрел на меня, а потом кивнул. — Прости. Наверное, тебе стоит вернуться к остальным. Скоро начнет светать. Надо отдохнуть. — Тебя это тоже касается, — с вызовом бросил я. — Когда ты последний раз спал? Брат слабо улыбнулся. — Не беспокойся обо мне. Я не спал по четверо суток и выжил. Ничего страшного. Не убедительно. Но ничего не оставалось, кроме как быстро поклониться и извиниться… но уйти не к остальным. Вместо этого я толкнул одну из дверей наружу, и в лицо тут же полетели снег, лёд и ветер. Дыхание сперло. В мгновение ока холод пробрал до костей. Всё, что я мог, это держаться за кованные перила. С трудом взяв себя в руки после пары минут попыток удержаться на месте, я все-таки заставил себя поднять голову и устремить взгляд в небо. Это… невообразимо. Осознание того, что поезд ехал достаточно быстро только теперь накрыло меня. И все-таки времени было достаточно, чтобы полюбоваться красотами. Такой контраст с тесным и суетливым Токио. Чувство, словно ты попал в самое сердце «нигде». Вокруг ничего — ни дорог, ни домов, ни лесных массивов, ни деревьев. Бесплотный пейзаж в белой дымке снега и призрачные силуэты гор, тонущих в небе. Низкие серые облака, уставшие от снега. Меланхолично и (даже) удручающе. И все-таки я родился в этих заснеженных пустынных землях. И теперь — возвращаюсь домой. Я запахнул куртку сильней, сделал глубокий вдох, закрыл глаза и подставил лицо морозному ветру, представляя, что это колкие поцелуи заскучавших небес. Совсем не похожи на теплые прикосновения человека, что остался за сотни миль отсюда. «Будь начеку, Наруто, — без слов взмолился я. — Где бы ты ни был… пожалуйста… будь начеку». _____ Токио Вторник, 17:15 »… стою прямо у здания Парламента, где, как вы видите, находятся кареты скорой помощи. Для всех стало шоком, когда бездыханное тело советника Ооноки было найдено в кабинете. Именно секретарь был тем, кто обнаружил его…» _____ «Срочные новости из здания Парламента! В пять утра в собственном кабинете найдено тело уважаемого и всеми любимого члена совета Ивагакуре Ооноки. Мы не можем быть уверены в том, что именно стало причиной, но сам факт встрепенул всё японское правительство». _____ — Советник Иноэ! Советник Иноэ! Можно пару слов о случившемся? — Без комментариев! — Где были Вы, когда было обнаружено тело? — Никаких комментариев! Уберите камеру! — Думаете, кто-то нечисто играет, советник Иноэ?! — Без комментариев!!! _____ — Огума-сан! Огума-сан! Не могли бы вы поделиться тем, как нашли его? — Отойдите, госпожа убита горем и не в состоянии давать сейчас интервью. — Она была личным секретарем Ооноки, верно? Принимал ли тот лекарства? Какова вероятность, что это был сердечный приступ? — Пожалуйста, разойдитесь… госпожа не будет говорить с кем-либо из СМИ. Юристы и следователи дадут всю необходимую информацию. ______ — … мы обескуражены не меньше вашего. Советник Ооноки был уважаемым членом парламента, и потерять его… невыносимо для всех нас. — Президент Ямамото! У вас есть версии, кто бы мог это быть? — Все, что нам известно: советник Ооноки не столь молод, как хотелось бы. Возможно, дело в состоянии здоровья. — Хотите сказать, что это сердечный приступ? Так, президент Ямамото?! — Предполагаю. Как уже говорилось, все материалы переданы полиции. Прошу прощения, но это всё, что я могу сказать. — Кто теперь заменит советника Ооноки? — Об этом рано говорить. Не прошло и суток с момента смерти, а вы уже спрашиваете о замене. Серьезно? ______ »… ожидается, что премьер-министр выступит с публичным обращением. Что это? Что за движение?.. Всё в порядке, мы получаем картинку из кабинета премьер-министра. Кажется, все вот-вот начнется…» «Люди, сокровище нашей нации. Я стою перед вами, а сердце разрывается от осознания потери лучшего из мужей, борющегося за нашу страну. Сегодня утром советник Ивагакуре Ооноки, представитель национал-демократической партии, был найден в своем кабинете мертвым. Предварительно всему виной был сердечный приступ. Многие из нас помнят время, когда Ооноки впервые вышел на политическую арену и стал любимцем народа. Он всегда выступал за равные гражданские права и был бравым защитником конституции. Не важно, что стояло на его пути, Ооноки всегда самоотверженно шел в бой за правое дело. Он не был транжирой и действовал лишь в интересах государства. Мы же можем принести соболезнования его семье и близким, и обещаем продолжить оставленное им дело». ______ Среда. 10:34Ёмиюри Симбун
ГИБЕЛЬ ЭПОХИ
Советник Ивагакуре Ооноки найден в кабинете мертвым
Шокирующие подробности, предоставленные личным секретарем уважаемого советника…
______Окинава Таймз
НЕЧЕСТНАЯ ИГРА?
Вокруг смерти члена совета витают странные слухи
Действительно ли виной был обычный сердечный приступ или это всё-таки работа противников советника и ведомой им политики? Для теневого бизнеса руководство Ооноки было крайне невыгодным, что известно даже в наших кругах. Может враги наконец нашли способ заставить замолчать его навсегда? Даже если так, то кто понесет за всё ответственность?.. ______ Санкей Симбун СЛЕДСТВИЕ УТВЕРЖДАЕТ, ЧТО СМЕРТЬ БЫЛА ЕСТЕСТВЕННОЙ Советник Ооноки пострадал от сердечного приступа Он был не молод. Восемьдесят лет — солидный возраст, в котором не просто справиться с работой в таком режиме, которого советник держался все эти годы. Он… _____ Ивате Ниппо НОВЕНЬКИЙ — К БАРЬЕРУ Свежая кровь подарит новую надежду затухающему парламенту Он молод, блестящ. Ему пророчат место покинувшего нас Ивагакуре Ооноки. Кто он? Просто — Гаара. Популярный среди отдельных кругов юноша собирается стать оплотом надежды и вдохнуть жизнь в погрязший в традициях парламент, освежив политику. В своем пресс-релизе, опубликованном… _____ Акахата РОЖДЕНИЕ НОВОЙ ЗВЕЗДЫ? Дебют Гаары. … в своем заявлении новоиспеченный политик заявил: «Я — сторонник и последователь доктрин Ооноки-сама, и верю, что многого можно достичь. Надеюсь, скоро вы увидите результаты нашей работы, а пока я с нетерпением жду встречи со своими будущими избирателями». Надежды на будущее? Бог тебе судья! По слухам, семья и близкие погибшего просили Гаару прийти на похороны. Неужели он уже получил их благословение? _____ Интересненько. Шикамару закрыл газету и сунул ее подмышку. Сказать, что последние два дня были похожи на беготню с горящей задницей — значит ничего не сказать. Со «смертью» Ооноки колесо наконец пришло в движение. Пути назад нет. (как холодно) Он потер руки в перчатках и спрятал в карманы пиджака. Темный взгляд ни на секунду не упускал из виду пару, увлеченно беседующую в кафе через дорогу. С одной стороны положение Шикамару весьма завидное, с другой — ему все-таки приходилось кое-чем жертвовать. Временами из поджатых губ процеживался пар. Интересно, сколько пройдет времени, прежде чем можно будет спокойно закурить. Давайте… поторапливайтесь… ну же… Наконец-то двое мужчин поднялись и пожали друг другу руки. Шикамару оттолкнулся от стены, коснулся пальцами солнечных очков и незаметно послал мимолетный взгляд блондину, а после кивнул. Шоу начинается. — Пойдем, Пятый. У нас работа, — коротко произнес Шикамару, а потом развернулся, чтобы следовать по своему пути, пока молчаливый спутник потрусил следом. Скоро начнется самое интересное, ведь время для крысиного короля — Шимура Данзо. Пора платить по счетам. ____ Префектура Хоккайдо Бьяку-Синкё — Где он? Мне надо поговорить прямо сейчас! Уберите оружие! Вы хоть знаете, кто я? Кимимаро выдохнул и приказал опустить мечи. Прекрасно. Не этим он хотел заниматься с утра пораньше. Взбешенный дайме, жадность которого требовала еще больше денег. — Орочимару! Покажись! — Утра доброго, Хирано-доно, — поздоровался Кимимаро, когда вошел во двор, стараясь выдержать спокойствие на лице. Как и ожидалось. Это действительно был дайме с Севера. Низкий коренастый мужчина немного за пятьдесят, погруженный в золотые шитые одежонки, больше похожие на свадебное платье. Традиционный головной убор — даймё надевали их во время церемоний — выглядел неуместным, ведь отмечать было нечего. Лицо раскраснелось от напряжения и, возможно, от злости. Даже шестеро охранников не помогли ему. Кимимаро жестом показал, чтобы те разошлись и им пришлось повиноваться, хотя копий и катан не опустили. — Где этот полоумный дурак?! — взревел Даймё, выпячивая грудь, чтобы казаться значимей, хотя был низким и толстым. Особенно в сравнении с серебряноволосым мужчиной рядом. — Прошу прощения? — Орочимару! — от бессилия заревел мужчина. — Где он?! — Если хочешь ему что-то сказать, то говори мне, и … — Скройся с глаз моих, земляной червь! — нетерпеливо процедил Хирано. — Никуда я не уйду, пока лично не поговорю с Орочимару! Поэтому поторопись и притащи его сюда! Если он забыл, то в этих землях главный до сих пор я! Кимимаро прикусил щеку, дождавшись, пока вкус крови не станет отчетливым. Вежливая улыбка не дрогнула. Кимимаро уважительно поклонился. — Понял вас, Хирано-доно. Пройдемте в комнату ожиданий, а я позову его. — Хм-м! Он прошел мимо Кимимаро, задрав вверх крючковатый нос. Отвращение исказило губы. Уже оказавшись в приемной Орочимару и держа в руках бокал вина, даймё снова начал проклинать Кимимаро за хозяина. — Как он смеет заставлять меня ждать?! Только за наглость и нерасторопность можно снять с поста!.. — Разве ожидание не приукрашивает момент встречи? — ответом послужило низкое ворчание даймё. Позолоченная чашка едва не опрокинулась на дорогие одежды. Орочимару выскользнул из-за плотных темно-бордовых занавесок, холодно растянув губы в приветствии. Рука потянулась в привычном жесте. Сегодня на нем был черный бархатный халат, придающий Орочимару еще больше загадочности и опасности. Совсем не тот человек, которого даймё помнил. Этот был самим посланником с того света. — Примите мои извинения за ожидание, лорд Хирано. Но некоторые «важные дела» не терпят отлагательств… — Знаю о каких «важных делах» идет речь! — вскочил на ноги даймё. — Как ты посмел развязать войну на моей земле, не получив разрешения? Это немыслимо! Орочимару напрягся. Глаза сузились, превратившись в ледяные впадины. Губы недовольно поджались. — Ах, видимо речь о небольшом священном обряде. — Священном обряде?! — проревел даймё. — Ты совсем сбрендил? Ты шлешь тысячу солдат на смерть, ради мифической благодати? Нет, этому не бывать! — Забавно. Именно на такие слова я и ставил, — Орочимару собрал губы в презрительную усмешку. — Хотя до этого ты был рьяным защитником Гудана… что изменилось? Даймё покраснел от негодования. — Недоумок! Гудан был обрядом для уголовников! Отбросов общества!.. — Хватит! — Орочимару прервал речь. Взмахнул руками над головой, его глаза хищно сверкнули, словно лазерный прицел винтовки. — Ты запутался, и сам того не понимаешь. Эта война станет матерью всех Гуданов! Она сотрет с лица земли весь мусор! Всех, кто перечит Господу нашему, как велит нам Святое Писание! — … ты сошел с ума, — прошептал Хирано. — С ума? — Орочимару опустил руки. Блеск в глазах угас, сменившись вязкой чернотой. — Ты осмелился прийти ко мне домой и говорить, что я сумасшедший? После всего, что я для тебя сделал? Даймё не успел и шелохнуться, как земля ушла из-под ног. Воздух выбило из легких, жесткие пальцы сомкнулись вокруг шеи. Жалкий человечишка барахтал ногами в воздухе, пытаясь освободиться. Глаза распахнулись… и вот уже начали закатываться. — Ты ел в моем доме, делил ложе с мальчиками, которые годятся тебе во внуки, просил денег на роскошь и власть, а теперь говоришь, что я сошел с ума? Как низко. И буквально отбросил даймё от себя. Орочимару даже не посморел на распластавшегося по полу даймё. Тот хрипел и пытался откашляться. — Нгх… ты… ты… заплатишь… за… кх… это! Всё это! — просипел Хирано, с трудом поднявшись на ноги. Как с ним вообще смели так обращаться? — Я… я расскажу остальным… остальным даймё… и ты… вы… вылетишь отсюда! Вот увидишь! Хирано закрыл рот, когда Орочимару вдруг остановился и обернулся. — Расскажешь остальным? Ха… Ха-ха-ха! Издевательский смех заставлял стыть кровь в жилах. Он отражался от стен, вынуждая припадать на ноги и быстрым шагом удаляться как можно дальше отсюда. — Беги! Давай! — не унимался Орочимару. — И расскажи им всем! Позвони премьер-министру! Или императору? Пусть каждый узнает о том, что я возглавлю! Расскажи им! Я буду ждать! Дайме превратился в жалкое пятнышко на горизонте. Улыбка стерлась с лица Орочимару. Остались только раздражение и ярость. — Кимимаро, — тихо позвал он. — Да, Лорд. — Убедись, чтобы наш шустрый друг никогда не добрался до места назначения. Небольшой несчастный случай будет как никогда кстати. Кимимаро понимающе поклонился. — Да, мой Лорд. — И еще, — вновь произнес Орочимару, когда слуга почти покинул комнату. — Да, мой Лорд? — Тот юноша, с которым вы сегодня виделись. Кимимаро почувствовал, как в какой-то момент сердце замерло от холода слов. Потребовались все актерские способности, чтобы сохранить самообладание. Во рту пересохло, а голова готова была расколоться от напряжения. Колени готовы были вот-вот подкоситься. Губы хозяина хищно исказились. — У тебя есть выбор, мой мальчик, — мягкость слов контрастировала с немой угрозой. — Либо ты уничтожаешь его, либо отправляешь на казнь. Нельзя быть столь небрежным, Кимимаро. Это разбивает мое сердце. Уясни это, — он резко вздохнул и положил руку на грудь. — У тебя двадцать четыре часа, любимый. Поставив этот ультиматум, Орочимару покинул комнату, в которой подобно изваянию застыл человек. _____ Саске: Тяжелый удар металла о металл отдался даже в челюсть. Он напирал во всю мощь. Долгую минуту мы стояли друг напротив друга, не желая уступать. Наконец-то удобнее ступив в снег и оттолкнувшись, мне удалось выступить вперед. — Угх. А после я сделал шаг назад, практически теряя равновесие и выбивая чужую катану из рук. Та сделала полукруг в воздухе и воткнулась в наметившийся сугроб в метре от нас. Противник потянулся было за катаной, но ботинок уже прижал запястье к земле, а кончик лезвия уперся в яремную вену. — На твоем месте, я бы не стал дергаться, — тяжело дыша, процедил я. Сердце стучало от переизбытка адреналина. Усталость скоро собьет с ног. Это был тяжелый поединок. — Неплохо, — одобрительно прокомментировали позади. — Похоже ты привыкаешь к новой тактике боя. Шисуи восседал на выступе утеса, наблюдая за спаррингами нашего отряда. Солдаты вместе с другими бойцами дрались на мечах или врукопашную. Мы не могли рисковать и использовать огнестрельное оружие — лишний шум привлек бы ненужное к нам внимание. — Дай пять, — вытянул ладонь Шисуи, подойдя ближе. Боец же поднялся с лопаток, поклонился и удалился, оставив нас наедине. Я поймал полотенце и вытирал им пот, заливший лицо. Смешно: на улице мороз, а мне жарко. — Как нога? Я повел ей и пожал плечами. Кроме тупой глухой боли и усталости (мы тренировались вот уже часа три к ряду), состояние было удовлетворительным. — Итачи предложил напомнить тебе о том, как обращаться с луком и стрелами. Так сказать, на случай, если осложнения дадут о себе знать. Дальние дистанции — тоже весьма действенны. Я мотнул головой. — Не стоит, — и замолчал. — И что значит… напомнить? Шисуи фыркнул. — Если я ничего не путаю, то ты любил лук, когда был ребенком. Или не помнишь? Взгляд упал на его длинный лук и колчан стрел. Память искала подтверждения словам, но все тщетно. Пробел. — … я любил лук? — пробуя на вкус слова, переспросил я. Шисуи задумался. — Хм. Действительно, ты же не говорил сам. По крайней мере, ты всегда таскался с ним, когда тренировался с Итачи. Да и стрелять сам пытался… не то чтобы это было великолепно… Он криво усмехнулся, а после спустил оружие с плеч. — Вот… почему бы не попробовать? — Я же сказал, что куда больше доверяю катане и даже не представляю, что с этим делать. — Тут как с велосипедом, — раздражающе настаивал на своем Шисуи. — Ты сам удивишься, как вспомнишь всё. Просто попробуй, м? Может понравится, кто знает? Я открыл было рот, чтобы тот перестал нести чушь, но понял, что в мои руки всунули оружие. С луком, что был выше меня, я казался себе настоящим придурком. Удивительно, насколько легким он был при таком-то размере. Бамбуковое древко было отполировано десятками пальцев. Каждая чертова зазубрина и засечка напоминала о сражении, в котором она была получена. Как бы банально не звучало, но… я казался таким никчемным по сравнению с мощью лука. — Итак, — Шисуи кинул стрелу. — Как и любое другое оружие: катана или пистолет, лук требует особой концентрации и координации действий рук и глаз. Нам, Учиха, благословением дано хорошее зрение, так что наслаждайся. Мы можем видеть практически столь же остро, как ястребы. — Тогда почему мы не лучники? Я изучал историю, и да, бывали случаи, но прежде всего мы славились владением мечом. — Верно, но это не причина избегать пути лучника. А теперь хватит скулить и вперед! Стреляй!.. — он осмотрел окрестности, а потом ткнул пальцем в силуэт солдата в нескольких метрах от нас. — Вот! Попробуй выбить бутылку из его рук. — Ты ненормальный? Я же могу задеть его! — Да, можешь, — кивнул Шисуи. — И именно поэтому будешь предельно осторожен, — он снова улыбнулся и кивнул на лук, показывая как именно его стоит держать. — Ноги слегка расставлены, словно… вот… а теперь расслабь плечи… что же ты так напряжен? — Заткнись… давай дальше… — с трудом выдохнул я. — Хм… а ты говорил, что не знаешь, как делается. — Ты о чем? Улыбка раздражала, но я проследил за взглядом Шисуи. Понадобилась секунда, чтобы понять: стрела уже лежала на изготове, а я же даже не заметил! (Тут как с велосипедом. Ты сам удивишься, как вспомнишь всё) — Но… как? — в недоумении пробормотал я. — Понятия не имею… никогда даже в руки не брал… — Уже не важно, — перебил Шисуи. Улыбки как не бывало, только молчаливое одобрение на лице. — Посчитаем, что догадка оказалась верна. Итачи знает о тебе куда больше, чем должен, и я рад, что он дал мне наводку. У нас всего несколько часов, чтобы научиться основам, так что давай приступим к работе. Идет? — … Прекрасно, — пробормотал я и поднял лук. Три пальца обхватывали стрелу. Слабый соленый привкус на губах. Правый глаз прищурился, ловя цель. «Нии-сан! Нии-сан! Смотри, что у меня!» «Ого… а ты сегодня подстрелил съестное». «Хе-хе… это кролик!» «Вижу. Отличный выстрел. С каждым разом все лучше и лучше». «Да! Однажды я стану так же хорош, как Шисуи-сан! Вот увидишь! Подстрелю гигантского кабана и принесу домой на ужин». «Значит, Шисуи-сану следует подготовиться к соревнованиям, да?» «Да! Я стану лучше! Вот увидишь, я буду…» — Блять! Стрела повалилась на землю, словно мертвая змея. Пальцы дрожали, ноги подкосились. Неожиданное воспоминание буквально сбило с ног. И хоть события казались неясными, я всё еще видел глазами себя ребенка: я бежал к брату с чем-то больше похожим на арбалет, нежели на гигантский лук. — Похоже, ты что-то вспомнил. Я открыл было рот, чтобы сказать, что именно, но передумал. Просто кивнул и взял себя в руки. Пальцы подхватили стрелу, водрузили на место. Я пытался восстановить дыхание, отделаться от леденящего холода, идущего по спине. Кажется, еще немного и я не буду чувствовать рук. Я закрыл глаза и глубоко вздохнул… «Похоже, пора научить тебя обращаться с луком и стрелами, Саске». «Почему? Я хочу драться катаной, как Итачи, отец!» «У разных людей разные таланты. Твой брат хорош в фехтовании, но мне кажется ты преуспеешь в другом». «Но я не хочу эти дурацки лук и стрелы! Почему мне нельзя быть как братец?» «Потому что ты не он, Саске, и никогда им не станешь. А теперь хватит жаловаться и вперед!» Быть может потому, что никогда не хотел стрелять из лука, я и предпочел забыть те случаи. Я делал это лишь потому, что того желал отец. Цель оказалась поймана. Дыхание замедлилось. Как бы то ни было, отец был доволен. Я всегда был не столь важен, как Итачи. С самого начала. С легким свистом стрела вылетела из-под пальцев. Невесомая опушка лизнула по щеке и губам. Я видел траекторию, по которой двигался снаряд, а после прошил насквозь пластик бутылки, которую солдат хотел поставить у ног. Даже отсюда было слышно, как он вскрикнул от негодования (или всё-таки в замешательстве?), посмотрел на нас. Шисуи вскинул руки над головой, показывая, что все в порядке. — Впечатляюще, — похвалил Шисуи. — Плевать, — я вернул лук владельцу. — Он мне не нужен. Нет ничего лучше боя на мечах, даже если для этого придется с трудом держаться на ногах. Не хочу больше прикасаться к стрелам. Извини, отец. _____ К третьему дню большинство из нас были готовы сходить с ума от напряжения. Последнее время от Джуго не было новостей. В последней записке, что принесла сова, говорилось, что войска Орочимару начали переход через горы Тарума. Триста человек со стороны врага. Итачи назначил командующим офицера Ибики и отправил их навстречу. Нас было всего двести, но если учесть факт неожиданности, то можно рассчитывать на победу. — Хочу, чтобы Куробачи и ваши люди направились в Усу, — заявил Итачи, собравшись вокруг импровизированного стола посреди пещеры, скрывавшей нашу базу. — То, что наше появление будет внезапным — наш несомненный плюс. Орочимару считает нас кучкой идиотов и явно недооценивает наши силы. А когда даймё пришлет подкрепление… Речь прервалась. Повисло молчание. Возвращался один из наших гонцов и, судя по его виду, что-то пошло не так, совсем не так, как мы планировали. — Что случилось? — Итачи сошел с места. Юноша покачал головой, не в силах произнести и слова. Он сделал глубокий вдох, прежде чем вымолвить хоть что-то. — У нас проблемы, Итачи-сама. Похоже, Хирано-доно так и не появился. — Что это значит? — Два дня назад он отправился к Орочимару, и с тех пор его никто не видел. — Чертов недоумок! — разочарованно шикнул Шисуи. Мы все были разочарованы. — Нельзя было ему доверять! Гаара сделал что мог, рассказав даймё о войне и описав положение. Тот обещал прислать подмогу, что обеспечила бы быструю и безоговорочную победу. Нам верилось, что даймё безоговорочно перешел на нашу сторону. Кто знал, что он тут же побежит к Орочимару? И теперь, когда тот знал, можно было с уверенностью сказать, что глупый старик получил по заслугам. — Что нам теперь делать? — выступил Тоя. — Есть информация от других даймё? — обратился Итачи. — Все еще ничего, — отрапортовал гонец. — Ясно… тогда переходим к плану Б. Шисуи, свяжись с Гаарой и объясни ситуацию. Удостоверься в преданности остальных и расскажи, что Хирано-доно скорей всего был убит Орочимару. Нам очень нужна помощь. Нам очень нужно войско к завтрашнему утру. А пока — не останавливаемся. Саске? Я вздрогнул от звука своего имени. — Да? — Что ты будешь делать? Направишься в Бьяку-Синкё со своим отрядом или будешь ждать подкрепления? Помни, в любом случае мы окажем содействие. Десяток глаз смотрел на меня. Мое решение станет поворотным. Тишина накалялась. Лампы потрескивали в углах пещеры. Ситуация была патовой, но я давно принял решение и лишь убедился в нем. — Мы с Хаку отправимся одни, — наконец сказал я. — С условием… что вы не ворветесь, пока не получите сигнал. Если они и были удивлены таким поворотом, то не подали виду. Хотя Итачи сильней сжал карандаш, я видел. — Орочимару не посмеет напасть, когда увидит меня, — продолжил я. — Я уверен в этом. Так же как и в том, что, увидев нас, решит, что мы раскаиваемся и желаем встать на путь исправления. А я сделаю все возможное, чтобы не разочаровать его. Когда же горизонт будет чист… вы начнете наступление. Ну как? — Я не согласен, — категорично заявил Шисуи. — Но… если ты считаешь, что поступаешь правильно… Он переглянулся с Итачи, но тот опустил голову и не давал поймать взгляд. Я знал, брат напряжен и без того нелегким положением, а мое решение и вовсе должно было выбить его из равновесия. Но он должен был доверять мне, учитывая все годы, что я прожил рядом с Орочимару. Это была моя игра, а не его. — Хорошо, — наконец прохрипел он. — Тогда готовься к отъезду. Уже позже, той же ночью, когда большинство солдат глубоко спали, а лагерь тонул в относительной тишине, я понял, что самозабвенно смотрю на снежные дали, которые мог созерцать из своего укрытия. Словно игрушечные, распластались крошечные дома селений, бесплодные земли, покрытые снегом. Там же и мой дом — Бьяку-Синкё. И хоть он невелик, он по-прежнему прекрасен. Если присмотреться, то можно увидеть старую спальную и… — Еще не спишь? — тихий вопрос вернул в реальность. — Впереди долгий день. Мне подали чашку чая и я охотно принял ее, слегка отодвигаясь, чтобы позволить брату устроиться рядом. С тяжелым вздохом Итачи присел. Я прижался губами к чашке, краем глаза смотря на него. Волосы выбились из хвоста, слабый ветер трепал их, закидывал в лицо. Под глазами залегли тени. Да, это он унаследовал от отца, но сейчас они стали как никогда заметны. Еще одно напоминание о том, через что Итачи пришлось пройти и какой груз взвалить на свои плечи, какую ответственность нести за меня… за всех юношей и девушек, которые встали на нашу сторону. Я долго вглядывался в янтарную гладь чая. (… черт побери…) Оставалось надеяться, что никто не увидит, как я протянул руку и сжал плечо брата, чтобы приобнять его. Щеки вспыхнули, когда брат напрягся, а после вымученно выдохнул. Наконец-то Итачи обмяк в неловких полуобъятиях. Я не мог смотреть ему в глаза, но руки не убрал. Чай был дерьмовым. — Шисуи сказал, что ты отказался тренироваться с луком и стрелами, — спустя долгие минуты молчания поделился Итачи. — Я в них не разбираюсь. — Врунишка. Он сказал, что навыки вернулись достаточно быстро. — Мне приятней работать катаной, спасибо. — … твоя нога… — А что с ней? — При таком холоде боли будут сильнее, Саске. Я волнуюсь… — Перестань быть слишком заботливым старшим братом, — встряхнул головой я. — Бывало я сражался с куда более серьезными травмами. Все нормально. — И все же, мне будет спокойней, если ты возьмешь их с собой. — Считаешь, что возвращаться с колчаном за спиной — лучшая идея? Орочимару заподозрит неладное быстрее, чем ты успеешь прислать подмогу. — Хм… а ты все еще упрямый баран, — Итачи усмехнулся, поймал мой взгляд и слабо улыбнулся. — Ты уверен в своих силах, Саске? Готов снова встретиться с ним? Я с трудом сглотнул, пытаясь выдержать взгляд и сохранить лицо. — Все будет в порядке, — выдавил я. Голос был слабым и неуверенным. — Обязательно будет в порядке, нии-сан. Это то, что я должен сделать… демон, которого следует одолеть и быть может… я смогу совершить то, что должен был много лет назад. Возможно, мне показалось, но глаза Итачи стали влажными. Не знаю, иллюзия быстро развеялась, когда он подтянул меня ближе и прижал к груди. Мой лоб упирался в ключицы. Надо было вырваться, сказать, что уже давно не ребенок, но звук беспокойного сердца звучал в такт с моим. Мы были единым целым, с одним органом на двоих. Возможно, все дело в том, что мы братья, но было что-то непостижимое, мимолетное в этих объятиях… в этом моменте… «Спой колыбельную, нии-сан». «А не взрослый ли ты для этого?» «Не-а! Мне только пять». «Совсем большой. Впору перестать залезать ко мне на колени, когда я пытаюсь учиться». «Пожалуйста… всего один раз… и больше не приду!» Я зажмурился, стараясь проглотить огромный ком. «Так много всего, что я хочу рассказать тебе, нии-сан. Так много, чем хочу поделиться, чтобы это стало только нашей с тобой тайной. Но не могу…. не думаю, что смогу вынести еще одну потерю. Снова. Тогда я сойду с ума». — А что Хаку? Как он отнесся к плану? — Он… точно не знаю… — признался я, вспомнив прерванный разговор. — Он не был против и просто принял как должное. Думаю, у него свои опасения… в конце концов, ему необходимо выступить против Кимимаро. В какой-то степени, это его отец. — Как Орочимару для тебя. Я вымученно застонал. — Не напоминай. — Прости… не хотел. Мягкий поцелуй в макушку заставил меня вновь зардеться от смущения. Наши отношения были большим, чем я пытался показать остальным. — Если бы папа и мама видели нас, — прошептал он, — они бы вздернули меня за то, что я подвергаю твою жизнь опасности. — Я давно не ребенок. — Знаю… ты взрослый человек, у которого есть любимый, ждущий за сотни миль отсю… — Хватит! — я оттолкнул от себя усмехнувшегося брата и стал малиновым до кончиков ушей. — Когда ты смущаешься, это и правда что-то с чем-то… Где камера, когда она так нужна? — Итачи, клянусь… — Хватит уже пинать меня, ох! Черт! Я же не спрашивал кто кого… ох! — Да пошел ты! — возмущенно запыхался я. События той ночи наполнили весь мой разум. Одиночество скрутило желудок. — Ладно, не буду, — с улыбкой согласился Итачи. — Но теперь у тебя есть причина вернуться оттуда живым. М? Руки, поднятые в шутливой драке, опали. Я все еще волновался и тяжело дышал, но по другой причине. Поменяв разговор на Наруто, Итачи правильно подметил, насколько велико было его влияние. И это стало стимулом не бояться грядущего. Да, возможно передо мной снова будет маячить уродливая рожа Орочимару, а в память врежутся все ужасы, что я не раз созерцал в стенах Бьяку-Синкё, но в этот раз все будет иначе. В этот раз я не один. Итачи, Шисуи и каждый из спящих на этой базе бойцов поддержат меня, но самое главное — Наруто… его непоколебимый дух, который пленил меня с тех пор, как только я увидел его ярко-голубые глаза. Быть может, физически Наруто далеко, но он был со мной… в центре бьющегося от волнения сердца. И Орочимару не сможет выкорчевать его оттуда. — Спасибо, — тихо признался я. Палец потер нос, а взгляд я упер в пол. — Спасибо, что напомнил. — Хорошо, — и снова поцеловал меня в макушку. — Итак… хочешь, я посижу рядом, пока ты не уснешь? — Что?! Итачи фыркнул. — Ты просил об этом в детстве… — Напомню, что я уже не сопливый ребенок! Сколько раз надо повторять? — Ну… с Наруто ты… — Господи! Скройся уже с глаз долой, чертов извращенец! — Я только хотел помочь… — К черту такую помощь! — Согрел бы… — Пошел вон! — Эй, ты куда? — Спать… Один! — Все… — Как же я тебя ненавижу. — И я тебя тоже люблю, любимый брат, — мягкие слова за спиной достигли цели, хоть я и не хотел. Итачи такой придурок, и я — раз не могу перестать улыбаться. Я тоже люблю тебя, нии-сан. Всегда буду любить. _____ Блеклое солнце над горизонтом ознаменовало рассвет. Еще слишком рано, чтобы сказать «рождение нового дня», и всё же, теперь я мог сказать с уверенностью, что ночью мне снился самый лучший сон. И все благодаря разговору с Итачи. Прощание было ранним. Карин, Хината, Тен-тен, Ли, Неджи, Дейдара, Сасори, Шино и, конечно же, Итачи с Шисуи уже держали за поводья лошадей, приготовленных для нас с Хаку. По лицам не ясно, о чем они думали. — Не забудь о совах Джуго или сигнальном факеле, на всякий случай, — напомнил Шисуи. — С вами временно отправятся Неджи, Ли, Тен-тен, Шино, Дейдара и Сасори, чтобы удостовериться, что вы достигли цели. К тому времени к нам должны подоспеть основные войска. — Хорошо, — с легким нетерпением парировал я. Я уже был готов к путешествию. Если повезет, то уже к вечеру или ближе к ночи мы окажемся у ворот Бьяку-Синкё. Зависит от того, как быстро мы погоним лошадей. — Позаботься о себе. Ради меня, — с самодовольной улыбкой пролепетала Карин. Девушка пыталась сдерживать себя. Хината тоже мялась, хотя мы никогда не были близки. Странно. Хорошо, что хоть Тен-тен не выглядела излишне расстроенной. Похоже, она предвкушала поход и обсуждала детали с Неджи. — Возьми это, — тихо продолжила красноволосая и протянула маленькую глиняную баночку. — Мы с Хинатой разработали это и снабдили весь медицинский отряд, чтобы помочь раненым. — Что это? — Целебный бальзам. Не волшебное средство, конечно, никаких мгновенных заживлений, но вот боль отступит и станет гораздо легче. Что ж, это полезный подарок. Надо будет передать Хаку, на случай если в дороге получу травму. Благодарно улыбнувшись, я спрятал баночку. — Спасибо, Карин, — я сделал паузу, прежде чем торопливо добавить, — за всё… знаешь, я… э-э… ценю это. Девушка вежливо поклонилась, но залилась краской, а потому отвернулась. Внутри все перевернулось, и на секунду я задался вопросом: а вдруг это наша последняя встреча? (Перестань так думать, Саске!) Краем глаза я заметил, как Сасори что-то передал Хаку, и это что-то скрылось в складках юката. Оружие? Что-то такое, что заставило щеки бывшего слуги подернуться румянцем. Не прошло и мгновения, как Хаку уже мягко смотрел на девушек, посылающих нам воздушные поцелуи. Время шло и на праздное любопытство его не оставалось. Нам стоило выйти до тех пор, пока не поднимется солнце. — Готов, Хаку? — позвал я, нежно похлопав по крупу своего коня. — Готов, Саске-сама. Прощайте! И берегите себя. Махнув на прощание рукой, я тут же отвел взгляд. Мне было неловко долго смотреть на брата и в тоже время казалось, словно это была наша последняя встреча. Я сжал поводья и пообещал себе, что обязательно увижу всех снова. В конце концов, я не шел на самоубийство, а они обещали позаботиться о себе. И у них обязательно получится. Странно было видеть Хаку, одетого как и когда-то в Бьяку-Синке. Его не волновал холод: из-под юката торчал высокий ворот теплой водолазки. Пучок на голове был спрятан за знакомым лоскутом, две тонкие пряди обрамляли лицо. Наверное, Хаку заметил мое внимание, потому что скоро зардел и слегка склонил голову, признавая мою власть над собой. Я открыл было рот, чтобы спросить — всё в порядке? — но где-то далеко за спинами раздался оглушительный взрыв. Лошади от испуга заржали и встали на дыбы. — Ох… все хорошо, — пытался я успокоить своего коня. — Бояться нечего… Сердце, как обезумевшее, стучало в груди. Я кивнул Хаку и мы продолжили путь. Потом прозвучало еще несколько взрывов, гораздо слабее первого. От звуковой волны могла сойти лавина, а учитывая, что мы все еще шли у горной гряды, то становилось опасно. Взрывы и отгласы выстрелов раздавались не со стороны лагеря — южнее. Наверное, отряд Ибики и Куробачи сражаются с Орочимару. Оставалось молиться, чтобы трое других даймё услышали голос разума и сделали верный выбор. Мы же могли сделать сейчас лишь одно — добраться до Бьяку-Синкё, привлекая к себе как можно меньше внимания. Не удивительно, если в округе рыщут шпионы Орочимару, готовые убить в любую секунду. К полудню мы с Хаку добрались до перевала, где решили отдохнуть и еще раз обсудить план действий в непредвиденной ситуации. Мы нашли ключ, часть которого не смогли сковать льдом морозы. Хаку в очередной раз показал мастерство и быстро приготовил рыбу на костре, сварил похлебку, что придало нам новых сил. Во время трапезы я обратил внимание, что тот почти не ел, а занимался оружием. В кожаном мешке было несколько метательных ножей, заточенных как лезвие. Там же был небольшой флакончик, который Сасори вручил ему ранее. — Яд? Хаку кивнул и поднял глаза. — Сасори-сан предложил попробовать новый. С его слов, это намного сильнее того, что был у меня. И профессиональным движением принялся покрывать кромку металла прозрачной жидкостью. — Давай проверим? — влекомый любопытством, спросил я. Хаку вскинул брови. — Сейчас? — Да, — я слегка пожал плечами. — Почему нет. И указал на искореженное ветрами дерево, на одной из веток которого сидела белка. — Твоя цель. Я даже не успел закончить фразу, как несчастный зверек уже рухнул на землю. Мы с Хаку подбежали к нему, а снег уже окрасился алым. Метательный нож попал прямо в брюхо, вспоров его. Кроме крови и белесых узелков кишечника вокруг раны разрастался болезненный фиолетовый отек. Хаку вытащил нож, и нам оказалось достаточно увиденного. Этот яд буквально прожигал внутренности. — Блять, — сплюнул я. — Что это за дрянь? Он сказал? Хаку обтер лезвие снегом. По лицу ничего не понять. Странная смесь ужаса и волнения. И я понимал, что его тревожило… — У нас нет выбора, Хаку, — тихо продолжил я. — Понимаю, ты все еще питаешь к нему теплые чувства, но вспомни… он пытался убить тебя. — Знаю, Саске-сама, — прошептал он. — Очень хорошо помню. Небеса разверзлись и первые хлопья снега упали на землю. Отличное прикрытие от врага. Но что хуже — наш путь затянется. В таких сугробах лошади не смогут развить нужную скорость. В любом случае, нечего больше ждать. Если мы хотели вернуться в Бьяку-Синкё до ночи, нам требовалось отправиться прямо сейчас. Взгляд упал на стоявшего на коленях юношу, который хоронил несчастную белку. Сердце подпрыгнуло и замерло. (Сентиментальный убийца… какая ирония) Я протянул руку, чтобы коснуться плеча Хаку, но, прикусив губу, так и не смог. Он смотрел на меня уверенно и решительно. — Идем, — опустив руку, слабо улыбнулся я. — Пора. Хаку оставил последний вздох, а после поднялся и кивнул. — Как скажете… Саске-сама. За пять минут мы скрыли следы короткой стоянки, привели в порядок лошадей и отправились дальше. Теперь дорога была молчаливой и тихой. Мы оба погрузились в свои мысли, пока отголоски далекого сражения доносились до нас. А перед глазами — снежная гладь и черные косые крыши маленьких мирных деревушек, рассыпанных у подножья гор. Невинные люди не знают, как много поставлено на карту, как много жизней будут принесены в жертву, но я сделаю всё, чтобы они никогда не узнали о цене, которую пришлось остальным заплатить за свободу. Таков мой долг. Такова моя цель. _____ Бывает, что мы вынуждены вести борьбу в тени, чтобы защитить тех, кого любим. Не важно: выберешь ты путь меча или пули. Важно, что, приняв обеты Учиха и неся с гордостью благородный мон, ты возвещаешь о готовности отдать жизнь без промедления. Не важно, кто и что встанет на твоем пути. Важно то, кто ты и откуда. Учиха Мадара. Из утерянных писаний. _____ Бхавана (санскрит, «воздействие», «воображение», «догадка», «медитативная практика», «развитие ума») — 1) термин обозначающий духовную практику; 2) буддийский термин, применяемый ко всем видам сосредоточения, созерцания и медитации.