Сеть дилижансов работала исправно – вот и несколько часов назад в город прибыла целая группа из молодых крестоносцев и монахинь, ведённые "священной волей в борьбе против древнего зла". Мужчины и женщины уже успели изучить окрестности города, чтобы иметь хотя бы малое представление о том, что их может ожидать здесь.
И все как один донимали Рейнальда не с просьбой, с требованием если не изучить, то уж точно снести одинокий домик рядом со стоянкой и его мерзкого жителя. Из печной трубы повалил странный сиреневый дым, в окнах замерцал свет, и фанатично настроенные приезжие уже были сами готовы ворваться в логово зла и покарать его последователей, от чего крестоносцу пришлось вступить в конфронтацию и пообещать, что во всём разберётся. Ведь он знал, кто живёт в этом доме.
Будучи ещё в самом начале крестового похода искренне и неистово ненавидел сарацин и других жителей песков, ибо они – богохульники, язычники, завоеватели гроба господня! Но позже с ним случился случай, навсегда изменивший понимание рыцаря креста...
Как-то к их лагерю пришел засушенный старикан и практически на пальцах объяснил, что ему нужно дойти до его кишлака вместе с мулом и каким-то хабаром, но идти через пустыню в одиночку ему было страшно – боялся нападения хашишидов, одурманенных гашишем религиозных фанатиков. Рейнальд не знал, почему вызвался – быть может, просто устал от скудной пищи и вечного марева, жажды и скуки. Через несколько часов после выхода из лагеря, когда до поселения оставалось совсем немного, из-за дюны выскочило трое сарацин, бросившихся на них с улюлюканьем. Крестоносец понял, что это были они, одурманенные наркотиком – у них не было даже лошадей, они напали на такую маленькую группу и представляли собой угрозу для беззащитных мирных жителей. Но едва одному из них Рейнальд точным взмахом снёс голову, двое других бросились наутёк, вопя что-то на своём грязном языке. Впрочем, они напали ещё раз уже у самого подхода к поселению, и их тела поглотили горячие пески. Крестоносца накормила семья старика, причём Рейнальд мог поклясться, что не ел так вкусно с начала похода. Его впервые посетили сомнения по поводу идеи о священной миссии, особенно когда через несколько дней ставшее лагерем в этом поселении войско очередного графа перебило всех жителей, изнасиловали всех женщин и даже детей, а дома сожгли...
Все бывалые знали, что в доме, из трубы которого идёт каждый раз разного цвета дым, живёт странный житель востока – Пашаль, за глаза прозванный "оккультистом"; впрочем, своей манерой говорить, подмечать и изучать он походил больше на исследователя и ни от кого не требовал поклонения тому, чему поклонялся он, от чего ни Фонтомея, ни Болдин, ни даже сам Рейнальд не имели к нему претензий как таковых. При входе в дом многие ожидали увидеть кровавые алтари, расчленённые и вскрытые трупы, исписанные кровью стены и другие жуткие вещи. Но вместо этого дом был полон шкафов с пыльными полками, заставленных бесчисленным количеством книг, свитков, отрывков и прочих документов. При любой возможности Пашаль первым без спросу, забывая о предосторожности, бросался к любому книжному шкафу в руинах или книгам всё там же или в катакомбах, чтобы изучить их или забрать какую-нибудь понравившуюся себе. В одной из комнат стоял большущий котёл, и для чего он был предназначен, Рейнальду не было ведомо – в конце концов, он был не такой большой, как у Карги, чтобы варить в нём людей...
- Кто там? Нецивилизованные попрошайки, убирайтесь! – местный народ, и приезжие достаточно часто донимали оккультиста, отвлекая его от неких важных дел, вследствие чего на приветствия с чужаками Пашаль был скуп. – У меня нет хлеба! У меня ничего нет, пошли прочь!
Пыль, осевшая на книги, попала в нос крестоносцу, от чего тот невольно чихнул.
- Во имя Пламени Неугасающих Звёзд, не трогайте мои книги!!! Если вам нечем подтереть зад или растопить печь, это не повод трогать мои документы!!! – возмущённый до предела обитатель дома выскочил из дальней комнаты достаточно быстро, однако увидев старого знакомого, быстро сменил гнев на милость. – О-о-о, салам алейкум, Рейнальд. Прости за грубость...
- Ва аллейкум ассалам, Пашаль. У тебя очень... – Рейнальд не сдержался и снова чихнул, - пыльно...
- Да-да, я знаю, что здесь нужно навести порядок, но с этими проклятыми вылазками и лёжками в лечебнице просто не находится времени! Проходи! Чай будешь? – даже сейчас, вне исследований и мест, заполненных монстрами и чудищами, оккультист всё так же был облачён в подпоясанный халат, а голову его покрывал тюрбан.
- Не откажусь...
Пашаль редко появлялся в общей компании, в основном либо, проводя время в своём доме за научными исследованиями, либо очень редко снимал свободную келью для погружения в свои размышления; в самом же редком случае он мог зайти в трактир, чтобы пропустить стаканчик-другой хорошего винца, но не более того. Оккультист заслуживал уважение благодаря своей эрудиции, многочисленным знаниям и начитанности, понимании многих вещей и возможности объяснить происходящее вокруг не только с точки зрения мистики, но и вполне обосновать некоторые моменты.
В комнате, которую Пашаль называл "рабочим кабинетом", было множество свечей, каких-то странных безделушек, палочек с благовониями, развешанные по стенам свитки с непонятными писаниями. А над окном весела отрубленная голова Сирены...
- Что она у тебя делает?! – удивился Рейнальд, глядя на голову некогда обречённой на ужасную судьбу девочки.
- Я хотел понять, как же она одурманивает разум, - Пашаль коснулся мозолистой рукой фонарика надо лбом Сирены. - Быть может, одурманивающее воздействие шло именно от этого отростка...
- Кстати, как всё прошло? – поинтересовался крестоносец. - Я слышал, Гордон едва не зарубил Фонтомею...
- Ох, ну да, это было... странно, - оккультист выдохнул, ставя на стол две чашки, наполненные ароматным настоящим чаем, - Сирена зачаровала нашего охотника за головами. Тот и всёк монахине, едва не срубив голову. Когда в себя пришел – чуть не разрыдался над ней, однако позже собрался и таким же ударчиком снёс башку чудищу. Кажется, он к ней неравнодушен...
- Чувство вины? – заметил крестоносец.
- Больше, чем чувство вины. Он с ней более разговорчив, чем с остальными.
- Ты зовёшь многих, включая жителей города и приезжих, чудовищ и культистов "Нецивилизованными варварами". Почему? – поинтересовался Крестоносец.
- Посмотри на них, Рейнальд! Они же иной раз хуже чудовищ! Они не умеют считать, они не умеют писать. Им невдомёк, что надо руки перед едой мыть, что ноги вообще надо мыть, что мыться вообще нужно не раз в месяц! Что лечиться нужно у госпитальеров, что если тарелку нужно помыть после еды – её не нужно отдавать слизать собаке! Они же, как свиньи – а на моей родине это самое отвратительное, самое грязное создание – единственное, которое нельзя есть! – Пашаль удручённо вздохнул, вложив в свою полную негодования речь много сил, глядя куда-то в стену. – Они любят выдумывать всякие ужасы – тогда сами себе они кажутся не столь ужасными. Напиваясь до беспамятства, обманывая и воруя, исхлёстывая жён плетьми, моря голодом старух и стариков они любят думать, что ужаснее и безобразнее их всё-таки свинорылы или рыболюды, душегубы – да кто угодно, но не они сами. Тогда у них легчает на душе. Это нецивилизованно...
- Не каждый из них такой, я думаю...
- Но большинство ведь именно таковы.
- Или ещё потому, что суеверные глупцы кличут тебя слугой зла, что ты приносишь жертвы тёмным богам, ругаясь на своём чёрном наречии? – усмехнулся Рейнальд.
- Проклятье, суеверные нецивилизованные варвары, - нахмурился оккультист. - Я учёный и исследователь, а не прислужник тёмных богов, если такие вообще есть...
- Тогда... что ты делаешь здесь? – поинтересовался крестоносец. – Неужели здесь есть что исследовать?
- Больше, чем ты себе представляешь, Рейнальд, – взгляд Пашаля загорелся, в глазах заплясали искры. – Бывший владелец этих земель хранил множество интересных документов, книг и записей. Кажется, под поместьем, в Темнейшем Подземелье, расположено нечто... источник какой-то силы.
- Ты... пришел... за ним? – осторожно спросил рыцарь креста, чувствуя, как трясутся его колени.
- За силой? Конечно, нет, - оккультист погладил бородку, - вовсе нет. Сила мимолётна, она утекает сквозь пальцы словно песок. Сила, это не то, к чему я стремлюсь. Я ищу нечто иное...
***
Вдалеке наконец-то показалась усыпанная у самого основания песками пирамида, заключённая в квадрат четырьмя столбами. Он так долго шёл к ней, так искал и вот она, перед ним, совсем рядом, не больше получаса ходьбы. Пашаль перерыл кучу библиотек в поисках её местонахождения, побывал в руинах древних городов, поглощённых песком, у великой реки, прошел вдоль побережья. Столько лет, столько сил, столько ожиданий...
Он не боялся идти в одиночку, в обычном халате и тюрбане, лишь с сумкой через плечо и кинжалом для защиты, даже учитывая крестовый поход. Сейчас, конечно, он не в самом разгаре и сходит на "нет", но если где-то появятся крестоносцы, у него не будет шансов; ни убежать, ни защититься. Его ждёт бесславная кончина...
Впрочем, надежды его оправдались – никого за время приближения к пирамиде он не встретил, открытый проход манил, усеянный чашами с пляшущими в них огоньками в такт лёгкому дуновению ветра. Войдя внутрь, Пашаль опустил высокий воротник, отряхивая усеянные песком усы и бородку. Перед ним, внутри самой пирамиды, открылась терзающая разум картина – основание огромного монумента в форме щупальца, устремлённого к потолку было усеяно иссушенными и выветренными костьми былых посетителей, потерпевших неудачу. Рядом на стене была изображена схема как связаться с сущностью – для этого был нужен человеческий череп, желательно кого-то близкого, и горящая закреплённая на нём свеча. Мужчина извлёк всё нужное из сумки – в конце концов, наставник подготовил его для этой миссии и добровольно пошёл на жертву, именно на его выбеленный череп Пашаль закрепил длинную, крепкую свечу. На мгновение он задержал взгляд на одном из скелетов – такой же искатель чего-то, такой же проситель, рядом с ним лежал череп с практически полностью выгоревшей свечой. Где-то он ошибся, теперь настал его черёд пройти испытание Пламени...
Держа перед собой череп с установленной на нём свечой, мужчина глубоко вдохнул и осторожно выдохнул в попытке успокоиться.
- Ктулху фхтагн! – проговорил он, вознеся свой инструмент над головой, и в ту же минуту фитиль свечи вспыхнул ярче солнца.
Потолок пирамиды словно перестал существовать, показывая над собой проплывающие сотни тысяч звёзд, целый мерцающий изменчивый космический океан, а из мерцающего царственным пурпуром центра, словно лозы плюща извивались пульсирующие алые щупальца, не материальные и не ощущаемые физически, а словно сотканные из мысей.
- Кто взывает ко мне? – голос его был одновременно многогранным: глухим и звонким, тихим и громким, отражающимся ото всех стен и камней в пирамиде, словно он окутал своим невидимым туманом всё вокруг. – Кто взывает к Пустоте?
- Я Пашаль ибн Абдул Альхазред, проситель и слуга, взываю к тебе, - Пашаль чувствовал, как трясутся его колени от волнения.
- Ты встревожен. Тебе страшно? Ты боишься меня? – в интонации голоса послышалась лёгкая усмешка.
- Я никогда не общался ранее с такой сильной и неведомой мне силой, я испытываю благоговейный трепет пред тобой, – вполне достойно ответил мужчина.
- Тогда зачем ты взываешь ко мне? Мне не нужно пустое поклонение! Ты жаждешь силы? Жаждешь власти? Жаждешь богатств? Денег и красивых камней?
- Деньги – помёт шайтана, сила – для глупцов, власть – лишь яркое мгновение перед неизбежным падением. Я ищу знания! Я ищу истину!
- Знания? – сущность, казалось бы, была удивлена.
- Знания. Я хочу понять нашу вселенную; я хочу знать, зачем было создано человечество, я хочу познать глубины космоса, нашего мироздания.
- …Хорошо. Я давно ждало просителя с подобными намерениями. Но достоин ли ты моего покровительства? Пройди же испытание!
Из маленького огонёчка зажженной свечи в потолок устремился поток бушующего, яростного, всепоглощающего пламени; или же он был направлен в саму свечу, Пашаль не знал, но чувствовал, как его тело дрожит от переполняющей череп энергии, плавно перетекающей в его тело. Он так вцепился в череп, боясь вздрогнуть едва заметно, пошевелиться, не имея возможности оторвать взгляд от потолка. Ему казалось, что эта энергия, это пламя обуяет его самого, и он взлетит вверх и будет поглощён этим бушующим потоком звёзд и космической синевы.
- Твои помыслы чисты. Твои стремления правдивы. Ты доказал, что достоин, - сущность заговорила через несколько минут, хотя оккультисту казалось, что прошла целая вечность. Сила, терзающая его, ослабла, однако он сам теперь мог чувствовать, как изгибается под его мыслями поток пламени, как меняет свою силу и форму и что он может теперь его направлять, - но знай, смертный, что за всё придётся заплатить...
- Чем? Разумом? Жизнью? Душой? – вопрошал Пашаль. – Или чем-то большим?
- Ты вскоре узнаешь сам, Пашаль ибн Абдул Альхазред... Ты должен исполнить мою волю! Древний хаос просыпается, его нужно укротить. Иди же!
На свече, уже изрядно оплавившейся, плясал огонёк, но свет его стремился прочь и был выше человеческого роста. Мужчина, закутанный в тюрбан и халат, сжимая в руках череп с установленной на нём свечой, брёл через пески и под ногами его хрустели кости и черепа с огарками свечей. Они – лишь глупцы для пламени, неисправившиеся с этой задачей. Всё или ничего – он или исполнит волю или разделит их участь...
***
- И много вас... таких... интересующихся? – заслушавшись рассказом оккультиста, Рейнальд не заметил, как остыл чай в чашке.
- Не знаю, - ответил Пашаль, ковыряясь в сосуде, предназначенном для раскуривания курительной смеси, сам же оккультист называл всю конструкцию "кальян". – Может быть. Чтобы сражаться с бездной, её нужно прежде понять и изучить. О, кстати, хочешь, кое-что покажу тебе?
Теперь крестоносец искренне не знал, как себя вести после услышанного рассказа. За эти россказни стоило бы его собеседника придать огню и забыть об этом, но после крестового похода, после руин, катакомб, чащи и бухты рыцарь креста искренне сомневался во многих аспектах, о которых раньше даже не задумывался и даже не думал менять о них своё мнение, как о фундаментальных основах. Впрочем, быть может, это – лишь игра разума одурманенного жителя песков после очередной опиумной трубки или затяжки гашишем?
Оккультист завёл крестоносца на второй этаж дома, где у окна стояла на треноги огромная подзорная труба или что-то в этом роде.
- Это называется
Те-ле-скоп, – объяснил Пашаль, видя ажиотаж и оживлённость рыцаря креста, - он предназначен для наблюдением за звёздами. Наука эта называется
А-стро-но-ми-я, а учёные этим занимающиеся
а-стро-но-мы, в простонародье "звездочёты". У меня уже есть несколько звёздных карт и их расположения. В безоблачные ночи всё прекрасно видно.
- Разрешишь посмотреть? – попросил Рейнальд.
- Не сейчас уж точно – днём ничего не видно. Приходи вечером или даже ночью. Возможно, даже сегодня. А пока... – Пашаль замолчал, прислушавшись к звону колокольни аббатства, - кажется, тебе пора.
- Да. Молитва ждёт. До встречи, Пашаль, - крестоносец покинул дом оккультиста, затянувшегося дымом курительной смеси под бульканье воды в кальяне. Перед самым уходом до него донеслось что-то странное – затягивающийся куревом мужчина пел на дальневосточном наречии, пел очень красиво – любил это дело и на привале, и после выпитого вина и дома, за очередными исследованиями.
Опустившись на колени перед алтарём, вслушиваясь в напевы аббата, Рейнальд пытался успокоиться, но словно ощущал на себе ненавязчивый чужой пристальный взгляд...
