На пике страсти

      Наконец-то я покинул это ужасное агенство с его белыми стенами и больничными коридорами.        Проторчал у выхода почти час, разговаривая с Клэри. Она никак не могла выдавить из себя то, что, по её словам, так давно собиралась мне сказать.        Я всегда знал, что красив и люди меня любят. Рыжеволосая Клэри не стала исключением. Но то, что она пыталась всем своим словарным запасом пригласить меня на свидание, удивило, так, не на шутку удивило. Я же еле удержался, чтобы не рассмеяться.       Но она, видимо, это не поняла. Не поняла она и то, ЧТО я сказал. А сказал я, что играю за другую команду. На что девушка ответила, что любит командный спорт, и предложила вместе сходить на хоккей.       Смех все больше рвался наружу. Но я сдержался опять и сказал, что предпочитаю другой пол. Ответ заставил меня согнуться по полам и душиться от того, насколько громко я ржал. Оказывается, слово «пол» она восприняла буквально и начала рассказ о том, что кафель на полу в агентстве действительно дешевый, и она не раз предлагала его заменить.       Не девушка — а шут ходячий! Когда мой приступ смеха закончился, я все же сумел разогнуться и посмотреть на её непонимающие лицо. Тогда я прямо заявил, что гей, и что мне нравятся парни. Наконец-то, тогда я и увидел понимание вперемешку со смущением и стыдом. Но я все загладил и перевёл её легкую тупость в безобидную шутку. Мы попрощались, и я ушёл. Замечая по пути, что из коридора показался Лайтвуд со своими грозными глазами.       Теперь я сижу в своей красной Мазде и улыбаюсь, как дурак. Мне ещё никто не поднимал настроение так быстро, как это сделала Клэри. Может, она перетрудилась и устала, может, просто не выспалась или что-то другое, но её непонимание меня действительно рассмешило.       На мне — красный пиджак на голое тело под цвет моей машины, чёрные брюки, и много безделушек болтаются на шее, любимый Ролекс на руке и большая Каффа на ухе в форме дракона. Такой я, весь красивый, поеду сейчас к своей подруге в офис. Её зовут Тесса, она редактор журнала «Vogue ».        Мы познакомились очень давно на одном из фуршетов. Она — такая же яркая, как я, хоть и немного старше, и сдержаннее. Но мы друзья уже довольно долго. Всегда поддерживаем друг друга и делимся всеми проблемами.       Кстати, о проблемах. Одна из моих проблем почему-то сейчас направляется к моей машине, выходя из агентства. Имя этой проблемы — Алек. Он, что, следил за мной?       Ну, и пусть! Мои тонированные окна скроют меня, а замки на дверях не позволят открыть их. Как раз сейчас и закрыл их. Я догадываюсь, чего он хочет. Хочет убить меня за то, что я сказал, что с ним трудно работать, и за то, что я сперва отказался. Уверен, ему об этом доложили. Но я не намерен это выслушивать. Мотор не завожу. Прикинусь, что меня нет внутри.       Вижу, как он подходит и начинает рассматривать мою ласточку. Затем обходит её, словно случайно заглядывая в окна. Кулак у моего рта опять сдерживает смех, который хочет вырваться наружу. Но я не могу так жестоко спалиться. Он снова обходит машину и дёргает за ручки дверей. Глупец! Думает, что я бы оставил машину открытой? Я уже еле дышу, чтобы не рассмеяться, наблюдая это представления перед собой.       Но мое хорошее настроение как рукой снимает, когда он начинает ладошкой крепко бить по лобовому стеклу. Я в ужасе. Он не прекращает, и люди начинают оглядываться. Черт! Этот подонок проверяет сигнализацию и видит, что она не срабатывает. Понимает, блядь, что я — внутри. Если я не прекращу это, он разобьёт стекло. Внутри у меня все сжимается, но выхода нет. Я открываю окно с той стороны, где он стоит. Он зол, замечает меня и растягивает губы в жёсткой улыбке. — Что тебе надо? — спрашиваю я, высунув голову. — Открой дверь. — его голос груб. — Нет! — я закрываю окно и хочу уехать, завожу мотор.       Он становится перед машиной и начинает лупить по капоту кулаками. Прохожие останавливаются, смотря на него. Надеюсь, кто-то вызовет полицию, пока я пережду здесь. Его удары становятся все сильнее, и я ощущаю боль моей ласточки. Но, когда он начинает кричать, выкрикивая мое имя, я сдаюсь и открываю дверь в надежде остановить его.       Алек замечает это и прекращает, садится в машину на пассажирское сиденье возле меня и громко захлопывает за собой дверь.       Если я буду спокойно себя вести и не провоцировать его, то никаких фатальных последствий для меня не будет. Я уверяю себя в этом, поэтому спокойно спрашиваю, не смотря на него. — Ну? — Ты не сдержал обещание, ты наказан. — его голос ровный, а взгляд прикован к лобовому стеклу, за которым течёт городская жизнь. — И какое же мое наказание?       После его слов как камень с души упал. Я больше не волнуюсь, что он убьёт меня, и мне становится комфортно. Ну, не настолько, он же рядом, но все равно комфортно. Теперь я разрешаю себе посмотреть на него. Сейчас при дневном свете его глаза, как небо за окном, ярко-голубые.       На нем чёрная рубашка и джинсовые шорты, его ноги, как у атлета: накачанные, стройные. На запястье — чёрные часы. Это идеальное сочетание с такими сильными и мужественными руками. — Ты больше не получишь этого. — он продолжает смотреть в окно, но опускает руку на свой пах и легко шлепает по нему, — И этого — вторая его рука начинает медленно расстегивать пуговицы на рубашке.       Мои глаза сейчас вылетят из орбит, но я продолжаю смотреть. Он делает это медленно, а я — как заворожённый. Но он, блядь, не на того напал. Думает, что он -мачо? Я ему докажу обратное. Да, мне тяжело не повестись на это представление, но я должен. Я выиграю эту войну в соблазнении. — Ты уверен? — теперь смотрю ему в глаза, но он не смотрит и даёт ответ. — Да. — все также спокойно и ровно, его руки не прекращают двигаться, это сбивает.       Я жду, пока последняя пуговица будет расстегнута, и спрашиваю. -То есть, если я сейчас предложу тебе поехать ко мне и расслабиться, ты откажешь?       Отдам ему сполна за лифт, сукин сын!       Теперь он переводит взгляд на меня, а я улыбаюсь. Он видит это и сразу же напрягается, отвечая. — Да. Ну, что же, я иду ва-банк! На войне все средства хороши! — У тебя есть десять секунд, чтобы изменить ответ. — я перевожу взгляд на часы на руке. — Время пошло. — я медленно снимаю красный пиджак и откидываю на заднее сиденье, в голове у нас обоих тикают секунды. — Ты прав, здесь слишком жарко.       Его глаза горят, когда он смотрит на меня. И здесь действительно жарко. Я сам еле дышу. Но, если начал это, то доведу до конца! Остаётся три секунды. Он оборачивает голову к окну, крепко сжимая подлокотник. Осталась одна секунда… И… я слышу победное: — Поехали!